13 посланий для него.

      Я иду домой после работы. Улицы Чикаго ожили - я вижу, как на них собирается с каждым днем все больше народу. Каждый день я хожу пешком от «Втулки» до своего дома – многоэтажного здания, ничем не отличавшегося от других зданий города.       Странно видеть, как твой город меняется. Я думаю, что если бы Трис наблюдала за этим всем, она бы и хмурилась и усмехалась. Я знаю, что ей непривычно без фракций. Было непривычно.       Прошло два года после ее смерти и несколько дней с ее похорон. Я еще не привык к такой пустоте без нее. Больше ни одной ссоры с ней, ни одного прикосновения, ни одного поцелуя.        Я иду под такт своему сердцу. Окружающий мир дает мне забыть о себе, забыть о прошлом мире. Но я никогда не забываю о Трис. И никогда не забуду.       Я думаю о ней слишком часто. Чаще, чем о собственной жизни.       Я дохожу до моего дома. Издаю приглушенный вздох. Каждый мой день – это предыдущий. И так каждый день, и так будет до конца моей жизни, я думаю.       Моя квартира находится на 4 этаже – не так высоко, мне кажется. Ниже меня живет учитель истории и это мой единственный сосед, которого я знаю. Я избегаю почти каждого.       Я захожу в здание и направляюсь к лестнице – не люблю лифт. Я быстро доберусь и на лестнице, но когда я нахожусь на 3 этаже, снизу меня кто-то окликает:       - Тобиас, стой! – далее раздались шаги, и когда человек уже был на 2 этаже, я развидел в нем Калеба. Его каштановые волосы взъерошены, а зеленые глаза мечутся туда-сюда, но я вижу в них страх, боль и сожаление. Зачем я ему нужен?       - Чего тебе? – раздраженно говорю я. Он слишком напоминает мне о ней, о том, что она пошла вместо него на смерть. И когда она умерла, будто я тоже умер. Может быть, так и есть? Я умер вместе с ней, а сейчас я – лишь плоть, лишь бренное тело, которое потеряло смысл жизни.       - Подожди, пожалуйста, - просит он и приближается ко мне, перешагивая сразу через две ступеньки. От его доброй просьбы меня чуть ли не тошнит. На плечах у него рюкзак. При каждом шаге сумка трясется, и я понимаю, что он пришел сюда не просто так. Он бы не пришел ко мне просто так. Парень переводит дыхание, уперев руки в колени. - Тебе просили передать… - он не продолжает говорить, потому что открывает рюкзак и вытаскивает оттуда конверт квадратной формы. - это. – Он протягивает этот конверт мне.       - Кто просил? – спрашиваю я и смотрю на него. Он опять не желает смотреть мне в глаза.       - Просто просили передать. – отвечает он. Все мое внимание теперь приковано к конверту. Вроде бы никто не говорил мне, что передаст мне что-то. Я хочу открыть его, но он снова начинает говорит:       - Не открывай сейчас. Откроешь дома.       - Что там?       - Там нечто важное. Это касается тебя, Тобиас. – с этими словами он скрывается. Я замираю с конвертом в руках. Потом я прихожу в себя и иду к себе домой. Открываю входную дверь и впускаю холодный весенний воздух. Конверт все еще в моих руках, и я отчего-то не могу его отпустить, он как будто знаком мне.       Я сажусь в кресло, не снимая куртки, и изучаю взглядом конверт. Я еще не открываю его, а пристально смотрю, будто он от моего взгляда откроется. Конверт твердый, картон, и невозможно прощупать и догадаться, что там. Какие-то бумаги? Возможно.       Я открываю коробку и вижу диск. Он довольно обычный - белого цвета и с прорезанным кружком в середине. Я беру его двумя пальцами, осторожно держа за края, и осматриваю. На другой стороне написано «13 посланий для тебя». Я задумываюсь. Кто мог прислать мне это?       Я всматриваюсь в почерк и узнаю. Это ее почерк, ее! Я узнаю его из тысячи, хоть и видел один раз.       Я помню, как моя нога ступала по полу ее комнаты. Я хотел посмотреть, какой она была раньше. Или, по меньшей мере, понять, чем она жила.       Трис была обычной альтруисткой. У нее не было предметов, которые бы заставляли обращать на себя внимание, как и у любого другого альтруиста.       И я нашел ее дневник - обычная черная тетрадь, которую она прятала под край матраца. Там аккуратненькими буквами были написаны ее переживания до Церемонии Выбора. Я проводил по выпуклым строчкам и буквам пальцем, ощущая и представляя, как она сама притрагивалась к нему. Ее прикосновения всегда нежные, неторопливые, ее длинные пальцы всегда хотели обследовать все. Я помню ее прикосновения к моей спине. Я тогда не мог дышать, и я больше никогда не почувствую это чувство снова.       Теперь я понимаю, почему Калеб не хотел говорить, что это от Трис. Я бы не поверил и наорал на него, не взяв этот самый конверт. В худшем случае, я бы избил его, если бы он завел тему слишком глубоко.       Я еще не знаю, что на этом диске, да и догадаться не могу. Что она могла передать мне после своей смерти? Мучения?       Я кручу в голове слово «диск» и тут я вспоминаю, что в компьютере есть дисковод, а в моей квартире есть компьютер. Я быстрым шагом иду к столу и молниеносно нажимаю на кнопку включения. Системный блок начинает гудеть, и он спустя несколько секунд включается, наливая монитор пикселями. Следующее - нажать на еще одну кнопку на системном блоке, чтобы компьютер прочитал информацию на диске.       Мне не терпится прочитать, что там. Письмо? Она могла бы его написать на листе. Данные? Сомневаюсь. Трис бы не стала ждать два года, чтобы передать мне какую-то информацию, связанную с нашим «сломанным» городом.       Она бы стала ждать два года для другого.       Компьютер читает диск, и я жду несколько секунд, прежде чем передо мной открывается папка и там появляется ее содержание: «1.mp3 2.mp3 3.mp3 4.mp3 5.mp3 6.mp3 7.mp3 8.mp3 9.mp3 10.mp3 11.mp3 12.mp3 13.mp3»       Я вздрагиваю. Тринадцать аудио. От нее? Я скоро это узнаю. Дрожащими руками дотрагиваюсь до мышки и нажимаю на иконку первого аудио.       Но оно не открывается. Файл заблокирован для моего компьютера.        Это глупый розыгрыш? Моя мертвая возлюбленная решила посмеяться надо мной на небесах? Очень смешно, Трис.       Я просто не могу оставить в покое этот диск. Она должна была сделать так, чтобы я смог узнать, что она хочет. Раз это формат аудио должно быть так, чтобы я это услышал.       Калеб дал мне это. Следовательно, она дала ему это. Хотя я еще не уверен, что это от нее, но надежда внутри меня нарастает с каждой секундой все больше. Если она дала это ему, наверное, и объяснила, что делать.       Я вытаскиваю диск из компьютера и опять вставляю его в конверт и убираю во внутренний карман куртки. Выхожу из дома, даже не выключая компьютер.       Нужно пройти по Мичиган-авеню, чтобы дойти до дома Калеба. Я быстро дохожу до двери его квартиры, преодолев пару десяток ступень.       Настойчиво стучу в его дверь, а когда он мне открывает, без вопросов пропускает в дом.       Я думаю, он знает, зачем я пришел.       - Мой компьютер не читает записи, - говорю я, переступая порог.       - Я знаю, - моментально отвечает он. Он идет в другую комнату, и я следую за ним. Я краем глаза замечаю, что какая-то фигура стоит на кухне, спиной ко мне. Женская фигура. У нее светло-русые волосы, заделанные в хвост.       Я никогда не видел ее прежде. Но у нее есть татуировка на шее. Она поворачивается и оглядывает меня своими зелеными глазами, но я быстро исчезаю в другой комнате.       Наверное, это девушка Калеба. За последние несколько недель я не видел его вовсе. Я не знаю, должен ли я смотреть за ним или хотя бы немного узнавать о нем, но я чувствую обязанность. Ведь он ее брат, а она бы хотела, чтобы мы держались вместе.       Она бы не хотела, чтобы кто-то еще страдал.       - Почему они заблокированы? – моментально спрашиваю я его, и смотрю на Калеба.       - Потому что она хотела, чтобы ты попросил устройство для прослушивания у меня, я думаю. – почти шепотом говорит он, смотря на пространство, что сзади мне. – Не знаю, зачем она так хотела, но держи. – Он протягивает мне почти такого же размера, что и диск, коробку. А с ней вместе – наушники. Я принимаю устройство из его рук. Мне почему-то захотелось осмотреть, чем живет тут Калеб. И первое, что я вижу – это маленькая кроватка, которая с обоих сторон заделана белыми палками, а над ней висят разноцветные игрушки. Я озадаченно смотрю на все, и мне кажется, Калеб не хочет, чтобы я затрагивал эту тему. И я знаю, что в проеме двери стоит девушка. И они оба не сводят с меня взгляда.       - Рад за вас, - говорю я, поджимая губы.       - Спасибо, - отвечает Калеб. Все повисло в неловком молчании, и я думаю об устройстве, что он мне дал. – Думаю, что Беатрис хотела, чтобы мы сблизились, а не всю жизнь провели в бойкоте.       Я согласен с ним. Он прав. Но я просто киваю.       - Научи меня пользоваться им, - говорю я. Не хватало бы, я ушел с этой штукой, так и не узнав главного.       - Точно, - он бьет себя по голове, а девушка усмехается над ним и уходит. – Та кнопка, - он показывает мне на отдельную кнопку, - включатель. – Так проходит еще пять-десять минут, пока он объясняет мне, что и как.       - Спасибо, - отвечаю я, когда он показывает последнее – как увеличивать звук. Я ухожу из его квартиры.       Вставляю наушники в уши и иду к своему дому. Включаю устройство, и первое, что я слышу – это шорох. А потом уже голос.

Здравствуй снова, Тобиас.

      Это ее голос. Ее!

Я не знаю, сколько лет пройдет, пока вы решите похоронить меня. Может быть, два года или три, но это не важно. Я попросила Калеба передать это тебе, когда пройдет несколько дней после моих похорон. Так странно говорить о себе, что я умру. В крайнем случае, я бы хотела выжить. Если я выживу, я не передам тебе эти записи, Тобиас. Но если ты их слушаешь, значит, меня уже нет.

      Я просто слушаю. Все, что я могу – это слушать ее голос.

Я записала тринадцать посланий. И это первое. Я продумала все до самых мелочей. Ведь лучше, чтобы у тебя осталось что-нибудь еще, кроме воспоминаний обо мне?

      Теперь у меня будет еще твой сохраненный голос.

Не злись на Калеба. Он не виноват. Знаешь, я бы очень хотела, чтобы вы не были злы друг на друга. Я обоим вам желаю лишь счастья. Надеюсь, у тебя там все хорошо, как и у него.

      У меня такое чувство, что я слушаю, как Трис на небесах говорит со мной. А на самом деле, это она уже давно спланировала.

Я люблю тебя, Тобиас, всегда это знай. Знай, что ты не один и никогда одиноким не останешься.

      Но я уже одинок, Трис.

Я надеюсь, ты поймешь все в этих записях. С любовью, твоя Беатрис.

      Все затихает, и я больше не слышу ее голоса. Я задумываюсь над каждым ее словом, потому что теперь ее слова для меня нечто большее, чем просто набор звуков и букв.