Тайна его бытия (The Riddle of his Being)

Венди стояла рядом с Тигровой Лилией; её сердце бешено колотилось, когда девушка наблюдала за тем, как Питер и Руфио церемонно друг другу поклонились. Ей приходилось несколько раз видеть Пэна, сражающегося мечом; тот, впрочем, предпочитал арбалет, и всё же он управлялся с оружием легко – в его движениях чувствовалась грациозная сила. Руфио мог искусно владеть клинком, но у него совершенно точно не было трёхсот с лишним лет опыта. – Первый, кто прольет кровь, побеждает, – определил Питер, и Руфио кивнул. – Но не по лицу. – Как и ты. Венди сжала руку русалки; Пэн и Руфио начали поединок. Они уклонялись и отбивались, приспосабливаясь к боевому стилю друг друга – и тут Потерянный Мальчик сделал выпад. Венди ахнула, вздрогнув; однако Питер блокировал удар мечом и отбросил Руфио в сторону. Он ухмыльнулся, когда тот, отбросив с лица чёрные волосы, вновь вскочил на ноги. – Не понимаю, почему я не устраиваю такого чаще? Это весело! – Да уж, стрельба по яблокам обычно быстро надоедает, – согласился Руфио, и Пэн растянул губы в притворной улыбке. – Яблоки не были целью, – он атаковал, делая низкий выпад; Потерянный Мальчик отразил удар. Лязг мечей звенел в ушах Венди, заставляя её моргать каждый раз, когда этот звук раздавался. Вначале Питер шёл в наступление, но выпады Руфио становились всё более быстрыми и точными – до тех пор, пока король Неверлэнда не оказался вынужден защищаться. Венди видела, как раздражённое выражение его лица, поблескивающего потом, сменяется на гнев; Питер осознавал, что не одержит верх над Руфио. Он терял контроль, а противник побеждал. Тигровая Лилия освободилась от руки Венди и захлопала в ладоши, едва не подпрыгивая и крича что-то подбадривающее; девушка присоединилась к ней, не в силах остановиться. Питер метнул на неё неверящий взгляд, и Венди делано улыбнулась; однако она судорожно втянула воздух, когда тот вдруг рухнул, поставленный Руфио на колени. Кто-то из мальчиков смеялся, хотя у большинства перехватило дыхание от страха и дурного предчувствия. – Что, сдаёшься? – спросил Руфио, тяжело дыша; Питер пристально смотрел на него сузившимися глазами. – Никогда, – выдохнул он с неприятной ухмылкой, взглядом бросая противнику вызов; король Неверлэнда знал, что даже на коленях оставался победителем. Всё, что оставалось сделать Руфио – поставить метку на его коже, крошечную царапину. И тогда его победа для Тигровой Лилии была бы одержана. Однако если бы Потерянный Мальчик сделал это, он бы принял участие в изощрённой игре Питера. Потому Руфио сделал единственное, по-видимому, что мог – он опустил меч и сделал шаг назад, оставив Пэна невредимым. – Я отказываюсь от победы, – сказал он, с грустью глядя на русалку. Питер поднялся с колен, прожигая Руфио раздражённым взглядом. – Ты не можешь отказаться. Только трусы отступают. Ты трус? – осведомился он, оскалившись; Потерянный Мальчик напрягся. Венди бросилась было вперёд, но Руфио выставил ладонь, останавливая девушку. Он развернулся к Пэну; его меч всё еще был опущен. – Тогда заруби меня, ударь и победи, – Руфио опустил руки, являя собой простую для атаки цель; однако Питер лишь свирепо смотрел на соперника. – Это будет не победа. Мне не нужны твои подарки. Дерись со мной! – приказал он зазвеневшим, как колокол, голосом. Потерянный Мальчик покачал головой, вздохнув, но поднял меч. – Если я и буду драться с тобой, то лишь по серьёзной причине. Хватит игр. Ты хочешь сражаться со мной из-за неё, – он указал на Венди. – Признай это наконец! – Никаких битв! Вы слышите меня?! – закричала девушка, становясь между ними. – Прислушайтесь к себе! Я вам не приз для победителя. Кто бы ни выиграл в этой смехотворной дуэли, меня он не получит. И если кто-то из вас попробует, я сама его прирежу. Питер, – мягко обратилась она к юноше, – прекращай это и пошли отсюда, – Венди взяла его за руку и потянула прочь с ристалища; не сходя с места, Пэн смотрел на Руфио. – Я знаю, о чём ты думаешь. Я знаю, что ты видишь в снах, – произнёс он, и тот замер. В тёмных глазах Руфио смешались боль и вина, сменившиеся отчего-то нежной улыбкой. – А я знаю, какой секрет ты от неё хранишь, – ответил юноша, заставив Венди в замешательстве на него посмотреть. – Что за секрет? – спросила она, но никто из мальчиков не ответил. Питер пронзительно взглянул на Руфио; его глаза замерцали – и тут король Неверлэнда внезапно улыбнулся, склонив голову. Так, как будто бы его противник победил, и Пэн в данный момент это подтверждал. – Русалка, желание твоё, – обратился он к Тигровой Лилии, и та в изумлении заморгала. – Он победил? Питер ничего не ответил и отправился прочь, выдернув свою руку из ладони Венди. Донельзя сбитая с толку, она кивнула Руфио и помчалась за возлюбленным.

***

В Неверлэнде было одно место, которое Пэн не давал видеть никому – даже Феликсу. Поговаривали, Дерево Размышлений росло неподалёку от старой рощи с пыльцой фей; однако, как признавался Питер, он заставил её разрастись и скрыл это дерево. Так или иначе, Венди пробежала через всю рощу и вскоре поняла, что потерялась. Она знала почти каждый закоулок острова, но, как и дом, что девушка создала для себя, всё здесь можно было изменить силой мысли. Если Пэн не хотел быть найденным, его не смогут найти. – Ну же! Я ведь даже не хочу видеть твоё чёртово дерево! – И отлично, потому что ты его никогда не увидишь, – раздался голос где-то за её спиной; Венди обернулась и увидела Питера, который сидел на пне. Король Неверлэнда явно пребывал в самой злобной меланхолии, и девушке тут же пожалела, что не дала ему времени остыть. Пэн не привык проигрывать; Венди как-то сразу осознала, что небо начало темнеть, а солнце заволоклось тучами. Она вздохнула и подошла ближе. – Всё-таки для своего возраста ты ещё слишком мальчишка. – О, да ты только сейчас заметила? – саркастично ответил Питер; Венди сжала губы и закатила глаза. Она села рядом с ним, в то время как юноша свирепо смотрел куда-то вдаль. Девушка знала Пэна уже много-много лет и прекрасно понимала, в какие моменты тот был по-настоящему не в мире с самим собой. Он сбежал. – Что-то не так? – Ничего, что касалось бы тебя, – ответил он самым учтивым тоном, и расстроенная Венди принялась крутить ткань юбки на коленях. – Я просто пытаюсь помочь... – Вот в этом и проблема, – сказал Пэн, повернувшись к девушке, – я не хочу и не нуждаюсь в этом, – Питер остановил на ней свой пристальный взгляд, и Венди поднялась на ноги. – Прекрасно, – произнесла она с отвращением; девушке захотелось уйти, оставив его наедине со своим дурным настроением, но на полпути она обернулась. – Знаешь, мир не крутится вокруг тебя, и мы не всегда получаем то, что хотим. – Ты думаешь, мне не плевать на победу над ним или кем-то ещё? – прошипел юноша, прожигая её пылающим взглядом. – Можно было бы не беспокоиться. Но дело куда более серьёзно. Всё меняется, колёса крутятся, и никто этого не понимает. – О каком секрете говорил Руфио? – поинтересовалась Венди, догадываясь, что именно слова Потерянного стали причиной гнева Питера. Тот возвёл глаза к небу и встал с пня. – Думаю, тебе бы стоило больше интересоваться его секретом. Скажем так, твой драгоценный Потерянный Мальчик далеко не такой чистый и святой, как ты веришь. – От тебя слышать такие слова потрясающе, – с сарказмом ответила она, и Пэн улыбнулся, встав рядом с девушкой. – У меня нет иллюзий, я тот, кто я есть. Хотя ты, кажется, полна решимости изменить меня. Пусть я позволяю тебе делать то, что хочешь, никогда не забывай – это мой остров. Здесь всё остановится, если меня не будет. – Ты как истеричный ребёнок. Вырасти! – Сначала ты, – он рассмеялся, и девушка, насмешливо улыбнувшись, отвернулась. Венди пошла прочь, заставляя себя не оборачиваться, и, когда издевательский смех Питера перестал достигать её ушей, побежала.

***

Злость кипела в её венах, не давая уснуть. Венди знала, что Питер – жестокий и хитрый человек, однако за время пребывания на острове она могла видеть и другие его стороны – стороны, которые, сама того не желая, она заставляла его показывать. Девушку не могли обмануть редкие милые моменты и поцелуи, лишь скрывающие то, что на самом деле было в сердце Питера. Он ничего не мог сделать с этим: юноша не был лишён способности к светлым чувствам, но сострадание или настоящая любовь не были ему доступны; из-за этого Венди злилась на себя – за то, что цеплялась за воспоминания о тех моментах и за зряшную надежду, что Пэн может дать ей больше. Венди выбралась из постели, поглядывая в противоположный конец комнаты, где стояло тёмное нечто; ей тут же захотелось, чтобы оно исчезло – но у девушки не достало сердца это сделать. Как-то утром она проснулась и увидела колыбель: ещё одну вещь, прорвавшуюся сквозь её мечты. Девушка приблизилась к кроватке, не дыша – но та была пуста, и с тех пор колыбель осталась там, будто ожидая, пока её займут. Венди не позволила своей фантазии зайти так далеко; и всё же она была близка, очень близка к этому. Венди обхватила ладонями перильца кроватки; наверху она когда-то прикрепила перо – оно завертелось, когда девушка на него подула. Питер не заботится о её желаниях, так почему же она, Венди, должна показывать ему своё уважение? – У него не может быть всего, – шепнула она, и вдруг в голову Венди пришла некая мысль. Покинув спальню и кроватку, девушка направилась к Пещерам Грёз.

***

Зеркало, его зеркало было тёмным, и ничто на его гладкой, как тихое озеро, поверхности не приходило в движение. Вначале Венди подумала, что Пэн закрыл к нему доступ, либо зеркало не то – но как только девушка воззвала к его снам, зеркало возникло перед ней. Возможно, король Неверлэнда не имел над ним власти, точно так же, как и не мог найти возможность обуздать свои кошмары. Это было не его царство. Но также оно не принадлежало и Венди – и вот она, опустившись на колени, сидела и ждала чего-то. И как только девушка собралась бросить свою затею – жгучее чувство стыда начинало перебарывать злость – зеркало замерцало и пробудилось к жизни. Венди привстала. Что-то прокатилось по тёмной поверхности стекла, словно волна; оттуда раздался тихий, едва слышный звук: она склонилась и смогла услышать детские всхлипывания. Не в силах отвести глаза, девушка с обеих сторон обхватила зеркало и придвинулась ещё ближе, пытаясь увидеть. Над водной рябью что-то плавало; видимо, это были лепестки. – Наперстянка?.. – пробормотала она и наклонилась ближе к стеклу, так близко, что её лоб коснулся зеркала – и оказалась втянута в кошмар прежде, чем успела остановиться. ...короткие детские пальчики, сминающие розовые лепестки, боль, пронзающая живот, женщина поёт колыбельную, яичная скорлупа, дубы и жёлуди, женщина кричит в страхе и неистовстве, ребёнок смеётся... Я не могу дышать, молнией пронеслось в голове Венди. Она попыталась вытащить себя оттуда, попыталась сделать вдох – но не смогла. Ледяная вода заливала лёгкие, и девушка была совершенно беспомощна против картин и ощущений, наполнивших её. ...вода плещется, цветы плывут по ней, что-то давит на её – его – грудь сильнее. Руки держат его, и кто-то плачет... Еще несколько секунд, и Венди бы погибла – но за эти мгновения её вдруг бешено рванули, и девушка рухнула на гладкий пол, бездумно глядя на зеркала внизу. Она резко и глубоко втянула воздух, когда Питер упал на колени рядом с ней. – Ты... ты!.. – прерываясь, бормотал он, в ярости не находя других слов, но Венди это не волновало. Она начала рыдать, задыхаясь и прижимаясь щекой к полу; горло тяжко сдавило. Венди почувствовала его – калечащий страх, растерянность, совершенное предательство – почувствовала так, как будто это происходило с ней; и эти страдания разрывали её на части. Она застонала – смутно осознавая, что Питер поднимает её с пола; от слёз девушка ничего не видела. Прежде, чем он успел что-либо сделать, Венди обвила руками шею юноши и притянула его к себе. Он тяжело дышал, почти теряя над собой контроль; однако когда девушка задрожала, изо всех сил прижимаясь к нему, он сжал её в объятиях сильнее, почти болезненно впиваясь пальцами в её кожу. – Мне так жаль, – проговорила Венди хрипло, имея в виду не себя, а то, что увидела в зеркале. – Ш-ш-ш, я не хочу знать, – сказал он, прижимая пальцы к её рту, – ничего, никогда. Она кивнула и, отбросив руку Питера, начала его целовать. Слёзы падали на его губы, и король Неверлэнда чувствовал их солёный вкус – он как будто пил её горе, пил и не мог остановиться.