Тёмная кровь

      Утро было сырым, серым и прохладным. Стоя на подобии балкона, Такер оглядывал окрестности, курил дешёвые сигареты и ёжился от задувавшего под рубашку ветра. Ужас, пережитый вчера ночью, теперь казался ему всего лишь кошмарным сном. Бесконтрольная громадная химера, ещё и созданная не им – да разве такое бывает? Он несколько боязливо покосился на свой дом (раньше отсюда можно было разглядеть его весь), обнаружил руины и глубоко вздохнул. Узнать бы, кто стоит за созданием этой химеры – руки бы поотрывал. Во-первых, за конкуренцию, во-вторых, за безалаберность. Вот у него сколько химер было, а ни одна не сбежала за всё время, ни одна!       Смотреть на разрушенный дом ему надоело, и Связующий Жизни свесился с перил и посмотрел вниз: там по дорожке неспешно прогуливалась хвостатая якобова бестия и прислушивалась, не идёт ли кто, не посягают ли на его территорию. Пристальный взгляд кошак почувствовал и, запрокинув немного приплюснутую морду, вопросительно мяукнул. Не то чтобы он признал окончательно новых постояльцев, но завтрак, состоявший из мяса и молока, охладил его пыл и настроил на благодушный лад.       А Такеру подумалось, что из такой животины вышла бы неплохая химера; может, даже до его новой идеи, говорящей химеры, дорос бы. Кот, видимо, почувствовал его намерения, потому что принял угрожающую позу и громко зашипел. Впрочем, простоял он так совсем недолго и капитулировал с коротким заунывным воем в небольшой, зато густой кустарник, где и затих.       Такер потерял интерес к любимцу Якоба и вознамерился уйти в дом, но стоило ему поднять голову, как всё внутри замерло, сжалось и перекрутилось.       Прямо перед ним стояла та самая химера и смотрела – осмысленно, нахально, со злым удовлетворением. Большущая, восьмилапая, с длинной свалявшейся гривой, доставшейся ей то ли от льва, то ли от лошади, с плоскими человеческими зубами, которые перемежались со звериными клыками. Судя по коже, основой для тела стала рептилия, но хладнокровность это существо каким-то образом преодолело – иначе как бы оно бегало по ночам, да так резво?       - Наш-шла, - оголяя клыки, прошипела химера. Изо рта капнула мутная слюна – она так жаждала вонзить свои зубы в плоть алхимика, что не могла себя сдерживать. Она понимала, что теперь человек никуда от неё не денется, потому что больше она такой ошибки не совершит, не промедлит.       Мощная лапа ударила Связующего Жизни в бок, и мир взорвался болью. Когти химеры пробили печень, сломали ему несколько ребёр, задели желудок и лёгкие – всё это он отметил машинально, словно смотрел на себя со стороны. От боли он не мог даже кричать – только беззвучно разевать рот, из которого толчками полилась кровь. Химера шумно облизнулась. Последовал второй удар, который швырнул алхимика на сломанные первой атакой перила, и он смутно услышал, как что-то хрустнуло. Похоже, грудная клетка, хотя он не был уверен – боль бушевала везде, грызла, пекла, сводила сильными судорогами. Он успел испугаться, когда почувствовал холод в груди, беспомощно заелозил руками по проткнувшему его наискось широкому стальному пруту, скользкому от крови, попытался в него упереться и вытащить, но пальцы немели и совершенно не слушались.       Химера просунулась через искорёженные и прореженные перила балкона к своей добыче. Та ещё была жива, даже в сознании находилась, хотя вряд ли что-либо соображала. Она схватила алхимика за голову, потянула на себя, снимая с прута, и резко запрокинула морду. Тёплая, желанная кровь полилась в глотку, и она с наслаждением заурчала, так, как мурчат кошки, когда им дают любимую еду. Химера сомкнула челюсти раз, другой, пьянея от мелодичного перехруста тонких человеческих костей, ещё немного постояла в раздумьях. Наслаждение кончилось быстро, пожалуй, даже слишком быстро, но ничего не поделаешь, нельзя здесь больше задерживаться, она и так пренебрегла своей обычной осторожностью, чтобы поймать ненавистного алхимика.       Уйти спокойно ей, однако, не дали: на балкон выскочил ещё один человек, невысокого роста, плотненький и выглядевший довольно аппетитно, поскользнулся на свежей крови и чуть не улетел с балкона, но успел уцепиться за уцелевшие перила. Химера принюхалась, подумывая, что его тоже неплохо бы съесть.       Удивительно, но человек её не боялся. Осмотревшись, он вскрикнул, а затем, завопив что-то пронзительно и надрывно, даже попытался ранить её алхимией, но в результате только разозлил, и химера занесла свою страшную лапу, обагрённую свежей кровью, над ним.       - Алх-химик, - с ненавистью прохрипела химера, сглатывая ставшую вязкой слюну. Утихшая было жажда забушевала вновь, от неё кружилась голова, а кровь едва не кипела. Она не стала сопротивляться бурному порыву. Зубы прямо чесались от желания перемолоть алхимика в фарш. Обычно она не ела убитых алхимиков, но сегодня был особенный день, в который нарушались привычные правила. Так почему бы не нарушить ещё одно?       Якоб, добродушный весёлый Якоб, который и мухи в жизни не обидит, которого попросту невозможно было представить озлившегося на кого-то, сейчас быстро и неотвратимо закипал от ярости и горя. Та самая химера, о которой вчера ночью ему рассказывал Такер, возвышалась над ним и слизывала кровь с длинных клыков. И это она убила Связующего Жизни, а теперь наверняка хочет добраться до Нины.       - Не позволю! – почти взвизгнул алхимик, чьё лицо исказилось в такой невероятной гримасе, что химера даже чуть отодвинулась, но лапой махнула, как кошка, пытающаяся поймать муху. От неминуемого удара, который должен был раздробить ему череп, Якоба спасло то, что он опять поскользнулся и улетел на другой край балкона.       Он был в отчаянии. Он совершенно не знал ни как бороться с этакой зверюгой, ни как вообще уйти от неё живым, но его это не останавливало. Кто-то же должен, наконец, сладить с химерой. Да и выбора у него не было, если он хотел защитить Нину.       Якоб поднялся уже с выломанным железным прутом, который валялся у его ног, и, отведя назад руку, бросил заострённый прут как копьё. Химера протяжно вскрикнула, когда прут осиным жалом вонзился в угол глаза, и затопталась на месте, дезориентированная. Она подняла лапу, чтобы вытащить причинявший боль прут, но в результате только глубже вогнала его, что привело её в болезненную ярость. До этого никто из её жертв не жалил так больно и так точно. Впрочем, до этого она не сталкивалась с тем, чтобы кто-то из алхимиков пытался ранить её без своих привычных и ожидаемых приёмов, к которым восьмилапая рептилия привыкла.       Якоб взял второй прут, прицелился во второй глаз, отвёл руку назад. Он сам себе напоминал древнего охотника за большими животными, и почему-то это сравнение его рассмешило. Коротко рассмеявшись, он почти уже бросил оружие, когда незапертая дверь распахнулась, и на балкон выбежала Нина, встревоженная шумом и долгим отсутствием отца.       - Папочка! – звонкий голос заставил обоих отвлечься от противостояния. Химера и человек одновременно уставились на выбежавшего ребёнка; промедление длилось всего пару мгновений, а потом Якоб судорожно подбежал к ней и закрыл свободной рукой глаза. Она не должна видеть кровь, химеру, выломанные прутья… Её нужно было немедленно отсюда увести, но так, чтобы не испугалась. Химера – отчасти рептилия, если не делать резких движений, может, и не приметит.       - Ниночка, иди в комнату, - Якоб старался, чтобы его голос почти не дрожал, был мягок и ласков, но этого оказалось недостаточно: девочка схватила его за руку и испуганно всхлипнула. Она не успела ничего заметить, но понимала, что с папой что-то случилось. Что-то очень, очень плохое, и поэтому дядя Якоб не хочет ей ничего показывать.       Химера медлила, более того – замерла и боялась даже дышать. Якоб предполагал, что зверюга, улучив момент, набросится, но та просто стояла и смотрела с очень необычным, несвойственным для такого рода существ выражением.       - Детёны-ыш-ш, - шипение химеры больше не было злобным. Казалось, она говорила тихо, чтобы не напугать Нину. – Хочеш-шь поигр-ра-ать? – почти заискивающим тоном протянула громадина.       Нина вскрикнула и подалась назад, но путь к спасительному отступлению вдруг преградил длинный хвост, который мягко подтолкнул её и Якоба заодно вперёд. На алхимика зверюга не обращала никакого внимания, словно его здесь и не было. Химера осторожно, очень осторожно приблизила одну из восьми лап и дотронулась до волос девочки. Якоб боялся пошевелиться, спровоцировать, и потому мог только смотреть, как она мягко прикасается к Нине и почти гладит её с удивительной для столь кровожадного существа нежностью.       Он совсем не удивился тому, что Нина испугалась.       - Нет, нет… Нет! – девочка, сдавленно всхлипнув, прижалась к алхимику всем телом, и он почувствовал, как её всю колотит. – Верни… Верни Александра и папу… - жалобно пролепетала Нина.       Химера растерялась и даже испугалась немного. Чего именно – Якоб не понимал, как и не мог взять в толк, почему животное боится навредить девочке и ведёт себя так, будто перед ней стоит её же детёныш. Но волновало его не только это: убийца Такера умела говорить, причём она явно понимала, что произносит, а не повторяла попугаем. И откуда такое чудовище вообще появилось?       - Не плачь… не бойся… не надо… - речь громадины становилась всё бессвязнее и бессвязнее, её широко раскрытый лиловый глаз с несколькими райками в каждом панически бегал из стороны в сторону, а дыхание сделалось частым и тяжёлым. Под конец лепетание переросло в звериный вой, и химера, судорожно мотнув головой, вдруг сорвалась с места и огромными прыжками помчалась прочь.       Нина судорожно цеплялась за его ногу, боясь отпустить: ей казалось, что тогда и Якоб исчезнет, а она останется совсем одна. Алхимик потерянно смотрел на то место, где пару минут назад бушевала химера. «Почему же она нас не тронула? – недоумевал он. – Может, у неё самой есть дети, вот она и бегает по городам, чтобы прокормиться?» – от этой мысли Якоба самого заколотило. Выводок. Целый выводок химериных выкормышей. Может ли такое быть? Такер, помнится, говорил, что химеры вполне способны размножаться, только вот у его химер потомство было крайне слабое и почти нежизнеспособное. Но эта химера могла родить здоровых и сильных детёнышей, которых с младых ногтей приучает есть человечину…       Размышления были прерваны заливистым, захлёбывающимся лаем и радостным криком Нины. Она стремительно сбежала по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, чуть не запнулась о порог и кинулась на шею грязному, но счастливому псу, который тут же принялся облизывать её лицо и поскуливать.       Арро медленно выполз из кустов и недовольно зашипел на пса, которого невзлюбил ещё с первой встречи за излишнюю навязчивость и желание втянуть кота в игру звонким лаем и странными приседаниями. Но на этот раз Александр не обратил на своего несговорчивого друга ровно никакого внимания.

***

      Вистан ещё издалека заметил идущую парочку и негромко присвистнул.       - Ты посмотри, а, - почти с восхищением обратился он к Солярис, сегодня к своему обыкновенному наряду прибавившей и небольшую, ужасно ей идущую шляпку в тон платью. – Я в нём даже не сомневался, - ухмыльнувшись, добавил он.       Солярис улыбнулась, вспомнив, как сманивала его к себе. У них с Огненным и роман получился бурный, огненный и короткий, но расстались они вполне довольные друг другом и до сих поддерживали если не дружеские отношения, то что-то близкое к этому. Правда, в последнее время Рой почему-то стал её избегать, даже не зашёл к ним ни разу за все эти дни...       Вистан был верен себе: поздоровался он шумно и грубовато, что их общего знакомого, впрочем, нимало не смутило. Солярис мельком взглянула на новую подружку Огненного. Красавица, ничего не скажешь, скорее всего, дочка кого-то из высших чинов. Кассандра в ответ вежливо улыбнулась, с некоторым удивлением разглядывая незнакомку. У самой Кассандры вряд ли хватило бы наглости одеться так же откровенно, как она, а вот незнакомке подобные наряды явно шли.       - Рой, не познакомишь нас? – бархатным мелодичным голосом произнесла Солярис.       - Да, конечно. Кассандра, это Солярис, знаменитый алхимик и прекрасная роза нашей страны. Вистан, - лёгкий поворот головы в сторону второго мужчины, - он известен как Алмазный алхимик.       Кассандра тихо ахнула и, смутившись, порозовела. О знаменитых алхимиках, ишварских кровопийцах, было известно и в Ризенбурге, но она даже подумать не могла, что когда-нибудь с ними встретится. Кто-то их боялся, кому-то было наплевать на всех алхимиков, пока благодаря ним страна спокойно спит, кто-то ими откровенно восхищался. Кассандра была из третьих.       Она никому не говорила, но девчонкой была влюблена в Вистана – так, как в городах влюбляются в актёров, певцов и отличившихся военных. Это была её «страшная» тайна, которую она никому не открывала. Годы прошли, восхищение и приятные мечты о том, что когда-нибудь знаменитый Алмазный обратит на неё внимание, остались.       Солярис поймала довольный взгляд брата и чуть улыбнулась. Девушка ему явно понравилась, а она ещё и смотрит на него, как на кумира. Вистану и без неё такого должно было хватать, но, как всегда, ему было всего мало. Воплощение жадности, вот он кто после этого.       Не прошло и пяти минут, как они разбились по парам, перетасовавшись между собой: Вистан уволок за собой Кассандру, которая не сопротивлялась и млела от внимания кумира своего детства, Солярис мягко увела Роя.       - Нисколько не изменился за это время, - заметила Чёрная роза.       - А ты стала ещё прекраснее, - не остался в долгу Огненный и непринуждённо улыбнулся. Всё-таки, Солярис ему нравилась – и как женщина, и как собеседница. Вот только доверия, настоящего доверия у них, увы, никогда не было и вряд ли когда-либо будет. Алхимики, тем более, знаменитые, тем более, прошедшие ишварский ад, не привыкли доверять никому, кроме себя.       Они шли молча ещё некоторое время.       - Кто эта девочка? – поинтересовалась Солярис, повернувшись к нему.       - Ревнуешь? – поднял бровь Огненный.       - Интересуюсь. Не припомню, чтобы она была на приёмах. Не местная?       - Из Ризенбурга, - кивнул он. – Полукровка, её отец родом из Креты. Перебрались к нам, когда начались беспорядки в Аэруго, опасались, что туда бунт тоже перекинется.       - Логично, такая вероятность была.       Солярис не любила много болтать о пустяках, поэтому разговор за чашкой горячего шоколада в небольшом уютном кафе состоял из обсуждения внешней политики Сины, где семья Одли не так давно побывала, и других стран, с которыми соприкасался Аместрис. Сина пока ни с кем из крупных соседей не воевала и занималась, в основном, тем, что наращивала территории за счёт более мелких, неспособных существовать независимо, стран – брала под своё крыло, превращая в автономные области; Драхма в очередной раз обломала зубы о Бриггс, но в том, что полезет снова, оба участника ишварской зачистки не сомневались; Крета и Аэруго вообще ничего не делали, сконцентрировавшись на делах внутриполитических, зато Ишвар попытался соединиться с небольшим государством на востоке. Не получилось – здешние не хотели иметь проблем с Аместрисом; чуть севернее Креты откуда-то выскочило небольшое, зато очень амбициозное государство со странным названием Лиль, и составляли его население, по слухам, беженцы из разных стран.       Затем разговор плавно перешёл на загадочную неуловимую химеру, и эта тема заинтересовала Солярис куда больше, чем обсуждение политики какой бы то ни было страны.       - Да, мы тоже за ней охотимся, - томно протянула она, отпив немного густого шоколадного напитка. «Кто бы сомневался, что вы бросите ей вызов. На опасности вас как ос на варенье тянет». – Жаль, что с помощью алхимии нельзя делать порталы, а эта химера – слишком осторожная, чтобы приближаться к нам.       Чёрная роза перегнулась через стол и накрыла его руку своей. Тонкие-тонкие пальцы, которые могут в момент превратиться в длиннющие то ли шипы, то ли лезвия, погладили его запястье.       - Ты поможешь нам поймать её, Рой? – тихо, своим волнующим вибрирующим голосом спросила она.       - То есть, побыть наживкой? – Огненного это предложение повеселило. Собственно, он и без них собирался сделать то же самое, а с Одли должно быть легче. Химера – тварь умная, далеко не зря опасается лезть на рожон и переть на ишварских кровопийц, которые сами кого хочешь в коврик раскатают.       - Ты мне не доверяешь? – она сделала обиженное лицо и, откинувшись на спинку стула, скрестила руки на высокой груди. – Никому из нас нет резона тебя подставлять.       Что верно - то верно. Одли не успокоятся, пока не сладят с химерой, а она и носа не покажет, если они не спрячутся и на сцену не выйдет очень заманчивая приманка. На него химера может клюнуть по незнанию, но… Тварь может выбрать и другую жертву, более доступную и, по её разумению, неопытную.       - Верю, верю, - примиряющее произнёс он. – Когда начинаем?       - Да хоть сегодня, - она изящно повела плечами, поймала заинтересованные взгляды, направленные на неё, и завистливо-угрожающие – на Рое. Завидовать и злиться они могли, но подходить не смели – с огнём шутки плохи. Он неторопливо поднялся, раздумывая, с чего же начать. Не подаст же себя эта животина на блюдечке с голубой каёмочкой.       - Надо составить план её передвижений, - негромко предложила она, поднимаясь следом. – Думаю, у неё есть определённая логика.       У двери их встретила неожиданность в виде низенького, глуповатого вида толстячка, которому Солярис совсем не удивилась, только приветственно кивнула, проходя мимо. Толстячок увязался за ними, глядя на неё глазами преданной собаки. Заметив удивление Огненного, Чёрная роза снисходительно улыбнулась.       - Не помнишь его?       Толстячок косился на него с подозрением и странно ворчал. Вид его не вызывал опасений, но будь он и правду так безопасен, не вышагивал бы сейчас рядом с Солярис.       - Не припоминаю, - признался он. Она коротко рассмеялась, показав красивые ровные зубы, и легонько хлопнула толстяка по лысой как коленка макушке.       - Это Дуги, мой телохранитель.       - Че-его? – признаться, Рой был порядком удивлён: рядом с ней Дуги смотрелся нелепо и… совершенно безобидно. То, что Одли решили не пренебрегать приказом, уже само по себе было странно, обычно они чхать хотели на чужое мнение, если оно не совпадало с их. К тому же, Солярис, как и другие из семьи Одли, на голову превосходила большинство государственных алхимиков и могла справиться с химерой в пару ударов острейших шипов, в которые превращались её чудесные пальчики, так что в телохранителе особой необходимости не было.       - Кстати, он тоже, в некотором роде, алхимик, - продолжила огорошивать его девушка. Дуги согласно заугукал, услышав знакомые слова.       - У него что, тоже…       Солярис кивнула, подтверждая догадку о наличии философского камня, и Рой с досадой поморщился: Одли продолжали преподносить им сюрпризы, и он был уверен, что это не последний.

***

      Вистан знал, что ожидать Солярис с Роем бесполезно, и отвёл Кассандру домой сам. Она немного вежливо поотказывалась, больше для виду, но после согласилась и даже пригласила немного посидеть у них. Он, весьма заинтересованный мальчиком, который, судя по словам Кассандры, был братом Стального, не стал возражать.       Дом изнутри был такой же, как и другие дома зажиточных горожан: с большими светлыми комнатами, дорогой мебелью и украшениями на стенах – в случае с Огненным, это были картины, которых обнаружилось совсем немного. Альфонс вышел в гостиную сам, заинтересовавшись незнакомым голосом.       Взгляду Алмазного предстал худощавый, но не слишком, мальчишка на год младше Стального. Доброжелательно улыбнувшись, он прошёл вперёд и немного смущённо представился. Вистан ответил ему крепким рукопожатием, отчего мальчишка смутился ещё больше. Кассандра отлучилась на кухню с радостно-сосредоточенным видом.       Некоторое время Альфонс сидел и молча «смотрел» на него, пронзая своим пустым, ничего не видящим взглядом. Развалившийся в кресле Вистан заговорил первым.       - Давно переехал в Централ?       - Нет, - тряхнул головой младший брат Стального. – Недели ещё не прошло. А вы тоже недавно, да? – удивил его мальчик. – Братик о вас говорил. Вы тоже государственные алхимики, как он, - тихо, почти задумчиво добавил Альфонс. – Господин Вистан, а вам нравится алхимия?       - В смысле?       Мальчик, смешавшись, немного помолчал, прежде чем объяснить.       - Я хочу понять, что это такое – алхимия. Эду она не нравится, хотя с её помощью он спасает людей. А вы мучили ей людей… - он вдруг сбился и отвернулся.       - Алхимия – всего лишь сила, - пожал плечами Вистан. – Людей мы не мучили – они умирали мгновенно, - вполголоса прибавил он. Алмазный поморщился: воспоминания были настолько свежими, как будто всё случилось только вчера. Убийство людей не приносило ему удовольствия, к тому же, он мог понять и ишваритов, которые яростно защищали свою землю. Увы, их кампания была проиграна уже тогда, когда они только собирались устроить бунт. Они были глупы, хоть и благородны. И патриотичны. – И не вся алхимия направлена на демонстрацию силы. Слышал когда-нибудь о альмедике?       - Нет, - как и ожидалось, Альфонс с любопытством, выразившемся на лице, но не в глазах, повернулся к нему.       - О-о, ты многое упустил, - Вистан одарил его акульей усмешкой и откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу. – Альмедика – это восточная алхимия, ею пользуются в Сине. С её помощью можно даже серьёзные ранения лечить.       Лицо мальчика просветлело, но глаза остались такими же пугающе пустыми и неподвижными.       - Хотел бы я когда-нибудь изучить альмедику, - мечтательно вздохнул он.       - Значит, изучишь, - Вистану вдруг захотелось подбодрить этого странного, настолько не похожего ни на одного из Одли паренька. – Там не зрение главное, а способен ты ощущать потоки ци или нет.       После его слов об альмедике Альфонс оживился и стал куда разговорчивей. Запивая чаем небольшие пирожные с кремом, Вистан долго слушал о жизни братьев Элриков в Ризенбурге. Судя по тому, как Альфонс об этом рассказывал, раньше он был зрячим. Выяснить, как так получилось, что он потерял зрение, не удалось: мальчик был наивным, но не глупым и уходил от ответа расплывчатым «после одного случая». Внутренне чутьё алхимика сделало стойку: он сомневался, но было достаточно много указаний на то, что братья нарушили закон алхимии, за что младший и поплатился глазами. В таком свете становилась понятной и неприязнь Эдварда к гомункулам: он решил создать человека, скорее всего, хотел кого-то воскресить, ну и получил… Кого угодно, но точно не человеческое существо. Вистан по себе знал, что это такое – видеть, как родного человека затягивает во Врата, а затем у него забирают часть тела. У отца тоже так было, но тот сумел вернуть себе утраченное с помощью философского камня…       К отцу он зашёл уже вечером. Солярис ещё не вернулась, Дуги и второго телохранителя – аномально высокого амбала, больше похожего на терминатора, чем на обычного человека – тоже не было, зато в кабинете отца обнаружился Алтон. Он сидел, глубоко вжавшись в кресло, очень недовольный, непримиримо сверкающий глазами. Алмазному показалось, что когда Многоликий обернулся на тихий звук открывающейся двери, во взгляде последнего мелькнуло облегчение.       - Ну, и куда ты снова вляпался? – поздоровавшись с отцом с ухмылкой поинтересовался Вистан.       - Куда я вляпался? – уязвлённо зашипел Алтон, который наконец вылез из кресла и подался вперёд. – Я, между прочим, был здесь единственным, кто додумался исследовать Пятую лабораторию!       - М-м, и много наисследовал?       - Лаборатория оказалась заминирована, - сухо сказал отец, коснувшись чёрных усов. Он был уже далеко не мальчик, но для своих лет выглядел очень хорошо. А уж как он двигался и фехтовал… Ишвариты испробовали в своё время на себе. Чтобы побеждать, ему даже алхимия далеко не всегда была нужна.       - Ох ты, - Вистан посерьёзнел. – Мы с Солярис подозревали нечто подобное…       - Не понял? – Многоликий мгновенно ощетинился.       - Понял, понял. Или, по-твоему, все вокруг дураки, а ты один умный?       На лице Алтона читалась почти детская обида человека, которому вдруг объявили, что велосипед уже давно изобрели.       - Зато я кое-что насчёт Стального узнал, - почти мстительно сказал он, опершись локтями на высокие подлокотники. – Он несколько раз сталкивался с живыми доспеха…       - Алтон, ты в лаборатории ничем не надышался? – почти с сочувствием поинтересовался Вистан. Живые доспехи… В теории, это возможно, только вот вряд ли вселённые в железо души держатся долго. Что выходит на практике, Алмазный не знал – даже отец после своего знакомства с Истиной ни разу не пытался создавать бессмертных воинов.       Как и ожидалось, Алтон вспылил. Правда, ненадолго – отец очень быстро утихомирил его одним взглядом.       - Барри,- тоном ниже сказал Многоликий, с прищуром глядя на брата. – Так он себя назвал. Мясник Барри.       - Его же вроде повесили? – припомнил Алмазный. – А потом, значит, подарили вторую жизнь и бессмертное тело… Алтон, етить твою налево, ты хоть понимаешь, что чудом оттуда живым выбрался? – не то чтобы он очень беспокоился о неугомонном братце, которому вечно шило в одном месте покоя не даёт, но родственник, всё-таки, какой бы заразой ни был. – Любишь же ты на себя неприятности, как собака репьи, цеплять… Так что там со Стальным?       В целом, Алтон дошёл до того же самого, что и Вистан, с той лишь разницей, что увидел в Эдварде шпиона. Многоликий всегда был почти до паранойи подозрителен, так что Алмазный даже не удивился подобному вердикту, но его удивило, что отец неожиданно поддержал эту теорию.       - Не стоит пренебрегать осторожностью, - задумчиво сказал Кинг Брэдли, глядя в большущее – на полстены – окно, за которым уже появлялись бледные звёзды. – Мальчик вполне может быть связан с ним. Хорошо. Продолжай следить, Алтон, только сильно не увлекайся.       Радости Многоликого не было предела, он разве что не светился от осознания того, что его сомнения были приняты в расчёт. Проходя мимо брата, он не удержался и состроил рожицу. Вистану сильно хотелось ответить затрещиной, но он не успел – нахал умел исчезать очень быстро.       - Что с химерой? – спросил отец, как только Алтон вышел.       - Солярис хотела поговорить об этом с Огненным, - с досадой оглянувшись на дверь, за которой скрылся братец, ответил он. - Видимо, договорилась, раз ещё не вернулась. В скором времени мы её поймаем.       Брэдли удовлетворённо кивнул. В том, что Огненный присоединится к этой охоте, он даже не сомневался: не такой Рой человек, чтобы остаться в стороне, когда его знакомых убивают, и такая же участь грозит друзьям и подопечным.       Вистан кашлянул.       - Слушаю, сын.       - Отец, ты уверен, что Мудрец Запада станет нам помогать?       - У него не останется выбора, - без тени сомнения ответил Брэдли. – Если судить по информации, которую мы собрали в Сине, один он не справится. Он должен это понимать.