Для нас свели мосты

Гарри так и не дождался ответа ни от Сириуса, ни от Гермионы. На самом деле он очень жалел, что погорячился, но мнения своего не изменил. Сказать, что он был в шоке от известия о том, что Гермиона переезжает на Гриммо, слишком мало. Но в первый момент он и думать забыл о каком-то контексте — его напрягло то, что с ним самим Гермиона вообще прекратила общаться. Масла в огонь подлил Рон, который, увидев ошарашенное выражение лица Гарри, выхватил у него из рук письмо и быстро пробежался по строкам взглядом. Вот кто действительно возмущался. — Ты понимаешь, что это не просто так? — вопил он, покраснев и размахивая письмом, как опасным и весьма острым мечом. — Гермиона моя! — С чего ты это взял? — спокойно поинтересовался Гарри. — Сириус действительно может ей помочь. А вот ты даже ни разу не поинтересовался, как у нее дела. Я не думаю, что она вообще воспринимает тебя хоть как-то иначе, чем бесплатное приложение. На миг между ними повисла тишина, а потом Рон вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Гарри же пожал плечами и занялся своими делами. Однако не прошло и двадцати минут, как в спальню ворвалась Джинни, с порога начав кричать. — Гарри, о чем ты вообще думаешь? Тебе не кажется, что Гермиона хочет занять твое место? Я просто уверена, что она хочет выйти замуж за Сириуса и отобрать у тебя право жить в его доме, — если хорошенько прислушаться, в словах Джинни можно было услышать «отобрать у меня право жить в его доме». — У тебя вообще мозги есть? — едко спросил Гарри, заставляя себя дышать как можно медленнее. — Ей шестнадцать. Какая свадьба? — Поттер, ты меня иногда поражаешь, — прошипела Джинни. — Чуть больше чем через две недели ей исполнится семнадцать, и она вполне сможет выйти замуж. — Ей это не нужно, — отрезал Гарри. — И я посоветовал бы тебе убраться с глаз моих, иначе ты можешь очень пожалеть о том, что пришла сюда. Джинни опешила и молча покинула комнату. — Я все равно не позволю им быть вместе, — пробормотал Гарри себе под нос, размышляя над тем, что можно предпринять. Если сначала у него и не появилось странных мыслей, то теперь он не видел вообще ничего, кроме огромного подтекста. Будто Сириус поверх всего письма написал огромными буквами: «ОНА ПЕРЕЕХАЛА КО МНЕ, И Я ЕЕ ТРАХНУ!» Но в письме, конечно, ничего подобного не было. И, если бы не Уизли, Гарри бы и в голову не пришло подумать такое о крестном и лучшей подруге. Однако он все равно не был бы в восторге от переезда Гермионы. И тут уже сыграло свою роль чувство привязанности к Сириусу. За то короткое время, что они жили вместе, Гарри успел понять, что значит семья. И этой семьей для него стал Сириус, заменив и отца, и мать. А теперь кто-то пришел в их идеальный мирок и хотел все разрушить. И Гарри не волновало даже то, что это была его собственная лучшая подруга, которая спасла его крестного и осталась из-за этого без магии, что и вынудило ее переехать. * * * Вечером, как и обещал, пришел Снейп. Они с Гермионой долго беседовали в лаборатории, и ей даже пришлось сварить несколько пробных зелий, чтобы убедиться, что они точно будут иметь эффект, даже если их сварит человек, не владеющий магией. Все прошло гладко, поэтому и Снейп, и Гермиона остались весьма довольны. Уже сидя в гостиной, они обсуждали процесс обучения. — Мисс Грейнджер, вы же понимаете, что я не могу отлучаться из Хогвартса каждый день? — едва слышно поинтересовался Северус. — Конечно, — кивнула Гермиона, удивляясь тому, что Снейп действительно изменился. — Мы можем видеться реже. Скажем, раз в месяц. Северус задумался и несколько минут помолчал. — Точно, — согласился он наконец. — Вы достаточно способная студентка… То есть были достаточно способной студенткой, чтобы самостоятельно изучать рецепты. Я буду приходить раз в месяц, чтобы проверять результаты, отвечать на ваши вопросы и объяснять новые темы. Это будет оптимально. На том они и договорились, после чего Снейп вежливо попрощался и исчез в зеленом пламени камина. Гермиона радостно повернулась к Сириусу и победно вскинула руки вверх. — У меня все получится, — уверенно заявила она, потягиваясь. — О, я в этом не сомневаюсь, — усмехнулся он. — Только я буду тщательно следить, чтобы ты не проводила в лаборатории больше четырех часов в день, как и сказал Северус. Гермиона скривилась, но согласно кивнула, зевая. — Ладно, как скажешь, ты же за главного. А теперь я пойду спать, — она с улыбкой поднялась из кресла. — Спокойной ночи, Сириус. — Спокойной ночи, Гермиона, — пожелал он в ответ, провожая ее взглядом. Она скрылась в коридоре, и спустя пару секунд послышались мягкие шаги на лестнице. Оставшись наедине с собой, Сириус еще несколько раз повторил ее имя, перекатывая его на языке и словно пробуя на вкус. Выходило, что оно было лучше, чем самое дорогое вино, которое он когда-либо пробовал. * * * Дальше время потекло быстро и по накатанной дорожке. Гермиона сразу после завтрака отправлялась в лабораторию и проводила опыты, следуя рецептам в книгах из библиотеки. Главной сложностью был устаревший язык, из-за чего она часто ошибалась в пропорциях. Однако помимо этого был еще один неудобный момент — на последнем курсе на занятиях Снейп разрешил им заколдовывать черпаки, чтобы они сами мешали зелье определенное количество раз. Гермиона часто забывала, что заколдовать ничего не может, и осознавала это лишь в момент взрыва или возгорания. Сириус, как и обещал, тщательно следил за тем, чтобы Гермиона не проводила в лаборатории дольше четырех часов, но она подозревала, что на это у него были свои причины — ему попросту было скучно. — Ты вообще чем-нибудь занимаешься? — одним вечером поинтересовалась Гермиона, отложив в сторону толстенный том зельеварения. — Что ты имеешь в виду? — тут же откликнулся Сириус из-за газеты. — Читаю, например. — Нет, — помотала головой Гермиона. — Ты где-нибудь работаешь? Вопрос поставил Сириуса в тупик, и он пару секунд помолчал, пытаясь придумать достойный ответ, потом плюнул на это дело и напрямую спросил: — А должен? Такой ответ поразил Гермиону настолько, что она даже не сразу сообразила, что возразить. — Но как-то же ты собираешься жить? На какие деньги? — она понимала, что, скорее всего, перегибает палку, но хотела разобраться. — Ну конечно, — хохотнул Сириус, откидываясь на спинку кресла. — У меня достаточно денег для того, чтобы не заморачиваясь прожить всю жизнь, да еще и потомков обеспечить. — Откуда? — вырвалось у Гермионы быстрее, чем она вспомнила о том, что Сириус все же был наследником семьи Блэк. — Достались от родителей, — пояснил он, пожав плечами. — Правда, пришлось потрудиться, доказывая гоблинам, что матушка была не в состоянии адекватно мыслить, когда вычеркивала меня из списка наследников. Но оно того стоило, — довольно ухмыльнулся он. — И что? Так и будешь страдать от безделья? — вопрос прозвучал резко, зато правдиво. — Ну, я планирую жениться, — Сириус странно посмотрел на Гермиону, — попутешествовать с женой по миру, потом родить парочку детей. Не думаю, что всю жизнь буду маяться от скуки. Гермиона глубоко вздохнула, взяв себя в руки. Слова о жене почему-то сильно ее задели, и если бы она не знала себя так хорошо, то подумала бы, что ревнует. — Что-то я не заметила, чтобы ты предпринимал какие-то действия для воплощения этого плана, — ядовито усмехнулась она. Сириус посмотрел на нее и расхохотался. Такое поведение было совершенно несвойственно Гермионе, зато ему легко можно было найти логичное объяснение. Сириус поднялся и направился на кухню, но задержался у кресла Гермионы и, наклонившись к ее уху, прошептал: — У меня есть одна на примете, но, боюсь, ей пока рано думать о замужестве, — и вышел, довольно усмехнувшись. А у Гермионы по спине пробежали мурашки — то ли от его близости, то ли от слов. Ведь вполне могло быть, что говорил Сириус именно о ней. С другой стороны, таких, как она, могло быть еще очень и очень много. Однако даже от одной мысли о том, что речь шла о ней, по телу разлилось приятное тепло. Буквально на несколько секунд, потому что Гермиона быстро вспомнила письмо Гарри. Он точно не был бы в восторге, если бы узнал, что Сириус хочет на ней жениться. Вздохнув, она поднялась из кресла и направилась в свою комнату — день выдался тяжелый. Проходя мимо кухни, Гермиона услышала, как ее окликнул Сириус: — У тебя есть какие-нибудь планы на завтра? — как ни в чем не бывало поинтересовался он. — А что особенного будет завтра? — Гермиона замерла на нижней ступеньке. — Девятнадцатое сентября, — усмехнулся Сириус. — Твое совершеннолетие. Гермиона медленно выдохнула и рассмеялась. С постоянной работой над зельями она совершенно забыла о времени и датах. — Точно, — отсмеявшись, выдавила она. — Надо к родителям съездить. Больше никаких планов. — Тогда я сам все за тебя запланирую, — пробормотал Сириус, скрываясь на кухне. — Как хочешь, — хмыкнула Гермиона и ушла в свою комнату. Сириус ни на секунду не сомневался в том, что она забудет о собственном дне рождении, но должен был проверить. Вообще-то, он уже давно все спланировал и даже учел визит к родителям. Он возлагал на этот день большие надежды и не хотел, чтобы что-то пошло не так. * * * Весь день прошел как одно чересчур бурное свидание. Сначала Сириус подарил Гермионе огромный букет роз, которые волнами меняли цвет, потом был праздничный завтрак с шарлоткой со взбитыми сливками и вкуснейшим какао, после этого Гермиона быстро собралась, и они аппарировали в знакомый парк недалеко от дома ее родителей. Для Сириуса это было большим испытанием — он никогда в своей жизни не знакомился с родителями девушки, которая ему нравилась. Тем более, если она была вдвое младше его и знакомство происходило в день ее совершеннолетия. Но Сириус понимал, что будет представлен лишь как друг, и это облегчало задачу, несмотря на некоторую степень разочарования — где-то в глубине души хотелось быть больше, чем просто другом. Встреча с родителями прошла на хорошей ноте, хотя мистер Грейнджер время от времени и поглядывал на Сириуса с долей подозрения, но это не напрягало. Ситуацию контролировала миссис Грейнджер, которая все время лучезарно улыбалась и задавала дружеский тон беседе, поэтому расслабиться получилось достаточно быстро. Правда, надолго задерживаться в гостях они не стали — у Сириуса было много чего запланировано. Он очень хотел устроить для Гермионы настоящий праздник, поэтому они отправились сначала в парк развлечений, потом на водную прогулку и уже под вечер добрались до хорошего маггловского ресторана, где Сириус заранее зарезервировал столик. Оказавшись в удобном кресле, Гермиона устало вздохнула. Они сделали заказ и теперь ждали, пока официант принесет еду. — Вот это день! — улыбнулась она, откидываясь на спинку. — Ты меня совершенно вымотал, но до чего же здорово все было. Спасибо тебе огромное. Она действительно была очень благодарна — раньше все ее дни рождения проходили достаточно однообразно и скучно. И никто не дарил ей цветов. И уж тем более никто не водил ее в роскошные рестораны. Раньше Гермиона всегда думала, что такое возможно только в сказке, теперь же ей казалось, что жизнь просто пытается компенсировать ей потерю магии. И если уж признаться честно, то хотя бы на этот день это удалось с успехом — Гермиона ни разу не подумала о том, что ей чего-то не хватает. — Я рад, что тебе понравилось, — довольно кивнул Сириус. — Правда, это не все сюрпризы на сегодня — ты ведь еще не получила подарок. Гермиона с удивлением посмотрела на него, выпрямляясь. — Как это не получила? Да весь сегодняшний день — один сплошной подарок, — она смущенно улыбнулась и слегка покраснела. — Для меня еще никто никогда ничего подобного не делал. Сириус осторожно сжал ее ладошку в своих руках, глядя Гермионе в глаза. — Перестань, — тихо попросил он. — Я все это делал специально для тебя. Я бы хотел подарить тебе весь мир, но за один день сделать это просто невозможно. Позволь же хотя бы сегодня сделать для тебя все, что в моих силах. Гермиона напряженно сглотнула, чувствуя, как от тех мест, где его пальцы прикасались к ее коже, по всему телу расходилось волнами что-то, отдаленно напоминающее разряды тока, только мягче и нежнее. Это чувство было совершенно новым, и оно привело Гермиону в ступор. — Хорошо, конечно, — кивнула она, боясь отвести взгляд или лишний раз пошевелиться, чтобы не разрушить момент. Сириус осторожно потянул ее руку и, поднеся к губам, перевернул тыльной стороной вверх и осторожно поцеловал запястье, не отрывая взгляд от Гермионы. На ее щеках вновь появился румянец, намного ярче, чем прежде. Дыхание участилось, но она завороженно наблюдала за его действиями, боясь хоть что-то пропустить. Сириус усмехнулся и, легонько подув на запястье, опустил ее руку на стол. Этот момент был для него куда важнее, чем весь предыдущий день. Фактически, сейчас все встало на свои места. Если бы Гермиона одернула руку, стало бы ясно, что надеяться не стоит. Теперь же Сириус был уверен, что все сделал правильно. Принесли заказ, и вечер потек своим чередом, наполненный разговорами и смехом. Было легко говорить обо всем, комфортно именно в этом обществе. Домой оба вернулись уставшими, но счастливыми. Громко хохоча, ввалились в прихожую, перепугав бедного Кричера, и разлеглись в гостиной прямо на полу. Неожиданно Сириус подорвался на ноги и со словами: «Я сейчас», — скрылся в коридоре. Послышались его поспешные шаги на лестнице, и через пару секунд все стихло. Гермиона удивленно смотрела ему вслед и пыталась понять, что случилось, но быстро перестала об этом думать. За ужином она выпила бокал вина — в честь дня рождения — и теперь пыталась определить свои новые ощущения. Ей казалась, что она на волнах всевластия, что она действительно может все. Ее немного качало, но это было приятно. Кончики пальцев стали слишком чувствительными — их начинало покалывать даже от случайного прикосновения к ковру. Это было непривычно и удивительно — будто ей удавалось погладить каждую ворсинку по отдельности. Очень хотелось провести по волосам Сириуса, чтобы понять, каковы они на ощупь, потому что они непременно должны были быть необычными. За своими размышлениями Гермиона пропустила звук шагов и чуть не вскрикнула от удивления, когда услышала, как тихо притворилась дверь. Повернув голову, она увидела, что Сириус придерживает руками что-то большое, похожее на картину, только совсем белое. Подумав пару секунд, Гермиона села, скрестив ноги, и негромко поинтересовалась: — Что это? — Подойди, открой — и сама все увидишь, — подмигнул ей Сириус. Помедлив, Гермиона поднялась на ноги и неуверенно направилась к нему. Вблизи удалось рассмотреть, что белое — простая бумага, в которую завернут подарок. В предвкушении Гермиона осторожно надорвала ее в углу и потянула вниз, силясь разглядеть сквозь получающуюся узкую полоску то, что было укрыто от посторонних взглядов. Не удалось. Вздохнув, она рванула бумагу резче, вызвав у Сириуса одобрительный смешок. Ей наконец открылась картина в массивной темной раме. На полотне была изображена девушка явно аристократического происхождения. Ее волосы были собраны в незатейливую, но аккуратную прическу, бледные плечи резко контрастировали с темно-синим платьем. Никаких пошлых и вульгарных украшений на ней не было — лишь тонкая цепочка на шее. Отойдя на пару шагов, Гермиона рассмотрела лицо изображенной девушки и ахнула, прижав ладони к щекам. На картине была нарисована она сама. Уж свое привычное бледное лицо она точно не спутала бы ни с чьим другим, но было в нем что-то совсем ей не свойственное. Какое-то уверенное спокойствие. Ни покусанных губ, ни сморщенного лба. Гермиона поймала себя на мысли, что на картине она показана именно такой, какой сама хотела бы видеть себя в зеркале, но не видела, потому что всегда во всем сомневалась, всегда пыталась докопаться до сути, понять, вникнуть. Она зачарованно рассматривала холст, словно страшась поверить в то, что действительно может быть такой. Подошла, провела кончиками пальцев по нарисованной щеке и резко отдернула руку. — Это я? — шепотом спросила она у Сириуса, неверяще уставившись на него. — Ты, — кивнул он. Его очень веселила реакция Гермионы, всегда такой собранной и готовой, казалось, ко всему на свете. А к себе самой не готовой. — Но как? — вырвалось у нее непроизвольно. И Сириус был благодарен за этот вопрос, за то, что она не стала по своей обычной привычке делать кучу предположений. За то, что дала ему возможность почувствовать себя героем. Он хотел бы быть героем для нее. — Долго, упорно и тщательно, — улыбнулся он. — Я еще летом нанял художника. Он рисовал, опираясь на мои воспоминания — наверное, именно такой он увидел тебя в них. Она молча посмотрела на портрет, а потом шагнула вперед, чтобы быть к Сириусу максимально близко, так, чтобы их разделяло лишь тонкое полотно холста. Гермиона вцепилась пальцами в верхнюю грань рамы и подняла глаза, встречаясь с настороженным взглядом Сириуса. Она точно знала, чего хотела в данный момент, и почти полностью была уверена в своих чувствах. — Сириус, — шепотом позвала она. — Если я ошибаюсь, просто останови. Гермиона встала на цыпочки и потянулась ему навстречу, закрывая глаза. Через какую-то долю секунды она почувствовала тепло чужого дыхания и в следующий момент коснулась своими губами губ Сириуса. Сначала показалось, что она оглохла. Спустя пару секунд пришло понимание, что это гул в ушах перекрывает все звуки и ощущения. Наверное, именно поэтому Гермиона не сразу почувствовала, как ее пальцы накрыли теплые руки, как губы Сириуса чуть приоткрылись. Ей даже захотелось открыть глаза, чтобы увидеть, смотрит ли он, но вместо этого она зажмурилась еще сильнее, боясь испортить момент. Она представляла себе свой первый поцелуй сотни раз, пытаясь понять, какими будут ощущения, но все эти фантазии, конечно, и на долю не были близки к реальности. Тогда Гермиона думала, что будет влажно, может быть, даже мокро. Что она почувствует трещинки на губах партнера. Она боялась, что не будет знать, куда деть руки. Еще ее очень страшило, что нос может помешать. Теперь это показалось таким абсурдным, что она едва не рассмеялась. В реальности все было иначе. Губ не чувствовалось — лишь дрожь в пальцах и коленях. И еще бесконечное чувство свободы. Правильность, нужность, гармоничность. Желание не отпускать. Она не чувствовала почти ничего физического, будто первый поцелуй был скорее толчком на грани сознания. И это было самым прекрасным. Очнувшись от мыслей, Гермиона опустилась на пятки, разрывая поцелуй. Она испуганно смотрела на Сириуса, взгляд которого был каким-то ошалелым и стеклянным. Через несколько томительных секунд он пришел в себя и помотал головой. — Спасибо за подарок, он превосходен, — неуверенно улыбнулась Гермиона. — Завтра решим, где повесить. Спокойной ночи. Она едва слышно вышла из гостиной, оставив Сириуса наедине с собой и с теми до безумия странными ощущениями, что заполнили его до отказа. В тот момент, когда Гермиона потянулась ему навстречу, когда он ощутил мягкость ее губ в реальности, что-то однозначно изменилось. Не в окружающем мире, не в чувствах, не в мыслях. В сознании и в восприятии. В одну сотую секунды Сириус осознал, что это насовсем и навсегда. Что Гермиона — его болезнь, мания, парадокс жизни. Ему даже показалось, что, передумай она сейчас, он больше не предпринял бы ни единой попытки получить ее. Он бы молча и терпеливо ждал, пока она смилостивится над ним и позволит хоть что-то: мимолетное прикосновение, едва уловимый глоток запаха, надежду. Сириус со смешным отчаянием осознал, что готов отдать Гермионе все: себя, деньги, собственную свободу. Лишь бы она была рядом. Банально, по-детски, но так осознанно и правильно. Он со вздохом отодвинул портрет, раму которого все еще судорожно сжимал пальцами, и опустился в кресло, пытаясь понять, как докатился до такого состояния. Никогда у Сириуса не было таких отношений, чтобы ведомым был он. Все девушки всегда равнялись на него, боясь сделать хоть один неверный шаг. Теперь же это ощущение накрыло его самого. Он потер пальцами виски и приказал Кричеру принести порцию Огденского. В этот вечер все стало слишком сложным.