Для нас свели мосты

Как и предполагалось, ей ничего не снилось. Она даже чувствовала себя бодрой и отдохнувшей, правда, с удивлением обнаружила, что проспала почти пятнадцать часов. Спустившись на кухню, Гермиона нашла записку от мамы, в которой сообщалось, что завтрак в холодильнике, а они с папой ушли на работу. Заварив себе чай, она села за стол и начала размешивать сахар в кружке. Наблюдая за появляющимися пузырьками, Гермиона неожиданно вспомнила слова Снейпа, сказанные им еще на первом занятии: «Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения…». И ведь действительно, в зельеварении волшебная палочка не использовалась — Снейп даже снимал баллы, когда видел, как кто-то из учеников доставал палочку. Значит, Гермиона смогла бы готовить зелья. Конечно, это не было работой ее мечты. С другой стороны, этот предмет всегда был для нее интересным, но желание им заниматься отбивал преподаватель. Окрыленная новой идеей, она побежала в свою комнату, вытащила из сумки пергамент и написала письмо Дамблдору. В нем она просила о встрече и объясняла, что ей в голову пришла действительно стоящая мысль. Закончив писать, Гермиона внезапно осознала, что не знает, как отправить послание. Совы у нее не было — она всегда пользовалась школьными. Раньше она бы вызвала платную птицу, но для этого нужна была волшебная палочка. Прикинув в голове все возможные варианты, Гермиона расстроено уселась на кровать, отбрасывая в сторону пергамент. Единственной возможностью было дождаться, пока объявится кто-нибудь из друзей — она не сомневалась, что рано или поздно это произойдет, — и действовать через них. Однако в тот день никто не появился. Вечером Гермиона рассказала о своей идее родителям, и они, хоть и были не на шутку обеспокоены, все же дали добро. Ложась спать, Гермиона думала о том, что, возможно, все наладится. Шло время, но никто из друзей так и не приходил. Родители работали, и Гермиона редко с ними виделась. Днем она уходила гулять по городу в надежде встретить хоть кого-то знакомого, но это было бесполезно — волшебники редко ходили по улицам, предпочитая аппарировать. Сама Гермиона такой возможности была лишена, поэтому все чаще оказывалась среди магглов. Со временем ей даже начало казаться, что это не так уж и плохо. Так продолжалось до тех пор, пока однажды Гермиона не проснулась раньше обычного. Желания спать уже не было, поэтому она решила не терять время и погулять подольше. Из дома она вышла на пару часов раньше, чем обычно, и, проходя мимо расположенного неподалеку парка, услышала знакомых хлопок. Кто-то аппарировал. Затаив дыхание, Гермиона спряталась за ближайшим кустом и успела заметить, как из парка, оглядываясь по сторонам, вышел… Сириус. Он уверенно направился в сторону ее дома и, зайдя в сад, скрылся в беседке. Гермиона никогда не осматривала двор — ей и в голову не приходило, что кто-то решит прятаться от нее возле ее же дома. Вся эта ситуация злила и вызывала обиду и непонимание. Хотелось разобраться во всем, не сходя с места. Решительным шагом Гермиона вернулась к дому и вслед за Сириусом пошла в сторону беседки, но заранее ее обошла, чтобы не попасть ему на глаза. Он сидел на скамейке и напряженно смотрел то на входную дверь, то на часы. Эти действия навели на мысль о том, что он появлялся тут регулярно. Гермиона кашлянула и вошла в беседку, напряженно глядя на Сириуса. — Может, ты объяснишь мне, что происходит? — тихо спросила она, замирая прямо перед ним. Он вздохнул и опустил глаза, теребя в руках волшебную палочку. — Прости, я не хотел тебе мешать, — пробормотал он. — Просто я волнуюсь за тебя. Гермиона усмехнулась, сжав кулаки. — Волнуешься? А что ж ты тогда ни разу не зашел? — Гарри сказал, что ты не хочешь никого видеть. Он запретил нам появляться у тебя, чтобы дать тебе время спокойно все обдумать, — с сожалением пояснил Сириус. — Я сначала спорил с ним, а потом подумал, что он, возможно, прав, ведь знает тебя куда лучше. Если бы тебе нужно было наше общество, ты бы не сбежала из больницы, — в голосе послышались укоризненные нотки. — Я и не сбегала, — пожала плечами Гермиона, опускаясь на лавочку. — Меня выписали, и я уехала. Мне действительно нужно было подумать, но это не значит, что я не хотела вас видеть. Наоборот, я ожидала, что хоть кто-то придет. Я же сама не могу ни с кем связаться, — она говорила едва слышно, словно боялась собственных слов. — Да, действительно, — Сириус покачал головой. — Почему я сам не подумал о том, что у тебя нет совы? — Ничего, — улыбнулась Гермиона. — Ты же здесь. Я рада тебя видеть. Они немного посидели в тишине. — Так ты решила что-нибудь? — не выдержал Сириус. — Да, я хотела поговорить насчет этого с Дамблдором, но не могла отправить ему письмо, — усмехнулась Гермиона. — Я подумала, что можно было бы заняться зельеварением — для этого магия не нужна, только знания. — Верно. Снейп говорил об этом, — кивнул Сириус. — В смысле? — Ну, он заходил пару раз за это время, спрашивал о тебе. Догадался как-то, что я приглядываю за тобой. А один раз сказал, что если ты сама ничего путного до конца лета не придумаешь, то он заявится к тебе с предложением заняться зельеварением. И добавил, мол, нельзя таким мозгам пропадать, — засмеялся Сириус, передразнив Снейпа. — Ого, никогда не слышала от него ничего подобного, — удивилась Гермиона. — И не услышишь. Он тогда выпил немного, — улыбнувшись, пояснил Сириус. — Все мы люди. — Понятно, — усмехнулась Грейнджер. — Только я не представляю, как мне обучиться этому и где. В Хогвартс я, конечно, не вернусь — не хочу видеть, как все мои знакомые и ровесники могут пользоваться магией, а я нет. Нужна лаборатория. И учитель, — она вздохнула. — Ты можешь перебраться ко мне, — неожиданно предложил Сириус. — На Гриммо есть отличная лаборатория. А Снейп, возможно, согласится с тобой заниматься. Гермиона смотрела на него во все глаза, готовая броситься на шею и расцеловать. — А можно? Это было бы отлично! Правда, учиться у Снейпа… — она скривилась, представив, сколько времени им придется проводить вместе. — Знаешь, он изменился после победы, — помолчав, сказал Сириус. Это было настолько внезапно, что Гермиона даже опешила. — Он будто бы расслабился. Перестал на всех срываться. Непросто все-таки быть двойным шпионом. А перебраться на Гриммо ты можешь хоть сейчас, — улыбнувшись, добавил он. — Нет, — покачала головой Гермиона. — Сейчас я хочу побыть дома. Да и находиться среди волшебников я еще не готова. Наверное, лучше подождать до сентября, — осторожно предложила она. — Верно, — согласился Сириус, сразу все поняв. — Значит, в сентябре. — Но до этого времени, — Гермиона замялась, сжимая и разжимая кулаки, — ты мог бы хоть изредка заходить в гости. — Конечно, — улыбнулся Сириус и обнял ее. — Только не сейчас — у меня дела. Но в самом скором времени зайду, обещаю. Еще раз обняв ее на прощание, он вышел из беседки и скрылся в направлении того парка, куда аппарировал полчаса назад. Гермиона осталась сидеть на лавочке. На душе потеплело, а тело все еще сохраняло ощущение рук Сириуса. Она погладила место, на котором он сидел, и, вздохнув, вернулась домой. Гулять совсем расхотелось. Время потекло быстрее. Сириус приходил почти каждый день. Они много болтали, пили чай, иногда даже ходили гулять. В его обществе было приятно и интересно. И намного комфортнее, чем с Роном, постоянно пялившимся на Гермиону, как на кубок по квиддичу, или с Гарри, погружавшимся в свои мысли уже через пару минут после начала разговора. Сириус же на их фоне выглядел другим — состоявшимся, умным, интересным. И воспринимал Гермиону иначе — по-взрослому, принимая ее решения, выслушивая и даже советуясь с ней. Это не могло не льстить. С ним Гермиона забывала о разнице в возрасте. Первого сентября Сириус пришел позже, чем обычно. Он был каким-то мрачным и чересчур задумчивым. — Что-то случилось? — осторожно поинтересовалась Гермиона, усаживаясь рядом с ним на диван. — Ничего особенного, — дернулся он и улыбнулся. — Просто Гарри уехал в Хогвартс, и в доме стало слишком пусто. Гермиона вздрогнула, услышав о любимой школе, но быстро отогнала от себя посторонние мысли. — Ну, на днях приеду я, будет веселее, — натянуто улыбнулась она в ответ. — Кстати, а почему ты так и не встретилась ни с кем из друзей до их отъезда? — проникновенно поинтересовался Сириус, поворачиваясь к ней и опираясь на спинку дивана. — По-моему, это очевидно, — она вздохнула. — Я так и не смирилась с тем, что они могут колдовать, а я нет. Я слишком хорошо их знаю — они не умеют быть тактичными. Сириус помолчал несколько секунд, рассматривая ее лицо. Все происходящее казалось абсолютно правильным. На самом деле он не нуждался в ответе на такой элементарный вопрос, но об этом просил Гарри. — Вчера в доме была куча людей, — скучающе выдал Сириус. — Отмечали последний день каникул. Все были несколько расстроены тем, что ты не пришла. — Меня и не приглашали, — пожала плечами Гермиона, чувствуя, как внутри поднимается волна обиды. Она хотела поздравить Гарри с прошедшим днем рождения, да и увидеть всех друзей и знакомых не отказалась бы. Поэтому действительно ждала этого приглашения или хоть какой-то записки. — Никого не приглашали персонально, — пояснил Сириус. — Все приходили сами и во сколько им было удобно. — Да, но я не могла сама прийти, — Гермиона поднялась с дивана и отошла к окну. — В дом не попасть без волшебной палочки, насколько я помню. — Если бы я знал, что ты захочешь прийти, я бы привел тебя сам, — заметил Сириус, глядя на ее фигуру, застывшую на фоне окна. — Все это уже не имеет значения, — отмахнулась Гермиона, украдкой стирая слезу со щеки. — Сложилось так, как сложилось. Гарри знает, что я перееду на Гриммо? Повисло молчание. Сириус тоже поднялся с дивана и подошел к Гермионе. Он очень хотел ее обнять, прикоснуться к ней, утешить, но понимал, что в этой ситуации такие действия будут выглядеть куда интимнее, чем просто дружеские. — Еще нет. Я не говорил с ним об этом, — вздохнул Сириус. Гермиона вздрогнула, ощутив его дыхание в своих волосах. — Он должен знать. Напиши ему об этом, — попросила она. — Хорошо, — он понимал, что Гарри обидится, но сейчас на это было плевать. — Я буду готова к завтрашнему дню, — Гермиона повернулась, улыбнувшись. — Ты придешь за мной? — Конечно, — Сириус поднял руку, чтобы провести по ее волосам, но вовремя себя одернул и потер переносицу. — Что-то я устал. Пойду, пожалуй. — Иди, — но как же хотелось попросить его остаться. Сириус ушел, а Гермиона отправилась в свою комнату, чтобы собрать все необходимые вещи. Родители знали, что она уедет в сентябре, правда, она так и не смогла рассказать им, где будет жить. Сказала, что будет учиться зельеварению и что Дамблдор обещал все устроить, хотя на самом деле даже не разговаривала с ним. Вообще не разговаривала ни с кем, кроме Сириуса. Мысли перетекли в другое русло, и Гермиона опустилась на кровать, обхватив себя руками. Конечно, она прекрасно понимала, что чувствует к Сириусу нечто куда большее, чем дружеская симпатия. Привязанность, желание видеть каждый день. Как часто ей хотелось дотронуться до него, обнять. На самом деле в своих фантазиях она заходила куда дальше простых объятий, но безумно боялась признаться в этом самой себе. Она просто старалась не думать о том, что происходило с ними этим летом. Было куда проще отгородиться и просто жить. Только дальше так продолжаться не могло. Им предстояло находиться в одном доме, видеться каждый день, проводить вместе вечера. Гермиона сходила с ума от предвкушения и опасений, но точно не хотела отказываться от такой возможности. Никто не мог гарантировать, что из этого выйдет что-то хорошее, но вечно убегать — не вариант. Ночь не принесла должного успокоения. Гермиона то и дело просыпалась, вглядывалась в темноту, отгоняла прочь ненужные мысли, засыпала вновь. Утром она встала пораньше, чтобы попрощаться с родителями. Пообещала им почаще появляться, улыбнулась, помахала рукой и, как только за ними закрылась дверь, устало привалилась к стене. — Сегодня начнется что-то новое, — подбодрила она себя. — Да и в случае чего я всегда могу вернуться домой. После этих слов стало легче. Небольшая дорожная сумка стояла возле двери, а Гермиона сидела на диване в гостиной, выбросив все посторонние мысли из головы, и улыбалась сама себе, когда раздался стук в дверь. Она взволнованно вскочила и бросилась в прихожую. — Привет, — улыбнулся Сириус, обнимая ее за плечи. — Готова? — Да, — кивнула Гермиона. — Ты написал Гарри? — Написал, — Сириус подхватил сумку и вышел на улицу. — Он очень обрадовался тому, что сможет увидеться с тобой на каникулах. Ты ведь не сбежишь? — подозрительно прищурился он, обернувшись. — Сначала надо дожить до того времени, — вздохнула Гермиона, закрыв дверь. — Будем разбираться с проблемами по мере их поступления. Сириус ничего не ответил, с удивлением обнаружив, что Гермиона фактически озвучила его собственные мысли. Они зашли в парк, и, убедившись, что рядом никого нет, Сириус аппарировал их на Гриммо. Дом встретил Гермиону мрачным величием. Прошло меньше года с тех пор, как она была тут в последний раз, но что-то неуловимо изменилось. Из кухни вышел Кричер, недовольно глядя на гостью и бормоча себе под нос какие-то ругательства. Он никогда не вызывал у Гермионы теплых чувств, хотя однажды она и порывалась освободить его от службы. Теперь же она понимала, что без него ее жизнь значительно усложнится, поэтому наступила на горло своим принципам. — Кричер, отнеси вещи мисс Грейнджер в приготовленную для нее спальню, — распорядился Сириус, проходя в гостиную. — Я решил, что тебе будет комфортнее всего в комнате Регулуса — там хотя бы тепло зимой. Чувствуй себя как дома, — усмехнулся он, усаживаясь в кресло. Гермиона стянула куртку и повесила ее в прихожей. Ей еще предстояло привыкнуть к тому, чтобы чувствовать себя как дома, но она пообещала себе, что постарается. — Спасибо за заботу, — улыбнулась она, присаживаясь напротив. — Всегда пожалуйста, — кивнул Сириус, ободряюще подмигнув ей. — Кстати, я разговаривал с Северусом. Он обещал зайти сегодня вечером. Гермиона вздрогнула, услышав, как Сириус называет ее ненавистного преподавателя по имени. Это было слишком сюрреалистично. Хотя куда бредовее ей казалась мысль о том, что Снейп захочет заниматься с ней вне школы. — Не думаю, что из этого выйдет что-то хорошее, — грустно вздохнула она. — Но попытаться стоит. — Конечно, — поспешно согласился Сириус. — Хочешь чего-нибудь? Гермиона вспомнила, как они с Гарри и Роном, сидя на полу в этой самой гостиной, пили какао зимой. Ей стало очень грустно и захотелось вернуть то ощущение спокойствия, которое было тогда. — Я бы выпила какао, — кивнула она. Сириус понимающе усмехнулся. — Кричер, принеси нам две порции какао. Приказ был исполнен в лучшем виде, и Гермиона моментально погрузилась в приятные воспоминания. В этот раз они даже почти не вызывали грусти — только теплоту в груди и бесконечную нежность. Это был какой-то приступ ностальгии, усиливавшийся с каждым глотком какао. Кружка незаметно опустела, что несколько расстроило Гермиону. Вздохнув, она поднялась с кресла и направилась к выходу из гостиной. — Я пойду разберу вещи, — пояснила она, скрываясь в коридоре. Сириус лишь кивнул, продолжая смотреть в дверной проем, где она только что скрылась. Все то время, что Гермиона, погрузившись в свои мысли, потягивала какао, он следил за каждым ее движением. В какой-то момент пришло странное осознание: попроси она его прыгнуть с крыши, он бы прыгнул. Стоило ей заговорить, как наваждение пропало. Но ощущение липкой тяжести на душе никуда не делось — оно лишь росло с каждым мгновением, сдавливая дыхание и лишая возможности мыслить. Сириус посмотрел на зажатую в руках кружку, полную остывшего какао, и сам себе удивился. Он так увлекся Гермионой, что забыл обо всем на свете. А ведь какао был его любимым напитком. Вздохнув, он поставил кружку на стол и, поднявшись на ноги, вышел вслед за Гермионой. Зайдя в свою комнату, он открыл ящик стола и достал оттуда аккуратно свернутое письмо, полученное накануне от Гарри. На самом деле тот вовсе не был в восторге от переезда Гермионы на площадь Гриммо. Гарри не на шутку волновался по поводу того, что Сириус может увлечься, и это повредит его репутации. Он писал, что Гермиона могла бы жить в Хогвартсе и учиться вместе со всеми, мол, Дамблдор обязательно придумал бы, как обойти пикантную ситуацию. Получив письмо, Сириус долго не мог поверить, что его действительно писал Гарри — он даже несколько раз проверил отправителя. Где-то между этих строк потерялся добрый, отзывчивый, внимательный к другим людям Гарри. Вместо него был ожесточенный, эгоистичный человек, неспособный понять чувства других и даже не пытающийся это сделать. Сириус вздохнул, перечитав письмо, и вновь убрал его в ящик. После этого он растянулся на кровати и постепенно провалился в сон — прошлой ночью поспать ему не удалось. Все время мучили кошмары. * * * Гермиона поднялась в свою новую комнату и плотно прикрыла дверь. Находясь в этом доме, она не могла не чувствовать огромную магию, которую его стены впитали в себя за долгие годы. И это ощущение ее тяготило, мешало почувствовать себя комфортно. Не помогло даже так горячо любимое какао. Но еще больше с мыслей сбивало письмо, полученное от Гарри. Она и сама не понимала, почему не сказала о нем Сириусу — наверное, побоялась расстроить. Гарри писал, что рад, если она действительно смогла найти смысл в жизни без магии. Однако он выражал серьезную обеспокоенность тем, что Сириус может повести себя не самым красивым и должным образом, то есть не совсем так, как полагается джентльменам. В общем и целом, все было написано достаточно витиевато и поверхностно, но Гермиона не была бы собой, если бы не вчиталась внимательнее. Осознав, ЧТО хотел сказать Гарри, она очень разозлилась. В первую очередь потому, что не думала, что хоть кто-то вправе подозревать Сириуса в таких наклонностях. А во вторую — потому что втайне мечтала о том, чтобы Гарри оказался прав. Разложив вещи, Гермиона села на кровать, прижав ноги к груди, и погрузилась в свои мысли и фантазии. Она понимала, что отступать уже поздно, но ее очень напрягало то, что Гарри уже заранее был против их отношений. Да и сам по себе он стал другим. Раньше он никогда не позволял себе проявлять грубость, тем более в отношении Гермионы. Теперь же письмо было прямо пропитано издевкой и насмешками. И это ранило куда сильнее, чем сам факт того, что она осталась без магии. За своими размышлениями она не заметила, как ее начало клонить в сон. Спустя несколько минут она уже крепко спала, уткнувшись в подушку.