Она не видит

       Семья Фурукава собралась в доме ближе к вечеру, когда хозяева вернулись с работы, она оказалась вполне нормальной и приняла нового члена очень радушно. В честь приезда нового «сыночка», как стала называть его госпожа Фурукава, был устроен небольшой ужин, за которым Пак узнал о жизни в этом доме. Он уже успел, пока был один, осмотреть полки с семейными фотографиями, салфетки, связанные «мамой», и коллекцию магнитиков на холодильнике. Правда, сейчас осмотр небольшого сада, где господин Фурукава выращивает виноград, пришлось отложить из-за непогоды. В целом, все было отлично, и парень успел остыть после первых впечатлений о новой жизни, выкроив уже пару плюсов. — Мама, отец, я дома! — входная дверь тихо хлопнула, впуская в дом новое для парня лицо. — Харука, ты чего так поздно? Да и промок весь. Заболеешь же! — женщина подлетела к сыну и стала помогать ему снимать тяжелый от влаги плащ. — Да я Мицуко провожал. От нее снова Аки сбежал. Мать представила Пака своему сыну, оторвав того от изучения настенных часов ручной работы. Обменявшись приветствиями, парни пожали друг другу руку и отправились в комнату, чтобы получше познакомиться. Разница всего лишь в один год наталкивала Чимина на то, что парень может стать тут его лучшим другом и впоследствии называть его родным корейским «хён». Так они разместили вещи нового жильца и достали еще один футон. Чимин наконец-то попал в желанный душ, а после вычеркнул первый день в календаре, который так и не решился обвести черным маркером. Как и на следующий день. И через. И спустя неделю. Немного «попритёршись», вставать в 6 утра, чтобы попасть на автобус в Окаяму, стало не так ужасно, и учиться не так страшно на неродном языке, ведь у парня всегда за этот предмет в зачетке было «отлично». Харука помогал, где было необходимо, а старшее поколение Фурукава относились к нему как к родному сыну. Дела шли в гору, кроме одного — из головы Чимина никак не выходила девушка с белыми волосами. Это случилось и во вторник, когда Пак ранним утром вместе с Фурукавой шли к остановке. Они говорили о том, куда можно съездить летом на море и где можно подработать, чтобы поднакопить денег на эту поездку. Харука весьма оживленно вел уже почти монолог, как внезапно остановился и закричал: — Утречка, Мицуко! — друг Чимина подбежал к девушке, что прогуливалась со своим псом. К той самой незнакомке, что Пак видел в первый день приезда. Нехотя он поплелся за ним, шаркая новенькими кедами о землю. — Это я, Харука. Как ты? Ты тогда долго под дождем была, не хило приболела, наверно. — Привет. Да, я в порядке, — тихий и неуверенный голос разрезал тишину. Чимин наконец-то соизволил взглянуть на девушку, и в этот же миг его челюсть затерялась в области асфальта. Белые брови, белые ресницы и совсем немного голубые глаза. Молочная кожа с легкими покраснениями у век и светлые волосы, которые у корней не были такими в результате обесцвечивания. Перед ним стояло чудо природы — альбинос. Довольно редкое явление, тем более в азиатской среде. Шок и непонимание быстро развели панику в голове. Мысли спутались, мозг отказывался выполнять даже самые простые команды, например — дышать. И когда контроль вернулся к Паку, в организме уже была нехватка кислорода, от чего шумный вздох вырвался из его груди, а Мицуко стала мотать головой, ища что-то вокруг. — А что с руками? Зажило? — Харука осторожно осмотрел ладони девушки и довольно кивнул, заметив изрядно подсохшие корочки от ссадин. — Ну, вроде бы все отлично! Ах да, забыл представить, тут — Пак Чимин. Наш новый сосед. — Привет, Пак Чимин. Я Мицуко, — девушка все также смотрела в сторону Харуки и ослепительно улыбалась самой невинной улыбкой, что немного удивило иностранца. Ведь он стоит тут, а не там. — Привет. Эээ, рад познакомиться, — по дурацкой привычке он поклонился в знак приветствия. В Японии молодежь в своем кругу так не делает, у них как-то все ближе к Европе, чем у старшего поколения, но парень не мог так быстро «перестроиться» на новый лад, поэтому в последнее время он чувствовал себя немного не в своей тарелке. — Нам пора, а то опоздаем. Позже увидимся, — сосед Чимина потрепал на прощание макушку девушки и, потянув за рукав Пака, пошел дальше к остановке. Тем временем иностранец все еще был где-то в области коры своего головного мозга. Новая знакомая словно атомное оружие быстро распространилось в сознании и заразило все живое. Эти бледно-голубые глаза с пушистыми белыми ресницами так и не исчезали. — Ты это… Не относись к ней так предвзято. Она не видит. Можешь не разговар… — Как это: не видит? — Чимин застрял на этом моменте речи друга и дальше уже не слушал. — В прямом смысле. Слепая. У нее глазо-кожный альбинизм 1А. Полностью отсутствует пигмент меланин. В таком случае зрения нет, как и цвета вообще. А любое лечение альбинизма, как правило, безуспешно, — как-то не особо корректно закончил парень фразу, словно намекая, что разговор окончен, и, чтобы убежать от его продолжения, зашел в подъехавший автобус и стал рыться в карманах штанов в поисках проездного. Чимин стоял возле входа, ноги приросли к асфальту. В голове проносился тот самый дождливый вечер и хрупкое тело девушки, беспомощно цепляющееся за единственную опору в виде стены, а затем изрезанные в кровь ладони и светлая улыбка, что он увидел сегодня. Образ некой наркоманки или просто гуляющей девушки был стыдливо стерт, а в душе осталось ноющее чувство вины за ошибочное мнение и то, что не помог. — Эй, парень, ты едешь или нет? — настойчивый звук клаксона автобуса заставил его вздрогнуть, а водитель обеспокоенно глянул на студента. — Не видит… — эхом повторил Чимин перед тем, как зайти в транспорт, и подумал о том, какая же он сволочь.