Душа Вокалоида

На самом деле, мне всегда было интересно — каково это, умереть? Что происходит с человеком в этот момент? Что он чувствует, кого или что вспоминает? Правдивы ли рассказы о том, что у него проносится вся жизнь перед глазами? К счастью или сожалению, мне удалось узнать. Ничего у меня перед глазами не проносилось, никого я не вспоминал, ничего я не чувствовал. Вот так. Сейчас у меня тоже ничего не проносится, ничего не вспоминается, и ничего я не чувствую, совсем. Но как бы я ни старался отрицать это, все же было одно, чувство того, что я не успел что-то сделать. Что именно? Я и сам не очень понимаю, просто оставалось такое чувство. И сейчас остается. Я будто выполнял очень важную миссию и в последний момент взял и все провалил. Это не то, что мне хотелось бы чувствовать после смерти, но ничего не поделаешь. Оставшись наедине с этим чувством, я поднялся с холодного пола и посмотрел во тьму. Она окутывала меня, окутывала все, что было рядом со мной, ничего, кроме нее, не было. И оказывается, я все это время лежал на полу, даже не понимая этого. Да чего уж там, я даже не понимаю, что это за место такое. Новое? Или старое? Бездна, серый город, этот тоннель... у меня складывалось впечатление, что все это одно и тоже, но чего-то не хватало. Снова не могу понять, чего именно. Оглянувшись назад, я вздохнул и двинулся вперед. Ведь все-таки лучше идти вперед, когда у тебя есть такая возможность, нежели отступить и пойти назад. К тому же, я редко шел назад, несмотря на всю мою слабость в реальном мире. Может, я совсем ничего и не значил для окружающих, но отступать мне никогда не хотелось. Впрочем, это совсем не важно. Через мгновение я заметил, что на мне мое старенькое пальтишко, да и вообще вся одежда прямиком из реальной жизни. Ну да, а как иначе? В этом месте я всегда в ней, лишь иногда бывают исключения. Попытавшись нащупать бумажку с адресом, который оставила мне Мику, я не получил никакого результата. Пускай я и помню его практический наизусть, мне он все же не помешал бы. Зачем? А черт его знает, просто считаю, что это необходимо. Пускай и выхода нет. Свет в конце тоннеля. Это было бы неожиданно, если бы не было так банально. Вижу его уже в третий раз и примерно догадываюсь о том, что ждет меня в конце. Я перешел на бег, вспоминая о том, что прошлые два раза в конце тоннеля я видел фигуру, которая очень сильно напоминала мне Мику. Хотя у меня нет никаких сомнений, это и была она. Если и сейчас она стоит там, значит, у меня есть небольшой шанс на свое маленькое счастье. Может, все-таки случится чудо? Но нет, никого. Пусто. Никого, кроме меня самого, двух трупов и Пионера. Вот так. Разозлившись на самого себя, я со всей дури ударил по стене кулаком. Странно, но я ничего не сломал, более того, мне даже не было больно. Вот бы всегда так было, хорошо бы зажил. — Больно, наверное, — покосился на меня Пионер. — Нет, совсем нет, — я попытался сделать миленькую улыбку издевки ради, но, кажется, у меня больше получилась улыбка маньяка-убийцы. — Тебе не к лицу, правда. Не очень смотрится. — Как скажешь, — я уперся спиной в стену и медленно сполз на пол. Мое внимание привлек второй труп самого себя рядом. Помолчав и подумав над тем, что с ним можно сделать — я пнул его ногой пару раз. — Мда, — измученно буркнул я и посмотрел в потолок. — Я все еще здесь, — начал Пионер, — ты все еще здесь. Мы оба все еще здесь. Ну и что это значит? — Это значит, что я все просрал, разве не очевидно? — Зачем так грубо? И ко всему прочему, как же так получилось, что ты все «просрал»? — Шел Семен, видит, пионерский лагерь стоит, зашел в него и умер. Ты же сам все знаешь, не так ли? — Знаю, — Пионер наконец-таки соизволил повернуть голову в мою сторону, все предыдущее время он стоял как статуя, — ты уже проходил через все это, циклов было намного больше, чем тебе кажется. Миллионы циклов, если не больше. — Бесконечность, — поправил я его. — Ты как никогда прав, — он прислонился к стене подобно мне, но не сползал вниз, — итак, ты пришел ко мне с кучей вопросов, на которые у тебя нет ответов, верно? — Мне больше не нужны ни эти вопросы, ни ответы, плевать я на них хотел. — Если бы они и были тебе нужны, то мы бы не стали их обсуждать. Времени, у нас, конечно, достаточно, но они просто не стоят того, ведь ответ на них очевиден. — «Это всего лишь сон». Ну да, точно, самый лучший ответ. — Так вот, поговорим о чем-нибудь более реальном, — Пионер кашлянул в кулак, — как думаешь, дружище, что меняет людей? — Чего это тебя понесло на такие темы? — Удивленно спросил я. — События меняют человека. — Отчасти ты прав, но отчасти нет. Вокруг тебя за всю эту бесконечность циклов, которую ты все-таки разорвал по собственному желанию, было очень много событий, так почему же ты совсем не изменился? — Потому что я забыл практический все, что там было, так уж получилось. Ну или просто потому что я тупой, или как-то так. — А что ты скажешь по поводу любви, мой туповатый друг? Ведь она тоже меняет человека. — Любовь — тоже событие, не более. Или ты хочешь поспорить с этим? — Может быть, но не стоит валить все на события. Ведь бывают ситуации, которые совсем не меняют человека. — Человек меняется каждую секунду, в какой-то степени меньше, в какой-то степени больше, в зависимости от того, что произошло. — И что же такое должно было произойти, дабы ты изменился? Ты ведь так хотел этого, а в итоге у тебя ничего не получилось. — Ты не прав, — я подскочил с пола, — я изменился, знаешь почему? Потому что я больше не хочу меняться! — События не спрашивают тебя, хочешь ты меняться или нет. И прав ты сейчас только в одном, Семен, — Пионер подошел ко мне и схватил за воротник, — ты потерял все, что можно было потерять, даже самого себя. Ты проиграл. После этих слов он отпустил меня и отошел обратно. Я не в силах спорить с самим собой. Как минимум потому, что в этот раз «другой я» прав. Потерял все, что можно было потерять, да, именно так, и ничего я с этим не могу сделать. Может быть, раньше и мог, но сейчас нет. Вот так оно и бывает, ты хочешь, но у тебя ничего не получается. — Ты не смог смириться с самим собой, ты не смог переписать сценарий, ты просто взял и упустил свой шанс! — Пионер повысил свой тон, — Тебе принесли все на блюдечке, а ты в очередной раз все упустил! — Ты тоже все упустил! — Я встал напротив него, — Ведь ты тоже оказался здесь, значит, у тебя тоже ничего не получилось! — Из всей бесконечности циклов ни у кого не получилось, но ты был ближе всего, — он перевел дыхание, — ты упустил того, кто мог бы изменить тебя в лучшую сторону. Я сразу понял, о ком идет речь. Это был как удар по самому больному. Мне нечего ему ответить. — Я вернусь в лагерь и попытаюсь сделать все правильно. Снова. — Ты уже пытался, — он указал пальцем на выход в конце. — Значит, я пойду туда. Мне все равно, куда идти, главное, чтобы можно было попытаться еще раз. Когда я сделал шаг вперед, он схватил меня за руку, заставляя остановиться. — И сколько еще таких попыток будет? — Пионер посмотрел мне за спину. — Бесконечность, — твердо произнес я и одернул его руку. — Но знаешь, Семен, — он полностью повернулся спиной ко мне, — есть в этом мире что-то хорошее. Даже для тебя. Кто-то обхватил меня руками и обнял со спины. — За поражением всегда где-то прячется победа, — он развернулся и посмотрел мне в глаза, — просто ее нужно уметь найти. Даже не посмотрев на лицо, я резко развернулся и крепко-крепко обнял в ответ, ибо заранее знал, кто это. Давно я уже не был так счастлив, у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло, когда у меня появились знакомые тоненькие ручки на груди. Вообще, у меня всегда получалось сдерживать свои эмоции. Но мою сентиментальность не отнимет никто, к сожалению. А так хотелось бы от нее избавиться. Как минимум из-за того, что я сейчас позволил себе разрыдаться, как маленькая девочка. Просто взял и заныл. И такое со мной бывает. — Я больше никогда не оставлю тебя одного, — Мику обвила меня руками вокруг шеи, — никогда. — Я скучал по тебе, — сжимая ее пальто проговорил я, — так скучал. — Еще немного, и я расплачусь, вместе с вами, — сказал Пионер, смотря на нас со стороны. — Можешь себе позволить, если хочешь, — проговорил я. — У меня есть хороший повод поздравить тебя, — он посмотрел в сторону выхода, — Кажется, такого раньше не было. Если мне память не изменяет, конечно. Сам попробуй вспомнить что-нибудь такое. — Не было. Тебе не кажется, — я отпустил Мику из своих объятий и взял за руку. Она с улыбкой посмотрела на меня, прижимаясь к моей руке. — И сегодня я окончательно убедился, — Пионер встал перед нами, — может быть твоя, нет, точнее, наша бесконечность действительно бесконечна, но она не одна, — он указал пальцем на Мику. — Она тому доказательство, — продолжил я за него, — две бесконечности? — Больше, намного больше, — он развернулся в сторону выхода, — идемте, нет смысла тянуть. — Ты меня пропускаешь? Но я ведь… — Не важно, — перебил он меня, — идем. И мы пошли вперед, навстречу чему-то неизвестному. Может быть, к выходу из этого лагеря, а может быть, и к чему-то другому. Ведь во снах нет двери с надписью «выход», тут то же самое. Покинуть сон можно только проснувшись, а у меня все никак не получается это сделать. В конце нас ждала метель, густая метель, через которую еле видны какие-то непонятные очертания. — Когда-то ты шел здесь, не зная истинной причины, когда-то я шел здесь, ведь мы с тобой один и тот же человек, — заговорил Пионер, — но мы так и не смогли вовремя понять, что настоящей причины не существует. Можно лишь создать свою. — Но тогда это тоже будет лишено смысла, не так ли? — Именно, она будет правдива, ведь ей нет альтернативы, но и смысла в ней не будет, — мы подошли к линии, которая разделяла черное и белое, — точно так же, как и в ответах на вопросы, они больше не нужны тебе. Мы вышли из тоннеля. Вдвоем. Пионер остался позади. — Я всего лишь хочу, чтобы ты знал, — он приставил что-то похожее на пистолет к подбородку, — я больше не нужен, у тебя все получилось. Ты победил. — Постой, — мы вместе обернулись на его голос. — Все остальные, включая меня — всего лишь событие, которое должно было тебя изменить. Все это осталось в прошлом, ведь твое упрямство не позволило изменить тебя. — Я — это ты, а ты — это я, разве не так? — Но только ты настоящий, и никто другой. Тебе не нужно меняться, у тебя есть человек, который изменит тебя, так или иначе, — он посмотрел на Мику рядом со мной, — однако, на твоем месте я бы ценил упрямство, которое есть у тебя сейчас. Ведь именно из-за него ты не смирился, именно из-за него ты не развернулся назад и попытался изменить все своими руками, именно из-за него ты стоишь сейчас здесь, а все остальные остались в прошлом. Пионер сделал несколько шагов назад. — И что мне делать теперь? — Иди и разорви бесконечность. Ты и до этого пытался, но у тебя не получилось. В этот раз у тебя все получится. — Почему в этот раз у меня все должно получиться? — Потому что в этот раз ты не один, — Пионер сжал рукоять, — Ты нашел все, что только можно было найти. — Я победил, — я сделал пару шагов назад вместе с Мику. — Так иди же, и найти выход из этого лагеря! Выстрел. Можно было заметить лишь то, что Пионер распался на тысячи маленьких светящихся осколков, которые взвились вверх, прямо как искры от костра. Сразу после этого тоннель перед нами моментально исчез, вместе с его телом. И со всем остальным, что там было. — Вот так оно и бывает, — проговорила Мику, смотря на пустое место. — Это была самая странная версия меня самого, которая только вообще существовала. — Он был больше всего похож на того тебя, которого я вижу перед собой, — Мику развернула меня к себе, — но ты самый лучший. Неповторимый оригинал. — Мы должны идти, — Я взял ее за руку, — ведь мы возле конца, которого так хотели. — Не знаю, хочу ли я его сейчас, — Мику окинула взглядом очертания зданий, которые было еле видно сквозь метель, — даже предположить не могу о том, что будет дальше. — Плевать, что будет дальше, — я пошел вперед вместе с ней, — главное, что все будет хорошо. — Ты не можешь знать точно, — неуверенно сказала Мику. — Раньше не мог, сейчас могу. Все будет так, как мы захотим. Идем! И мы пошли, сквозь ужасную бурю, которая так и желала прикончить нас на месте. В лагере всегда было лето, так почему именно снег? Неужто из-за того, что в реальности я все и запомнил в заснеженном виде? Тогда это многое объясняет. Впрочем, всему виной моя фантазия, скорее всего. Через какое-то время мы пришли к тому, что ожидали увидеть сейчас последним. Ворота лагеря, и не одни. Это целая тропинка из ворот, все они стоят параллельно друг другу, и их очень много. Повторюсь, их очень много. Тысячи ворот. — Что это за… — проговорил я, рассматривая эту картину. — Может, пойдем в другую сторону? Не нравится мне все это, если честно. — Да ты посмотри! — Я ткнул пальцем вперед, — Ей же нет конца! — Идем, — Мику дернула меня за руку и потащила в другую сторону. Хорошая идея. Эти ворота кроме удивления и небольшого страха ничего не вызвали. Откуда они здесь? Зачем они здесь? Я совсем не понимаю. В этот раз мы вышли к Генде. Тысячи статуй создавали еще одну, не менее длинную тропинку, который не было конца, как и прошлой. А потом снова, снова и снова, куда бы мы не пошли, везде была одна и та же тропинка, просто она состояла из тех или иных объектов, никак не связанных друг с другом. Мы уже успели потерять надежду, как вдруг услышали шорох позади себя. Темная фигура девушки с кошачьими ушами и хвостом стояла позади нас. — Юля! — Крикнули мы в один голос. Но ответа не последовало. Девушка лишь развернулась и побежала прочь. Мы побежали за ней. Через продолжительное время она взяла и исчезла. Мы так и не узнали, была это Юля или нет, однако эта девушка привела нас к тому, что нам было нужно. Наконец-то не было тропинки в никуда, да и метель исчезла. Но через секунду я понял, что стало еще хуже. Пустая площадь, заполненная снегом, эдакий квадрат перфекциониста. А вокруг него «Совенки». Нет, не птицы, лагерь. Много лагерей, тысячи лагерей, нет, миллионы лагерей вокруг! Стоило мне подумать о лете снова, как все вокруг сменилось на летнюю обстановку. Разом. Бесконечные зеленые поля, бесконечные дороги, бесконечные леса, бесконечные пионерлагеря, бесконечное лето, в конце же концов! Да, именно так. — Вот это да… — Мику осматривалась вокруг. — Это все очень и очень странно. — Намного страннее всего, что мы видели раньше, да? Вдруг все вокруг сложилось в один лагерь в середине площади. И исчезло. Ну и что это может значить? Невзирая на все то, что происходит вокруг нас, мы все же решили пойти дальше. Лето как моментально появилось, так моментально и исчезло. Все снова накрыло метелью, и в этот раз она безумно обжигала кожу своим холодом. Нет, серьезно, она была намного сильнее, чем в прошлый раз, и чувствовалась намного лучше. Черт, как же холодно. — Смотри, Семен! — Крикнула Мику, оборачиваясь назад. Сквозь метель можно было разглядеть группу пионеров. Мою группу, ту самую. Перечислять всех не было смысла. На момент мне даже показалось, что я видел там себя и Мику. Застыв на месте от удивления, мы смотрели за тем, как пионеры идут вперед, закрываясь от метели. — Эй! Сюда! — Крикнул я в их сторону. И они исчезли. — Опять? — Проговорил я сам себе под нос. — Нам все еще нужно идти, — меня привела в чувства Мику, дергая за рукав, — не знаю куда, но нам нужно идти, что-то обязательно произойдет. — Несомненно, — бросил я ей в ответ и поплелся вперед. С каждой секундой становилось все холоднее и холоднее. И я говорил не только о себе, Мику тоже уже еле идет, расталкивая целые сугробы у нас под ногами. Даже очертаний тех призрачных зданий вокруг теперь не видно, просто метель, которая вот-вот прикончит нас насовсем. Еще немного и все, конец. Даже не немного. Уже все, падаю. Прямо в сугроб. Лицом. Разум затуманился, я совсем не контролирую свое тело, оно само по себе. — Семен! — Мику упала на колени рядом со мной и развернула меня лицом к себе. — Что-то плоховато мне, — закатив глаза и тяжело вздыхая, ответил я ей, — так холодно. — Вот так просто возьмешь и упадешь в самый ответственный момент?! — Я слышал, как искажается ее голос. — Мне сейчас еще хуже, чем тогда, когда я нес тебя в музыкальный клуб. Меня так сильно Пионер поцарапал в тот раз, истыкал меня этим дурацким ножом… — Так ты победил его? Я ведь... — Ты погибла, — продолжил я за нее, — да, я победил его. Но знаешь, эта метель намного сильнее, чем тот Пионер, — с моих губ сорвался легкий смешок, — и как ты вообще находишь сейчас в себе силы? Я же сильный пол, все дела, так какого черта я упал первым? — Ну же, вставай, — ее голос исказился еще сильнее, — пойдем! Я попытался встать, но в итоге просто бахнулся обратно головой в сугроб. Бесполезно. — Прости, я не могу, — я попытался разглядеть небо сквозь метель, — люблю посмотреть на небо, перед тем как умереть. Мику взяла меня за руку. — Семен, — хныкая, протянула Мику, — вставай, пожалуйста… — Не нервничай. Слезы, стекающие по ее щечкам, моментально замерзали, превращались в самые настоящие сосульки. А я ничего толком и сделать не мог, только наблюдать за тем, как ее личико медленно замерзает. Стало так обидно. — Почему… так… холодно… — я протянул вторую руку к ней. Мику что есть силы взяла меня и приподняла, обнимая так, как может только она. Наверное, в реальности я бы уже отморозил себе все, что можно было отморозить. Но сейчас мне стало теплее благодаря объятиям, которые она подарила мне. Теперь мне не так уж и холодно. Только вот я все равно больше ни на что не способен. И даже ее объятия меня не спасут. — Если ты не можешь идти, — она легонько отстранилась от меня и посмотрела в глаза, — значит, я останусь здесь, с тобой. — Ты можешь продолжить путь без меня. — Не надо этой драмы, мне от нее еще хуже, — пытаясь вытереть замерзшие слезы, сказала Мику, — я не могу уйти без тебя. Я не такая. — Как думаешь, Мику, — кашлянув, начал я, — почему именно снег? — Потому что снег был в реальности. — Значит, мы с тобой одинаково мыслим, — засмеялся я и снова закашлялся, — прямо как умирающий старик, не находишь? — Не смешно, Семен, совсем не смешно, — обиженно сказала она. — У меня никогда не получилось нормально шутить, — я сделал длительную паузу, — какой-то очень глупый конец, не находишь? Мне совсем не нравится. — Мне тоже, — ее голос сорвался, а из глаз хлынули слезы рекой, — мне совсем не нравится такой конец! Плохой день. Слишком много слез мы пролили сегодня. — Ну не плачь, — я еле заметно дернул рукой, — я бы тоже заплакал, но не могу. Снова она смотрит на меня опустошенным взглядом, таким же, как и тогда, на площади. Мику провела моей ладонью по своей щечке. Ничего не чувствую, но я знаю, что сейчас она ужасно холодная. Хотелось бы мне это изменить. Согреть ее. — Я не хочу потерять тебя еще раз, не люблю грустные концовки в историях, — Мику начала дышать мне в губы. — Любишь, когда все заканчивается хорошо, да? Я тоже люблю, когда все заканчивается хорошо. Странно-то как. Я совсем ничего не чувствую, совсем-совсем, а ее губы почувствовал. Почувствовал то, как она прикасается ко мне. Полноценный поцелуй прямо, такой же, какой и раньше, все-все чувствую. Никогда не привыкну к этим ощущениям. Впрочем, оно и хорошо, так поцелуй получается намного приятнее. Не хочу к этому так быстро привыкать. Через мгновение, она упала рядом со мной. — Это будет наш с тобой счастливый конец, — Мику нащупала мою руку и сжала что есть силы. — Ты прямо как я в лагере, когда все погибли. Нас будто местами поменяли. — Ты тоже взял меня за руку тогда? — Именно. Принес тебя на крыльцо музыкального клуба, сидел рядом с тобой, говорил сам с собой. А потом закрыл глаза и уже не открыл, слишком сильно он меня ранил. — Почему именно музыкальный клуб? Есть ведь множество других мест. — Я хотел взять твой адрес. Но не смог дойти. — Ты хотел взять мой адрес? — С отблеском счастья в голосе проговорила Мику, — Спасибо тебе, Сема. — Да ладно тебе, у меня все равно ничего не получилось. Как и всегда. — У тебя все получилось. Ты сделал все, что можно было сделать. — Неправда, совсем неправда, осталось еще много всего. Но я старался как мог, я всегда верил в то, что у нас все получится. Как думаешь, моя вера принесла какие-нибудь плоды? Но она не ответила. — Мику? — Я попытался повернуть голову в ее сторону, но не смог. — Я все еще здесь, — ее голос увел мои опасения прочь, — просто задумалась. — И о чем же, если не секрет? — Если бы я поверила в саму себя, то смогла бы контролировать сон, как ты? Ведь это и мой сон тоже. — Я его не контролировал, все это всего лишь набор случайностей. — Случайностей так много не бывает. Это все из-за тебя. — Этот разговор уже совсем не имеет смысла, не так ли? — Я попытался рассмеяться, и у меня даже получилось что-то похожее, — Ведь скоро все закончится. — Закончится? Ты уверен в этом? — Уверен, ведь я так хочу, а это место обязательно сделает так, как хочется мне. — И что же ты собираешься сделать? — Я собираюсь загадать свое последнее желание. А почему бы и не попробовать? Все равно мне уже терять нечего. Почти. — Почему ты раньше не загадывал его, раз все так просто? — Я пытался, и не один раз, но у меня ничего не получалось, как видишь. — А сейчас оно должно получиться? — Да, должно, я верю в это. Пусть оно будет моей наградой за победу. Метель прекратилась. Вокруг нас я увидел очертания серых зданий, тех самых, которые были в том городе. Неожиданно я кое-что понял для самого себя. Город, бездна, лагерь, все-все-все — это одно и то же место, то, где мы находимся сейчас. Те разломы вели не в наш реальный мир, а сюда, в это место. Вот так все просто. Здесь появится все, что учудит наша фантазия. Включая «Совенок». — Красиво… — пробормотал я. — И как мы вообще с тобой еще живые? — усмехнулась Мику. — Я бы обиделся, если бы ты снова умерла в самый неподходящий момент. — Между прочим, это не от меня зависит. По крайней мере, я не хотела. — Ты заставила меня сильно порыдать и поволноваться. Но теперь, — я все же нашел в себе силы сжать ее руку, — теперь все будет хорошо. — Готов узнать, кто из нас ненастоящий? — Всегда готов, — я попытался сделать пионерский салют, но у меня ничего не получилось, — знаешь, этот «Совенок» точно не моя фантазия, я никогда так сильно не мечтал попасть в советский лагерь. — Я уж тем более. Значит, это кто-то другой? — В этом месте смешалась фантазия множества людей и создала совместный сон, получается? — Не знаю, наверное, мы этого уже никогда не узнаем. — Пусть будет так. Я замолчал. Мне нужно совсем немного времени для того, чтобы подумать. — Эй, Семен… — Мику нашла в себе силы подвинуться поближе ко мне. — Да? — Я повернул голову в ее сторону. Может быть, сейчас все совсем плохо, но ее глаза горели голубым оттенком так же, как и раньше. Титул за самые красивые глаза во Вселенной однозначно достался бы ей, если бы проводился такой конкурс. — Я люблю тебя. Вот оно как, значит? — Как смазливо и банально, — усмехнулся я, — но я люблю тебя больше. — Наравне, — улыбнулась Мику и посмотрела в небо, — пусть будет наравне. — Согласен, — я последовал ее примеру. Самое время. Я протянул руку к серому небу и произнес: — Хочу, чтобы бесконечность закончилась. Мое желание банально настолько же, насколько и фраза «Я люблю тебя». Но разве в этом есть что-то плохое? Ко всему прочему, мои желания никогда не исполнялись, даже самые банальные. Например, мне хотелось измениться, но в конечном итоге я не смог, пускай у меня и была такая возможность. Я не хотел упускать эту возможность, просто так получилось. Так пускай хотя бы это желание исполнится, ведь я не прошу чего-то запредельного. «Бесконечность» — это то, что происходило и происходит. «Закончилась» — мое желание о том, чтобы я проснулся. Именно поэтому я сказал «Бесконечность закончилась». Но это очень странно, правда? Потому что бесконечность не может закончиться, она ведь бесконечна, в конце концов. Значит, все же я попросил того, чего не может произойти на самом деле. Эта бесконечность никогда не закончится, и ничего ты с этим не поделаешь, никакие желания не изменят этого. Или нет? Может, и вправду есть в этом мире что-то хорошее? Хотя бы немного? Иногда ведь нужно просто поверить, и у тебя все получится. Главное, чтобы твоя вера во что-то подкреплялась действиями. Будь это вера в самого себя, будь это вера в то, что ты все-таки найдешь выход там, где его не может быть. Обидно, что такое бывает только во снах. Мир жесток, и все такое. Жаль, что я раньше не понимал этого. Но оно уже и не важно. От меня больше ничего не зависит. Все исчезло. Так темно, словно я в бездне. Я так боюсь, что останусь один. Боюсь того, что все начнется заново. Я настоящий? Она? Мы оба? Никто из нас? Или есть что-то еще, такое, что увидеть мне не по силам? — Семен, — услышал я сбоку от себя, — хочешь, я спою тебе? — Хочу, — мой ответ был прост. — Это единственное, что у меня хорошо получается. — Музыка — это твое, насчет этого у меня нет никаких сомнений. — Ну еще бы. Ведь меня зовут Мику. Хацуне Мику.