Тёмная кровь

      Ранним сырым утром Эдвард шёл по пустынным улицам Централа, наблюдая, как из-за золотой каймы на горизонте выползает солнце, разгоняющее синие сумерки. Он без цели бродил по городу, зачем-то зашёл на вокзал, посмотрел, как приближается, фыркая, бутылочно-зелёный поезд, как выпускает людей из своих недр. Некоторых встречали заспанные, но счастливые люди, кто-то шёл один. Среди таких одиночек он и увидел её: девушка с длинными, шоколадного оттенка волосами, в простеньком, но приятном на глаз платьице, шла, низко опустив голову, и, казалось, вот-вот расплачется. Ему не было дела до её переживаний, не должно было быть, но мучимый скукой и томлением гомункул, ждавший того часа, когда новые поселенцы Роя встанут, направился к ней, сам не зная ещё, что будет делать и будет ли. Она, почувствовав на себе пристальный взгляд, резко вскинула голову и повела большими тёмными глазами, крепче прижимая к себе пакет, как будто могла им защититься от неведомой напасти. Эдвард быстро затерялся в выраставшей толпе и вынырнул уже рядом с ней, раздумывая, стоит заводить с ней разговор или нет.       Он бы так и шёл, разрываясь между вечным опасением, пониманием, что для обычных людей знакомство с ним не всегда кончается хорошо, и смутным желанием помочь, но все сомнения отпали, когда к девчонке пристал местный хулиган, мнящий себя жутко крутым. Эдвард немного знал этого парня – он был алхимиком. До государственного уровня не дотягивал, зато своим умением кичился и очень стремился доказать, что он лучше всех на своём уровне и, к тому же, любил за кем-нибудь приволокнуться. К девчонке он потянулся именно с этим намерением, а заметив испуг в больших, похожих на две морские бездны, глазах, приободрился и пошёл на приступ.       Эдвард без труда протолкнулся через группу встречающих и, оказавшись рядом, недружелюбно зыркнул на посредственного алхимика. Тот сразу скуксился, поняв, кто перед ним, и ретировался к своей давней знакомой, девушке такого же склада, как и он сам, разве что не настолько нахальной – жаловаться на государственных псов, которые хватают всё, что захотят, и никто им возразить не смей.       - Что ж ты одна ходишь? – с укором спросил он. – Тот, кто тебя встречать должен, не пришёл?       Она удручённо качнула головой и пролепетала, что приехала одна, а теперь ищет кое-кого. Что с ней стряслось, она говорить не хотела, зато сказала, что зовут её Роза, а родом она из Лиора. Эдвард нахмурился: возможно, он слишком подозрителен, и её поспешное отбытие из этого города никак не связано с Корнелло, но, похоже, она человек, тесно связанный с церковью, а в Лиоре сейчас правит одна религия, у истоков которой как раз таки стоит Лень…       - Так кого ты ищешь? – спросил Прайд. Она взглянула на своего проводника с сомнением и зарождающейся надеждой.       - Ну… Я… Я не помню, как его зовут, - Роза, смутившись, замолчала.       - Тогда просто опиши его, - терпеливо сказал гомункул, уже подозревая, о ком может идти речь. Он не ошибся: Роза, сосредоточенно уставившись на вывеску с нарисованной дымящейся чашкой, описала Багрового Лотоса.       - Я просто не знаю, у кого ещё… - девушка резко замолчала, сообразив, что чуть не проговорилась, и поспешно продолжила: - В общем, я его ищу. А... Где он живёт, не знаешь?       - Не надо тебе к нему, - помрачнев, посоветовал Эдвард. Роза в изумлении взметнула брови вверх. – Разве ты не слышала о том, что он творил в Ишваре? Роза, он не из тех людей, кто приходит на помощь.       - Но как же… - она опустила ресницы, с досадой вспоминая, какой же он был обходительный. Конечно, этот мальчик был прав, но к кому же ещё-то обратиться? Многоликого она боялась, он был сосредоточием опасности и ни за что не согласился бы её приютить, а больше девушка никого здесь и не знала.       Эдварду не хотелось, чтобы такая наивная душа досталась Багровому – тот, возможно, ей даже заинтересуется, но дальше интереса дело не пойдёт. Ему таких, как Оливия Армстронг, подавай, чтобы были волевые, с огоньком, умные и обворожительные – в общем, такие, чтобы напоминали о его алхимии. Роза была слишком нежной для матёрого алхимика, мотыльком, который попросту сгорит в огне, а бросить девушку на произвол судьбы теперь, когда они разговорились, Эдвард не мог.       - Можешь немного пожить у меня, - предложил он. Роза, услышав это, чуть не всплеснула руками и чудом не выронила свой пакет.       - Нет-нет, что ты…       - Глупо, - пожал плечами Прайд. – Если ты думаешь, что родители будут против, так у меня их нет.       Пакет всё же выпал из её рук, и из него с дробным стуком выкатилось несколько яблок. Наклонившись так, чтобы волосы закрыли лицо, она стала собирать яблоки и складывать их обратно. Ей хотелось извиниться за то, что затронула больную тему, но его взгляд заставил девушку замереть: он не хотел, чтобы его жалели или высказывали соболезнования. Роза по себе знала, как это бывает неприятно – у самой родители погибли, когда ей было лет десять, с тех пор и жила при храме. Сочувственные взгляды вызывали жгучую боль в груди, а ласковые слова нисколько не согревали. Единственное, что по-настоящему ей помогло – молчаливая поддержка мальчика, который был старше её на пару лет, её будущего жениха. С ним девочка, робевшая перед людьми, ожила, она распускалась, как цветок, на который попал тёплый солнечный луч… А потом и он её покинул.       Взгляд золотистых глаз смягчился, и тонкая вытянутая тень мягко коснулась руки Розы, чтобы в следующий миг спрятаться обратно. Иногда, в те минуты, когда гомункула захлёстывали эмоции, тени выражали его намерения, и ему приходилось одёргивать их.       Роза так и не поняла, что это было – она попросту не успела заметить тень и, выпрямившись, поудобнее перехватила пакет.       - Давай понесу, тяжело же, - он потянулся к пакету, но увидел испуганный взгляд, и его рука замерла в воздухе. Девушка смутно подозревала, что её могут обокрасть, и в её взгляде читалась затаенная обида, смешанная с разочарованием. Её обида была направлена не на него, и всё же, было неприятно.       Он прошёл несколько шагов, оглянулся, взглядом зовя её за собой. Роза поспешно нагнала его, с опаской оглядываясь – Централ давил на неё своей роскошью и великолепием. В Лиоре она привыкла к украшавшей душу скромности, и ей вдруг стало неловко, словно вышла из узкой чистой улочки на широкий шумный перекрёсток.       Они шли в молчании. Эдвард думал, что стоило бы ещё зайти к Рою, точнее, к Альфонсу и Кассандре и, возможно, заодно представить им новую знакомую – Кассандра бы с ней поладила; Роза вспоминала свою жизнь в храме Лето, отца-настоятеля, оказавшегося совсем не тем, за кого она его принимала, думала о том, что её родной город, возможно, далеко не такой светлый, как казалось. От собственных размышлений девушке стало жутко, и она зябко передёрнула плечами.       Мимо них пролетела девушка в синей униформе – только мелькнули в поле зрения светлые волосы, блеснули карие глаза, и пропали. Эдвард про себя отметил, что она довольно миловидна, в придачу явно не местная, но в скорости его вниманием завладел из ниоткуда взявшийся Алтон, который умел и любил появляться, как тот чёртик из коробочки. Он ещё издалека заметил их, но из-за бившего в глаза солнца не сразу узнал в девчонке ту самую послушницу из храма Лето. Судя по довольной физиономии Многоликого, он на месте не сидел: уже что-то выяснил и хотел поделиться своими достижениями со Стальным. Почему он настолько доверял государственному алхимику, который вполне мог оказаться соглядатаем его врагов? Эдвард думал, что никакое это не доверие, а расчёт: Стальной – сильный алхимик, выделяющийся, по легенде, даже среди государственных, и может очень даже пригодиться; в том же случае, если он окажется на стороне врагов, Многоликий может его убрать – по крайней мере, будь Эдвард обычным человеком, проблемы бы это не составило. Алхимику, прошедшему ад Ишвара, нечего бояться других людей, а Многоликий, к тому же, был чрезмерно нагл и любил вести рискованные игры.       На лице Многоликого выражение довольства сменилось искренним недоумением: он никак не ожидал увидеть в Централе девчонку из провинциального городка. Роза посматривала на него с опаской: помнила, что он учинил в храме.       - Ты вообще как сюда попала? – обходя девушку по кругу, осведомился Алтон. – А ты удачливая, - неприятно усмехнувшись, заметил алхимик. – Не думал увидеть тебя живой.       Роза растерянно моргнула и отступила на шаг, за спину Стального, что Многоликого только насмешило.       - У твоего отца-настоятеля на лбу написано, что он двуличный манипулятор, - предварил её вопрос ишварский кровопийца. – Ты увидела его с неподобающей, прямо скажем, стороны, а такие, как он, свидетелей не оставляют.       - Ты о Корнелло? – наиграно равнодушно осведомился Прайд.       - О ком же ещё, - фыркнул Алтон. – Я говорил, что он устроил в храме, да? Он та ещё штучка, жаль, Багровому его подорвать не удалось или хотя бы камень отнять. Без камня-то он свои фокусы с регенерацией не смог бы провернуть, - хищно завершил Многоликий.       Эдвард покосился на Розу: та, кусая губы, сверлила Алтона полным возмущения взглядом. Только теперь он вспомнил, как в своём рассказе Одли упоминал «маленькую истеричку», о которой упомянул вскользь, как о досадной помехе. «А кто бы из простых людей и даже рядовых алхимиков не испугался на её месте? – подумал Эдвард. – Совершенно нормальная человеческая реакция».       - Я не просила рассказывать обо мне, - хмурясь, сказала она.       - А что, это такая военная тайна? Ужасно конфиденциальная информация? – Многоликий даже не попытался сдержать свой странный, заливистый, наждачный смех, бьющий по ушам не хуже скрипа мела по доске.       - Теперь понятно, почему ты сбежала, - негромко сказал Эдвард, не обращая внимания на развеселившегося коллегу.       Девушка бросила в сторону Стального вызывающий взгляд, словно он уже в чём-то её обвинял.       - Да, я беглянка, и Корнелло, наверное, за мной охотится, - начала она тем спокойным тоном, за которым обычно следует буря. – То есть, охотился бы, если бы не думал, что я уже умерла! Господин Хи… - спохватившись, что чуть не выдала Хиса, она прикусила язык и сказала совсем другое: - Один добрый человек мне помог, и я смогла уйти оттуда.       - Очень интересно, - иронично подбодрил её всё ещё посмеивающийся Алтон. – А в Централ ты зачем подалась?       - Мне нужна была помощь, - несколько растерялась от его вопроса Роза. – А знаю я тебя, господина Зольфа и теперь Эдварда, и…       - Господин Зольф, какая прелесть… Но я одного не понял, - произнёс он с нотками изумления и насмешки, когда она замолчала, теребя оборки скромного светлого платья. – Почему я или Лотос должны тебе помогать? Насколько я помню, у нас перед тобой никаких долгов нет. Если подумать, то должна как раз ты – я или Багровый могли тебя убить, но сохранили тебе жизнь.        «Никаких сомнений, могли. Странно, что вы не убрали свидетелей, как обычно, - удивился про себя Прайд. - Не из жалости же? Тем более, что она была напрямую связана с Корнелло, который что-то ей там пообещал… Похоже, вам попросту было не до девчонки, когда завязалась драка с Ленью, вот и всё объяснение».       - Алтон, прекрати над ней измываться, - спокойно, но с нажимом произнёс вслух Стальной.       - Чем раньше она вылезет из своих глупых девичьих мечтаний и розовых очков, тем лучше, - Эдвард вскинул бровь, поражаясь несвойственному Многоликому человеколюбию, но в следующий миг понял, что ошибся. – Бесят такие наивные идиотки, знаешь ли.       Роза, уперев руки в боки, оскорблённо выпалила:       - А ты не ценишь чужие жизни! И смотришь на всех свысока, как фюрер какой, а гордыня и братоубийство – это гре…       - О Истина, избавь меня от этой белиберды, - театрально приложив руку ко лбу, простонал Многоликий.       - Роза, бесполезно ему что-либо объяснять, - вздохнул Прайд. Девушка замолчала и позволила увести себя в сторону от ишварского кровопийцы, но напоследок одарила его сожалеющим взглядом.       - Куда ты её потащил? – быстро нагнав их, поинтересовался Алтон.       - Она у меня некоторое время поживёт, - невозмутимо откликнулся Прайд и сразу же получил шпильку: мол, не боишься, что обкрадёт? Роза опять едва не разразилась обличительной тирадой, на этот раз по поводу клеветы, но Прайд не дал ей ничего сказать.       - А у тебя что, уже бывали случаи?       Результат переплюнул все ожидания: насмешливый, явственно ощущавший своё превосходство Алтон вспылил на удивление легко и быстро.       - Не зарывайся только потому, что государственный алхимик, мелкий, - прошипел Многоликий. Его глаза с приподнятыми к вискам уголками опасно сузились. Эдвард с трудом сдержался, чтобы не съязвить в ответ: в конце-то концов, они не для драки встретились, хотя врезать похожему на ходячее экзотическое растение поганцу ох как хотелось…       Многоликий, к счастью, довольно быстро успокоился, но в его удивительных фиалковых глазах Прайд ещё некоторое время замечал злые огоньки, которые окончательно погасли только когда Роза скрылась в не очень большом, по меркам Централа, доме.       - Всё равно я ей не верю, - Алтон бросил полный подозрения взгляд на широкое окно в красивом переплёте, за которым мелькнула девичья фигурка. – Она, конечно, та ещё дура-идеалистка, но вполне может оказаться алхимиком.       Эдвард повернулся, в замешательстве уставился на него.       - Ты это серьёзно? Да из неё алхимик, как из…       - Моё дело предупредить, - хмыкнул Алтон . – Всё, хватит о ней… Смотри, - Многоликий жестом фокусника достал карту Централа из серебряных часов, одетых, как ожерелье, на шею.       Алтон говорил о лабораториях Централа, а точнее, о пятой, по легенде, давно заброшенной, хотя гомункулы знали: на самом деле там до сих пор создавались такие создания, как доспехи с прикреплёнными к ним душами – верные стражи на подступах к нижним этажам подземного Централа, где и проводил всё своё время Отец. Государственные алхимики не знали правды, а если узнавали и шли дальше, то либо становились марионетками, либо внезапно исчезали.       - С чего ты взял, что она рабочая? – сдержанно поинтересовался Эдвард. Он подозревал, что предприимчивый Алтон вскоре наткнётся на эту лабораторию. Надо будет предупредить, чтобы помещения на время освободили: наверняка же с проверкой полезет, и Стального небось с собой прихватит.       - Она располагается рядом с темницей, а оттуда выгодно брать материал для философских камней. Возможно, в остальных лабораториях камни тоже создаются, но пятая имеет самое лучшее расположение. Наверняка те, кого мы ищем, засели там.        «А он далеко не дурак, хотя любит корчить из себя шута. Если бы от этой игры была польза, я бы даже мешать ему не стал – Многоликий сам бы со всем разобрался. Только вот алхимики Аместриса для Отца не опаснее насекомых: они пользуются энергией земли, которую наш создатель может каким-то образом перекрывать, а здесь даже философский камень не поможет, уже пытались…»       От неприятных размышлений Стального отвлекли знакомые голоса – на соседней улице гуляли Кассандра с Альфонсом.       Алтон решил, что они отправятся проверять пятую лабораторию этой же ночью, и Эдвард с досадой подумал, что провести этот день с братом не выйдет – сейчас он должен позаботиться о том, чтобы к ночи лаборатория выглядела так, как должно выглядеть любое заброшенное здание.

***

      Лиза бодро шагала по широкой светлой улице – не чета улочкам Ист-сити, ухоженным, но лишённым такой помпезности – и раздумывала о своём внезапном переводе в Централ. Правительство решило, что Огненному алхимику не помешает помощница-снайпер: дело было в том, что по Аместрису ползли слухи об ишварских волнениях. А кто первым попадёт под удар? Государственные алхимики, конечно же. Не ей одной так «повезло» - бывших однокурсниц тоже разослали к другим государственным алхимикам, в первую очередь к тем, кто участвовал в операции в Ишваре. Её подопечным стал Огненный – она встречалась с ним несколько раз в Ишваре; помнится, Огненный защищал её от другого «живого оружия» - Багрового Лотоса. Хотя в ту войну у них сложились неплохие отношения, Лиза немного волновалась.       В Централе она бывала ещё до войны, за это время столь многое изменилось, что найти штаб оказалось не такой простой задачей: топографическим кретинизмом она никогда не страдала, но столица Аместриса была непривычно большой, а за последнее время ещё пуще разрослась, протянув щупальца-улочки настолько далеко, насколько это вообще было возможно.       Выручил её мальчишка, которого Лиза уже видела. Не заметить его, несмотря на низкий рост, было сложно – яркий алый плащ и золотящиеся на солнце волосы, отливавшие янтарным, выделяли мальчика среди других. Он соизволил остановиться, чтобы подробно объяснить, как добраться до штаба – громадного белого здания с аместрийским львом на флаге, - но когда понял, к кому она идёт, обещался довести: он знал, как можно здорово сократить расстояние по узеньким переулкам старого Централа, почти полностью сокрытых от чужих глаз в блеск новых построек.       - Зараза он, - пробурчал Стальной, выходя из чистого узкого переулка. – Мог бы и встретить, а не заставлять искать его по всему Централу.       Лиза удивлённо подняла брови: кто же этот мальчик, раз позволяет себе так говорить об Огненном? Просто наглец или…       Оказалось, последнее: он был алхимиком, причём не тем, какие обычно помогают людям решать что-то на бытовом уровне, а государственным, таким же, как Рой, разве что в Ишваре ни разу не был.       Доведя её до штаба, Эдвард исчез – стоило ей только на секунду отвернуться, как он сквозь землю провалился. Даже поблагодарить не успела. Растерянно моргнув, она взглянула на то место, где он был всего-то пару мгновений назад, огляделась – Стального нигде не было. Снова посмотрела на большое белое здание и, глубоко вдохнув, направилась к центральному штабу.

***

      Рой сидел в своём любимом кресле, грея руки о чашку с чаем, и задумчиво смотрел на панораму, видную из широкого окна. Недавно его оповестили, что ему пришлют нового человека, так как ветерану Ишвара надо бы поостеречься. Ишвариты, похоже, начали охоту на государственных алхимиков: на окраинах верные псы армии уже пропадали, а после были найдены мёртвыми, и тела их были настолько обезображены, что узнать их можно было разве только по выгравированным на внутренней стороне медальона именам. Ему в защитники досталась снайпер, отличившаяся на войне удивительной меткостью и скоростью реакции, за что и была прозвана Ястребиным Оком. К попавшей в ишварскую круговерть курсантке он относился с состраданием и поддерживал, как мог. Рой Мустанг видел, как она плакала над убитым ишварским ребёнком, который судорожно сжимал в застывших ручках простенькую куколку, как ёжилась под пристальным, с холодным огоньком азарта, взглядом Багрового. Она казалась такой маленькой, такой беззащитной… Но какая она сейчас, Огненный мог только догадываться. Людям свойственно меняться, тем более, после таких страшных событий.       В дверь негромко постучали, и в дверь просунулась голова Хавока. Его яркие, похожие на небо в ясную погоду, глаза, горели радостным предвкушением, а губы складывались в лёгкую улыбку столичного повесы, увидавшего предмет своего обожания.       - Рой, там девушка. Говорит, к тебе.       - Впусти её.       - Есть! – гаркнул Хавок, козырнув, и скрылся. Лиза ему явно понравилась, и Рой предчувствовал, что Джин предпримет новую попытку обворожить девушку. Огненный уже заранее ему сочувствовал: Лиза была не из тех, кто робеет перед мужчинами, а уж на попытки с ней сблизиться может ответить хорошей такой моральной пощёчиной.       Вот и она показалась на пороге. Рой смерил её взглядом от заколотой на затылке светлой прядки до вычищенных армейских сапог. Признаться, синяя униформа ей ой как шла, но в голове мелькнула мысль, что в юбке она смотрелась бы ещё лучше.       Они обменялись сухими дежурными фразами, которые ничего не прояснили, и замолчали, не зная, как дальше повернуть разговор.       - Лейтенант, не хотите чаю? – прервав паузу он, обворожительно улыбаясь и придавая лицу самое благодушное выражение из всех возможных. Риза, несколько удивлённая, согласилась. Она не помнила, чтобы Огненный был таким, да оно и не удивительно; на войне Рой был пламенем, ужасом во плоти, саламандрой, фениксом – да кем угодно, только не самим собой.       Из-за приоткрывшейся двери показался Хавок; из-за него выглядывали стриженная под горшок голова Хейманса, пытающийся хоть что-то разглядеть из-за плеч товарищей Фьюри и Фарман - вся эта братия пришла поглазеть на новую сотрудницу.       Рою хватило предупреждающего взгляда, чтобы они вымелись вон, но в коридоре они продолжали возбуждённо обсуждать кареглазую миловидную новость – наверное, даже не будь у него слуха гомункула, Огненный смог бы их услышать. Лиза, если и слышала, то не подала виду и продолжала наслаждаться пирожным, любезно предложенным полковником.       - Никакой совести, - вздохнул Огненный, взглядом указав на дверь, за которой смылись подчинённые. Лиза улыбнулась, щуря глаза цвета тёмного шоколада.       Прошло всего несколько минут, как дверь не просто открылась – отлетела и грохнула в стену. Новая помощница чуть чай на себя не расплескала, а Рой даже не вздрогнул и недовольно посмотрел на Фьюри – встревоженный, глаза блестят, лицо побледнело…       Рой понял, в чём дело, когда выглянул в окно: на улице топтался невысокий седенький гробовщик, который делал гробы для государственных алхимиков.       - Уже третий за месяц, - удручённо прошептал за спиной Фьюри.       Третьим был алхимик по прозвищу Чернокнижник – вечно угрюмый, закутанный в тёмные одежды, лицо закрывал капюшон, только острый подбородок и тонкие бледные губы видно, он был вылитый тёмный маг из детских сказок. Во время операции в Ишваре он, как и другие армейские псы, был командирован в самое пекло и пробыл там месяц с лишним, после чего отказался от звания государственного алхимика и ушёл на покой. Его пробовали вернуть – как алхимик Сумеречный (таким было его алхимическое прозвище) был очень хорош, - но закончилось всё тем, что он выдворил посланцев из своего дома, где затворился на несколько лет. Незадолго до своей смерти Сумеречному взбрело в голову устроить себе своеобразное паломничество – те немногие, кто его знал, говорили, что он собирался в Ишвар, якобы хотел помочь оставшимся жителям, которые ютились в небольших лагерях.       Смерть, которой он так счастливо избегал благодаря своему искусству, настигла Чернокнижника в двух шагах от собственного дома, за день до предполагаемого отъезда. И умер он так же, как две предыдущие жертвы – при осмотре тел возникало такое ощущение, будто по ним прошлись громадным катком, а потом вдобавок истерзали зубами. То, что работал не человек, было ясно как день. Химера, скорее всего. Только вот среди списков зарегистрированных химер, большую часть которых создал Связующий Жизни, не было настолько опасных тварей. Такую жуть Рой даже вблизи от жилища Отца не видел, и ему оставалось только гадать, откуда взялась такая напасть. Тварь была большой, проворной и очень умной, смывалась ещё до того, как появлялись военные. Последнее было странно: химера убивала государственных алхимиков, о которых ходили легенды, что ей, казалось бы, обычные люди? Тем не менее, химера упорно избегала военных, и это внушало надежду, что, раз боится, победить её можно, главное – поймать. Правда, ловить её было так же легко, как искать иголку в стоге сена: она охотилась только ночью и никогда не задерживалась в одном городе больше, чем на пару часов, а предсказать, где это чудище появится в следующий раз, было невозможно – тварь не придерживалась определённого маршрута, появлялась то в густонаселённых городах, то в самых отдалённых уголках Аместриса, то вовсе на границах с другими странами.       Сумеречный не был его другом – угрюмый и молчаливый Чернокнижник старался держаться подальше от других государственных алхимиков – и друг к другу оба относились с вежливой прохладцей, но на душе всё равно кошки скребли. Несмотря на свою отталкивающую мрачность и нелюдимость, Сумеречный был хорошим человеком, не любившим выставлять свои чувства напоказ.       - Я её выслежу, - едва слышно прошептал Огненный, упёршись невидящим взглядом в подвижную вихлястую фигурку гробовщика. – Или она выследит меня, и я её убью…       - Сэр, вы же не собираетесь гоняться за этой химерой по всему Аместрису? – ужаснулся Фьюри. Поймав обеспокоенный, твёрдый взгляд своей новой помощницы, Рой нашёл в себе силы улыбнуться, но обмануть её не получилось: слишком хорошо Лиза знала этот страшный взгляд, напоминавший о зарождающемся, готовом вот-вот взвиться ввысь, пламени. Он не изменит своего решения, и единственное, что она может – идти за ним.       Так же, как шла в Ишваре.

***

      На Ист-сити опускались мягкие тёплые сумерки. Фонари послушно вспыхивали один за другим, заливая улицы не очень ярким светом, выхватывая из густеющего полумрака уставших людей, юрких летучих мышей, похожих на чёрные чёрточки или мазки неизвестного художника на синем шёлковом небе, ночных мотыльков и прочую мошкару. Лаяли и выли собаки, встречающие хозяев, шипела какая-то кошка, которую погнала маленькая задиристая шавка.       Улицы быстро пустели – люди торопились добраться до своих домов. С тех пор, как слухи о странном диком звере подтвердились, старались не ходить в одиночку и в ночное время не бродить по городу.       Нина была послушной девочкой и из дома не выходила, хотя ей было до жути любопытно, что же за зверь такой неуловимый бегает по ночам по их городу. Устроившись на спине Александра, большого дружелюбного пса, любившего играть не меньше своей маленькой хозяйки, она смотрела в окно, на темнеющее небо, на яркие звёзды, на узкую полоску месяца.       - Нина, - услышав папин голос, она скатилась с широкой пёсьей спины и, подбежав к отцу, подпрыгнула и повисла на нём, как обезьянка на дереве. – Тебе уже пора спать.       - Пап, пап, а сказку мне расскажешь? – прощебетала она, цепляясь за его шею.       Шу Такер улыбнулся, но взгляд его оставался настороженным. Целый месяц ему не давали покоя мысли о громадной химере, охотящейся за алхимиками, а также следователи из Централа. Его уже задерживали по подозрению в создании этой химеры и только чудом его не посадили. Ясно, кто помог: он ещё нужен Отцу и его созданиям, чтобы своими скандальными опытами и экспериментами отвлекать внимание общественности и, в особенности, других государственных алхимиков. Этакая красная тряпка для быка, скрывающая за собой ловкого тореадора, марионетка, управляемая умелым кукловодом, нужная лишь, пока идёт спектакль. Что ж, он будет этим пользоваться, пока есть время и возможности, даже если это задевает человеческую гордость.       - Какую ты хочешь?       - Про собачку!       Находясь в предвкушении увлекательной сказки, она не заметила мелькнувшую в окне большую тень, зато Александр, почуяв угрозу, глухо зарычал. Такер остановился на пороге комнаты, оглянулся через плечо и, не увидев ничего, что могло бы представлять угрозу, отвернулся.       Рычание пса перешло на тонкий жалобный скулёж, Александр попятился, не отрывая взгляда от окна, точнее говоря, от застывшей напротив морды с горящими, как два фонаря, глазами.       - Алх-химик, - прошипело непонятное существо за окном. В глазах с несколькими райками в каждом зажглось злое торжество. – У-бий-ца, - с трудом выговорило оно и вывалило наружу громадный гладкий тёмно-розовый язык.       Такер застыл столбом, не в силах пошевелиться – страх сковал его не хуже стальных обручей. «Не убежать! – мелькнула паническая мысль. – Я не успею!»        Химера, принюхавшись, сморщила нос.       - Детёны-ыш-ш… - в голосе похожей на рептилию восьмилапой твари появились странные нотки, и шипящий тон стал мягче. Связующему Жизни пришло на ум, что, возможно, химера сейчас уйдёт или хотя бы отвлечётся на Нину настолько, что это позволит ему скрыться.       Химера замерла, разглядывая прижавшуюся к отцу девочку с умилённым любопытством и тихо то ли гудя, то ли урча, как большая кошка. Нина, прижавшись к отцу, боялась пошевелиться. Такер медленно выдохнул, чувствуя, как ноги предательски дрожат, и стал очень осторожно отходить от окна в сторону двери, ведущей в его кабинет, где находился вход в его подземную лабораторию.       Александр, оправившись от потрясения, вдруг прыгнул вперёд и зарычал, и химера вздрогнула, очнувшись. Затуманенный взгляд прояснился, а из обширной глотки вырвался глухой рык, похожий на раскат грома.       Химера хлестнула хвостом и с протяжным воплем бросилась вперёд.