Она мне не нравится

      Краска на платье балерины облупилась, даже лицо частично стёрлось, но Рива продолжала держать у себя этот брелок для ключей. Держал и Джастин, почти полгода. Маленькую балерину Риве подарила добродушная медсестра, ещё в ту пору, когда у ребят не было своего дома, а вот мысли об этом доме появлялись чаще и чаще.       - О чём ты только думала?! - возмущался Джастин, меряя палату широкими шагами.       - Не ори на меня, - без тени боязни попросила Рива. Пятнадцатилетняя девушка хоть и лежала на постели в больничном одеянии, но выглядела бодрой и жизнерадостной. В данный момент Хоулетт разделывалась с завтраком, принесённым одной из медсестёр.       - Кто тебя просил лезть?! – бушевал брюнет.       - Не ори на меня, - всё тем же весёлым и беспечным тоном повторила девушка, сдирая крышку-наклейку с пластиковой банки малинового желе.       - Мне не нужна была твоя помощь, не нужна! – не успокаивался сын Виктора.       - Хорошо, поори на меня, - ничуть не скорбно вздохнула Рива, откладывая крышку и беря чайную ложку. – И, конечно же, не стоит говорить мне спасибо, что ты, не утруждайся.       Джастин замер, сверля собеседницу взглядом. Хотелось продолжать злиться, но молодой человек понимал, что впрямь обязан кузине.       Они приехали в Сан-Франциско в вагоне товарного поезда и не сразу разобрались в ситуации. Оказалось, в городе гремели беспорядки, самые крупные в стране за последние несколько лет. Поводом явилась экономическая реформа, однако о первопричине очень скоро забыли – все желающие просто воспользовались возможностью громить что угодно, нападать на кого угодно, выплёскивать свою агрессию и на виноватых, и на правых, и на вообще не причастных. Понадобилась неделя, чтобы полиция не без помощи армии пресекла безобразия, но нельзя сказать, что всё закончилось хорошо, ведь за эти дни пострадали тысячи человек, многие погибли. На улицах творилось нечто невообразимое, а попытки населения покинуть охваченный безумием город привели к тому, что власти окрестили транспортным коллапсом.       Джастин и Рива надеялись отсидеться в каком-нибудь укромном месте, пока всё не утихнет, и у них получалось – ровно до того момента, пока на их улице не разгулялась крупная драка, переросшая в масштабную разборку между двумя районами. А для полного счастья кто-то взорвал гранату.       …Сперва Риве казалось, что она сойдёт с ума от боли и звона в ушах, но ощущения схлынули. Ожоги, раны, ссадины не успели полностью исчезнуть, а девушка оглядывалась в поисках кузена.       - Джастин!       Он лежал рядом, лицом вниз, пугающе неподвижный, от одежды остались только лохмотья.       Хоулетт кое-как докарабкалась до брюнета. Стало ясно, что в лохмотья превратилась не только одежда парня, но и его грудная клетка. Из-под тела на тротуар сочилась кровь, и Рива разглядела что-то ещё… Сухожилия? Части органов?.. Её желудок сжался, но девушка заставила себя не впадать в панику, хотя эта паника уже накрыла с головой. Наверняка даже такие, как она с Джастином, могут погибнуть от подобного ранения!       Хоулетт схватила кузена за плечи, попыталась поднять. Сосредоточилась. Она пока не слишком хорошо управляла даром, но уже освоилась со своими способностями. Лишь бы получилось!       Она постаралась аккуратно перевернуть брюнета лицом вверх, отдавая кузену все силы и помыслы.       Внезапно он открыл затуманенные глаза и, не раздумывая, не осознавая пока, кто перед ним, инстинктивно выпустил когти, легко вошедшие прямиком в плоть Хоулетт, в область печени.       Вместо крика горло Ривы воспроизвело вялое, короткое клокотание. Казалось, её одолевает не столько боль, сколько растерянность.       - Рива, - прохрипел Джастин. Бледное лицо исказилось. – Рива!       Его грудная клетка по-прежнему предоставляла возможность, так сказать, ознакомиться с внутренним миром владельца, но парень не обращал на это внимания. Отдёрнув руку, задвинув когти, он попытался зажать ладонью раны на теле Ривы, из которых кровь буквально хлестала. Почему не заживает?       Джастин понял почему. Потому что его собственные раны затягиваются. Он попытался оттолкнуть кузину, но был слишком слаб.       Лицо девушки моментально сделалось белым, как снег.       - Рива, прекрати…       - Всё нормально… - Она прикрыла глаза, и на какой-то миг Джастину почудилось, будто кузина улыбается. Нет, скорее, это была гримаса боли.       Девушка всхлипнула, дёрнулась, обмякла и безвольной куклой повисла на руках брюнета.       - Это могло стоить тебе жизни, - прошипел Джастин.       - Простого «спасибо» было бы достаточно, - отмахнулась Рива, в рекордные сроки покончив с малиновым желе. – Ладно, я уже как новенькая, можем идти.       - В больнице безопаснее.       - Тогда можем остаться, - не огорчилась Хоулетт. – Здесь милые люди.       Ещё до того, как дела в городе окончательно наладились, Джастин решил: хватит. Хватит бродяжничать, пора, наконец, где-то осесть, обзавестись полноценным жильём. Они оба теперь достаточно взрослые. Рива поддержала это решение, она сама мечтала о нормальной жизни.       - Ты хочешь, чтоб мы остались вместе? В смысле, под одной крышей? – спросила девушка.       - Нет, - без обиняков отрезал брюнет.       Сколько можно? Он больше десяти лет её опекал, этого достаточно. Пусть теперь живёт своей жизнью. Своя, отдельная, жизнь нужна каждому из них. Так будет правильно. Так должно быть. Не может же Джастин вечно заботиться о Риве. Надо прекратить эту опеку, иначе кузина никогда не станет полностью самостоятельной. Она не должна больше зависеть от него. А он – от неё.       Вопреки пережитому страху и пока не устранённым разрушениям, Хоулетт понравился Сан-Франциско, он ей, как ни странно, показался уютным. Да и наличие моря, точнее, целого океана – тоже весомый плюс.       В театр девушка попала благодаря объявлению о работе, учреждению требовался ночной сторож. Вряд ли кто-то бы постановил, что Рива создана для этой должности, но ведь попытка не пытка. Хоулетт с детства завораживал мир спектаклей, пусть ей и нечасто доводилось бывать на представлениях. Режиссёр, которому юная соискательница попалась на глаза, обрадовался и тут же предложил пройти пробы на роль Джульетты (предыдущая исполнительница экстренно уехала из города и возвращаться не собиралась). Рива, и не подозревавшая о наличии у себя актёрского таланта, не воспылала амбициями, однако согласилась. А от неё пришёл в восторг не только режиссёр, но и вся труппа. «Девочка моя, да ты создана для этой роли! Ты создана для театра!»       Когда репетиции только начались, Рива поселилась в комнатке за театральным гардеробом, но надеялась вскоре снять небольшую квартиру. Девушка поступила в вечернюю школу. Хоулетт, благодаря Джастину, умела и считать, и писать, и читать, но отлично понимала, какой брешью является отсутствие настоящего образования.       Новая жизнь закружила подобно бурному водовороту.       Джастин собрался попытать счастья в Нью-Йорке, но, поддавшись уговорам, пообещал не уезжать из Сан-Франциско, пока не увидит премьеру спектакля с Ривой в главной роли.       Плюх. Крошечная балерина, прикреплённая к металлическому колечку, мелькнула напоследок некогда белым нарядом и навсегда скрылась в мутной воде. Джастин ещё немного побыл на причале и ушёл.