Тёмная кровь

      В этом сезоне песчаные бури разыгрались нешуточные. Пока они добрались до Эйфуса, маленького городка на северо-востоке страны, успели пережить целых три песчаных шторма. В первом, кстати, осмелившиеся напасть на них бандиты и погибли. Бандиты оказались людьми суеверными и когда увидели, как он из песка творит всё, что душе Мудреца угодно, предпочли убежать «от этого демона»., пока Хоэнхайм был занят тем, что выстраивал с помощью алхимии нечто, похожее на гигантский купол. Сбежать-то сбежали, но ненадолго: пытаясь спастись от натиска пустынной погибели, в пыльно-песчаной взвеси не увидели зыбучих песков. Обратно им, естественно, уже не удалось выбраться.       А потом было долгое и нудное ожидание в забытом богами Эйфусе, типичном городишке, построенном посреди пустыни, неподалёку от реки, которая поддерживала жизнь местных вот уже лет пятьсот. Эйфус как поселение возник задолго до создания самого Аместриса, а вошёл в его состав, когда страна начала набирать силу. Один маленький город ничего не мог сделать с многочисленными оккупантами, у которых, к тому же, военное дело было куда более развито. И Эйфус смирился со своей судьбой, чем и выторговал себе спокойное существование и защиту со стороны Аместриса.       Но захваченный когда-то городок так и остался маленьким – не развернёшься особо в пустыне-то. Находился он не то чтобы совсем далеко от Централа, но и не так близко, чтобы позволять совершать сюда частые рейсы, так что около недели они ждали, когда поезд соблаговолит прийти, а до того маялись всякой дурью: Ривер за пару дней успел перепробовать все блюда местной кухни, Лин – совершить множество сделок и приобрести несколько якобы действующих талисманов, а всё остальное время они не знали, чем заняться, и просто слонялись по городку. Нарт нашёл человека, который выдавал себя за алхимика, жутко обрадовался и познакомился с ним ещё в первый день. Но его ждало разочарование: этот якобы алхимик на деле оказался чем-то типа колдуна в Сине, разве что не настолько искушённого, и толкового научного разговора у них не вышло. Шрам тоже скучал (для него разговоры об алхимии были всё равно что общение на незнакомом ему языке, но отходить от брата далеко он не собирался, так что приходилось терпеть), но не показывал виду. Лучше всех было Мудрецу: от него не отставали полнедели, в том числе и псевдо-алхимик, потом волна интереса немного схлынула, но его всё равно засыпали многочисленными просьбами. Лин с Ривером считали, что лучше уж так, чем проводить время, не зная, чем заняться.       Когда поезд пришёл, их не хотели отпускать, всё просили остаться ещё хотя бы на несколько дней. Просили, главным образом, из-за Хоэнхайма: ишваритов-то они немного побаивались, к тому же, у их местного «алхимика» после общения с Нартом самооценка упала ниже плинтуса, а Обжорство с Жадностью не вызывали у них жгучего интереса. Кое-как отбились, пообещали приехать ещё когда-нибудь, и укатили в столицу, оставив Эйфусу в дар лошадей и одного верблюда.       После Эйфуса Централ казался чуть ли не столицей богов – по крайней мере, именно такое впечатление город произвёл на Нарта, который подобной роскоши в жизни не видел. Зато Шраму город сразу не понравился: слишком шумно, слишком пёстро, слишком откровенно здесь одеваются, и всё в этом духе.       Ну, а Хоэнхайм встретил тех, кого совсем не ожидал здесь увидеть.

***

      Ривер вернулся после вылазки на территорию рынка жутко довольный и протянул своим спутникам по стянутому пирожку. Ишвариты на то, что ворованные, дружно наплевали, Лин был к этому привыкший – тратить деньги на еду ему бывало жалко, так что оба периодически занимались мелким воровством, - а Мудрец укоризненно вздохнул, но подношение взял.       - Пфетстафляеш, - начал Ривер, давясь пирожком с картошкой, - я тафое уфнал!       - Прожуй сначала, а то ничего не понятно, - вздохнул Лин. В который раз уже он это говорил, а Обжорству всегда не хватало терпения – поделиться-то новостью хочется, и съесть тоже хочется. На то он и Обжорство, собственно.       Они находились на окраине Централа, которая отличалась от центра города лишь тем, что была менее заселена. Похоже, Централу такое понятие как «трущобы» было незнакомо. Что и неудивительно, в общем-то – Отец желал заманить в столицу Аместриса как можно больше людей, так что о благоустройстве Централа заботился.       - В общем, Одли вернулись!- почти целиком проглотив то, что оставалось от вкусного трофея, выпалил он. – Я их на рынке видел!       - Ох ты… - плохо это. И потому, что они поголовно сильные алхимики, и потому, что у Многоликого, по слухам, бзик на ишваритах. Он так в Ишваре навострился, что даже в толпе ишварита различит. По крайней мере, так говорят. – А что они здесь забыли, не узнал?       - Не-а, - немного огорчённо признался Ривер. – Но они же не нас ищут?       - Не думаю. У них какая-то другая цель.       - Одли, значит, - Шрам сжал свободную руку в кулак. Гомункулы переглянулись: Одли и так – ходячая проблема, а уж если этот неуловимый мститель решится на них отыграться, плохо будет всем. Кроме Одли, наверное. Нарт, положив руку ему на плечо, что-то тихо сказал. Шрам не ответил, но недовольно скривился – видимо, идея оставить знаменитых ишварских кровопийц в покое ему не нравилась.       - Нам надо быть очень осторожными, - очевидная вещь, но мало ли, вдруг до кого эта простая истина не дойдёт, проблем потом не оберёшься. – Ривер, кого именно ты видел? – обратился он уже к брату.       - Алмазного. С ним ещё мелкий был и телохранитель мелкого – такая гора, ты бы видел! – под конец Обжорство уже восхищённо тараторил. – Просто амбалище!       - Плохо… Мы не знаем, где Многоликий.       - Даже если не увидим – почувствуем, - тихо возразил Нарт, ещё больше надвигая капюшон тёмного плаща на лицо.       - А, ну да, - досадуя на то, что забыл об очевидном, согласился Жадность. Действительно, Многоликий может принять любой облик, но скрыть своих намерений неспособен: его желание поиздеваться над обнаруженным ишваритом очень легко засечь, тем более, если с детства занимаешься тем, что развиваешь чувство опасности.       Алтона, однако, они не встретили, что обрадовало всех. А ближе к вечеру им повстречался мальчик, очень похожий на Хоэнхайма, разве что черты лица были мягче. Он был не один – рядом, крепко держа его за руку, шла девушка и восторженно тараторила. Девушка, кстати, была настоящей находкой, так что Лин даже удивился, что она до сих пор не с Роем, и решил про себя, что они уже успели разбежаться.       Мудрец изменился в лице, и Лин готов был поклясться, что в его глазах были и страх, и надежда, и радость. Проводя эту парочку долгим взглядом, он вдруг кинулся следом.       - Вот только не говорите мне, что это его сын, - прошептал Жадность.       - Странно, а в легенде такого не было, - удивился Нарт. – Или это тот самый…?       - Да не, не похож, - фыркнул Лин. Это не Отец, но кто же тогда? Знакомое что-то, очень, очень знакомое… Где-то он этого мальчишку уже видел…       Жадность чуть не вскрикнул, когда вспомнил, что именно к этому мальчику в своё время приставили Прайда. «Ёлки-палки, да что здесь творится-то?! Сначала Одли, теперь этот… Получается, и Прайд недалеко? Ну и что мы пропустили, спрашивается?»       Пока он раздумывал, а не изменился ли план Того Дня и не начнётся ли светопреставление раньше, чем ожидалось, Ривер ускакал знакомиться с мальчишкой. Ему, естественно, не отказали – Риверу Мудрец доверял едва ли не больше всех из их компании. Почти в таком же положении находился и решившийся нейтрализовать круг Нарт, а вот остальным скорее милостиво позволяли находиться рядом. Лину не составило труда слышать весь разговор, но, когда Ривер вернулся, пришлось ещё раз выслушивать о том, что мальчишку зовут Альфонс, что у него отношения с отцом более или менее, в отличие от старшего брата, который с детства конфликтовал с Хоэнхаймом, что ещё Альфонс лишился зрения, когда пытался вместе с братом воскресить мать (последнее Ривер услышал благодаря слуху гомункула, потому что к тому времени его вежливо отослали, чтобы не мешал).       - Ал! – знакомый радостный голос подействовал на Обжорство как электрошокер: он Прайда всегда побаивался и предпочитал лишний раз с ним не встречаться. Лин отчасти понимал, почему: у старшего гомункула была просто убойная аура, которой он при желании мог психически подавлять. А уж если попасть под его теневой купол, вообще можно с ума сойти. Конечно, над своими Прайд так не издевался, зато весьма красочно описывал. И не потому, что напугать так хотелось, даже наоборот – ему иногда необходимо было выговориться.       - Эд, а тут папа вер… Эд?       Выражение лица Прайда было непередаваемым: и замешательство, и невольный испуг, и растерянность, и зарождающаяся злость. Молчал он несколько мгновений, собираясь с мыслями, а потом так гаркнул, что даже Лин подпрыгнул, хотя гневное обращение предназначалось не ему. Хоэнхайм немного попятился – неожиданная встреча со вторым сыном явно выбила его из колеи. Эдвард разразился долгой тирадой, и хотя Альфонс несколько раз пытался остановить его и примирить обоих, успокоился Стальной только когда высказал всё, что думал.        «Да он не притворяется, - вдруг с удивлением осознал Лин. – Он действительно такого мнения о Мудреце... Ну, его можно понять, он из-за того злится, что в своё время Хоэнхайм Альфонса бросил».       - Эд, ну не злись ты так! – Альфонс буквально повис на нём, не пуская к отцу. Кассандра тоже старалась удержать как с цепи сорвавшегося Эдварда, но Жадность был уверен, что захоти Эдвард по-настоящему подраться, давно бы скинул с себя обоих.       - Я абсолютно спокоен, Ал, - голос Стального, впрочем, выдавал обратное. – Я всего лишь хочу узнать, какого чёрта он пропадал неизвестно где, вот и всё.       Лин тоже хотел бы знать, где за столько лет успел побывать Мудрец и не пересекался ли он с Одли, что было вполне возможно, если он сравнительно недавно посещал Сину, где семья алхимиков обосновалась почти на год, а то и больше – время для Жадности летело практически незаметно, так что он не мог сказать точно, сколько они там пробыли. Вот только вряд ли Хоэнхайм настолько наивен, чтобы подавать сыну всё на блюдечке с голубой каёмочкой. Особенно если учесть, что Эдвард по легенде – государственный алхимик.       За спинами ишваритов прямо на стене появилась надпись, сделанная тенями: «Старый храм на окраинах, полночь». Только Лин и Ривер её прочитали, как очертания узких вытянутых букв расплылись, а совсем скоро и вовсе перестали напоминать то, что представляли из себя меньше минуты назад.        «Прайд, да ты ювелир, - Лин покосился на Стального. Теперь ему стало ясно, что у Эдварда была определённая цель: отвлечь своими криками всех от Жадности и Обжорства, чтобы безопасно передать им своё указание. – Даже не думал, что ты буквы умеешь тенями делать».       Если Лин был озадачен, то Ривер по-настоящему испугался: он не понимал, что Прайду от них нужно. К тому же, встречаться со старшим гомункулом в таком страшном месте… Жутко. Жадность подозревал, что Эдвард что-то будет говорить о ценных жертвах. Возможно, именно ему поручено их захватить. «Не дай боги, синские, ишварские и прочие, лучше пусть я ошибусь. Да мы вдвоём ему ничего не сумеем сделать. Даже если Ривер сумеет его проглотить, Прайд его изнутри разорвёт. Вот чёрт, что же делать-то? И отказаться уже не откажешься, мы же всё видели. Этих двоих, что ли, взять? – его взгляд остановился на Нарте. – Надо бы у него спросить, может ли он парализовывать своей синтезированной алхимией. Было бы просто отлично, если это так. Тогда у нас хоть какой-то шанс появится. Не хотелось бы, конечно, так всё заканчивать, но если придётся… Не думай, что я буду колебаться только потому, что мы родственники, Прайд. Своё я тебе в жизни не уступлю».       - Всё, видеть тебя не могу! – поставил жирную точку Прайд и, схватив брата за руку, потащил прочь. Кассандра, извинившись за Эдварда, побежала за братьями, оставив Хоэнхайма стоять в ступоре. Лину его даже жалко стало: столько лет детей не видел, а тут на тебе. Хотя и Эдварда можно было понять: он-то злился, что Альфонсу и его брату когда-то вообще пришла в голову мысль о трансмутации, которую им вряд ли позволили бы провести, будь отец рядом. И пусть это позволило ему встретиться с Альфонсом, Прайд не мог не думать о том, что его подопечный мог бы и не потерять зрения, если бы только Мудрец не ушёл так вовремя что-то там искать. Что именно он делал всё это время, оставалось загадкой для всех гомункулов, в том числе и для Прайда.       Лин поймал на себе проницательный взгляд Шрама: тот видел, как напуганный Ривер ненавязчиво прячется за брата, хотя Эдвард в их сторону даже не смотрел. Зато Обжорство всё это время не мог оторвать глаз от подростка в алом плаще, и это не осталось незамеченным.       - Вы с ним знакомы? – в лоб спросил Шрам.       - Угу, немного, - не дав брату и рта раскрыть, согласился Лин. – Пару лет назад я его часы стащил. Ну, удостоверение государственного алхимика, - не моргнув глазом солгал он. – Он, наверное, уже забыл о том случае, а Ривер до сих пор его немного опасается. Государственные алхимики в гневе – страшные люди.       - А украл-то зачем? – с укоризной спросил Нарт. Жадность не верил, что старший брат Шрама такой святой, что в жизни ничего не стянул, но для человека, не знающего, как для обычного государственного алхимика дорого его удостоверение, действительно не понять, зачем вообще это красть, ещё и из-под самого носа у владельца.       - Не удержался, - покаянно вздохнул Лин.       - Глупо, - сурово припечатал Шрам. – Он же тебя убить мог. И брата твоего заодно.       Разуверять ишварита в обратном он не стал – Шрама всё равно не переубедишь. Подождав, пока Хоэнхайм выйдет из своего ступора, и дружно ему посочувствовав, они направились в прямо противоположную от Стального сторону. Ривер довольно скоро оправился от встречи со старшим гомункулом и после того, как умял пару сворованных пирожных, совсем забыл о напугавшем его событии.

***

      - Зря ты так с ним, Эд, - мягко укорил старшего брата Альфонс.       - Действительно. Не стоило сразу так-то… - взглянув на знакомого ей с детства мальчишку, она умолкла. Взгляд у него был странный – холодный, отстранённый и… умудрённый? Кассандра никогда не видела Эдварда таким, и сейчас такая перемена в подростке, которого она, как думала, знала как облупленного, пугала.       - Народ, не начинайте... Кассандра, ты всего не знаешь, но расспрашивать не надо, хорошо?       - Угу, - потупившись, она крепче прижала к себе светлую шляпку с широкими полями.       - Ты чего? – удивился Эдвард. Он ясно видел её страх, зародившуюся тревогу, какое-то опасение, но не сразу понял, чего именно испугалась их с братом знакомая. Он на всякий случай просканировал тенями весь район, но ничего такого не нашёл.       Пока он искал источник опасности, Кассандра успела перевести разговор в более безопасное и весёлое русло, так что когда Прайд закончил бесполезный поиск, он не сразу уловил, о чём они вообще так бодро болтают.       - А что потом? – допытывался Альфонс. Он так и сиял, разве что глаза оставались по-прежнему пустыми. Горькое напоминание о роковой ошибке, которую, возможно, уже никогда не исправить. – Он же их не ранил? – обеспокоенно спросил слепой мальчик, на мгновение перестав улыбаться.       - Нет-нет, напугал только сильно.       - О ком это вы? – вклинился Эдвард. Он гнал прочь мысль о том, что испугалась девушка именно его, но та настойчиво билась в мозгу и никак не желала забываться.       - О господине Вистане, Алмазном же. Эд, ты что, не слушал? – возмутилась Кассандра.       - Прости, задумался, - он придал лицу плутоватое выражение.       - О чём это, интересно?       - Да, Эд, о чём? – полюбопытствовал и Альфонс.       - А, так, ерунда, - отмахнулся он. – Так что Алмазный сделал?       Так они и шли, болтая о всякой ерунде, не выбирая специально, куда зайти, наслаждались прогулкой. Кассандра его больше не дичилась, и на душе у Прайда стало немного легче. Эдвард уже давно не позволял себе отдыхать, казалось, что с того момента, как ему пришлось вернуться в Централ, прошёл целый год, хотя на самом деле истёк едва ли месяц. Он почти забыл, что можно вот так беззаботно смеяться, радоваться солнечному дню и даже тому, что сердобольный Альфонс снова подобрал кошку. Нахальное животное, кстати, быстро просекло, что вот этот человек с пустым взглядом её не выкинет, и принялась тереться о его ноги с громким мурчанием. Кошки его вообще любили, что тут поделать.       - Ал, ты же не собираешься тащить её к полковнику? – посмеиваясь, спросил Эдвард. А хоть бы и притащил, на самом деле он был бы не против – не в его же дом блохастое существо приволокут.       - Э-эд, она такая милая и мягкая! – Альфонс уже уселся на корточки и тискал балдевшую кошку. Та несильно покусывала его за пальцы, бодалась лбом и всячески показывала, насколько ей хорошо. – Как думаешь, полковник разрешит её взя..       Мимо пронеслась размытая тень, оттолкнула Эдварда с пути и, схватив Альфонса за шиворот, исчезла. Кошка, до того разнежившаяся от ласки, выгнулась дугой и, раздражённо зашипев, стрелой метнулась в переулок.       - Ал! – он в растерянности оглянулся, не сразу осознав, что брата выхватили прямо у него из-под носа. – Вот чё-ёрт! – он едва направил высунувшуюся тень так, чтобы не успевшая ничего понять девушка её не увидела. Сейчас он подавлять свою силу не собирался, она была нужна, чтобы обнаружить Альфонса. - Кассандра, бегом к Алмазному! – скомандовал Стальной. Одли не стоит слишком доверять, но Кассандру они не должны тронуть. Тем более Алмазный, который ей вроде как симпатизирует. Кассандра, кажется, снова его испугалась, но это уже было неважно. Её страх потерял для него всякое значение, потому что думать о чём-то кроме Альфонса и его похитителя-самоубийцы, Стальной не мог.       Незнакомец передвигался не медленнее Корнелло, и у него даже зародилась безумная мысль, что это настоятель и есть. «Нет, не он, - отмёл предположение Прайд, свернув на узкую улочку, оставшуюся ещё от прежнего, когда-то маленького Централа. – У Корнелло смелости на такое не хватит, и смысла для него в этом тоже нет. Ривер меня тоже боится… Лин?»       В своей боевой форме Жадность вполне мог сравняться с Ленью по скорости. Разница состояла лишь в том, что Лин не мог долго поддерживать такой темп и быстро выдыхался, тогда как Корнелло, у которого эта способность была одной из базовых, легко бежал на очень длинные дистанции и мог даже не устать. Ну, разве что немного.        «Лин, если это ты… Если это ты поднял на него руку, жадюга чёртов, я ж тебе… Легко ты у меня точно не отделаешься!»

***

      Многоликий пьянел от дикой скорости, которую смог развить только благодаря давно забытой алхимии Неба, позволявшей ускорить процесс трансмутации в несколько раз, что вкупе с использованием философского камня давало фантастический эффект. Устроившись на каменной площадке поудобнее, он бросил взгляд на слепого мальчишку: убежать тот, конечно, не мог, но Алтон всё равно связал его трансмутированной верёвкой.       Альфонс беспокойно завозился, пытаясь выбраться из пут. «Ага, разбежался, - в мыслях фыркнул Многоликий. – Такому, как ты, из них не выбраться».       Слепой мальчик продолжал извиваться, на что ишварский кровопийца почти не обращал внимания – из верёвок ему всё равно не выпутаться. Самое странное, что младший Элрик молчал – Алтон предполагал, что он может начать звать на помощь брата, но не тут-то было.       Ещё немного повозившись, Альфонс замер. Алтон приложил руку ко лбу козырьком, всмотрелся в стремительно приближавшиеся низкие дома старой постройки, огляделся и лишний раз убедился, что всё идёт по плану – тени Прайда следовали за ним, но, спасибо недавно изученной алхимии, не поспевали. Всё-таки, прав был Барри, когда говорил, что Прайд – сильнейший, но далеко не самый быстрый. Да, он может следить за врагом на расстоянии и даже атаковать тенями в неизвестном мяснику радиусе, но если жертва быстрее и проворнее, поймать не сможет. Всё равно что волк погонится за белкой – сила есть, а вот в проворстве уступит. К тому же, волки, как известно, не умеют залезать на деревья, а гомункулы беззащитны против алхимии Неба.       Алтона вдруг почти ослепило алхимической реакцией, а затем освободившийся от наполовину разрушенных алхимией верёвок, вскочил на ноги, собираясь спрыгнуть.       - Ку-уда-а?! – Многоликий схватил его за шиворот в последний момент и дёрнул обратно. – Убиться хочешь?        «Он не использовал круг преобразования. Забавно… Получается, он через Врата Истины прошёл? Хотя логично. Не мог же этого Прайд сделать».       До младшего Элрика, похоже, дошло, что без посторонней помощи он не выберется, и он позвал брата. Тени, следовавшие за ними в отрыве в несколько метров, словно взбесились: они стали хаотично мотаться из стороны в сторону, и пара из них почти задела Алтона. Ему пришлось резко менять направление, выделывать такие зигзаги, что на поворотах его с пленником относило к самому краю, и всё равно, тени почти его настигли.        «А ты быстрее, чем Барри говорил… Зараза!» – последнее ишварский кровопийца, не удержавшись, высказал вслух, когда он почти потерял управление и чуть не врезался углом каменной площадки в стену дома.       Поворот стоил ему драгоценных секунд, и хотя до черты, за которой поджидавшие их родственники должны были использовать алхимию Неба, оставалось всего несколько метров, похожая на щупальце тень успела добраться до него и, ударив по каменной площадке, в буквальном смысле выбила у Многоликого землю из-под ног. Он успел сгруппироваться и приземлиться на ноги, когда та самая тень спикировала на Альфонса. Алтон прыгнул вперёд, сбивая мальчика с ног, откатился вместе с ним от чёрного щупальца, вскочил и со всех ног кинулся бежать.       Когда он пересёк намеченную черту, с неба спустились тёмно-синие потоки энергии, которые ударили в землю и, расширившись, образовали барьер. Тень с грохотом ударилась в него, но не пробила. Прайда это не остановило: он ударил своим орудием ещё раз пять, пока окончательно не убедился, что преграду устранить не удастся. Только тогда он перестал бездумно атаковать и немного отодвинул тень – видимо, смотрел через неё, судя по отрывшемуся посередине чёрной полосы алому глазу.       Многоликий посмотрел прямо в этот широко раскрытый глаз с почти незаметной сеточкой сосудов и вызывающе ухмыльнулся.

***

      Когда его тень не смогла разнести появившуюся из-под земли полупрозрачную синюю стену, Прайд испытал настоящий шок. Впервые в его долгой жизни он не смог что-то пробить, и в первые секунды осознание свершившегося обескуражило и напугало гомункула. Он не верил, просто не мог поверить, что такое возможно, и ударил снова. И снова. И снова. И так раз пять.        «Да что это такое? - с ужасом подумал он, влетая в проулок, чтобы срезать путь. – Какого чёрта?!»       Он понимал, что это ловушка – слишком резко Многоликий, до того особо не интересовавшийся младшим его братом, взялся за Альфонса – и Одли, наверное, не слишком-то это беспокоило. Ведь главное они поняли: даже зная, что идёт в капкан, Прайд не остановится, просто не сможет остановиться и оставить Альфонса.        «Как они поняли, кто я? Ладно, неважно… Как мне пробить эту штуку? Если бы можно было тень под землёй пустить… Но трогать потоки земли… Этим и Ала можно задеть, если не туда их потянуть, а под землёй же фиг увидишь... Как же всё плохо, чёрт подери!»       Ухмылка Многоликого, буравившего тень с глазом долгим и очень неприятным взглядом, раздразнила Эдварда ещё больше.       - Убью гада! – взвыл Прайд, разворачивая широкую тень, летевшую над крышами домов, как какой-нибудь злой дух из сказки. Люди внизу, судя по воплям, так и думали, но гомункул сейчас был глух ко всему – его мир сузился до синего барьера, который он уже видел своими глазами. Многоликий тоже его заметил и, издеваясь, приглашающе помахал свободной рукой.       Эдвард остановился прямо перед ненавистной преградой. За ней на расстоянии в метр стоял ишварский кровопийца. Он знал, что гомункул уже попался. Тот тоже всё понимал. Единственное, что оставалось Прайду – сделать ставку на скорость в надежде, что он успеет раньше, чем Одли захлопнут свою ловушку окончательно.       Тени взрыли асфальт, впились в землю острыми клиньями. На одно мгновение Эдварду показалось, что он успеет разбить стену, используя потоки энергии, текущие под землёй.       Но Одли добились своего немного раньше, и тени как отрезало – потоки теперь контролировали легендарные ишварские кровопийцы, а не он.       - Попа-ался, - довольно протянул за преградой Многоликий, даже не пытаясь сдерживать широкую ухмылку. – Добегался, гомункул.       Эдварда окружили три спустившихся с неба потока, а завершало капкан подобие пола под ногами, созданного с помощью той же неизвестной ему алхимии. Прайд попятился, упёрся лопатками в полупрозрачную стену и сдавленно выругался. Он затравленно огляделся и заметил, что Многоликий далеко не один: в отдалении обнаружился Вистан, сильно чем-то недовольный, сосредоточенно рассматривавшая свои руки Солярис и… Кинг Брэдли, один из лучших алхимиков Аместриса, у ишваритов ещё известный как Одноглазый Змей. Прайд никогда не понимал, почему его сравнивали со змеем, если Брэдли больше похож на тигра. Наверное, из-за его умения фехтовать сразу двумя саблями, что могло напомнить детям пустыни о змеиных клыках.       Алтон ликовал. Никаких сомнений, догадаться использовать Альфонса как наживку первым мог только он, а потом уже подхватили остальные. Причём, к удивлению Прайда, не всем Одли это нравилось – Солярис, возможно, относилась к этому нейтрально, а по лицу Вистана было прекрасно видно, что он был против, но, понимая, что по-другому им гомункула не схватить, пошёл на это вместе с остальными.       Как только его брат исполнил свою роль, Многоликий его тут же отпустил и даже не повернулся в сторону Альфонса, потеряв к тому всякий интерес. Прайду подумалось, что это ненадолго: Алтон вряд ли упустит свой шанс добавить в бочку ещё больше дёгтя.       - Эд? Эд, ты где? – Альфонс, спотыкаясь, чудом добрался до синей стены, упёрся в неё руками и остановился. Он точно сильно волновался и боялся, но уже не за себя – понимал, что, раз его так спокойно отпустили, никто ему вредить не намерен.       Прайд медленно поднял свою руку и коснулся барьера в том же месте, где была рука его брата. Как будто надеялся, что Альфонс сможет почувствовать это прикосновение через стену.       - Я здесь, Ал, - голос его едва слушался. Эдвард сглотнул. – Здесь.       - Какая прелесть, - с наигранным восхищением пропел Многоликий. – Я прямо растроган. Он тебя, похоже, любит. Только вот вряд ли он знает, кто его братец на самом деле, - совсем другим, зловещим тоном произнёс Алтон.       Юного ищварского кровопийцу никто не останавливал, потому что смысла в этом не было - Альфонс всё равно узнал бы, рано или поздно. После того, как Прайда поймали, узнал бы. Многоликий наслаждался своим триумфом, предвкушая душераздирающую сцену – у него глаза прямо горели этой жаждой чужих страданий, и ухмылка не сходила с бледного лица.       Альфонс повернулся на голос.       - О чём это вы?       Этот вопрос для Многоликого был всё равно что командой «фас».       - О том, что твой братец – одна из этих тварей, гомункулов, которые служат Отцу уже несколько сотен лет. По сравнению с тем, что творили они, зачистка Ишвара – просто цветочки, - прошипел Алтон с торжествующей ухмылкой на лице. – Поправь меня, если я не прав… Прайд.       Эдвард не мог оторвать от них глаз. Его обуял ужас – неконтролируемый, глубинный, скручивающий внутренности, выбивающий из головы все мысли. Больше всего на свете он боялся, что Альфонс узнает, кто он на самом деле.       Что они не братья.       Что Эдвард-Прайд – чудовище. Чудовище, когда-то захватившее уже мёртвое тело человеческого ребёнка по приказу Отца. Монстр, который выходил из состарившегося тела в своей истинной форме и вселялся в новое, и делал это далеко не один раз. Его нынешний сосуд, который принадлежал когда-то наивному, юному алхимику Эдварду, было уже седьмым по счёту. Душа же бывшего хозяина стала одной из десятков пленников философского камня и навеки затерялась среди множества других.       - Я вам не верю, - Прайд вздрогнул. Он ещё никогда не слышал, чтобы Альфонс разговаривал с кем-то таким холодным тоном. – Вам просто нравится так шутить, я знаю. Только я в этом ничего смешного не вижу.       - О-о, я бы тоже хотел, чтобы это было шуткой, - с фальшивым сочувствием покачал головой Многоликий. – Увы, если это и шутка, то не моя.       Брэдли подошёл к ним, остановился у самого барьера. В его взгляде не было ни капли страха, хотя и безграничной самоуверенности, как у того же Алтона, тоже не наблюдалось. А руки он всё равно держал так, чтобы в случае чего мгновенно использовать алхимию или сабли, причём встал он немного впереди Альфонса, чтобы защитить мальчишку, видимо. От него, от Прайда, который сам его защищал. Эдварду хотелось смеяться от безысходности и нелепости происходящего.       - Не беспокойся, я не нападу на вас, - хмыкнул Прайд. Тени за его спиной сформировали зубастую зловещую усмешку, говорившую Одли об обратном.       - Эд, ты о чём? – впервые за это время голос слепого мальчишки дрогнул.       - Ты же хочешь узнать всё, что я знаю об Отце? – впервые в жизни проигнорировав его, продолжил Эдвард. – Хорошо. Мне нет смысла запираться.       Уже нет. Раньше всё имело смысл только потому, что он скрывал правду от брата, но теперь… Прайд даже не знал, что будет делать дальше. Выбраться отсюда он не способен, так что Отцу помешать не сможет. Пусть хоть Одли попробуют, вдруг получится. Тем более, они нашли какую-то новую алхимию, которая Отцу неизвестна.       - Какой сговорчивый, - одобрительно произнёс Кинг.       - Братик… - будь мальчишка зрячим, его глаза, пожалуй, отражали бы ужас.       - Хватит, Ал, - Прайд отвернулся – смотреть на брата сейчас он просто не мог. – Ты уже и сам понял, что я тебе не брат. Прости меня, - едва слышно добавил гомункул.       - Как… Как так? Но мы же… Мы вместе открыли Врата, помнишь? – улыбка Альфонса была почти молящей. Он не хотел верить в то, что услышал. Да и кто бы не захотел на его месте хотя бы попытаться сохранить стремительно разлетающийся на осколки мир? – И потом ты постоянно был рядом со мной, и…       - Я не он, - едва шевеля онемевшими губами, прервал Прайд. – Эдвард умер в тот самый день, а я… стал его заменой.       Слепой мальчик вздрогнул всем телом, как будто его ударили.       - Эд, скажи… - Альфонс судорожно вдохнул. – Ты действительно убивал людей?       - Да.       - Ха, я же говорил, - встрял Многоликий. Но, вопреки обыкновению, Прайд промолчал. Что именно сказал ишварский кровопийца, он даже не услышал.       - Зачем? – Прайд заметил, что в пустых глазах брата блестят слёзы.       - Вырезал кровавые печати по приказу Отца, - безжизненно отозвался гомункул.       - Понятно.       Одно слово, а сказано было так, что Эдварду показалось, что философский камень вот-вот даст трещину, а затем вовсе расколется. Альфонс отнял руку от барьера и медленно побрёл прочь. Вистан ушёл следом за ним, напоследок бросив на Прайда полный сожаления взгляд. А он долго смотрел вслед им двоим и молчал.       - Кинг, - позвал он, стараясь не смотреть на довольного Многоликого, который умудрялся попадать в поле зрения почти в любом месте, - прежде, чем я начну, пообещай мне кое-что.       - Эй, ты не в том положении, чтобы ультиматумы ставить! – вскинулся Алтон. Брэдли остановил его жестом, но Многоликий, хоть и замолчал, недовольно зыркал на пленника.       - Я тебя слушаю.       - Пообещай, что защитишь Альфонса. Что вы не потащите его за собой только потому, что он – ценная жертва. Что не сделаете из него игрушку для своих опытов.       Брэдли дёрнул уголком губ вверх.       - Занятный ты гомункул… Хорошо, - мужчина благосклонно кивнул, - пусть будет по-твоему.