Love is... shit

Глава 8. Деревянный домик на берегу финского залива, Полина не была в нем с тех самых пор, как не стало бабушки. Слишком много воспоминаний, от которых трудно дышать. Она нашла в себе силы приезжать сюда после гибели родителей, хотя вздрагивала каждый раз, как только вечером со скрипом открывалась входная дверь или слышался звук проезжающей машины. Она ждала родителей, как тогда в день аварии. Но когда ушла бабушка, Полина была здесь всего раз, чтобы забрать вещи и передать ключи соседям. Пожилая пара, отапливала дом, смотрела за порядком, за небольшую плату. В камине потрескивали поленья, наполняя небольшую гостиную, древесным ароматом. С кухни слышался голос Ленки, которая ругала сына, стащившего с тарелки первый румяный блин. Дэвид рассматривал черно-белые фотографии на стене, спрашивал о людях, чьи счастливые лица смотрели на него сквозь время, а она, закутавшись в плед, стояла у окна. Полина смотрела на старую ель в саду, пытаясь вспомнить, какие украшения были на ней в Новый Год. Было странно находиться здесь, в окружении других людей, смотреть, как Ленка, а не бабуля печет блины, как Макс, а не папа возится с мангалом, как семилетний мальчуган по имени Антон, а не она сама, таскает из вазы конфеты и прячет обертки под скатерть. Полина вспомнила маму, на мгновенье показалось, что она слышит стук печатной машинки, за которой она работала даже по выходным. Память уже не жалила словно пчела, теперь ей было хорошо, душа, наконец, обрела спокойствие, боль сменилась светлой грустью. Еще час назад, она сомневалась, выдержит ли ее сердце эту встречу. Полина была благодарна, своей болезни, которая сегодня не сбивала с ног, кажется, ей разрешили повеселиться напоследок. Сильнодействующие препараты, которые теперь ей прописал врач, убивали боль, так же напористо, как и разрушали ее организм. — Хочешь пройтись? — не сводя глаз с зелени в саду, предложила Полина. Дэвид охотно согласился, он чувствовал себя лишним в доме, где каждый чем-то занят. Он привык, что еду готовит повар или ее доставляют из ресторана, уборкой занимаются горничные. Здесь же, «сумасшедшая Лена», как прозвал ее Дэвид, с порога кинулась давать всем указания, но потом, немного подумав, пересмотрела распределение обязанностей, избавив его от вытирания пыли. Он был рад оказаться на свежем воздухе, хотя искренне понимал, что этот заброшенный дом много значит для Полины. — Я знаю о твоих родственниках, мне очень жаль, — вдруг начал он, нарушая затянувшееся молчание, — уверена, что не хочешь уехать? — Все нормально, как оказалось, я скучала по этим местам. Мне хорошо здесь. — Ты сильная девушка, если бы я встретил тебя сегодня утром впервые, ни за что, б не подумал, что ты серьезно больна. — А вчера от меня просто разило смертью, да? — спросила Полина, улыбнувшись. — Не то что бы смертью, болезнью… Расскажешь, как это произошло? Когда ты узнала? — Случайно, было лето, а у меня никак не проходил кашель. Пришлось обратиться к врачу. — Погоди, а почему ты не обратилась к доктору при первых симптомах простуды? Полина пожала плечами. — Я жила в бешеном ритме. Не было времени на такие визиты. Я просто купила в аптеке сироп от кашля. Дэвид. — Хорошо, опустим подробности, — улыбнулся он, сворачивая с проселочной дороги, на галечный пляж. — Почему, твой случай оказался смертельным? Неужели в двадцать первом веке, медицина настолько безнадежна? — Стоп! — Полина остановилась, преграждая ему путь, — Я не хочу говорить об этом. Какая разница, что могут врачи? Сейчас для меня важно, скорее умереть. Вот серьезно! — Я не понимаю! — Я устала, ясно. Давай не будем сориться, обсуждая мой выбор? С этой минуты, нет никакой болезни. Воспринимай меня, например, старухой, которая вот-вот отойдет в мир иной! — Как скажешь, я всего лишь хотел помочь. — Спасибо, Дэвид. Мне не нужна помощь, слишком много «помощников» утомляет. Мне даже кажется, я не люблю людей, — сердито сказала Полина, подходя к кромке воды. Шум волн приятно проникал в уши, легкий ветер обдувал лицо, трепал за волосы. Дэвид стоял лицом к заливу, раздумывая над словами Полины. Ему было сложно понять, зачем молодой девушке так отчаянно мечтать о смерти, в век, когда многие болезни лечатся. — Ответь на последний вопрос. Дело не только в болезни? — Дэвид, мы все умрем! Разве не так?! — Но ты же девочка, наверняка, ты хочешь, выйти замуж, родить ребенка… Полина громко рассмеялась, усаживаясь на камни. — А что если мне суждено прожить в одиночестве? Или я никогда не смогу иметь детей? А быть может, я полюблю парня, который испортит мне жизнь? И наконец, может начаться война. Понимаешь теперь, вся наша жизнь ведет к смерти! — Да, ладно! Это как утверждать, что не в деньгах счастье, имея цент за душой. — Я безнадежна, не трать энергию. Расскажи о себе? Зачем ты приехал? Не жениться, ли? — Я в отличие от тебя, стараюсь прожить эту жизнь интересно. Мне было любопытно посмотреть на девушку, которая так отчаянно, пыталась меня отшить. — Посмотрел?! — Смотрю. Напряжение постепенно ушло, они еще какое-то время сидели на пляже, обсуждая его семью и жизнь американцев. Потом они вернулись в дом. Подруга успела приготовить настоящий праздничный обед, оставалось заправить третий по счету салат. — Это тебе, — Дэвид протянул кружку с горячим чаем, — твоя подруга сказала, через пять минут все будет готово. Полина едва заметно улыбнулась. — Прямо так и сказала? Дэвид, улыбаясь, подмигнул. — Она воспользовалась магическим заклинанием «Окей Гугл», — шепнул он. — Понятно, — Полина села в кресло и сделала пару глотков. — Тебе нравится здесь? — Милое место, зачем ты живешь в городской квартире? Я бы остался здесь на твоем месте. — Ты прав, отличное место, что бы спокойно умереть, — задумчиво протянула девушка. Дэвид нахмурился, он совсем не это имел в виду. Полина, заметив, как поменялся в лице парень, поспешила добавить. — Не напрягайся, я отлично поняла, что ты хотел сказать. — Я обещал тебе не обсуждать тему твоей болезни, но я не могу спокойно воспринимать твой сарказм. Будет справедливо, если и ты дашь слово. — Расслабься, не стоит бояться смерти, а уж тем более моей, — холодно произнесла она, находясь под натиском его взгляда. — Я не собираюсь обсуждать эту тему. Пойми, ты очень жестока по отношению к своим друзьям. Тебе все равно, что они чувствуют? — Особо впечатлительных, я убрала из списка контактов. Те, кто остался, воспринимают меня такой, какая я есть, — защищалась Полина. — Чушь! Посмотри на подругу, она из кожи вон лезет, что бы помочь тебе, не похоже, что она с железным сердцем. Пойми, она не виновата, что болезнь убивает тебя, а не ее, — сверкая глазами, прошипел Дэвид. — Я не просила её… — повышая голос, начала Полина свою тираду, но заметив притаившуюся Ленку замолчала. Понизив голос, девушка продолжила, — А знаешь, я, кажется, не записывалась к тебе на прием психоанализа! Ты помнится, сам влез в мою жизнь! Не стоит строить из себя правильного парня, эдакого супермена, прилетевшего спасти умирающую девушку! Может, поговорим, про чудеса современной медицины? Я слышала в Японии супер технологии! Или поговорим о моей грешной душе? Дэвид сделал вид, что задумался, затем нахмурив лоб ответил: — Не интересно. Скажу одно, если человек хочет, что бы его оставили одного, он уезжает, меняет номер телефона и удаляет все аккаунты из социальных сетей. Напомни, что сделала ты? НИЧЕГО! Поэтому будь любезна, скажи спасибо женщине, которая терпит твои издевательства исключительно из любви к тебе. Полина была готова вытолкать Гилберта за дверь, но в комнату вошла Ленка с тарелками в руках. — Вы словно американское радио, — пошутила она, рассматривая раскрасневшиеся лица, — она сожалела, что ни слова не поняла из сказанного этими двумя. — А ты права, не красиво разговаривать при Вас на английском! — громко сказала Поля, смотря Дэвиду прямо в глаза, — в конце концов, он должен был подготовиться, прежде чем ехать в незнакомую страну.  — Да ладно тебе, он же твой гость! — словно извиняясь, сказала Лена. Злясь на упрямую Полину и от того, что ни черта не понимает по-русски, Дэвид вышел на улицу. Ему просто необходимо прийти в равновесие с самим собой. — Поможешь мне? — спросил Макс, появившегося американца. Дэвид, тяжело дыша, подошел к парню. Он никогда не возился с жаркой мяса, поэтому слабо представлял, чем может помочь Максу. Он бы предпочел побыть один. — Да, с удовольствием, — натянуто улыбаясь, ответил Гилберт. Макс махнул рукой в сторону пластиковой коробки с соком. — Наливай! Гилберт удивился радости парня, неужели все это апельсиновый сок. Только запах, который исходил от желтой жидкости, слабо походил на аромат цитрусовых фруктов.  — Что это? Макс хитро улыбнулся. — А ты попробуй! Только вот, возьми мясо, закусить. Дэвид недоверчиво смотрел на содержимое пластмассовой кружки, но почуяв нотки спирта улыбнулся. Он догадался, в коробке с соком, парень маскировал алкоголь. — Да ты мастер конспирации! — сказал он, прежде чем решится на дегустацию, — Боже, что это? — выругался Гилберт, как только горло обожгла странная жидкость. Довольно улыбаясь, мужчина опустошил свою кружку. — Русский виски марки «тесть»! Ничего не понимая из слов диверсанта, Дэвид нахмурился. Макс поспешил повторить ритуал. — Мне хватит, вечером самолет, — убирая в сторону свою тару, сказал американец. — Да?! А я думал, останемся здесь с ночевкой, утром сходим на рыбалку. Ты любишь рыбалку? — Нет, — буркнул он, мечтая отделаться от Макса. — Я люблю! Сидишь себе в тишине, слушаешь, как лягушки квакают, как костерок потрескивает, как поплавок начинает тихонько подергиваться, а ты думаешь тогда, каких размеров будет рыбка. Хорошо же?! Дэвид пожал плечами. Сомнительная радость. На пороге появилась Лена, приглашая к столу. Возвращаться в дом не хотелось. Наступил идеальный момент, что бы уехать в аэропорт. — Я должен ехать в аэропорт, Макс закажешь для меня машину? — как можно спокойнее попросил Гилберт, он и представить себе не мог, что будет вынужден зависеть от чужих людей. — Сначала мы покушаем! — возразила Лена. — Пока будет ехать такси, мы успеем вторую партию мяса пожарить! — отмахнулся Макс, набирая номер службы заказа авто. Дэвид с облегчением выдохнул. За обедом Полина старалась не смотреть в его сторону, разговаривала исключительно на русском от чего Лена недовольно сверлила подругу взглядом, а мужа заставляла переводить. В какой-то момент пара дружно удалилась на второй этаж, под предлогом дневного сна их сына. Полина делала вид, что читает, что-то важное в своем телефоне, а он внимательно смотрел на нее, не зная, что сказать. Кажется, он слишком много уже сказал. — Неужели мои слова настолько тебя задели, что ты не можешь посмотреть на меня? — наконец спросил он. — Абсолютно не задели. — Тогда посмотри на меня. — Ага, только дочитаю статью, — вздрогнув от шума мотора за окном, ответила она. — Такси подъехало. — Отлично! — бросив салфетку на стол, сказал он, — Проводишь меня? Не поднимая глаз, она отрицательно покачала головой. Подхватив со стула куртку, Дэвид ушел, хлопнув дверью. Сдерживая слезы, Полина заставляла себя читать, заметку неизвестного ей человека, об укладке декоративного камня на стену. Это было первое, что попалось ей на глаза. Дэвид был на сто процентов прав, она потребительски относилась к своим друзьям, изводила себя и окружающих. За смирением она прятала страх перед неизвестностью. Полина считала, что непременно попадет в ад. Слышать правду, всегда больно. Ей оставалось надеяться, что скоро все это закончится и тогда всем наступит счастье. Прошло какое-то время, прежде чем машина уехала со двора. Проглотив обиду, она выпила таблетки и легла на диван, свернувшись калачиком. Она надеялась, что Дэвид останется, так же сильно, как хотела, что бы он уехал. И он уехал. А она позвала полный дом гостей, чем несказанно порадовала Ленку. Подруга боялась спросить, что произошло между ней и Гилбертом, ходила тенью, переживая, как бы она не наделала глупостей. Сильные препараты усмиряли ее боль, чувствуя себя роботом, Полина болтала с подругами о мужчинах, моде и недавней выставке. Она так сильно заставляла себя быть счастливой, что не заметила, в какой момент начала пить вино и танцевать под музыку моля Бога, чтобы этот вечер стал последним. К Ленкиному изумлению, она на несколько часов превратилась в прежнюю Полину. И только закрыв за собой дверь спальни, Полина позволила истинным чувствам вырваться наружу. Слезы градом катились по щекам, было стыдно за то, что в день рождение покойной бабушки она устроила дебош. Она не должна была устраивать театр перед Ленкой и Максом. Не нужно было изображать холодную леди перед Дэвидом. Она в очередной раз, все испортила. Поднявшись на ноги, Полина вышла из комнаты. Лена домывала остатки грязной посуды, на кухне. — Давай помогу? — предложила она, беря в руки полотенце. — Нет, что ты, иди ложись! — строго цыкнула подруга. — Я в порядке, новый препарат превратил меня в киборга, — пошутила она. Лена недовольно вздохнула. — Протри салатник. — Спасибо. — За то, что позволила натереть хрусталь? — удивилась подруга. — Нет, — улыбнулась Поля в ответ, — За твою доброту, вообще, за то, что ты рядом. — Да ладно, тебе! — отмахнулась Лена, готовая разреветься. — Я ужасная подруга, Лен! Ты так много для меня делаешь, терпишь мой характер, а я не могу выдавить из себя элементарное «спасибо»! — Ты главное живи, — плача попросила она, набросившись на Полину с объятиями. — Лен, я хочу подарить тебе все, что у меня есть. — Что? — Машину, квартиру и дачу, а если схуднёшь, забирай и шмотки! — тараторила она, словно вот-вот закончится ее время. — Не надо мне ничего дарить, ты, что? Я же не ради наследства, прости господи, рядом с тобой. — Я знаю, Ленка, но кому это все завещать, как не тебе? — Полина, я не знаю, не правильно это все. — Я завтра поеду к нотариусу и все оформлю. Не знаешь, справка о вменяемости нужна? — вытирая слезы, спросила она. Лена пожала плечами. — Ты только дачу не продавай, ладно? Жалко, пускать сюда чужих людей. — Не продам, я буду приезжать сюда с Антошей и дочкой, если конечно она у меня родится. Полина, округлив глаза, посмотрела на подругу. — Ты? — Да! Подруги снова обнялись. Полина думала, о том, как легко стало на душе. Она изменит жизнь близкого ей человека в лучшую сторону. *** Скажи Полина хотя бы одно слово, он бы остался. Дэвид видел в ее глазах застывшие слезы. Понимал, что не имел права говорить и половины слов. Она умирает! Дэвиду не понять состояния умирающего и еще не известно, как бы вел себя он, будь на ее месте. В конце концов, кому нужна его мораль?! Полине? Лене? Ему самому? Правда была, в том, что никому она не нужна. Пройдя регистрацию на рейс, он занял свое место в салоне самолета. Несколько часов и он будет в Париже. Возможно, забудет о Полине навсегда. Заставит себя, не думать о ней, так же, как заставил себя не думать о сестре. Но пока, душа, которая как оказалась у него есть, болела. Хотелось знать, как чувствует себя Полина. Борт проводник, попросил отключить мобильные телефоны и перевести спинки кресел в горизонтальное положение. Самолет взлетает.