Love is... shit

Глава 7. Что может быть прекраснее женской груди?! Обнаженная грудь. Дэвид с наслаждением покусывал набухшие розовые соски пышной груди, сильно сжимая их в своих руках. Тяжело дыша, сдерживался, от желания разорвать ткань платья. Он совершенно не обращал внимания, на окружающих девиц входящих в дамскую комнату модного ночного заведения со звучным названием «Феникс». Хозяйка аппетитных форм теребила его волосы, прижимая голову к своей груди. Закрывая от удовольствия глаза, блондинка выгибалась, негромко постанывала, предвкушая продолжение. А он был слишком разгорячен, что бы думать о приличиях. — Сейчас умру от наслаждения! — произнесла она, когда его руки забрались под ее трусики. — Прости, что? — не понимая русскую речь, спросил он. Немного подумав, блондинка попыталась сказать по-английски. — Хочу умереть, от тебя! — с выражением пропела девушка. Дэвид резко остановился и отошел на пару шагов назад. — Ты понимаешь, что сказала? — чувствуя, как закипает кровь, спросил он. Незнакомка хлопала ресницами, не понимая, что она такого сказала, а главное, отчего он резко дернулся, словно от проказы?! Дэвид подошел к раковине и открыл кран с водой. Вымыв руки с мылом, он вышел из помещения. Перед глазами стоял образ Полины, которая осталась совсем одна в пустом номере отеля. Поначалу идея с прогулкой по Питеру, показалась ему отличным способом прийти в себя от услышанной новости. Но с каждым выпитым шотом, мыслей становилось больше. Она умирает. Возможно, это ее последняя ночь. Злясь на самого себя, за чрезмерное сочувствие чужому человеку Дэвид вернулся в шумный зал. Со сцены доносились звуки русской музыки, неизвестный ему артист что-то кричал в микрофон, от чего толпа танцующих женщин верещала от восторга. Никита, еле держась на ногах, пританцовывал у их столика, рассматривая толпу танцующих. Его друг французский скульптор сидел на диванчике и что-то шептал на ухо девушке, которая сидела на его коленях. Дэвид потрепал Никиту за плечо: — Неужели нет ни одного шанса спасти Полину? — спросил он, выпивая налитый в стакан алкоголь. Не сразу сообразив о ком речь, парень кивнул. — Я не знаю! — пожимая плечами, ответил он. — Твоя подруга умирает, а ты не знаешь? — вконец разозлившись, крикнул он. — Я же не врач и не родственник, откуда мне знать! — ОК., а родственники? Они пытались найти врача или клинику или… Не давая возможности договорить, Никита перебил: — Дэвид, у нее никого нет. Я не знаю, как сказать «сирота» по-английски. Короче, нет родителей, нет бабушки, нет никого. Не говоря ни слова, Гилберт плеснул в стакан еще немного водки, добавил пару кубиков подтаявшего льда и одним глотком выпил. Поморщившись, он повторил процедуру. В этот вечер он много пил, но алкоголь никак не действовал, оставлял его разум трезвым. Согласившись на ночную прогулку в компании друзей Полины, он надеялся прийти в себя после новости, которая была совершенно неожиданной. Первое, что пришло в голову «не может быть», потом пустота. Он не знал, что делать и что говорить. Пытался вспомнить хотя бы одну похожую историю, что бы подобрать нужные слова. Слов не было. И теперь, когда он только привык к мысли, что прекрасная девушка умирает, очередная новость, сбивает с ног. — Полина сирота? — Да, точно! Её родители погибли, когда она училась в школе, а бабушка пару лет назад. Помнишь Ленку? — Ленку? — повторил Дэвид — Подруга, на выставке. Дэвид кивнул, вспомнив шатенку в причудливом пальто. — Она вся её семья, Поля перестала общаться со всеми, кто хотя бы взглядом жалел ее. — Сказал Никита, с завистью пялясь на скульптора. — Но Ленка упорная, от нее не просто избавится! — Черт! — выругался Дэвид, он вконец запутался. Он привык считать себя бесчеловечным, равнодушным и что греха таить — хладнокровным. Но сейчас его сердце сжималось от боли. Он хотел помочь девушке, в чью душу чуть не нагадил. И с таким же сильным желанием он хотел покинуть страну, что бы снова стать самим собой. Гилберт считал, что Полине не нужен он в качестве няньки, для этого есть семья. К горлу подступала тошнота, глаза раздражал свет и уши закладывало от звуков жуткой музыки. Дэвид поднялся на ноги. — Парни, мне пора! Ник, спасибо за классный вечер. Жак, рад знакомству, обязательно навещу тебя в Париже. Выйдя на улицу, Гилберт осмотрелся по сторонам в поисках такси. Машин не было. Он пошел вперед по улице, понимая, что в проулке мало шансов поймать такси. Наверно следовало вернуться в клуб и позволить Никите вызвать такси, но было в этом городе, что-то магическое, что подталкивало его пройтись немного пешком. Дэвид хотел остаться наедине с собой, что бы подумать. — Мистер Гилберт?! Дэвид остановился, соображая, кто это мог быть. Молодой парень, потушив сигаретный окурок, выходя из темноты, подошел ближе. — Я портье из отеля, Павел. Дэвид улыбнулся. — Да, я тебя вспомнил, — проговорил он, понимая, что понятия не имеет, как его зовут. — Что вы здесь делаете? — Хороший вопрос! — Дэвид криво улыбнулся. — Вы заблудились? — Точно! — щелкнув пальцами, кивнул он. — Заблудился в себе. Павел махнул рукой, приглашая за собой. — Я знаю, что вам поможет. — Водку я уже пил, — пошутил он. — Мы не будем пить, мы будем слушать настоящую музыку! Идем. *** Звуки саксофона приятно ласкали слух. Павел оказался прав, музыка действовала на него лучше, чем самый крепкий напиток. Ему захотелось привести сюда Полину. Немноголюдный бар, показался ему тайным местом: круглые столики вокруг маленькой сцены, уютные кресла обитые синим бархатом, девушки за бокалом вина разговаривали друг с другом. На контрасте пафосного клуба, это заведение выглядело провинциальным пабом. Павел играл на сцене джаз, а Дэвид собирал свои мысли в кучу. Закончив выступление, он заказал два кофе и опустился в кресло около Дэвида. — Классная музыка! — искренне похвалил Дэвид. — Спасибо. Так, на чем мы остановились? Сделав пару глотков, Дэвид отмахнулся рукой. — Не думай об этом. Мне уже пора. — Слушай у меня идея, поехали на метро? Продолжим разговор по дороге. — Метро? — скривился Гилберт, — Я не езжу на метро. Даже не уговаривай! Павел рассмеялся. — Да брось, метро в Санкт- Петербурге — это красиво! — Бездомные и парни с пушками тоже красивые? — зловещим голосом спросил он. — Да брось, зачем тратить кучу денег на такси, если есть метро? Никаких пробок, сломанных светофоров и ужасной музыки! — Нет, парень, я сполна впечатлен Россией, не порти мои картинки. — О'кей! — поднимая руки, вверх сдался Павел. Дэвид поднялся, чтобы пойти к выходу, но потом его лицо скривилось, словно от головной боли и он сказал: — У меня в номере смертельно больная девушка, не знаю почему, но мне кажется, я несу за нее ответственность. Бред какой-то, не так ли? — Дэйв, послушай, ты ничего ей не должен! Ты не обязан сидеть у ее постели, только, все в нашей жизни не случайно. Возможно она — это твой шанс стать лучше! — философски изрёк он. — Стать лучше? — усмехнулся Гилберт. — Понимаешь, есть женщины, которые созданы менять нас. Я пару лет назад сутками лежал на диване, курил травку и говорил, что найти работу в нашем городе сложно. Больше всего на свете Дэвид ненавидел «правильные житейские истории», когда чей-то брат или друг, или сам рассказчик, пройдя испытания, становился лучше, здоровее, наконец, богаче. Он закрыл глаза, чтобы подавить приступ гнева и как можно доброжелательнее задал вопрос, который по его мнению способен перемотать рассказ к концу.  — И кто она? Павел рассмеялся. — Да нет у меня никого! Я просто хотел подбодрить тебя. Ну, знаешь, как в американском кино?! Гилберт рассмеялся. Этот парень ему нравился, удивительно, как легко становится на душе, когда проговариваешь проблему вслух. — Так надо было дожать историю! — оценив шутку, добавил он. — Только тебе решать, как поступить. — Спасибо. Ты отличный парень Павел! Пожав руку парня, Дэвид попросил вызвать машину. Часы на стене показывали шесть утра, по дороге он рассматривал еще сонные улицы, нарядные здания и первых прохожих. Он думал о Полине, которая никогда не сможет отправиться с ним в ночной загул. Девушка будет угасать, мучиться от боли, а он станет ненавидеть себя и возможно даже ее, за безвыходность, в которой они оба оказались. Сейчас, когда они не стали близки друг другу, ему следует уехать. А в знак заботы, он наймет для нее первоклассную сиделку. Вернувшись в номер, Гилберт заглянул в приоткрытую дверь спальни. Он надеялся застать спящую Полину. Но его ждала идеально заправленная кровать и написанная от руки записка с одной лишь фразой: «Спасибо!». Не зная как понимать ее поступок, Дэвид достал телефон. Не надеясь на ответ, он включил громкую связь и устало упал на кровать. — Доброе утро Дэвид, — голос Полины застал его врасплох. — Почему ты ушла? — грубо спросил он, хотя в глубине души выдохнул с облегчением, она в порядке. — Потому, что какой-то идиот, придумал, что медицинские анализы лучше сдавать с утра! — Когда ты ушла? — он оторвал голову от мягкой поверхности, безумно хотелось спать. — Не знаю, минут десять назад. Я в лобби жду такси. — Не уходи, дождись меня! — скомандовал он, рассматривая свое помятое отражение в зеркале. — Ты со всеми разговариваешь, как босс? — Прости, конечно же, нет. Наспех сполоснув лицо прохладной водой, Гилберт спустился вниз. Он был рад ошибиться, посчитав, что Полина сбежала. Хотя в то же время, расстроился, ее исчезновение было бы логичным и удобным для его совести. Не ответь она сейчас на звонок, Дэвид бы улетел в Париж. Полина листала глянцевый журнал в пустом холле. Сегодня она выглядела вполне здоровой. На щеках появился едва заметный румянец. — Паршиво выглядишь, — улыбнулась она. — Должен признать, не всякий американец выдержит русское гостеприимство! Но я старался! — кривая ухмылка расплылась по лицу. Входящее сообщение оповестило о подъехавшей машине. Полина поднялась с места. Только сейчас, он заметил, насколько ей плохо и насколько сильно она старается это скрыть. Гилберт подхватил соскользнувший с ее шеи шарф и нежно накинул цветную ткань на плечи. Он не выпускал мягкую материю из рук, потому, что не мог оторвать взгляда от ее глаз. Сердце в тысячный раз сжалось от боли. — Мне пора, — на выдохе, сказала она. — Да, конечно, — он разжал руки, — Мы увидимся сегодня? — осипшим голосом спросил Дэвид. Полина пожала плечами. — Не в моем положении, давать обещания, уж прости. — Я понял. Прищурив взгляд, он улыбнуться. Девушка направилась к выходу, а он смотрел ей вслед, не понимая, почему в горле появилось горечь. Полина обернулась. — Я позвоню тебе, как освобожусь. Он кивнул и не спеша направился к лифту. Подушка, ещё хранила женский запах. Засыпая, он все ещё видел ее взгляд перед собой. Теперь будет сложно забыть огромные, словно блюдца, глаза. Болезнь, несомненно, отбирала ее красоту, лишала блеска. Усилиями воли он прогонял мысли о ней, не к чему ему очередные сложности. Санкт-Петербург оказался прекрасным городом, но оставаться здесь на неопределенное время, это слишком для него. Скорее он станет обузой для Полины, в случае опасности не сможет позвать на помощь или объяснить врачу диагноз. Испугавшись, что еще одна встреча изменит его решение навсегда уехать, Дэвид поднялся с постели. Приняв душ, взглянул на билет. Пусть она считает его сбежавшим трусом, чем смотреть, как она умирает. До вылета долгих, восемь часов. Дэвид спустился вниз. Пообедав, он вышел на улицу. Прекрасный весенний день, так и манил прогуляться. Петербург, удивительным образом менял его привычки. Дэвиду хотелось пройтись пешком, возможно даже послушать парочку историй о царской России. Мысли снова привели его к Полине, неприятное чувство, блуждавшее в нем уже несколько часов, не давало покоя. Не получалось наслаждаться жизнью, зная, что жизнь Полины в любой момент оборвется. Может, парнишка с саксофоном прав и он начал меняться? И вот она, долгожданная злость на девушку. Гилберт не просил никого, его менять. Она должна была рассказать о своей болезни еще тогда, когда он считал ее «курицей». Не следовало впутывать его во все это… Внезапно он остановился. Огромных размеров собор, поражал своим величеством. Он сильно отличался от других православных храмов, которые Дэвид уже успел увидеть. Массивные колонны, бронзовые статуи роскошно обрамляли фасад. Подобную архитектуру он встречал в Европе. Чувство любопытства подталкивало войти вовнутрь. И он не ошибся, изнутри собор выглядел не менее величественно. Хорошо прорисованные лики святых, серо-розовый мозаичный мраморный пол, гранитные колонны, высокие купола и наконец, богато украшенный алтарь, захватывали дух. Гилберт не предполагал, что в средневековой России могли строить что-то подобное. — Ты что здесь делаешь? — раздался строгий женский голос из-за спины. Дэвид обернулся. Перед ним стояла Полина с зажжённой свечой в руках. Первое, что пришло в его голову: «Как такое может быть?». Он недовольно нахмурил лоб, встреча с Полиной, не входила в его планы. — Решил прогуляться, перед отлётом, — честно ответил Гилберт Он внимательно смотрел в её глаза, пытаясь угадать реакцию. — Понятно, — последовал равнодушный ответ. — Как насчет тебя? Девушка опустила взгляд на горящую свечу. — Рано освободилась и заехала поставить свечу за упокой души бабушки. У неё сегодня День Рождение. Уловив скопившиеся слезы в уголках ее глаз, Дэвид сжал кулаки. — Соболезную, — сказал он, борясь с желанием обнять девушку. — Спасибо, — кивнула она, — Я пойду, прощай. — Давай посидим где-нибудь? — ненавидя себя за мягкотелость, предложил он. — Не самая лучшая идея. — Да брось, в память о твоей бабушке. Скажи мне, что она любила? Девушка улыбнулась. — Блинчики с красной икрой. Это было ее особое блюдо. — Отлично, — потирая ладони, сказал он, — где мы можем поесть эти самые «блинчики с красной икрой»? — У нее был свой особый рецепт, — с грустью протянула Полина. Растерявшись, Гилберт замолчал. Он никогда не был близок со своими бабушками, не знал, что значит расти без родителей. Его планы снова летят под откос. — Подожди меня у выхода, — попросила Полина, мысленно ругая себя, за ненужные эмоции. Дэвид широко улыбнулся. Кажется, он сделал ещё один шаг в пропасть.