Душа Вокалоида

Вы когда-нибудь видели лето зимой? Пионерам из лагеря «Совенок» удалось увидеть. Зима, в которой не опали листья, а трава все еще была зеленой. Прекрасные виды дополнялись тем, что было не так уж и холодно, но обычной пионерской формы уже точно не хватит, нужно что-нибудь потеплее. Об этом и думал Семен, до которого только через десять минут дошло, что он проснулся посреди ночи. Искать часы не очень хотелось, но судя по виду из окна, сейчас около трех часов. Интересно, как отреагируют пионеры, когда проснутся утром? Выходят они такие из домов и прямо лицом в сугроб. До сих пор не верится, что такое произошло, пускай и в «Совенке», в котором возможно абсолютно все. Города, которые появляются и пропадают, циклы, двойники, если их так можно назвать, теперь вот разломы во времени и пространстве появились. Возле Семена тихо посапывала Мику, которая, к счастью, не проснулась от их новоиспеченного сновидения. Непристойности, город по которому бродят лишь двое, кофе и другой пионер, вычеркнуть последнее — был бы замечательный сон. Видимо, тот пионер ошибся, сон внутри сна еще как возможен. Или это в очередной раз доказывает то, что этот лагерь на самом деле не сон, и все здесь происходит по-настоящему. Сейчас каких-то конкретных выводов о «Совенке» сделать было нельзя, поэтому он принял решение отложить размышления об этом в сторону. Вместо того, чтобы напрягать свой мозг, Семен поудобнее устроился на кровати и наблюдал за девушкой, которая лежала к нему вплотную. Пускай это и был всего лишь сон, но ощущения от него оставались, как от реальности. Это сновидение не забывалось так же, как все остальные, оно было особенным. Реальным? Ну да, самое подходящее слово для того чтобы описать свои чувства. Этот сон был слишком реальным, чтобы быть просто сном, впрочем, как и прошлый. Пожалуй, это самая странная смена за все время, ибо в ней все необъяснимые вещи собрались воедино и создали еще кучу необъяснимых вещей. Необычным казалось еще и то, что ему наконец-таки удалось нормально заняться поиском ответов, в этот раз лагерь не навязывал ему свои типичные дела типичного пионера. Даже грустно как-то от этого, можно сказать, что Семен соскучился, действительно соскучился. Это были не очередные проделки лагеря, ему просто хотелось еще раз заполнить обходной лист, потаскать сахар, помочь Мику с песней и сделать кучу других дел. В этот раз ему даже не удалось толком познакомиться со всеми, разве что с Алисой, и то самую малость. Но было еще кое-что, точнее, кое-кто, тот, кто сейчас лежал рядом с ним. Ей удалось компенсировать всю его скуку своей компанией, к тому же, их совместный поиск превратился в самое настоящее приключение. С самого начала этой смены не хотелось верить во все новое, что появилось в этом лагере, она не исключение. Семену до сих пор не верилось в то, что это та самая Мику, которая не один раз подписала ему обходной лист. Сейчас она выглядит намного реальнее, чем раньше. Ее история о том, как она стала самой собой, ее неоднозначный характер, меняющийся каждый час, и наконец-таки ее ну просто невероятный вид, который заставлял уставиться на нее и не отрываться ни минуты. Глаза, волосы, костюм, в ней удивляло все, но даже несмотря на все это Мику была намного человечнее. Вообще, если сравнивать людей из реального мира и людей из этого лагеря по критериям того, «как должен выглядеть человек» — побеждает «Совенок», вне всяких сомнений. Конечно, это личное мнение Семена, и на самом деле все могло казаться иначе для любого другого, да и его круг общения был не очень велик до лагеря, поэтому он мог многое и многих упустить из виду. В конце концов он понял, что такими темпами никогда не заснет, поэтому постарался выкинуть из головы все лишнее. Семен подвинулся поближе к девушке, которая лежала напротив него, и обнял ее покрепче, Мику неосознанно обняла его в ответ и проговорила что-то неразборчивое. Ну да ладно, даже такого ему хватит, чтобы на душе стало поспокойнее, и он смог заснуть. Делать что-то посреди ночи — это сомнительное удовольствие, а вот поспать в компании любимой девушки — в самый раз. Любимой. Каждый раз за душу берет, когда он думает об этом. Рядом с ней он чувствует себя таким же необычным, как и она сама, он чувствует себя героем, если так можно выразиться, частью чего-то очень важного. Поначалу те слова Мику об «ответственности» казались слегка нелепыми, но сейчас Семен в полной мере понимает то, что они значили. Он нес ответственность за нее и за все, что с ней случится, точно так же, как и она сама несла ответственность за него. Это и называют любовью, верно ведь? Нервное дыхание, руки дрожат, хватает смелости лишь на то, чтобы просто провести ими по спине Мику, которая все еще никуда не делась и лежала перед ним. Во сне ему хватало смелости на вещи и похлеще, а сейчас, когда захотелось просто коснуться ее губами, выдает вот такое? Семен у нас, значит, стеснительный? Вот так новости. Смирившись с тем, что у него не получается поцеловать Мику, только и оставалось тяжело вздохнуть. Во сне все было намного проще, да и тогда вечером в первый день тоже. Он отвернулся и в тот же момент повернул голову обратно в сторону Мику. Даже странно немного, ведь она спит, наоборот, должно быть проще сделать это. Или нет? Такие мысли обычно возникают в школьные дни, когда появляется первая любовь, но Семен личность особая, поэтому для него это совсем неважно. Руки перестали дрожать, однако смелости хватило лишь на то, чтобы еще немного поводить по её спине своими ладонями. От нее такой приятный запах, Семен только сейчас это заметил, и теперь оторваться не может. Интересно, в ней вообще что-нибудь может его оттолкнуть? Скорее всего, нет. И вот она, долгожданная награда за все его старания: Мику залезла своей левой рукой прямо ему под рубашку и водила своей ладонью ему по грудной клетке не меньше минуты. Все же в реальности это намного приятнее, нежели во сне, ну, почти в реальности. Ему захотелось сделать тоже самое, но он вовремя понял, что на такое его ну точно не хватит, поэтому оставалось только насладиться моментом и наконец-таки заснуть. Вместе с Мику на кровати было очень уютно, поэтому последнее не заняло много времени. Сама же виновница произошедшего все это время на самом деле не спала, просто ждала, пока Семен еще раз заснет. После того, как жертва уснула, эту улыбку на ее лице нужно было видеть. Мику уткнулась свои носом в его шею и медленно проматывала сон у себя в голове, вспоминая все детали; и ведь правда, во сне все это так легко далось, просто оторваться друг от друга не могли, а сейчас вот смущение вернулось на место, и просто так уже ничего не получается, даже несмотря на то, что в самый первый день они делали вещи и похуже. Возможно, они и поспешили с развитием отношений, но сейчас они об этом совсем не жалели, наоборот. Как бы они вообще сейчас жили, если бы не стали спать друг с другом? Может быть, их зима не была такой уж и холодной, но было намного холоднее, нежели летом, поэтому спать в обнимку холодной ночью — самое то. Сразу промелькнула мысль в голове о том, что куча других пионеров в своих домах тоже спят в обнимку друг с другом. На самом-то деле, все было намного проще, Семен и Мику совсем забыли о такой штуке, как одеяло, которое лежало прямо под ними. Почему забыли? А черт его знает, как улеглись вместе, так и заснули. Сейчас доставать одеяло было бесполезно, ибо они оба спали прямо на нем, а тащиться до другой кровати ну вообще не хотелось, так что вместо одеяла, девушке придется использовать свою личную грелку в виде Семена. К тому же она совсем не против: устроившись поудобнее вместе, они снова погрузились в свои сновидения, которые на этот раз точно ничего не значили, в отличие от прошлого сна, после которого оставалось впечатление, будто тебе показали кусочек твоей другой жизни. Интересно, с чего бы он в этот раз заставил их проснуться так рано? Еще один вопрос, ответ на который никогда не будет найден. Иногда время в этом лагере шло очень долго по сравнению с реальной жизнью, иногда наоборот - очень быстро, но когда ты спишь, время для тебя идет одинаково, что в этом лагере, что в реальной жизни. Прилег ты на пять минут, проснулся через шесть часов, так оно и бывает. В этот раз на часах уже было около восьми утра, когда, к своему же удивлению, первым проснулся Семен. Поначалу ему очень не хотелось вылезать из кровати, в которой он лежит вместе с Мику, но стук в дверь изменил его планы. Да еще какой стук, складывалось впечатление о том, что за ними целый отряд спецназа пришел. Семен вместе со своими взъерошенными волосами неторопливо подошел к двери и распахнул ее, стук сменился на знакомый женский голос. По нему прошелся приятный холодок, который освежил его разум вместо ледяной воды, которой он обливал себя каждый день. — Мику, — машинально сказала Алиса и лишь потом получше разглядела фигуру, стоящую в дверях. — Я за нее, — Семен получше рассмотрел Двачевскую и форму на ней, — новые наряды? В этом лагере и на случай внезапной зимы есть форма? Здорово, правда, особо плотной она не выглядела, эдакое легкое пальто белого цвета с красной звездой на плече, в комплекте шли такие же белоснежные брюки и красный шарф. В руках Алиса держала еще один комплект, видимо, как раз для Мику. Интересно, а ему что-нибудь достанется? — На тот случай, если лето окажется холоднее, чем обычно, но все равно в ней холодно, так что дай пройти, замерзну ведь! Слегка пошатнувшись, Семен отошел в сторону и уперся спиной в стену, разум-то освежился, а спать все равно еще хотелось, как-никак. — Всегда готов… — еле слышно проговорил он, стоя в стороне. — По тебе и видно, — фыркнула Алиса себе под нос, — у вас тут уютно, даже очень. — А можно и мне форму какую-нибудь? Мне тоже холодно, между прочим! — проворчал Семен. — Вожатая сказала, ты в пальто приехал, так что обойдешься, — Алиса высунула язык и ушла к спящей Мику. Ну приехали, привет дырявое пальтишко, свитер и джинсы. Смирившись со своим положением, Семен принялся копаться в шкафу, в котором лежал весь его багаж, поэтому дальнейшие действия Алисы и Мику были успешно проигнорированы. В шкафу на двери очень кстати оказалось зеркало, в котором Семен мог разглядеть свое кислое лицо. Ничего не изменилось, неудивительно. Выдохнув изо всех сил прямо на стекло, он принялся переодеваться так быстро, как мог, сначала в недра шкафа полетела черная рубашка вместе с галстуком, которая была заменена на пионерскую, за ней в короткий полет отправились темные брюки, которые были заменены на джинсы. Зачем было менять замечательные брюки на джинсы? Ну кто знает, это ведь Семен, он и не такое может. Финальным штрихом его одеяния почти типичного пионера стал свитер и пальто, которое так сильно приелось к нему. Девушки даже не заметили того, что он вообще переодевался, но стоило ему высунуться из-за двери шкафа, как в него сразу полетела подушка. — Тут девушка переодевается, между прочим! — Алиса, как настоящий герой, закрывала своим телом переодевающуюся Мику. — Будто я чего-то там не видел, — Семен повернулся к ним спиной и большими шагами направился к выходу. В его спину прилетела еще одна подушка. — Ну все, напросились! — злобно топнул Семен и развернулся. Перед ним стояла Мику в новенькой форме: красный шарф, белоснежное пальто с красной звездой на плече, не менее белоснежные брюки и привязанный к руке пионерский галстук. Видимо, ей действительно подойдет любая одежда. Семен подошел к ней вплотную и снял наушники, про которые сама Мику совсем забыла. — И как они вообще работают? — повертев в руках прибор, спросил Семен. — Я расскажу тебе попозже, обязательно, — Мику забрала наушники из его рук и положила к форме на кровать. Щечки девушки покрылись легким румянцем, что стало отличной причиной для того чтобы Семен слегка помучил эти самые щечки своими ладонями. Мику подыграла ему и набрала воздуха в рот, теперь у них появилось отличное развлечение на пару минут. Тем не менее Алиса была все еще здесь и дала о себе знать, громко расхохотавшись у них за спиной. — Никогда тебя таким не видела, — Двачевской и вправду было смешно, — ты постоянно такой угрюмый был, а сейчас таким вот занимаешься! — Так говоришь, будто мы с тобой старые друзья, — Семен рассмеялся в ответ. — Иногда мне кажется, что так и есть, не знаю почему, — Алиса пожала плечами. Семен прокрутил у себя в голове вариант того, что она тоже может оказаться не из этого мира. Ну с чего тогда это чувство? Не просто так ведь? Хотя скорее всего он преувеличивает, и это толком ничего не значит, как и всегда. Для того, чтобы устраивать расспросы, не было веской причины, поэтому, списав все на совпадение, Семен отошел на пару шагов назад. — Я думаю все меньше и меньше о том, что это пионерский лагерь, — он еще разок окинул взглядом девушек перед ним, — вы просто неотразимы, ты в особенности, — Семен указал своим пальцем в Мику. — Мы неотразимы, а ты вот не очень, — продолжая смеяться, проронила Двачевская, — сегодня постараюсь напомнить тебе, что это пионерский лагерь, а то вас двоих эти два дня вообще не видно было. Семен постарался сделать максимально недовольное лицо и пожал плечами. Мику тем временем тоже принялась рассматривать своего спутника: и вправду ведь ведет себя намного жизнерадостней, чем раньше. Лагерь сильно меняется вместе со своими обитателям, и никто не может знать, хорошо это или нет, ведь неизвестно, что могут породить эти изменения. Проблема в виде одежды была решена, поэтому можно было отправляться в путь, на этот раз не на поиск разгадок, а заниматься типичными пионерскими делами. Одним из таких типичных дел стал завтрак с утречка, курс был взят в сторону столовой. По дороге они часто отвлекались на прекрасные виды, которые окружали их: зеленая растительность вместе со снегом выглядела просто невероятно, будто и вправду в сказку попали. Но вся эта красота ставила под сомнение всю смену, лагерь ведь могут досрочно закрыть, если придется, и кто знает, что произойдет в таком случае, поэтому не очень хотелось такого исхода, действительно не хотелось, слишком уж много сил они угробили на то, чтобы хотя бы подобраться к разгадке. Потерять все снова было не очень приятной перспективой, стоило задуматься о чем-нибудь другом. Стоило задуматься о еде, вот. По пути к столовой через радиовещание они услышали сообщение о том, что сразу после завтрака будет срочная линейка по поводу ситуации в лагере, явиться должны все и все такое, как всегда. Из зацепок насчет того, как вернуться в родной мир, оставались только разломы, но сейчас их не было видно, поэтому оставалось только отдыхать и пытаться наткнуться еще на что-нибудь интересное. Теперь все пионеры лагеря были одеты в новенькую форму; все, кроме Семена, он ведь особенный. Где они вообще хранили столько одежды? Действительно, ведь весь лагерь переодет. Появлялось слишком уж много вопросов и ни одного ответа. Если о таком много думать, то крыша Семена съедет еще немного, а там и до того, чтобы превратиться в полноценного сумасшедшего, недалеко, потому пришло время все-таки отложить не самые приятные мысли в сторону и отдаться на растерзание этому лагерю. Ворвавшись в столовую, они заняли ближайший столик аж на шесть человек. На завтрак сегодня давали несколько пирожков и горячий чай, что было очень кстати, учитывая местные обстоятельства, да и пирожки тоже были «с пылу, с жару», всем троим такой расклад очень даже понравился. Вскоре к столику подобрались еще три человека. — Разрешите присесть? — в центре компании была Славя, а по бокам стояли Ульяна и Лена. Все трое лишь кивнули в ответ, и теперь все места были заняты. Ну прямо полная компания собралась: на первом ряду сидел Семен, Мику и Алиса, а на втором Лена, Славя и Ульяна. В эту смену Семен и вправду отбился от лагеря, поэтому — самое время исправляться. — Семен, а ты почему не в форме? — поинтересовалась Ульяна. — Потому что наша вожатая так захотела, — вместо Семена ответила Алиса, — теперь Семен будет шастать по лагерю в своем замечательном пальто. Семен посмотрел на нее глазами дохлой рыбы, продолжая жевать булочку. — Хорошее у него пальто, — в разговор вмешалась Лена, — ничем не хуже наших. — А если и не хорошее, то я могу попросить вожатую все-таки выдать тебе форму или зашить пальто, где нужно, — добавила Славя. Ну точно, полная команда, можно идти и лагерь покорять. Между девочками завязался разговор, и казалось, что их теперь вообще невозможно прервать; за то время, пока они говорили, чай с булочками начал остывать, но это было уже неважно. Из разговора стало понятно, что прямо сейчас Электроник вместе с Шуриком колдуют над чем-то в лагере, стараясь повысить температуру воды в душевых, однако изначально было ясно, что мыться зимой на свежем воздухе будет сомнительным удовольствием, так что придется использовать баню. Лишь Мику сидела в стороне, ничего не говоря и задумавшись о чем-то. Заметив это недоразумение, Семен решил помочь ей разговориться. — О чем думаешь? — их ладони встретились где-то под столом. — Хочу сыграть что-нибудь в клубе, мне кажется, я уже давно не пела, — Мику посмотрела на Семена. — Я бы с радостью сейчас послушал тебя, — Семен обратил внимание на то, что Мику уже закончила с едой, — хочешь поделюсь? Мне сейчас не очень хочется есть. — Спасибо, я наелась, да и тебе бы надо пересилить себя и самому поесть, а то опять буду тебя лапшой кормить, — Мику хихикнула себе под нос. — Так говоришь, будто я был против этого, — Семен переложил свою руку ей на плечо. — Это Семен в своей типичной среде обитания, — Алиса указала на него пальцем, — прямо сейчас он пристает к нашей Мику! — Тебе просто завидно, — он развернулся лицом к ней, — я тебя раскусил. — Тебя хотела видеть вожатая, — Алиса решила резко сменить тему и неожиданно стукнула его пальцем по лбу, — Мику я забираю у тебя на пару часов, как раз займешься пионерскими делами. — Ну все, я умер, — Семен решил прикончить булочку и выйти из-за стола, дабы поскорее закончить с заданиями, которыми завалит его вожатая. С другого ряда только и было слышно, как остальные девушки смеются, наконец-то весь этот напряг с пионерами, снами и разломами кончился, хотя бы на этот момент. На душе сразу стало так спокойно, что просто не могло не радовать. Совсем заговорившись, их «столик» вышел из столовой самым последним, когда уже никого не было. Обидно, конечно, получается, что придется расстаться с Мику на некоторое время, Семен бы с радостью поделал все эти пионерские задания вместе с ней, но увы, придется довольствоваться тем, что есть. После того, как со столовой было покончено, они собрались на крыльце и вскоре разбежались по своим делам. Славя ушла в сторону библиотеки, Ульяна побежала разбираться с спортплощадкой, которую засыпало снегом, Лена отправилась искать место для того, чтобы почитать книгу, и Алиса наконец-таки направилась в музыкальный клуб, на крыльце остались только двое из всей этой компании. — Извини, что вот так получилось, — Семен взял Мику за руки и помотал их туда-сюда, — я ненадолго. — Ничего страшного, ты, наверное, уже устал от меня, — она отвела свой взгляд в сторону и помотала его руки в ответ. — Неправда, наоборот, я очень сильно привязался к тебе, — Семен легонько приобнял ее, — мне плоховато, когда рядом тебя нет. — Плоховато? Почему так? — поинтересовалась Мику и обняла его в ответ. — Чувствую себя одиноко, даже слишком, — Семен попытался вырваться из объятий девушки, но его прижали к себе еще сильнее. — Если тебе будет плохо — возвращайся, еще раз обниму тебя, — на этот раз Мику его сама отпустила. Мы попрощались друг с другом, и Мику ушла в клуб. Я еще долго смотрел ей вслед, пока она совсем не скрылась с моих глаз. Видимо, и вправду придется мне заняться своими типичными пионерскими делами, забыв про свои поиски истины. Проходя мимо медпункта, я заметил просто огромный сугроб, который так и просился, чтобы в него кто-нибудь упал. Не сдержав свое глупое желание, я это и сделал, просто плюхнулся в сугроб и начал вертеть ногами и руками в стороны, пытаясь сделать «ангела». Хорошо, что это сейчас не в реальной жизни, на меня бы точно посмотрели бы, как на идиота, и было бы очень стыдно, но так как я сейчас в пионерском лагере, то я могу себе позволить такое. Снег казался совсем не холодным, вот прямо ни капельки, что было очень кстати, ведь я в нем сейчас валялся. — Семен? — услышал я знакомый голос сбоку, — Тебе помочь? Повернув голову вправо, первое, что я увидел, это два фиолетовых хвостика, а потом уже я обратил внимание на все остальное. Книга в руке, легкий румянец на щечках, зеленые удивленные глаза - Лена, никак иначе. Я еще раз повертел руками и ногами туда-сюда, после чего решился ответить ей. — Не стоит, просто дурачусь, — я уперся своим взглядом в бесконечное, неродное этому миру небо. — Я вижу, — Лена постаралась сделать серьезное лицо и подала мне руку. Вот она, пионерская помощь: товарищ, который готов протянуть тебе руку в ту минуту, когда ты самостоятельно решил закопать себя в сугроб и поваляться в нем. Я принял эту руку помощи и наконец-таки встал, позади меня теперь было что-то, почти похожее на ангела. — Спасибо, а то я немного забылся, — отряхнув свое пальто, проговорил я своему спасителю. — Если идешь к вожатой, то поторопись, она говорила, что после завтрака уйдет куда-то, — добавила Лена ко всему прочему. — Правда? Тогда и вправду надо торопиться, — я побежал в сторону домика вожатой, — пока! Ее лицо сменилось с серьезного на более миленькое, и она помахала мне рукой в дорогу. Теперь точно надо дойти до вожатой, не буду больше валятся в сугробах и пытаться делать ангелов. Как же в лагере сейчас красиво, в реальной жизни я бы точно никогда на такое внимание не обратил! Странно, что мы в столовой не обсудили это толком, будто это нас и вовсе не волновало. Я ожидал какой-нибудь ужасной реакции, мол, это апокалипсис начинается, и снег летом пошел, но обитатели этого лагеря не стали так реагировать. Ну и ладно, кто знает, что на уме у типичных пионеров? Только сами пионеры. Я пробежал мимо медпункта, ни на что не обращая внимания, и был уже на полпути к домику вожатой, как вдруг меня снова охватило такое же чувство, которое сковало меня и Мику в подземелье, чувство того, что за тобой кто-то следит со стороны. Со стороны сцены. Это чувство ни с чем нельзя перепутать, я внимательно осмотрел ту сторону, но ничего интересного для себя не обнаружил, да и сама сцена была очень далеко, если там кто-то и был. Я списал все на свои страхи и продолжил свой путь к вожатой, но мне было не по себе. Да и в лагере неожиданно стало так тихо, казалось, что время остановилось. Как оказалось — не зря мне было не по себе. Вожатая была в домике, целая и невредимая, но она застыла на месте, просто стояла возле шкафа и искала что-то в нем. Она не отзывалась ни на вожатую, ни на Ольгу Дмитриевну, и это был не какой-то розыгрыш. Я подошел поближе и дотронулся до ее руки, ничего не изменилось, как стояла, так и стоит. Мне не было страшно, я уже не в первый раз встречаюсь с подобным, таким меня ну точно уж не испугаешь. — Совпадений не бывает, — кто-то очень сильно толкнул меня в спину. Своей тушей я сбил абсолютно все со столика вожатой и резко развернулся, но за спиной у меня уже никого не было. Голос был мужской, так что вряд ли это устроила вожатая, которая стояла на том же месте. Я уже догадывался, кто это мог быть. Я выбежал из домика, и мои ноги сами понеслись в сторону сцены, мой обидчик сейчас точно там, понятия не имею откуда, но я это знал, просто знал, по крайней мере, я бы на его месте точно пошел на сцену. Мои чувства снова покидают меня, я чувствую все меньше и меньше, будто сама моя душа покидает меня. Я ощущаю себя, как кусок мяса, который может мыслить и двигаться. Ужасное чувство, если честно. Ни страха, ни волнения, ничего, даже усталости не чувствую. Кожа сильно побледнела, чувствую лишь то, как кровь в жилах стынет. Сейчас я готов разорвать в клочья кого и что угодно, если понадобится, и желательно в больших количествах. Я подобрался к сцене и перешел на медленный шаг, внимательно все осматривая. Началась метель, теперь вообще ничего не было видно: удивительно, но это оказалось единственной причиной, по которой я в один момент возненавидел снег. — Посмотри на себя, — голос был где-то наверху, — от настоящего Семена вообще ничего не осталось, ты совсем другой человек. Наверху, прямо на сцене, стоял тот, кого я так ненавижу — пионер. Выглядел точно так же, как и я, нас теперь вообще не различить. — Снова пришел подраться?! — закричал я в его сторону. — В таких исходах нашего разговора есть и твоя вина, — он развернулся и зашагал назад. Я обежал сцену и нашел лестницу, которая вела наверх. Не сомневаясь ни секунды, я начал забираться туда, уже чувствуя вкус победы в предвкушении, как сотру его в порошок. Лестница была очень скользкая из-за снега, пару раз я даже мог упасть по своей глупости, если бы вовремя не ухватился еще сильнее. — Если сможешь удивить меня — отвечу на все твои вопросы! — пионер все еще там. Я забрался наверх, осмотрелся и конечно же уже никого не было. Не знаю каким образом, но я заметил небольшой камень на самом краю, который придерживал какую-то записку от бешеного ветра. В правую руку я взял камень, а левой взял записку, на которой было написано: «Ты здесь не просто так». Я почувствовал, как кто-то приближается ко мне со спины, поэтому не задумываясь развернулся и метнул камень изо всех сил. Мне начинают нравиться мои особые рефлексы. 1:0 в мою пользу. Камень треснул ему прямо по роже, он аж пошатнулся. Мне на момент даже показалось, что я сломал ему нос, я бы не удивился даже в том случае, если бы камень пробил его насквозь, ведь в него я вложил частичку своей ненависти. Пионер не растерялся и ударил меня в ответ, но боли я не почувствовал, вообще. Вот он, долгожданный час расплаты, кульминация событий с моей «второй половинкой». Не было смысла перечислять наши удары, мы били друг друга вообще всем: локтями, головой, руками, ногами, но все наши удары в основным проходили мимо, потому что мы оба знали, как мы двигаемся и что у нас на уме. Иногда даже получалось так, что наши кулаки встречались друг с другом просто потому, что мы пытались сделать один и тот же удар. Однако кому-то из нас в конечном счете должно было повезти, и это оказался не я. Два пальца прямо мне в глаза, так больно, что я только и смог заорать и отойти в сторону. Я мог не обращать внимания на все его удары, но такое проигнорировать просто не получилось, у него тоже оказался свой туз в рукаве. Мне даже разок показалось, что я упал с верха этой замечательной сцены, но нет. Плевать мне хотелось на то, что он сейчас сделает со мной, главное, чтобы так больно не было. Но даже слепой почувствовал бы присутствие третьего человека как минимум потому, что я до сих пор не мертв. Я попытался открыть глаза. Девушка, ростом повыше Мику, да и голубых хвостов нет, это точно не она. В какой-то момент ей даже удалось заставить пионера согнуться, настолько сильно и быстро она его била, страшно было бы с такой в темной переулке встретится, но сейчас это был мой спаситель. В ушах зазвенело, ничего не слышно, но видеть я стал намного лучше, разве что метель мешала. Это была Алиса, и она была явно не в себе, не так, когда Сыроежкин называл ее «ДваЧе», намного хуже, еще немного, и она сможет разорвать время и пространство своей злобой. Они оба остановились на пару секунд. Что-то не так, почему они остановились? Перемирие заключили? Пионер отошел в сторону, его рот открылся и начал сильно искривляться, выдавая что-то похожее на смех. И вправду смеется, я даже через звон в ушах слышу этот ужасный смех маньяка. Алиса повернулась, половина ее пальто была красная, и эта краснота продолжала распространяться, потому что из ее живота торчал нож. У Двачевской только и хватило сил на то, чтобы протянуть мне руку, она больше не контролировала свои движения. Мне стало страшно. Я неосознанно приоткрыл рот и протянул ей руку в ответ, но ее надолго не хватило. Алиса всего один раз кашлянула кровью и упала вниз со сцены, пытаясь отойти куда-то вбок. Не понимаю, что происходит, этот ублюдок продолжал смеяться и смотреть на то, как умирает мой друг, а я стою где-то в стороне в шоковом состоянии, мне хочется откатить время назад, загрузить сохранение как в какой-нибудь игре, но я не могу этого сделать. — Алиса! — еще один знакомый голос позади меня, который я никогда не спутаю. Мику сейчас была похожа на молнию среди туч, из-за метели мне даже показалось, что ее глаза горят синим пламенем, а может, и не показалось. Пионер даже отреагировать не успел на нее, как в него уже влетели со всей силы, настолько быстро она бежала. Все замерло вокруг. Пионер стоял прямо на краю сцены, а это значит, что если падение не будет смертельным — то будет очень больно. Алиса погибла, Мику только что прыгнула вниз вместе с другой частью меня. Я все еще вижу ее голубые хвостики, которые медленно уплывают вниз. Не знаю, почему время идет так медленно для меня, да и знать не хочу. Все, что я хочу сейчас — прыгнуть за Мику и поймать ее. — Мику! — еще бы немного, и я точно сорвал бы свой голос. Я уже говорил, что мне было страшно. Из-за меня только что умерла Алиса, а сейчас из-за меня еще может умереть тот человек, которого я так люблю. Я хочу встретится со всеми из этого лагеря в реальном мире, они все дороги мне, мне очень больно сейчас осознавать то, что я кого-то потерял, но не время устраивать истерику, потому что я все еще могу отомстить тому, кто забрал у меня моего друга. Но есть еще один человек, который был мне особо дорог, в отличие от всех остальных, я никогда не давал людям цену, особенно своим друзьям, но Мику для меня была чем-то большим, чем просто девушка, которая мне понравилась и с которой у меня отношения. Я не дам пионеру отнять ее у меня! Как? Сейчас и узнаю. Я сломя голову побежал на край сцены и прыгнул прямо за ними даже не задумываясь о том, что я могу сломать себе пару конечностей, а то и вовсе умереть. Вижу Мику, которая уже вовсю пытается задушить пионера, а под ними разлом, который вел в небо. Совпадений не бывает, говоришь? Еще как бывает. Вспышка, чувствую на себе очень сильный ветер, ощущения совсем другие, не такие, как во сне. Я открыл глаза и посмотрел на те самые облака, которые я видел во сне, увидел снег, который падал снизу-вверх, а не сверху-вниз, странновато немного, не так ли? Ко всему прочему теперь я мог разглядеть просто огромный разлом в самом низу, из которого и шел снег. Из-за ветра стало ужасно холодно, такое чувство, будто с меня сейчас вся моя одежда улетит вместе с кожей. Стоило мне подумать о том, что гравитацию все-таки починили с момента моего прошлого пребывания, но не тут-то было, меня снова подкинуло вверх, и я теперь падаю со скоростью улитки. Но я пришел совсем не за облаками и не за снегом, который падает не так, как должен, я пришел за девушкой, которую я все еще могу спасти. — Хацуне Мику! — закричал я еще раз вниз, наблюдая за тем, как Мику пытается навредить пионеру, а он только и делает, что смеется. Стоило ей отвлечься на меня, как пионер оттолкнул ее от себя ногами, и Мику отправилась вверх, ко мне. Ну Семен, не подведи, тебя поймали в прошлый раз, теперь твоя очередь ловить! Я направил свою руку ей навстречу, и Мику смогла ухватиться за нее. Нас обоих снова подкинуло вверх, но я не собирался отпускать ее ни на секунду. Может, быть она и была тогда похожа на молнию, которая готова снести все на своем пути, сейчас было видно, что Мику очень испугана всем происходящим точно так же, как и я. Мне очень не хотелось это признавать, но я понял, что времени у нас совсем не остается. — Ты ведь знаешь, к чему все это идет, — я прижал ее к себе так, будто мы обнимаемся в последний раз. — Он очень страшный, — ее голос сильно дрожал, — а еще Алиса… — Я все еще могу все исправить, но мне нужна твоя помощь, — я решил воспользоваться всеми прелестями местной гравитации и перевернулся спиной к Мику, — это звучит глупо, но оттолкнись от меня, просто встань на меня и оттолкнись, все вопросы потом, это должно сработать. Стоило отметить то, что после того, как я перевернулся, кроме замечательного вида на своего злейшего врага мне в лицо летела просто уйма снега, которая залетала во все, что только можно: в уши, в глаза, в нос. Я постарался избавить себя от этих мыслей и сосредоточился на том, что сейчас смогу отомстить этому мешку с дерьмом. Я просто уверен, Мику хотела что-то сказать, но в итоге она набралась сил и встала на мою спину ногами, удивительно, но это сработало. В другой раз я бы с радостью посмотрел на ее хвостики при таком ветре, но сейчас было не то место и время, сейчас время того, чтобы покончить со своей главной проблемой. — Я вернусь, — постарался я подбодрить ее, ибо это выглядело как конец длинной истории, — верну все на место, живого места от него не оставлю! — Сделай то, что должен, — я чувствовал, как ее ножки уперлись в меня, ко всему прочему она привязала к моей руке свой пионерский галстук, — ты еще должен показать мне фигурку со мной! Мне показалось, что Мику сейчас плачет, но оборачиваться было уже поздно, ибо мой идиотский план сработал, меня понесло прямо на пионера, а Мику я больше не чувствовал. Как только мои руки дотянулись, я схватил другого пионера за глотку и принялся душить его, но перед этим мне нужно еще кое-что. — Я достаточно сильно тебя удивил, чтобы ты ответил на мои вопросы? — я еще сильнее сжал его горло, но через секунд отпустил, он мне еще живым нужен. — И что же ты хочешь узнать? — ехидно спросил пионер. Я растерялся, и вправду ведь, что я хочу узнать? Времени осталось не очень много, мы все-таки падаем, нужно было спрашивать только про самое важное. Но что, черт подери, сейчас было самым важным? — Ты знаешь, как отсюда выбраться? — первое, что пришло в голову. — Сколько раз я еще должен сказать тебе «нет», чтобы ты понял? Боже мой, какой ты тупой, — пионер попытался ударить меня, но я его остановил, — просто убей меня, и что-нибудь произойдет! — И что по-твоему должно произойти? Мне уже довелось убить одного из таких же, как и ты, ничего не изменилось! — я надавил на его горло. — Что, даже воспоминания не вернулись? — улыбнулся пионер, — если у тебя получится прикончить меня, то ты вернешь все свои воспоминания, получишь такое удовольствие, которое ты никогда бы не получил при убийстве других кукол из этого лагеря. — О чем ты говоришь? Я ничего не понимаю! — я растерялся, пионер говорил какими-то загадками, ничего не понятно. — Думаешь, я просто маньяк, который вырезает всех подряд? Ты не прав, я такой же, как и ты, — начал пионер свой рассказ, — я тоже умею любить, даже выбрался из этого мира пару раз, понимаешь? Знаешь Женю, та, которая в библиотеке? Я выбрался вместе с ней из этого лагеря, не представляешь, как я был счастлив! Но этот лагерь не так прост, как кажется. — Продолжай, — мы отошли от темы, тем не менее из этого может выйти какая-никакая польза. — Что продолжать? Нечего продолжать, — проскрипел зубами пионер, — вернулся в реальную жизнь, там была Женя, а потом тьма, и все по новой! Еще один цикл! А потом еще один! Пионер снова постарался ударить меня, на этот раз даже не получилось толком увернуться, он хорошенько проехался мне по челюсти. Я сделал то же самое в ответ, и, кажется, мой собеседник успокоился, хотя бы на момент. В каждой истории есть такой персонаж или предмет, который наставит главного героя на путь истинный тогда, когда он находится в тупике. Сейчас пионер был одним из таких персонажей, нельзя было упускать возможность. — Я знаю не больше и не меньше, чем ты, мы с тобой сейчас равны, — пионер схватил меня за шею так же, как и я его, — но лишь один из нас получит право стать настоящим и попасть в настоящий «Совенок». Какой еще настоящий «Совенок»? Какое еще право стать настоящим? Вопросов стало еще больше, а ответов все меньше и меньше. Тем не менее я начинал догадываться, о чем он, особенно насчет воспоминаний. Если он не врет, то у него сейчас есть все воспоминания, которых мне не хватает для получения полной картины, вот почему я так не похож на прошлого себя, вот почему я веду себя не так, как должен вести себя настоящий Семен. — Если убьешь меня — не будет больше никаких других пионеров и ты приблизишься на шаг к дому, — пионер попытался оттолкнуть меня от себя и провалился, — но ты рискуешь потерять все, что есть у тебя сейчас, даже ту куклу с хвостами! Ты станешь тем, кем был изначально. — Хватит с меня пафосных разговоров, пора тебе заплатить за смерть Алисы — я собирался закончить с этим раз и навсегда, — и я не собираюсь больше никого терять, особенно Мику! — Тебя никто и не спрашивает, — несмотря на то что я схватил его первым, у него нашлись силы схватить меня за горло и надавить так сильно, что я аж отпустил его, — ты готов к концу, Семен? В глазах темнеет, дышать невозможно. Как ему это удалось? Он просто взял и вырвал у меня победу из рук? Ну нет, все не должно закончиться вот так, не сегодня, и не завтра, и не через неделю. Такого ты точно не ожидаешь, пионер. Я изо всех сил сложил пальцы точно так же, как и он тогда, и ткнул ими прямо ему в глаза: ну а что, ему можно, а мне нет? Пионер отскочил точно так же, как и я, но не издал ни звука, казалось, что ему не было больно вовсе. Нас сильно подкинуло вверх и несколько раз перевернуло через самих себя, мы стали падать настолько медленно, что сейчас я мог идти по воздуху, как по земле. Пионер уже собирался накинуться на меня, дабы отомстить, однако его поджидал сюрприз который влетел в него с ноги сверху. Пока он пытался понять, что только что произошло, Мику схватила его сзади так, что теперь пионер мог только дрыгать ногами. Метель участилась, мало того, что я и без этого уже весь в снегу был, так он еще и идет снизу-вверх, что не очень приятно. — Тебе нравится такой конец, Семен? — даже сквозь метель я видел то, как он мерзко улыбается, — готов остаться здесь навечно с этой куклой? — Отсюда есть выход, — я подошел вплотную к нему, — и Мику не кукла! — Ты сильнее, чем я думал, — улыбка с его лица начала пропадать, — нужно иметь большую силу, чтобы отрицать очевидное. — Почему ты постоянно так мерзко улыбаешься? — не знаю, зачем я это спросил, просто захотелось. — Умей различать ухмылку и улыбку, пионер, — на момент мне показалось что она пропала с его лица, но вскоре он снова улыбнулся мне все той же мерзкой улыбкой, — убей меня, хватит этих бессмысленных разговоров, или может зачитаешь мне мораль о том, что ты не убийца и тебе очень сложно? Его слова задели меня. А можно ли вообще применить слово «убийца» в этой ситуации? Это он убийца, он убил Алису и даже не колебался, делая это. В этом лагере нельзя посадить человека в тюрьму за преступления, которые были совершены, да и если можно было бы — это слишком слабо для моей «второй половинки», которая прямо сейчас стоит передо мной, ему удалось причинить слишком много боли всем жителям этого лагеря, кем бы они ни были, так нельзя! Мику все это время стояла у него прямо за спиной, я не знаю, что было у нее на уме, к тому же я даже не видел ее лица, лишь хвостики, которые тянулись куда-то вверх. Все это превращается в сцену из триллера, я начинаю очень сильно нервничать, не знаю, что вообще можно спросить или сделать. Секунду назад я был готов кричать о том, что так нельзя делать с этим лагерем, а сейчас мне почему-то стало все равно. — Убьешь меня и станешь таким же, — усмехнулся пионер, — я не сопротивляюсь, давай! Дай же мне отдохнуть от этого лагеря! — Ты улыбаешься, — я положил одну свою руку ему под подбородок, а другую на затылок, — или ухмыляешься? — Ты никогда этого не узнаешь, — с его лица исчезли какие-либо эмоции, — но ты можешь решить это сам для себя. Я решил. — Тебе нет прощения, пионер, — я приготовился сделать резкое движение своими руками. — Так прими же мою вину в себя, пионер! — прямо сейчас он смеялся надо мной, над самим собой. — Хватит! — закричала Мику дрожащим голосом позади пионера. И вправду, хватит. Не помню, когда и как я этому научился, да и учился ли вообще, но я прекрасно знал, как можно свернуть человеку шею. Я никогда не думал о том, что мне придется убить самого себя, это даже звучит дико, не так ли? Но все есть как есть, ведь это «Совенок», в нем и не такое возможно. Закрываю глаза, резкое движение руками, легкий хруст. Судя по последнему, я не облажался, и у меня все получилось. Я не герой, который вершил правосудие ради справедливости во всем мире, я просто сделал то, что должен был сделать. Больше всего на свете мне сейчас хотелось, чтобы все это закончилось, хотелось, чтобы Мику не видела того, что мне пришлось сейчас сделать, хотелось вернуться вместе с ней в реальный мир и забыть об этом кошмаре. Много чего хотелось, но так трудно все это сделать. Со мной и с лагерем сейчас может произойти все что угодно, если поверить в его слова. Я боюсь потерять самого себя и то, что есть у меня сейчас, но что я могу сделать? Я только и могу открыть глаза и принять в себя его вину, как он и сказал. Передо мной уже не было пионера, была лишь Мику, которая медленно падала вместе со мной. Мы стояли друг перед другом и ничего не делали, на момент даже показалось что снова время остановилось, но метель, которая прямо-таки забивалась мне в нос, уши и глаза, говорила об обратном; еще немного, и мы оба превратимся в ком снега. Разлом был уже совсем близко, интересно, куда он ведет? Домой? В тот город? Или обратно в лагерь? Склоняюсь к последнему, если честно. Я протянул свою руку в ее сторону, а она аккуратно взяла меня за нее и притянула к себе, это было именно то, чего мне сейчас так не хватало. На удивление я был спокоен, даже слишком, но объятия Мику и ее поцелуй, который она только что мне подарила, оживили меня. Ничего не говорим друг другу, просто витаем в облаках в буквальном смысле и обнимаемся, замечательный конец для романтический истории. К счастью или сожалению — это была лишь вершина айсберга, его основная часть ждет моего прихода, который случится совсем скоро, если верить моим чувствам. — Я исчезну? — Мику задала мне небольшой, но очень многозначный вопрос. — Если ты исчезнешь, то я хочу исчезнуть вместе с тобой, — я запустил свою руку ей в волосы. — Значит, исчезнем вместе? — она продолжала стоять на своем. — Если придется, — несмотря на холод и уйму одежды, я все еще чувствовал тепло ее тела, — но мне кажется, нам еще рано исчезать. — В таком случае, не отпускай меня, — Мику аккуратно переложила свои руки мне на плечи и обхватила меня ими вокруг шеи. В этой смене произошло много чего интересного, центром всего стала, конечно же, Мику, которая прямо сейчас рядом со мной. Я знал, что «Совенок» хранит в себе очень много секретов, но я был просто уверен в том, что больше ничего не сможет меня удивить, однако я ошибался, даже представить не мог, что сейчас буду парить где-то в облаках с просто ужаснейшей гравитацией, неправильным снегом и человеком, который так мне дорог. Зачем я вообще рвусь обратно в свой мир? Чтобы продолжить сидеть в интернете и ничего не делать? В этом лагере я смог открыть для себя новые чувства, пережить то, что никогда не смог бы пережить в реальной жизни. Все бы хорошо, но страх перед окончанием смены брал свое, именно поэтому и стоило искать выход. В реальной жизни никто не сможет отнять у меня Мику, будем строить дом, садить деревья и воспитывать детей, вот, точно. Мысли снова в кашу, пора заканчивать с этим. Этот разлом был не такой, как остальные, он чем-то очень сильно отличался от других, но я не понимал — чем? По виду вроде бы такой же, как и остальные, просто немного больше. Но ощущения после прохода через него кардинально отличаются от других: если раньше нас сразу куда-то выбрасывало, то сейчас все было намного дольше. Пару минут я ничего не чувствовал, кроме дыхания Мику у себя на шее, но этого мне хватало, чтобы хотя бы понимать то, что я жив. Мое сознание сейчас было похоже на старую лодку, шатало туда-сюда, я начал вспоминать фрагменты из своей жизни, приятные и не очень. Мои бывшие друзья из школы, то, как я пытался учится играть на гитаре, как сидел в интернете и обсуждал аниме, где только можно, просто уйма мелочей, но из жизни пионера в лагере я не увидел ничего, видимо, и вправду передаются только твои воспоминания. Я никогда этого не узнаю, но я могу решить сам для себя, вот как, значит. Умно, пионер. Наконец-то я начал что-то чувствовать, этим чем-то оказался снег у меня на лице; да, все так, как я говорю, прямо сейчас я чувствую, что мое бедное лицо млеет. Спасите меня кто-нибудь. — Сема! — меня схватили за плечи и вынули из огромного сугроба, в которым я залез с головой. Мне хотелось выкрикнуть что-нибудь нецензурное, но я сдержался и рухнул на землю, сильно ударившись головой, теперь даже глаза открывать не хотелось. — Ты цел? — хороший вопрос, я и сам-то не знаю. Промычав что-то невнятное в ответ, я постарался открыть глаза, с великим трудом мне все же удалось это сделать. Голова ужасно болела, в ушах гудело, хотелось умереть здесь и сейчас, но когда я увидел уже знакомые мне два хвостика, мое мнение изменилось. Волнуется за меня, сидит на коленях прямо передо мной, сразу так спокойно стало, даже голова перестала болеть. Мику помогла мне приподняться, мы вместе уперлись спиной в приличный такой сугроб, и я постарался разобраться в том, что вообще происходит. — Где мы? — спросил я, протирая свои глаза. — В Токио, — Мику указала пальцем на город впереди нас. Как ни странно, эти слова совсем не удивили, появилось чувство, что так оно и должно быть. Я осмотрел местность получше: первое, что бросилось в глаза, это, конечно же, сам город, который был достаточно далеко от нас, ибо мы сидели на неплохом таком холме. Вокруг было много деревьев, шел легкий снежок, который совсем не мешал, в отличие от той метели, время близилось к ночи, поэтому мы хорошо видели все огни в этом городе. Снова показалось, что мы парим в облаках, но на этот раз мы просто наблюдаем за красивыми видами. Синий оттенок вокруг и желтые огоньки города, которые смешивались с этим оттенком, выглядели просто неотразимо, как и девушка рядом со мной. Мику наблюдала за городом точно так же, как и я. — Мы выбрались? — на лагерь это не очень похоже. — В Токио не было снега, когда я улетала, — она повернула свою голову в мою сторону, — ты ведь знаешь, что не бывает все вот так просто. — Ясно, — я протянул ей свою руку, — ну и ладно тогда. Мику взяла меня за руку и подвинулась поближе, мы были настолько близко, что я чувствовал, какая у нее сейчас холодная щека. Мы, будто два умирающих солдата, наслаждаемся красотами нашей планеты перед своей смертью, по крайней мере, именно такие ассоциации и возникали. — Ты расстроился? — она обняла меня вокруг шеи и начала дышать прямо на ухо. — Я просто не знаю, что и думать, — тяжело выдохнув, ответил я. — Мы победили, — ее дыхание слегка участилось, — вот о чем сейчас нужно думать. — Ты права, — мы отпустили друг друга и еще сильнее уперлись в сугроб позади нас. Очень сильно захотелось спать, мозг сам отключался. Я перевел свой взгляд с города на небо, в котором сейчас было просто бесчисленное количество звезд. Звездное небо это всегда красиво и романтично, не так ли? Я потянул свою руку к звездам, через секунду мою руку догнала Мику и сплела свои пальчики с моими. Пускай все это сейчас ненастоящее, но мне так хорошо с ней. — Ты покраснел, — обратила на меня внимание Мику. — Что? Да я... — дотронувшись до своих щек, я понял, что она не врет: горят так, как никогда не горели, — какой стыд. — Ты такой милый, когда краснеешь, — она снова обняла меня вокруг шеи. И снова я чувствую ее дыхание на себе, кажется, сейчас я вообще залился краской, как маленькая девочка. Чувствую себя так, будто вернулся тот неуверенный Семен, который был в реальной жизни. Так вот оно что, вот что имел ввиду тот пионер. Как же все-таки обычные воспоминания могут изменить человека, в любую сторону, какую только захочется. — Не прячь свой взгляд у себя под волосами, — ее нежная ручка подняла мою челку вверх, — он мне нравится. Когда Мику повнимательнее присмотрелась ко мне, ее улыбка начала спадать, но даже так она продолжала улыбаться мне. Интересно, что ей удалось увидеть такого, что могло подпортить настроение? — У тебя взгляд пустой, не такой, какой раньше, — Мику провела своей ладонью мне по щеке, — зрачки узкие-узкие. — Прости, что пугаю тебя своим видом, странно себя чувствую, — я постарался улыбнуться ей в ответ, — да и тебе ли о зрачках говорить? В твоих глазах вообще утонуть можно. И вправду ведь можно, ее зрачки постоянно сливались вместе с радужкой, казалось, что у нее глаза полностью голубые, смотрел бы и смотрел. Впрочем, я сейчас и смотрю в ее глаза, они такие красивые, отдают чем-то нечеловеческим, ненастоящим, это так привлекает. — В твоих тоже, но они немного пугают, — ее лицо снова было так близко ко мне, — ты прямо как злодей. — Я выгляжу сейчас пустоватым, да? — я подразумевал то, что сейчас у меня ничего нет на душе. — Злодей и программа, — сейчас Мику улыбнулась намного искреннее, — в который раз убеждаюсь, что мы отлично подходим друг к другу. — Тебе больше не грустно говорить об этом? — я обратил внимание на то, что она спокойно назвала себя программой. — Не грустно, ведь нужно идти вперед, — Мику заставляла меня заливаться краской, ее лицо действительно было очень близко. — Ты не программа, — я аккуратно обнял ее и посадил к себе на колени. — А ты не злодей, — Мику уткнулась своим носом прямо в мое пальто, — ты хороший. Мне не верилось в то, что она может оказаться ненастоящей, да пусть я прямо сейчас под землю провалюсь, если Мику ненастоящая. Откуда тогда у нее такая история? Моя фантазия шалит? Да ну, я бы в жизни такого придумать не смог. Сказать, что я был ярым фанатом вокалоидов? Тоже нет. Сейчас я вообще ничего не понимаю, я снова запутался во всем и сразу. Пора скинуть с себя эту ношу в виде тучи ненужных мыслей и продолжить идти вперед, снова. В данный момент меня никто не пытается убить, покалечить, унизить или еще что-нибудь такое, значит, уже можно сказать, что все хорошо. За то время, пока мы здесь сидим, можно было уже попытаться дойти до людей и проверить наверняка, настоящее все это или нет, однако мы не стали этого делать, ибо заранее знали ответ. Кроме ненужных мыслей из головы вылетело все вообще, сейчас о чем-то думать было невозможно, я снова посмотрел на звезды и протянул к ним руку. И моя рука снова была перехвачена. — Скажи, Сема… — обе ее руки оказались у меня на плечах, — тебе хочется быть еще ближе ко мне? — Хочется, — коротко ответил я на ее вопрос. Я думал совершенно о другом, говорил совершенно о другом, но мое тело поступало так, как ему хотелось, будто во мне сейчас два совершенно разных человека, один в душевной, а другой в физической оболочке. — Даже учитывая тот факт, что все это может оказаться неправдой? — складывалось впечатление, что Мику устроила мне некое испытание, проверку. Может быть, все это сон, да? Это ты имеешь ввиду? Я тоже часто об этом думаю. — Даже учитывая это, — мои руки оказались у нее на талии, — я ведь люблю тебя. В какой уже раз я покраснел, но говорил я это спокойно, не запинаясь и не путаясь в словах, именно так и нужно. И вправду теперь кажется, что мое тело живет отдельной жизнью, оно смущается, боится, переживает о чем-то, а сам я просто говорю о том, что хочется. Даже если все и окажется ложью, я все равно не могу противиться своим чувствам к этой девушке, ну никак, такой вот уж я человек. Сейчас для меня она единственная и неповторимая. Мику старалась вести себя максимально взросло, действовала первой, говорила о том, что нам нужно идти вперед, старалась не смущаться тогда, когда на самом деле стоило бы, но сейчас она взяла и сдалась перед моими словами, даже приоткрыла свой ротик от удивления. Кажется, Мику даже толком сначала и не понимала, что я только что сказал, пускай это и было очевидно. Такой поворот событий смог вызвать улыбку даже у такого сухого человека, как я: наблюдать за тем, как ее щечки заполняются краснотой — бесценно. — Ты победил, — Мику снова уткнулась в меня своим носиком и начала стукать своим маленьким кулачком по мне, — взял и победил. — У тебя голос слегка дрожит, — специально подметил я, дабы смутить ее еще сильнее. После этих слов ее глаза моментально оказались напротив моих, ну точно молния. Неровное дыхание прямо мне в губы, красные щеки и такие искренние глаза, что еще нужно для своего маленького счастья? Обстановка слегка накалилась после того, как я заметил, что все еще держу ее за талию. Сама же Мику на этот раз не просто сидела у меня на коленях, а полностью перебралась на меня, блокируя все мои движения. Ее колени упирались в толстый слой снега по бокам от меня, а ее ручки все еще держали меня за плечи, хотелось бы мне сейчас посмотреть на все это с совершенно иного ракурса, но свои влажные фантазии в этот момент стоило оставить при себе. — Я тебя тоже, — Мику сделала короткую паузу, — люблю… Это было очевидно, мы уже не один раз говорили подобное друг другу, но все равно было так сложно, что-то в корне меняло дело и переосмысливало для нас эту фразу. Я воспользовался положением своих рук и подтолкнул ее в свою сторону, не вечно ведь одной Мику это делать. Всегда, когда я касаюсь ее губ, у меня душа в пятки уходит, или по крайней мере далеко-далеко, этот случай не стал исключением. Долгое время меня колотили кулачками от неожиданности, но на самом-то деле она совсем не хотела отстраняться от меня. Оставив все на меня, Мику наслаждалась моментом и тянула меня за воротник все ближе к себе, пускай ближе уже и некуда было. Мое тело, конечно же, думало совершенно о другом, мои щеки горели посильнее даже, чем у нее, однако я тут главный, это мое тело, и оно будет слушаться меня, прости уж, мое «второе я», если ты и вправду есть. Хоть раз я почувствовал себя тут мужчиной, а не наоборот. — Ну вот, — мы все же отлипли друг от друга, — опять. — Не опять, а снова, — проводя своим пальцем ей по подбородку, поправил я, — вот так вот. — Любишь ты меня поправлять, — Мику отстранилась от меня и сделала резкое движение вбок, свалившись прямо на снег. — Люблю, — только и сказал я ей в ответ и продолжил рассматривать звезды. Ноги Мику все еще оставались на мне, а остальные части тела пытались сделать снежного ангела, как я совсем недавно, прямо преследование ангелов какое-то. Если это сон, то он, судя по всему, заканчиваться не собирался еще очень долго. Хотелось бы сейчас, чтобы появился портал в мой город, в реальность, мы бы вместе отправились туда и остались вместе навсегда. Как же было бы здорово, но увы. Сейчас все, что нас окружало, тоже очень даже было похоже на реальность, однако мы чувствовали то, что все вокруг на самом не такое, какое кажется, поэтому и оставалось лишь ждать своего очередного конца. — Ложись ко мне, — нетерпеливо сказала Мику и легонько пнула меня ногой. — Прямо на снег? Ну уж нет! — я кинул в нее маленький снежок, а в ответ в меня прилетел такой же. Мику все же закончила со своим ангелом и встала прямо надо мной, можно было сказать, что сейчас на меня смотрят свысока. Сейчас она выглядела прямо как вожатая, руки по бокам, такой недовольный взгляд, что хочется под землю провалиться. Но все же в ее исполнении это выражение лица больше вызывало умиление, нежели страх. — Пойдем, — она протянула мне руку, — будем исследовать местность. Я лениво протянул руку в ответ, и меня наконец-таки вернули в чувство, заставив оторваться от звезд. Они были очень красивым, нет, правда. Мы сделали всего-то пару шагов, но уже были прерваны. — Ребята! — окликнул нас кто-то позади, когда мы уже собирались уходить. Мы вместе обернулись. Алиса в обычной пионерской форме, этим все сказано. — Алиса! — сказали мы в два голоса и подбежали к ней, обнимая так сильно, что еще немного и задушим ее, — мы так рады тебя видеть! — Еще немного, и я умру еще раз, — хриплым голосом ответила она, ей было трудновато дышать из-за нас, пришлось все же ее отпустить, — вы не представляете, как я рада вас видеть. — Значит, все закончилось намного лучше, чем показалось с первого взгляда? — я постарался найти ранения на ней, но ничего такого не было, — ты ведь помнишь? — То, что было не так уж давно, да еще и такое, очень трудно забыть, знаешь ли, — Алиса скрестила руки на груди, — кто это был, если не секрет? Мне между прочим больно было. — Трудно объяснить, — вздохнув ответил я, — но его больше нет, если ты об этом. — Значит… — она взглянула мне в глаза и сделала длинную паузу, призадумавшись о моих словах, — спасибо, это и вправду было больно. И страшно. — А сейчас уже не страшно? — решил я уточнить. — Стоп, — прервала наш разговор Мику и встала между нами, — вам не кажется, что нам троим стоит кое-что друг другу сказать? Это был прямой намек на 410 автобус. Все сейчас шло к тому, что Алиса такая же, как и мы, оказалась не в то время и не в том месте. Это был эдакий момент истинны, к которому все шло с самого начала. Тянуть бесполезно, да и незачем, пришло время спросить. — Скажи, Алиса, — я сделал пару шагов вперед, — ты ведь тоже не из этого мира? Мику полностью переключила взгляд на Двачевскую, а сама она стояла с разинутым ртом. Значит, я все-таки угадал, да? Не одни мы с Мику такие. Я знал, знал, есть еще люди, которые оказались в этом лагере не совсем по своей воле! Не знаю, о чем сейчас думала Алиса, но сейчас она была слегка напугана происходящим, как мне показалось. — Я и остальных здесь видела, — Алиса указала себе за спину, — это что же такое получается? Мы втроем просто уставились друг на друга, ничего не говоря. Осматривали друг друга, пытались мысленно объяснить наше присутствие здесь, но ничего не говорили вслух. Все бы ничего, но окружающий нас мир будто начал трескаться, все стало серым, вместо Токио теперь был тот самый серый город из наших снов, эти изменения флоры и фауны со стороны города медленно добирались до нас, уничтожая за собой все, что есть: траву, деревья, камни, абсолютно все, словно торнадо. Меня только и хватило на то, чтобы прикрыть свое лицо рукой и закрыть глаза, только вот это совсем мне не поможет, я прекрасно это понимал. Я не чувствовал больше ничего, как морально, так и физически. У меня просто взяли и отняли все в один момент, ничего не объяснив. Отняли все чувства, какие только можно было отнять. Я открыл свои глаза, но ничего не было видно. Или же так и было задумано? — Тебе нужно время, — до плеча Семена дотронулась тонкая женская рука, — но время — это то, чего у тебя нет. Кошачьи ушки, пионерская форма, желтые глаза, пусть Семен прямо здесь провалится под землю, если это не Юля. Она встала перед Семеном и поприветствовала его, помахав рукой. — Ты ведь знаешь, что все это выглядит очень странно? — Семена сейчас больше волновало то, что он снова стоит посреди ничего, в какой уже раз, нежели внезапное появление Юли. — Меня будто что-то направляло к тебе, — она сделала пару шагов в сторону, — давно мы не виделись, правда? Но сейчас не до этого. — Слишком уж ты серьезная, — подметил Семен, — значит, что-то важное? — Очень важное, кажется, я могу сейчас ответить на твои вопросы, не так, как в прошлый раз, — Юля постаралась отвести свой взгляд, — мне просто хочется помочь тебе, я могу рассказать тебе поподробнее про разрушение циклов. Впрочем, ты уже их прервал. — Теперь ты не будешь прятать ответы, значит? — если взглянуть на это со стороны полезности, а не со стороны душевного разговора между друзьями, то из этого и могло что-то выйти, — ну и что означает то, что я разрушил циклы? Мы покинем лагерь? — Об этом я не могу сказать, просто потому, что не знаю, для меня выхода из этого лагеря не существует, пойми, — стало немного неловко, ведь она все-таки сказала, что сможет ответить на его вопросы, — ты ведь видел и использовал разломы, верно? Все они ведут в этот город и обратно в лагерь, они служили для связи между циклами, следовательно, их больше не будет, потому что ты покончил с их источником — с бесконечными циклами. — Я просто расправился с пионером, каким это вообще образом могло повлиять на циклы? — через мгновение Семен продолжил, — и что это значит «больше не будет» и «все они ведут в этот город»? Хочешь сказать, домой вернуться через них нельзя? — Убив его, ты свел на «нет» существование его цикла, раньше бы он просто начался заново, но с момента нашей последней встречи тебе действительно удалось насолить системе, теперь происходит полная неразбериха, даже я порой не понимаю, как теперь все работает, тебе никто не даст верного ответа, кроме самого себя. Разломы — всего лишь ошибка, которую ты исправил, сам того не осознавая, изначально они были невидимы, лишь благодаря тебе стало возможно подобное их применение. Пойми, они служили для связи между циклами, сейчас в этом уже нет необходимости: разломы не смогли бы привести тебя в реальный мир. — Как я могу вернуться в реальный мир? — это был тот вопрос, ответ на который действительно стоило знать. — Сделать то, что выйдет за рамки. Нужно, чтобы произошло что-то особенное, — начало свое перечисление Юля, — как в прошлый раз. — Все остальные в этом лагере настоящие? Мику настоящая? — Семен начал цепляться за все вопросы подряд, нечасто ведь выпадает такая возможность. — Я не могу дать тебе ответ на этот вопрос, прости, — Юля снова изменилась в лице не в самую веселую сторону, — я просто не знаю, даже не знаю, настоящий ли ты. — И кто же ты все-таки такая? — Семен чувствовал, что время действительно поджимало, Юля говорила почти что скороговорками. — Пионер, — коротко ответила девушка и ухмыльнулась, — времени совсем не осталось, я чувствую, что скоро все снова забуду. — Пионер — всем ребятам пример, да? — заострил свое внимание на этом слове Семен. — Прости, я постараюсь что-нибудь придумать, чтобы помочь тебе, — Юля зашагала назад, все еще наблюдая за своим собеседником, — тебе нужно попытаться сделать свою правду. Это стало ключевой фразой в этом разговоре, что-то похожее, говорил пионер. Может, и вправду ему стоит начать вести дневник, записывая в него свои теории о том, что происходит в лагере и какими способами из него можно выбраться? Раз уж все хотят, чтобы Семен создал свою правду, то он это и сделает. Юля исчезла, но все только начиналось. Не успел он остаться наедине с самим собой, как его уши пронзил противнейший крик, который был ему знаком еще с первого дня. Семен постарался закрыть ушли ладонями, но назойливый звук все равно пробирался сквозь них. Пускай в этом уголке вселенной и царила полнейшая тьма, остальных людей в нем было видно просто прекрасно, к тому же глазам плевать, кто и где орет. Приближалась темная фигура в знакомом ему костюме, даже издалека он обратил внимание на длинные рукава и красные полоски, которые выделялись среди остальной цветовой гаммы костюма. В этом лагере все намного сложнее, нежели может показаться с первого раза, Семен в очередной раз убедился в этом. Кроме знакомого костюма, он увидел не менее знакомый набор убийцы, только в этот раз лом заменялся кухонным ножом, а тесак не был таким ржавым, наоборот, отполированным до блеска. — Не бойся, — неизвестная замахнулась ножом, — все закончится совсем скоро. Удар пришелся по руке, которую Семен подставил благодаря своим рефлексам. Из него выдавился глухой хрип от резкой боли, которая прошлась дрожью про всему телу. Не бойся? И как тут можно не бояться, когда на тебя нападают те, кого ты давно считал мертвыми, да еще и в такой обстановке? Однако произошедшее было лишь вершиной айсберга. — Наблюдай, — она вынула нож из руки Семена и пнула его ногой. Было очень больно, но Семен всеми силами старался сдерживать свое желание заорать от боли. Все еще не придя в себя, ему не удалось устоять на ногах, и он рухнул прямо на пол этой бездны. Еще немного, и вместо него от боли заорет его рука, поэтому он решил переключиться на что-нибудь поинтереснее пустоты, в которую он и уперся своим взглядом. Перед ним появился еще один он, и если это и был не Семен, то у него слишком сильно похожи одежда и телосложение. Вообще, нельзя было сказать, что Семен был самым сухим человеком на свете в реальной жизни, у него тоже могли мелькать чувства, ему хотелось улыбаться, смеяться, как и остальным, лишь сейчас, в этом лагере, он чувствовал себя в каком-то смысле жестоким, бесчувственным. Он не заорал от боли, его не пугала ситуация, в которую он попал, его не испугала смерть друга, но то, что он увидел сейчас, могло повергнуть в шок любого человека, даже самого жестокого. Снова пронзающий крик, но на этот раз вынужденный, от боли, и кричала явно не та неизвестная. Копия Семена начала терять свои конечности одну за другой, лезвие тесака было настолько острое, что проходило по его телу, как нож по маслу. Неизвестная не ведала пощады к тому, кто стоял перед ней, ее движения были настолько профессиональными, что складывалось впечатление о том, что она прочитала несколько тысяч пособий «как правильно разрубить человека и не проронить ни звука». Глаза Семена округлились, проткнутая насквозь рука тянулась вперед, закрывая лицо от фонтана крови. Сразу после того, как лезвие добралось до головы, крики прекратились, копия Семена просто взяла и исчезла, осталась лишь кровь на костюме и лице неизвестной. — Вот и все, закончилось, — она отряхнула тесак. — И что это было? — слегка пошатнувшись Семен, встал на ноги. Они замолчали на несколько минут, поймав взгляды друг друга. Кто знает, что сейчас у нее на уме? Вполне возможно, что Семену сейчас достанется так же, как и его копии. — Нынешний ты мне сейчас очень нравится, потому что не стал орать что-то в духе: «О Боже, ты же убила человека!», — неизвестная сделала несколько медленных шагов вперед, — если бы я могла — отобрала бы тебя у Мику, но, к сожалению, у меня нет возможности как минимум потому, что меня уже давненько нет физически. — И что же тогда сейчас стоит передо мной? — Семен тоже сделал пару шагов навстречу, — не ты ли, Первый Звук Будущего? — Для тебя этот пионерский лагерь был и остается чем-то ненастоящим, верно? Не сомневаюсь, что верно... ну так вот, а теперь представь, что и у этого лагеря есть место, которое ненастоящее для него. Этим местом и является то, где мы сейчас находимся. — Меня это сейчас интересует меньше всего, — перебил ее Семен, — почему ты сейчас стоишь передо мной, и что это такое было? Откуда взялся еще один я? — У тебя такие потерянные глаза, будто ты через все страдания мира прошел, — ее голос стал нежнее, если такое слово вообще можно применить к этой особе, — я начинаю понимать, почему ты так нравишься моей хозяйке. — Не уходи от ответа! — Семен пригрозил ей кулаком, его сейчас просто разорвет от злобы. Неизвестная лишь ухмыльнулась и начала свое объяснение. — Я совершила самоубийство в тот раз, все-таки резанула себя той ржавой железкой по горлу, я погибла, но после этого я очутилась в этом месте, из которого мне нет выхода. Насчет твоего второго я, которого ты совсем недавно видел — можешь считать, что у тебя было раздвоение личности, и я только что лишила тебя этой проблемы. — Это что же такое получается? Я навсегда теперь останусь таким овощем без чувств? И у Мику есть такая же штука внутри? — Если бы, — она постаралась произнести это настолько иронично, насколько это возможно, — сразу после того, как ты покинешь это место, эта размазня вернется в твое тело, вернув все на место, к сожалению. И нет, Семен, у Мику нет такой же штуки внутри, я не в счет, это совсем другое. Ты у нас уникальный, без сарказма. — К чему ты клонишь? — его тон резко опустился. — К тому, Семен, что порой реальность бывает очень жестока, — неизвестная скрестила руки на груди, — тебе стоит приготовиться к самому худшему исходу, какой ты только мог представить в конце своего пути. Я не навязываю свое мнение, но ты ведь прекрасно должен понимать, что уж кто-кто, а я ненастоящая, меня не существует в реальном мире, и сейчас мне вовсе закрыт путь в лагерь, сколько бы я ни пыталась — в эти странные порталы мне не удавалось пройти. — Все разломы ведут в это место, — добавил Семен. — Через них можно попасть в лагерь, именно через такой я и попала в ваш цикл, — продолжила свое объяснение неизвестная, — раньше их не было, поэтому я попадала в другие циклы либо через сны, либо попав не в то время и не в то место, сделав что-нибудь ужасное. В общем, я веду к тому, что тут вообще могут все оказаться ненастоящими, кроме тебя. Даже моя хозяйка — Мику. — Притормози, хочешь сказать, что Мику соврала мне по поводу своих воспоминаний? И ты тоже тогда соврала? — нахмурился Семен. — Не глупи, все что она сказала тебе — правда, но… — Вот именно! Все что она сказала мне — правда! — перебил ее Семен. — Просто заткнись, — неизвестная подошла вплотную к нему, — ладно? Семен замахнулся и попытался нанести удар, но кулак прошел сквозь нее, как через голограмму. Замах был настолько сильным, что он сам чуть с ног не свалился; немного пошатавшись из стороны в сторону, он все же выпрямился и снова встал перед ней. — И как мне это понимать? — вздохнув спросил он. — Неважно, — неизвестная махнула рукой и продолжила свое объяснение, — не веди себя как истеричка, по крайней мере, рано еще себя так вести. — Говори, что хотела, — Семен отвел свой потерянный взгляд в сторону. — Ты особенный, не такой, как остальные, — она сделала пару шагов назад, — потому мне и кажется, что ты единственный настоящий во всем этом лагере, лишь кажется, понимаешь? Никто не сможет сказать тебе точно. — В какой уже раз я это слышу, не догадываешься? — ответил он вопросом на вопрос, проскрипев зубами от злости, — я не хочу принимать это, не хочу верить, что Мику и все остальные — ненастоящие! — Так не верь, разве я тебя заставляю? Верь в то, во что тебе хочется верить, — неизвестная щелкнула пальцем. Вокруг Семена появилось множество разломов, в которых были те моменты, которые он пережил в прошлых циклах. Как похвалил книжку Лены, выслушивал Алису, когда она погналась за Электроником, пошел в столовую вместе со Славей, гнался за Ульяной, таскал сахар, помогал Мику с песней, там были все красочные моменты, которые только можно было вспомнить. Семен внимательно рассматривал каждый из них, но в конце концов его взгляд переключился на неизвестную, которая стояла в пионерской форме. Она и без того как сестра-близняшка Мику, но сейчас их вообще было не отличить, невинная улыбка, глаза, в которых можно утонуть, голос, который сейчас полностью совпадал с тем голосом, когда настоящая Мику начинала петь. — Я это уже говорила, но твои глаза и вправду прекрасны, — сейчас на ней не та натянутая улыбка, которая обычно бывает, а искренняя, как у Мику, — у меня странные понятия о прекрасном. — Что… ты делаешь? — все, что происходило вокруг, заставило его запинаться. — Автобус разгоняется, — неизвестная протянула ему свою руку, — пейзаж переплетается… Семен протянул руку в ответ и пошел навстречу. — Скоро все закончится, — ее голос в точности совпадал с голосом Мику, — и время бы покаяться… Стоило ему всего лишь моргнуть, как она пропала вместе со всеми разломами вокруг. В горле появился ком, который не давал сказать ни слова, а по телу прошел легкий холодок, за которым последовала сильная головная боль. Семен упал на колени и ухватился за голову, думать было невозможно, хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Такую боль никто не смог бы вынести, он закричал в темноту и ударил себя кулаком по лицу то ли от своей же беспомощности, то ли найдя в этом решение своей проблемы. Ощущения были такие, будто ему забрались рукой в голову и что-то меняют. — Все, что будет дальше, может оказаться ложью, — сквозь боль пробивался голос, — да и то, что было до этого, может оказаться ею, тем не менее постарайся сделать так, чтобы все твои старания не были напрасны. Щелчок пальцев. Боль резко пропала, вместо нее снова появился холодок, но на этот раз очень даже приятный. Семен открыл глаза и обнаружил то, что стоит на краю крыши одного из зданий, в том самом сером городе. Стоило бы дать ему уже название, но ничего в голову не лезло, кроме «Лимба». — Сема… — кроме приятного холодка на его теле появились две ручки, которые удерживали его в нескольких сантиметрах от падения с крыши, — не пугай меня так. — Что происходит? — Семен осмотрелся по сторонам и сделал пару шагов назад вместе со своей спасительницей. Мику была до ужаса напугана и не отпускала его до того момента, пока он сам не попросил это сделать. Она дрожит, еле связывает слова, точнее будет сказать даже не «дрожит», а «её колотит», она стоять ровно не могла. Семен наплевал на все, что его окружало и прижал девушку к себе, благодаря этому совсем скоро она смогла успокоиться. — Не волнуйся, — он прижал ее к себе еще плотнее, — я здесь, я с тобой. — Просто мы сначала здесь появились, — ее голос очень сильно дрожал, некоторые слова были и вовсе неразборчивыми, — а потом ты пошел к краю и вот, вот мы тут. Хотелось спросить — как они вообще оказались на крыше? Но сейчас ему совсем не хотелось нагружать ее вопросами, поэтому было решено отложить все на потом. — Вы здесь не одни, не забывайте! — окликнула их Алиса позади. На крыше кроме этой парочки стояла половина группы: Лена, Славя, Ульяна и, собственно, Алиса. — Ольга Дмитриевна, Электроник, Шурик и Женя прошли через эту штуку возле нас, — Двачевская показала на разлом, который каким-то чудом Семен пропустил мимо глаз. Разлом находился на самом краю здания, по левую руку от Семена. Заветный путь в никуда был довольно большой, наверное, даже группа людей сможет пройти в него, в нем отражался родной мир, из которого они и попали в этот лагерь, но если верить словам Юли, то все разломы в конечном итоге приведут в этот город, однако, если верить словам неизвестной, то разломы могут быть и служили связью между циклами. Неважно, сколько ты стараешься — вопросов становилось все больше и больше, а ответов все меньше и меньше. Сейчас самый главный вопрос был в том, что может их ждать по ту сторону. — Они не вернулись? — поинтересовался Семен, все еще обнимая Мику. — Нет, не вернулись, кажется, это наш прямой путь домой, представляешь? — радостно ответила вопросом на вопрос Алиса. — Получается, что остальные тоже… — Семен сделал небольшую паузу, — ну, такие же, как и мы? — Да, мы ведь говорили совсем недавно, когда тут очутились, ты что, не помнишь? — Говорили, значит? — ничего такого он не помнит, да чего уж там, Семен вообще не понимает, что произошло. — Хотя, с другой стороны, ты постоянно молчал, — Алиса почесала затылок и продолжила, — что-то не так? Еще взял и к краю пошел, тебя еле Мику схватила, всех перепугал, ее больше всего, между прочим! — Все в полном порядке, не обращай на меня внимания, — он посмотрел на разлом, — чего не радуетесь тогда, и не идете домой? — Да мы вот только закончили радоваться, ждали, будет ли весточка от вожатой и остальных, все-таки странно все это выглядит, но видимо и вправду домой попали, мы потому и стоим, думаем, что делать. Голова отказывалась думать, вместо мыслей у Семена сейчас было черти что, слишком уж резкая смена обстановки произошла, нужно время, чтобы все обдумать, такими темпами можно и что-нибудь важное забыть. Первое, что хочется найти — подвох, но все было нормально, никто на них с неба не свалился, и никто не выскочил их убивать. Несмотря на это, все происходящее вокруг казалось каким-то издевательством, которое обернется чем-то очень плохим, как оно обычно и бывает. — Что-то здесь не так, — Мику дернула Семена за руку, — мне совсем это не нравится. — Мне тоже, — Семен уставился на Двачевскую, — а тебе так не кажется? Алиса отвела свой взгляд в сторону, на другую крышу здания. Как оказалось, это не единственный разлом вокруг, их была уйма, не только на крышах, но и на земле можно было увидеть, если хорошенько присмотреться, в какой-то момент ей даже показалось что она видела еще одну группу пионеров. — Хочется, чтобы время остановилось, — Алиса посмотрела ему в глаза, — тебе тоже? — Да, постоять, обдумать все, — Семен обратил внимание на остальную часть группы, которая была занята разломом, — ничего не понимаю. — Встретимся на той стороне! — Славя помахала рукой где-то позади и вместе с Ульяной и Леной зашла в разлом. — Постойте! — крикнула Алиса им вслед, но было уже поздно. Ее руки опустились, она снова развернулась в сторону них двоих. Мику в конце концов отлипла от Семена, теперь они стояли друг перед другом и хранили гробовое молчание. В этом городе не было ни звука, разве что иногда было слышно легкий гул ветра, вот и все. Очень странное место, с какой-то стороны красивое, с другой стороны даже в некоторой степени устрашающее. — Может, все же стоит попытаться? — наивно произнесла Мику. — Сейчас нам нечего терять, — Семен подошел поближе к разлому и протянул руку Мику, — почти нечего. После последнего слова он улыбнулся так же искренне, как и его любимая девушка. Давненько такой улыбки на его лице не было, видимо, что-то да успело измениться еще раз. У них получился небольшой паровозик, первым шел Семен, за ним шла Мику, третьей шла Алиса, все трое держали друг друга за руки. Зачем? Наверное, для того, чтобы их закинуло в одно место, может быть, и вовсе просто для уверенности в себе. Однако никто не знает, чего ждать от этих «Врат Ада». Когда Семен вместе с остальными подобрался вплотную к разлому, легкий гул ветерка сменился на шум, который явно ничего хорошего не предвещал, как и предполагалось ранее. Ветер сошел с ума, на ногах устоял только Семен, девушки не смогли. Портал был на краю, шли они тоже возле края, поэтому внезапная смена погоды сделала свое дело. Обе уже были одной ногой в могиле, но Семен успел вовремя отреагировать и поймал обоих, еле удерживая их от падения. Вот почему нельзя просто дать им закончить начатое? Почему все складывается не так, как им хочется? — Держитесь! — Семен изо всех сил тянул их на себя, однако в этот раз с законами физики все было в полном порядке, и его старания не особо-то помогли. Никаких криков о помощи, взвизгов или чего-то такого, все трое приняли это как должное и смирились со своей неизбежной участью. Мику смотрела на то, как Семен отчаянно пытается ухватить ее за шарф, Семен, собственно, пытался ухватить свою спутницу за этот предмет гардероба, а Алиса наблюдала за тем как сомнительный, но все же путь домой отдаляется все дальше и дальше. О чем думает человек, когда его смерть неизбежна? Очень сложный вопрос, даже если хорошенько подумать. Наверное, каждый думает о своем. Мику думает о том, как дорогой ей человек сейчас пытался ее спасти, Семен хочет остаться с Мику до самого конца, Алиса же просто желает того, чтобы все это закончилось. Но оно не закончится, в глубине души все это понимали. В этом городе часто возникали очень странные ситуации, которые в реальности поставили бы под сомнение жизнь человека. Не очень добрые «другие части самого себя», падения с неба, сейчас вот падение с крыши здания... что будет дальше, интересно? Но суть в том, что вышеперечисленное приводило к тому, что они в конце концов возвращались в лагерь, так почему сейчас должно что-то измениться? Размышлять об этом уже поздновато: все, что сейчас всем хотелось — ухватиться за что-нибудь покрепче, дабы остановить падение, но даже этому не суждено было сбыться. Удара о землю будто не было, не было больно, ничего, просто тьмой накрыло, в очередной раз. Дорога домой была упущена, значит, сейчас Семен появится в абсолютном цикле. Что же он подразумевает под собой? Хотелось бы это выяснить, да поскорее. Возможно, что-то глобально изменится, возможно, и нет... все возможно. Ко всем прочим проблемам прибавлялась еще одна, не менее важная. Семен окончательно запутался, теперь уж точно. Слишком много информации свалилось на него за такое короткое время, он просто не успевал все понять и проанализировать, учитывая обстоятельства. Перед ним появлялся мираж Токио, перед ним разрубили на несколько частей его же самого, он вместе со своими друзьями падает с крыши; это если учитывать только события, в остальном же чего только стоит один разговор с Юлей и неизвестной, которые в некоторых местах противоречат друг другу. Эту информацию нельзя было выбрасывать из головы, но так хотелось забыть это и проводить свое время в лагере точно так же, как и раньше. К сожалению, это было невозможно. Если в этом лагере и можно вернуться во времени и сделать что-нибудь иначе, Семен все равно не знает, как все это сотворить, поэтому придется довольствоваться тем, что есть.

***

Чихнув, Семён обнаружил, что валяется, уткнувшись лицом в сцену как минимум несколько минут, а то и намного больше. А то, что он находится на сцене, может обозначать только одно — он вернулся в лагерь. Разлома в небе не было, от снега не осталось ни следа, кузнечики принялись за свою работу сейчас особо сильно, заглушая все остальные звуки вокруг. Семен не сразу понял, что происходит, и пришел в себя только тогда, когда ему положили руку на плечо. — Весело тебе тут, — услышал он знакомый женский голос позади. — Алиса! — прояснил ситуацию для самого себя Семен и резко подскочил на ноги. — Про меня не забывай, — не менее знакомые ручки обняли его сзади. — Я так рад, — Семен с облегчением вздохнул и развернулся лицом к Мику, — будто после очень долгого кошмара проснулся. — Ведь так и есть, — Алиса ткнула ему пальцем в плечо, намекая на то, чтобы они развернулись, — только вот не очень понятно, что стало с остальными. — Тут кто-нибудь был, пока я дрыхнул? — потрепав воротник пальто от жары, спросил Семен. — Мы сами только-только очнулись, вместе с тобой, — Алиса посмотрела на свой живот, в котором совсем недавно была рана, — странное ощущение, правда. — Не то слово, — Семен взглянул на свою левую руку, — получается, что ты и вправду такая же, как и мы? — Даже не верится, правда? — на ее лице появилась улыбка, — я совсем недавно осознала, что этот лагерь не то место, в котором нам стоит быть. — Все произошло слишком быстро, всегда все происходит слишком быстро, я ничего не понимаю, — в беседу вступила Мику. — Да тут и понимать ничего не нужно, — уже четвертый голос за спиной у Семена. Девушка с кошачьими ушами, желтыми глазами и в пионерской форме: очень непривычно видеть Юлю в ней, кроме ее формы удивляло еще хоть и ожидаемое, но все же внезапное ее появление. Теперь на сцене стояло аж четыре человека, которые хотя бы отчасти понимали, что сейчас происходит в этом лагере. — Я тебя помню, — Алиса прищурилась и получше ее рассмотрела, — ты тоже такая же, как и мы? — К счастью или сожалению, но нет, — Юля помотала пальцем из в стороны в сторону, — я была бы очень счастлива быть такой же, как и вы, но нет. — И как это понимать? — нахмурилась Двачевская. — У нас есть время, я все тебе расскажу, — Юля перевела свой взгляд на Семена, — как вы вернулись обратно? — У нас есть время, мы тебе все расскажем, — Алиса показала язык и прервала их разговор. — И вправду, кошмар закончился, — Мику с облегчением вздохнула, — нам стоить сменить одежду, мне очень жарко, вам разве нет? — Поддерживаю твою позицию, — Семен еще раз окинул взглядом Юлю, — ты, как и обещала, все забыла? — Да, — коротко ответила она, — не от меня ведь зависит, от чего-то или кого-то другого. — Ну что же, раз так, — Семен переключил свой взгляд в сторону домиков, — идемте, сменим наш «стиль», по дороге все расскажем друг другу. Все согласились с этой мыслью и направились в сторону своих жилищ. Алиса и Мику были весьма удивлены тем, что все, чем занималась Юля в лагере — растила грибочки, но еще больше они были удивлены словами, что она живет в лесу. Действительно, уже стоило привыкнуть ко всем странностям этого лагеря, но он подкидывал сюрпризы все интереснее и интереснее, раз за разом. Все в точности пересказали друг другу то, что могли пересказать, все, кроме Семена. Он рассказал про Юлю, рассказал Алисе об этом странном городе побольше, но он не рассказал о неизвестной, которая была после Юли, эта информация сейчас для него была особо важна, именно поэтому она осталась на десерт специально для его спутницы. Мику была единственной, кому он сейчас мог доверить все самое дорогое, что у него есть, если бы он рассказал остальным — это могло бы даже испугать их, в какой-то степени... хотя, если уж говорить о том, кто среди них может перепугаться от рассказа, то в голову сразу лезет Мику, поэтому причина в его доверии к ней, а не в чем-то другом. В конце концов, все договорились позже встретиться на сцене и закончить с объяснениями, а также поговорить с остальными людьми в лагере, вдруг все же тот разлом вел не в родной мир, а обратно в лагерь. Сейчас этой троице действительно стоило сменить одежду. Алиса ушла в сторону своего домика, Юля растворилась среди деревьев, а Семен и Мику уже вовсю открывали дверь. Возможно, им обоим показалось, а возможно, и нет, но они увидели вещи Лены в доме, все было такое же, как и в самой первой смене, будто сейчас здесь жили не Мику и Семен, а Мику и Лена, однако стоило им моргнуть, как все вернулось на свои места. Без сомнений, это можно было сбросить на простое «показалось», но разве сразу двоим может показаться? Впрочем, сейчас это уже не важно, все стало на свои места. Семен скинул с себя пальто и завалился на кровать. — Чувствую себя так, будто после войны вернулся, — зевнув несколько раз подряд, промолвил Семен. — Тебе не было страшно? — Мику распахнула двери шкафа и начала переодеваться, — я так испугалась, когда ты чуть не упал, но потом мы все вместе упали, и это вообще грустно. — Ты совсем не подаешь виду, держишься? — заволновался Семен. — А тебе хочется, чтобы я постоянно плакалась тебе в жилетку? — в шутливом тоне спросила Мику, — не подаю, да, не хочется доставлять тебе проблемы, их и без меня многовато. — Я тебя о таком не просил, — Семен привстал с кровати и полностью переключил взгляд на дверь шкафа. Мику успела полностью переодеться за это время, разве что еще не надела пионерский галстук. Казалось, что Семен не видел ее в привычной форме целую вечность. Рубашка была такой же белоснежной, как и ее пальто, недавно бывшее на ней. Мику была сейчас самым красивым созданием во всей Вселенной, впрочем, как и всегда. — Переоденься, я подожду тебя, — сменив тему, Мику села на кровать рядом с Семеном. Только и успев кивнуть в ответ, Семен взял курс на шкаф, подобрав с пола свое пальто. — Послушай, Мику, я рассказал не все, есть еще кое-что, — он тяжело вздохнул и продолжил, - дело в том, что Первый Звук Будущего совершила самоубийство, чтобы к тебе вернулась память. — Я догадывалась об этом, но... — Мику сделала короткую паузу, — откуда ты знаешь? — Я как раз собирался рассказать тебе об этом, — он вздохнул еще раз и продолжил, — слушай внимательно. За этим последовал полный пересказ тех событий, которые произошли в кромешной тьме между неизвестной и Семеном. Мику постаралась не воспринимать эту информацию близко к сердцу, но все же эти слова ранили ее в какой-то мере. Сейчас им было все равно — настоящий этот лагерь или нет, без разницы, но если кто-то из них ненастоящий, то это совсем меняло дело. В историю Мику очень сложно поверить, она и кажется в самом деле просто чьей-то бурной фантазией, но для нее и Семена все иначе: эта история была настоящей, они оба настоящие, и другой правды для них сейчас не существует. — Вот оно как... — Мику сжала одеяло и опустила свой взгляд, — и что ты думаешь насчет этого? Семен закончил с переодеванием в пионерскую форму и присел рядом, слегка приобняв ее. — Думаю, что буду обнимать тебя всегда, когда будет возможность, — Семен потерся своей щекой об ее щечку. Мику было грустно, хотелось подумать о том, как такие события могут обернуться для них, но лишь его касание выбросило эти мысли из ее головы, а если и не выбросило, то закинуло на второй план. Рядом с ним ей тепло и уютно, хочется полностью отдать себя в его руки. — Все в любой момент может оборваться, да? — Мику уткнулась своим носом в его грудь. — Никто этого не знает, даже я, — Семен запустил свою руку ей в волосы, кажется, это стало его привычкой. — Ты столько пережил, — она положила свой подбородок ему на плечо, начав дышать прямо в ухо, — мы столько пережили, мне так хочется всегда обнимать тебя, касаться, растягивать эти моменты так долго, насколько это возможно. — С каждым нашим объятием мы увеличиваем нашу общую ношу, — Семен положил свой подбородок ей на плечо в ответ, в таком положении они занимали совсем мало места на кровати, — если в итоге все окажется ложью… — …то я не смогу без тебя жить, — сейчас ее руки особо сильно прижимали его к себе, — сижу тут, сопли распускаю, тебе не противно? — А должно быть? Разве я просил тебя быть сильной? — оба вопроса были риторическими, — Или скажешь о том, что ты можешь доставить мне проблем? В других обстоятельствах этот вопрос звучал бы просто до ужаса злобно, но Семен представил его так, что из этого вопроса веяло заботой, а не негативными эмоциями. Сначала Мику прекратила двигать руками вообще, оставив их на спине у Семена, но в какой-то момент она впилась своими ноготками ему в спину через рубашку, дав волю своим чувствам. Сейчас ее ощущения выражались в касаниях и слезах, которые стекали по ее щечкам прямо на одеяло, иногда попадая на рубашку ее любимого человека. В жизни любого бывает грусть... горькая, противная, невыносимая грусть, которая пробуждает в человеке все его чувства сразу, заставляя рыдать даже самого сильного человека. У каждого есть то, что ему дорого. То, что не хочется отдавать никому, кроме близкого тебе человека, самого близкого, какой только может быть. Как появляется такая связь между людьми? Кто знает, правда? Может быть, всему виной тело, которое позволяет человеку думать, ощущать, наслаждаться чем-то и не только, но с другой стороны, есть такая сомнительная вещь как душа, которую нельзя потрогать и существование которой не может быть доказано. Человек может не давать виду, казаться сильным, не обращать внимания на пустяки, но где-то в глубине его сознания, в глубине его души, все события, которые он считает незначительными для себя, все же имеют значение, возможно, даже большее значение, чем все остальное. Что должны сделать Мику и Семен, которые попали в ловушку своих чувств? Сейчас они могут касаться друг друга, но что произойдет, если кто-то из них вернется в реальный мир, но окажется один? Каждое их объятие, каждый поцелуй увеличивает силу того удара, который получит их душа при таком исходе. Всегда лучше надеяться на лучшее, но готовиться к худшему, нежели наоборот, но разве они имеют возможность поставить себя перед таким выбором? Любая мысль о том, что кто-то из них может оказаться ненастоящим, способна вызвать самое настоящее мучение, которое не идет в сравнение ни с чем. Они только и могут ждать своего конца, каким бы он ни был, плохим или хорошим, ведь от них ничего не зависит. Или все совсем иначе? — Я была сломана с самого начала, — через слезы, дрожащим голосом говорила Мику, — казалось бы, сейчас этот лагерь ломает меня до самого конца, но он мне подарил того, из-за кого мне все еще хочется не опускать руки. — Знаешь, что страшнее всего осознавать? — Семен положил ей руки на плечи и отодвинул от себя, заставив посмотреть ее прямо ему в глаза, — страшнее всего осознавать, что мы сами ломаем друг друга. — Мы и есть причина всего этого, — стиснув зубы, проговорила она. — Но разве это причина для того, чтобы перестать любить друг друга? Если ты убедишься в том, что я ненастоящий, то ты больше не захочешь коснуться меня еще раз? — Это я ненаст… — ее слова были прерваны соприкосновением губ с его пальцем. — Эту тему невозможно закрыть, правда? — казалось, что еще немного, и сам Семен разрыдается, — невозможно что-то объяснить за один раз, за два, за несколько, просто потому, что мы точно не знаем. Ношу, которую они тянули за собой, на самом деле можно было отпустить. Никто не мешал им отказаться друг от друга, ведь в конце будет намного легче расставаться, если у них не будет сильной связи между собой. Но сейчас их совсем не волнует, что будет в конце, их волнует настоящее. Можно отпустить ношу, сыграв особую роль, которая разорвет связь между ними, сделать так, чтобы было не так больно в конце, как могло быть. Драма, событие, которое заставит кого-то из них вспоминать потерянное из-за обстоятельств сквозь года. Но из-за обстоятельств ли? Именно из-за этого вопроса существует еще один вариант событий, самый болезненный вариант, который заставит их сердце разорваться на части, если они не смогут быть вместе в эпилоге этой истории. Самый банальный и неинтересный вариант развития событий, но разве для них это сейчас плохо? Разве есть что-то плохое в том, что тебе не хочется отпускать дорогого тебе человека? — Я просто хочу прикоснуться к тебе еще раз, — Семен положил свои ладони ей на спину, — всего один раз. — А я хочу выжать максимум из всего этого, потому я и прилипаю к тебе так часто, в лагере, во сне, без разницы, — слезы не прекращали идти, но ее глаза засияли намного сильнее, — можешь и не один раз коснуться. И не только коснуться. Они все еще сидели на самом уголке кровати, вжимаясь друг в друга и совсем не занимая места. Приятно сжав друг друга за плечи, они вместе закрыли глаза и их губы столкнулись друг с другом вновь. Для многих людей такое уже могло войти в привычку, но для них каждый поцелуй был особенным. Во сне, в лагере, не важно где, каждый из них был особенным. Этот, например, был слегка соленым из-за слез Мику, которые все еще текли по ее щечкам. Однако если совсем недавно это были слезы отчаяния, то сейчас кое-что изменилось, эти слезы имели совершенно другой смысл, пускай ничем и не различались. Раньше Семен не очень-то и хотел возвращаться домой, но по стечению обстоятельств сейчас у него было целое море причин все же вернуться в скучный родной мир, ибо как бы все печально ни складывалось, но у него был шанс сделать этот мир менее скучным благодаря девушке, которая появилась в его жизни. Хочется поцеловать ее там, а не в лагере. В реальности. Хочется увидеть те самые глаза, в которых можно утонуть. В которых хотелось утонуть. Хочется, чтобы мечта, который не суждено сбыться, все же исполнилась. «Мечта, которой не суждено сбыться» — звучит слишком грустно, верно? Поэтому пусть она все же исполнится.