Она мне не нравится

      Риве исполнилось шестнадцать за два дня до премьеры. Как и договаривались, кузен был на этом спектакле. Даже Джастин, к девятнадцати годам насквозь пропитавшийся скептицизмом, не мог не признать: из Ривы вышла поразительная Джульетта, потрясающая, именно такая, как нужно. Нежная, хрупкая, сияющая. Во время сцены на балконе, когда девушка стояла, мечтательно глядя вдаль, некоторые зрители ахали от восхищения.       Сразу после премьеры Джастин отчалил в Нью-Йорк и снова появился в Сан-Франциско через год. Незачем слишком часто возникать в жизни Ривы, пусть отвыкает от его присутствия, постановил Джонсон. Приехал парень уже студентом полицейской академии.       - Ты – и вдруг полицейский? Не могу поверить! – в который раз восклицала Рива.       - Придётся, - ухмылялся брюнет.       Они только что отпустили такси и теперь шли к дому актрисы пешком. Этот путь был приятной неспешной прогулкой, пропитанной неторопливостью летнего субботнего вечера. Дневная жара спала, и люди с облегчением вдыхали тёплый, а не раскалённый воздух. Здесь, на маленькой уютной улочке, он был наполнен запахом цветов и свежей выпечки.       - Как твои дела в целом? – осведомился Джастин, вскинув за плечо дорожную сумку. – Говорят, жизнь актёров полна любовных приключений. Устраиваешь оргии у себя дома?       - Конечно, каждую пятницу. Тебе стоило приехать вчера, думаю, нашёл бы себе кого-нибудь подходящего, - рассмеялась девушка.       Джастин тоже улыбнулся, поглядывая на кузину так, чтоб это не было слишком явным. Вроде всё та же Рива – спокойная, доброжелательная, жизнерадостная. Да, будто, и не изменилась совсем, но ведь целый год прожила самостоятельно. А может, она стала самостоятельной гораздо раньше, чем год назад, а Джастин не заметил? «Я хохотушка, но я знаю, что смеюсь за нас двоих, потому что тебе приходилось скалиться за нас обоих. Спасибо», - промолвила она прошлым летом, провожая Джастина на вокзале. Парень прочувствовал те слова всей душой, мысленно удивившись - и когда кузина успела стать умнее него?       - Милости прошу в мой дворец, - пафосно изрекла Хоулетт, открывая дверь в свою квартиру.       - Дворец – слишком сильно сказано, - спустя пару минут вынес вердикт брюнет, - но жильё впрямь недурное.       Квартира была небольшая – две некрупные комнаты, но Рива сумела создать настоящий комфорт и не допустить тесноты. Из мебели тут не водилось ничего лишнего, только необходимый минимум. Зато на стенах висели афиши, пара театральных масок, яркие картины, фотографии. Для сувениров и прочих безделушек место тоже нашлось. Рулонные шторы были максимально подняты, а сами окна открыты, и комнаты полнились свежим воздухом и медовым светом.       - Не боишься, что к тебе залезут воры?       - Они не найдут ничего ценного. Что предпочитаешь сначала – ужин или душ?       - Душ.       - Там, - девушка указала направление. – Я пока что-нибудь приготовлю.       Хотя Джонсон мог спокойно существовать в спартанских условиях, достижения цивилизации он ценил. В путешествии из Нью-Йорка в Сан-Франциско брюнета раздражало не потраченное время – тем более что добирался он на самолёте, - а суета, нервозность окружающих и необходимость определённое время находиться в ограниченном кругу людей, независимо от того, насколько они тебя бесят. Горячие, почти обжигающие струи воды, упруго хлещущие по телу, стали именно тем, что помогло расслабиться. Но отнюдь не душ был главной радостью.       Рива всегда смахивала на маленькое солнышко, способное осветить и серые, и чёрные дни, пускай Джастин не признавал этого вслух. Глупо было бы утверждать, что он не привык к кузине за все те годы, что ребята провели вместе, для обоих это не просто большая часть жизни, а почти вся жизнь. В Нью-Йорке Джастину не хватало Ривы, не говоря уже о том, что парень о ней беспокоился. Сам на себя за это злился, но беспокоился. Об актёрах и актёрской среде столько всего рассказывают – и про алкоголь, и про наркотики, и про беспорядочный секс и про чёрт знает что ещё. Рива всегда была сообразительной и рассудительной девочкой, но это же не даёт стопроцентной гарантии. Вдруг во что-нибудь ввяжется, запутается, покатится по наклонной? «Чушь, - одёргивал себя Джонсон. – Рива достаточно умна, чтоб не наделать таких глупостей. А если и нет, я не могу постоянно быть ей нянькой». Он боялся, что она разительно и не в лучшую сторону переменится, что в аэропорту его встретит – если вообще встретит – другая Рива, совсем не та, которую он знал. И как же здорово было увидеть её прежнюю улыбку, такую широкую, такую искренне радостную. Джастину показалось, что от счастья сердце подпрыгнуло; он сам удивился.       Когда Джастин, в «свежих» джинсах и майке, вышел из душа, ужином не пахло ни в переносном, ни в буквальном смысле. Хоулетт стояла перед зеркалом. Она уже сменила уличный наряд на голубое домашнее платье. Распущенные волосы тёмным золотом лежали на плечах и спине, а их обладательница изворачивалась и так и сяк, возясь с медальоном на шее.       - Пытаешься себя задушить? Интересный способ самоубийства. – Подошедший Джастин встал прямо за девушкой. Теперь в зеркале виделись они оба, и Рива поглядела на кузена через отражение.       - Ты же знаешь, я люблю быть оригинальной. – Актриса хихикнула и осторожно дёрнула украшение, вновь не достигнув желанного результата. – Волосы напрочь опутались вокруг цепочки. Поможешь?       Брюнет кивнул. Она плавно опустила руки, пока он перенимал украшение в свои пальцы. Оно уже было расстёгнуто, но волосы прочно «впились» в фигурную цепочку, и она держалась лучше, чем на любой застёжке. Подвеска в виде бабочки мерно поблескивала. Обычная бижутерия, но, нельзя не признать, изящная.       - Ай!       - Извини, несчастный случай.       - Ещё пара таких несчастных случаев, и я обзаведусь проплешиной!       - Вот это точно будет оригинально. – Хоть Джастин и посмеялся, но в дальнейшем был куда осторожнее, чтобы не вырвать ненароком ещё пару волос Ривы.       Хоулетт пришлось наклонить голову вбок. Девушка смотрела то в окно, то в пол, то на потолок – куда угодно, только не на лицо брюнета в отражении. Ей нравилось чувствовать заботу Джастина, ощущать бережное прикосновение пальцев, которые, вообще-то, могут за доли секунды стать смертоносным оружием. Она скучала по парню, весь этот год Рива прожила, безуспешно сражаясь с противной пустотой в груди.       - Мне очень не хватало тебя, - призналась вдруг Хоулетт.       - Мне тебя тоже, - ответил Джастин удивительно быстро, словно ждал этих слов. А может, собирался произнести первым.       Последнее движение, и высвобожденный медальон скользнул вниз; звякнув, упал на пол. Мутанты остались стоять как стояли. Джастин рассеянно перебирал медовые пряди Ривы, потом медленно убрал их назад, обнажив её плечо. И снова замер, чуть склонившись.       Рива подняла руку, дотронулась до макушки брюнета, запустив пальцы в его влажные волосы. Прикрыла глаза. Будь что будет. Они никогда не считали своё родство близким, и уж тем более не воспринимали друг друга как брата и сестру.       Джастин коснулся губами плеча кузины, лишь коснулся, не поцеловал. Когда девушка развернулась к нему лицом, руки будущего полицейского сомкнулись на её талии. Руки Ривы обвили шею Джонсона. Эти объятья длились недолго, зато значили много.       Актриса немного отодвинулась назад, парень тоже отстранился, но только затем, чтоб взять её лицо в свои ладони. Мгновение-другое он смотрел в зеленоватые глаза, пытаясь выискать сомнение, непонимание, страх. Ничего подобного и близко не было. Рива расстегнула одну пуговицу на своём платье, потом вторую. Джастин стянул с себя майку.       Наверное, где-то в его мозгу звенел сигнал тревоги: «Стой, стой, стой!!! Что ты делаешь, что ты творишь? Это же Рива, Рива! А что будет после? Вам же придётся смотреть друг другу в глаза! Сможете?» Но брюнет не слышал. Они переместились из маленькой гостиной в маленькую спальню, попутно избавившись от одежды.       Джастина сроду нельзя было упрекнуть в двух противоположных вещах – парень не бывал нежен с Ривой, но и не причинял ей боли. А сегодня сделал и то, и другое, причём второе для самого Джонсона оказалось неожиданностью, он ведь практически не сомневался, что в шутке про пятничные оргии есть доля правды.       - Прости, - сдавленно прошептал брюнет, - прости…       - Дурак, - почти засмеялась Рива, приподнимаясь, оставляя быстрые, невесомые поцелуи на его щеке, губах, подбородке. – Всё хорошо…       Вскоре Джастин сам поцеловал девушку в губы, ласково провёл пальцами по её скуле, снова поцеловал. У них оставалось мало времени – за следующим кругом минутной стрелки уже поджидали всякие «Зачем?» и «Зря».       Потом они решили, что это было лишь необдуманной близостью двух с детства привыкших друг к другу людей, не сумевших справиться с эмоциями после первого долгого расставания. Джастин и Рива успешно – по крайней мере, друг перед другом – притворялись, будто ничего не произошло. Пытались думать о случившемся как об ошибке юности. Только ни один не спрашивал себя, совершил ли бы эту ошибку вновь, если б появился шанс изменить прошлое. Видимо, каждый без того осознавал ответ.       …Джонсон навещал кузину раз в год не потому, что не мог приезжать чаще, а потому, что не мог видеть её реже, это было невыносимо. И чего бы Джастин точно не сумел, так это привести Риву к алтарю и фактически своими руками передать другому мужчине.

___...___

      Месяцы превращались в годы, которые бежали один быстрее другого.       Капитан Брайант стал майором, получил правительственную благодарность, вышел на пенсию.       Джастин уволился из полиции, подался в частные детективы. Скорее из профессионального интереса, чем в силу материальной необходимости.       Память Логана опять отмочила номер – Росомаха вдруг стал помнить иную версию минувших событий, ибо, по его словам, самолично участвовал в перекраивании истории. Дочь и племянник опять оказались забыты, правда, не наглухо. До перемены Логан тщательно записывал свои возвращающиеся по кусочкам воспоминания о Кайле, Риве и Джастине, и теперь та тетрадка стала настоящим сокровищем.       Столько всего изменилось, появилось или, наоборот, ушло. А у Джастина всё не получалось избавиться от медальона. Тысячу раз Джонсон готов был выбросить безделушку в мусорный бак, отправить на дно реки или океана, да тупо спустить в канализацию. Но рука сама собой сжимала украшение с такой силой, что края крыльев серебристой бабочки впивались едва не до костей.       Иногда хотелось выть волком. Иногда Джастин и выл. Однако чаще повторял, отчаянным шёпотом или про себя: «Вернись, вернись, вернись! Пожалуйста, вернись, Рива!»       Она не пришла. Она была ему так нужна, но не приходила. Когда-то он сам отталкивал её, а сейчас отдал бы жизнь, чтоб увидеть кузину или хотя бы узнать, что с девушкой всё в порядке.