Сказки старого Питера

      — Если я умру — хочу стать ветром…       Они сидят на крыше высотки и смотрят на пульсирующий внизу город. Сидят на самом краю, на не обнесенном перилами бетонном парапете, и легкомысленно болтают в воздухе ногами. Дураки, бессмертные, почти что дети.       — Если бы я умерла, — поправляет сама себя рыжая колдунья, — я стала бы ветром. Не знаю почему, но… Но обязательно восточным! Её сосед коротко смеется, хрипло и отрывисто, будто то ли кашляет, то ли лает, и закуривает, словно бы вместо ответа.       — Не смейся, пожалуйста. — Рыжая смотрит с легким укором. — Я знала когда-то, возможно, в одной из своих жизней, одну девочку, простую смертную, но такую мечтательную… Она мне именно так и говорила: не хочу, мол, просто так умирать, хочу стать ветром! И именно восточным, не каким-то ещё… Да. Шаманка замолчала, скомкано оборвав рассказ.       — Ну и? — Парень нетерпеливо перекатывает в губах и пожевывает сигарету, смотрит на собеседницу. — Как? Стала?       — Стала, конечно же. — Вздыхает. — А ты как думал? Такие желания — они всегда сбываются, иначе никак. Это вам не слова на ветер бросать… Да простит меня Мироздание за это масло масленое! Шаманка поднимает глаза к небу, словно пытаясь что-то или кого-то найти в расцвеченной закатным солнцем вышине.       — Знаешь, друг мой, вполне возможно, что именно тот ветер, что сейчас треплет наши волосы и пытается выхватить у тебя сигарету, это и есть та самая девочка… Сам видишь, он — ветер — сейчас как раз восточный. Они оба ненадолго затихают, словно задумавшись, и смотрят на небо, как будто оба стараются найти среди закатных лучей и облаков ту самую девочку, разглядеть и узнать тот самый ветер.       — ...А тебе бы пошло быть восточным ветром. — Внезапно произносит Симуран. — Весенним таким и рыжим, порою наглым... Дразняще-теплым, легким, с запахом первых весенних цветов и еще чего-то неуловимого, даже и не знаю, чего именно... Возможно, юной листвы, согретой солнцем земли и одуванчиков. Парень смолкает, то ли удивленный своей говорливостью, то ли смущенный своими же словами. А рыжая смеется, сначала тихо и сдержанно, но после громко, заливисто и легко.       — А вы, юноша, в таком случае ветер западный. Ветер перемен и неожиданностей, приносящий с собой пыль дорог и грозы. На вкус терпкий, пахнущий то мокрым асфальтом, то горячим песком, а еще дешевыми сигаретами и какими-то специями. Ветер-путник, ветер-бродяга, ветер, играющий в поле плетью, покуда всадник летит к нему на встречу в погоне за смертью.       — Эй, вот последнего не было, не знаю такого! — Снова смеются, на этот раз оба.       И снова разговор ненадолго стихает. Впрочем, двум не-совсем-людям совершенно не обязательно сотрясать воздух, чтобы понимать друг друга. И тем более им совсем не нужны слова для того чтобы любоваться вечером и закатом.       — Знаешь, люди говорят, что когда встречаются вместе в небе два ветра, хоть те же восточный и западный, с природой случаются всякие странные вещи. Весеннее потепление в феврале, снег в мае, грозы в декабре, осадки, бури, катастрофы… Чуть ли не маленький апокалипсис, не иначе! — Рыжая усмехается. — Но мне очень когда-то понравилась фраза одной старой и на редкость мудрой женщины… Она мне сказала, что это ветра так свадьбы играют. Можешь себе это представить?       — Не-а. — Парень качает головой. — Этим смертным лишь бы только кого поженить, окольцевать… Тьфу! — Симуран театрально состроил недовольное и возмущенное лицо и сплюнул.       — Но посмотри с другой стороны: значит, они любят друг друга? — Шаманка отрывает взгляд от угасающего горизонта и смотрит на патлатое чудовище, сидящее рядом с ней. — Выходит, самые безумные ураганы случаются именно тогда, когда встречаются влюбленные ветра, так что ли?       — Так.       На горизонте вспыхивали последние багряные отсветы заката. А с другой стороны темнеющего небосвода уже надвигались на город грозовые облака. Ночью обещала быть буря. Поднялся сильный ветер. С первыми его порывами парапет крыши опустел, словно недавних собеседников там и не было никогда. Не скрипнула дверь на чердак, не застучали шаги по железным лестницам. Были — и нет. Улетели… На то они и бессмертные. Бессмертные настолько, что в одной из своих жизней они наверняка и есть те самые ветра. Такие свободные, легкие и влюбленные.