Я всегда хотела знать, Тобиас, чем ты жил до меня. Ты рассказал мне очень мало или много, я не знаю. Ты был слишком скрытным и загадочным для меня. Наверное, я сейчас говорю как шестнадцати летняя девчонка, но... Ты, например, не рассказывал, как прошел свою инициацию. Каким по счету прыгнул в Лихачество. Это какая-то пустота, мне видишься только ты отрывками в альтруизме, а дальше уже ты мой инструктор. Был ли ты в моем доме? Знаешь, мне интересно, что сделают с моим домом после смерти? Уничтожат? Оставят как обычный дом, а секторе альтруистов? Я знаю, что будет больно приходить туда, но... Пожалуйста, ради меня.
Я меняю маршрут. Теперь я иду не к себе домой, а направляюсь к ее дому. Она не просто так хотела, чтобы я туда шел. Теперь я понимаю, что все это - не просто так. Все не просто так. Увеличиваю громкость на всю, чтобы не слышать ничего, кроме голоса Трис. Я буду рад, если оглохну, слушая, как она говорит со мной. И тут у меня возникает вопрос. Когда она все это записала? Где? Я знаю, что это уже не важно, но мне бы хотелось знать.На самом деле, Тобиас, мы встречались намного раньше, чем в Лихачестве. Я была на поминках твоей матери, и я помню, что тогда видела твои грустные синие глаза. Думаю, ты тоже меня не раз видел.
Она почти на каждом моменте называет меня Тобиасом, а не Четыре. Так непривычно слышать ее голос снова, после двух лет без нее. Ее жизнь закончилась, но ее голос со мной. Она в моем сердце и всегда будет.Честно, я понятия не имею, что скажу тебе в тринадцати посланиях. Уже, точнее, одиннадцать. Да и странно говорить «послания» для меня.
Она смеется. Ее улыбка для меня была солнцем, а теперь это солнце ушло за облака, и больше ничего не сделаешь. Так приятно слышать этот смех снова. Я невольно улыбаюсь, и смотрю перед собой. До ее дома осталось еще несколько кварталов. И тут я вижу Зика и Шону - он катит ее инвалидную коляску, и они мне улыбаются. Я нажимаю кнопку на устройстве в кармане, останавливая запись. Мы идем друг другу навстречу, и когда подходим ближе, Зик протягивает руку и я принимаю ее, потряхивая. Немного обнимаю Шону, она едва касается своими руками моей спины. - Куда собрался? - спрашивает Зик. - Да так, - отвечаю я, поджав губы от неловкости. Не очень-то и хочется им говорить, что я получил от нее записи. Я знаю, что будет, если я расскажу им - они будут меня жалеть, не говоря ничего, а я не люблю, когда меня жалеют. Они, наверное, уже привыкли к тому закрытому Тобиасу. - Хорошо. - Удачного дня, - доброжелательно говорит Шона после Зика и мило улыбается. Они уходят дальше, а я снова вставляю наушники в уши и нажимаю на кнопку.Я тебя просто ненавидела, Четыре. Я ненавидела Четыре, который указывал мне на мои недостатки и делал мне больно не только оружием, но и словом. Я просто тебя призирала, но в то же время я понимала... Понимала.
Я иду дальше, смотря за горизонт. Представляю будущее, которого у меня нет.Идешь ли ты?
До ее дома еще около четырехсот метров. Я ускоряю шаг. Ее голос такой бархатный. Она говорит не торопясь, обдумывая каждое слово.Я часто задумываюсь над будущим. Но у меня его нет. У вас всех оно есть, а у меня... Просто сейчас я жива. Сейчас.
Огромный ком подкатывает к горлу, и я не могу дышать. Кажется, я задохнусь в собственном горе.Я просто буду ценить жизнь в последние мгновения. Я буду ценить тебя.
Последнее, что мы сделали - это поцеловались. Я сказал «До скорой встречи» и мы поцеловались. Дальше - пустота, именуемая жизнью.Когда ты прибудешь прямо в мой дом и перешагнешь порог моей комнаты, можешь слушать следущую запись.
Все замирает в молчании.