***
С тех пор, как Венди едва не погибла от яда мор-шиповника и была вынуждена остаться в Неверлэнде, минуло три года. Питер говорил, что в её родном мире наступил тысяча девятьсот двадцатый год. Тем не менее, девушка не чувствовала, что находится на острове столь малый срок. Казалось, прошло гораздо больше времени. Но, как бы то ни было, у Венди не было ощущения усталости. Она знала, что это, главным образом, заслуга Питера – он умел делать так, что любой человек, оказавшийся рядом с ним, проводил время, как игривое дитя. Развлечения не прекращались ни на секунду, и всё равно не надоедали; вы бы только и смогли думать о том, что же за забаву выдумает Пэн в следующую минуту. Однако некоторые из этих игр были таковы, что Венди никогда бы не одобрила их. – Стой спокойно, – предупредил Феликс, прицелившись из арбалета. Мальчик, с виду не более восьми лет, стоял у дерева прямо напротив Потерянного, и на его голове балансировало яблоко. Ребёнок был смертельно напуган, но изо всех сил пытался это скрыть. – Если он промахнётся, не переживай. Всегда хотел, чтобы у меня в команде был одноглазый, – сказал Питер с жутковатой ухмылкой; и тут появилась Венди. Она бросила взгляд на дрожащего от страха мальчика и вздохнула. – Опять?– с этими словами девушка шагнула вперёд, схватила яблоко с макушки ребёнка и оттащила его самого в сторону. Пэн и Феликс взвыли от досады. – Ну хватит, чего ты портишь нам веселье? Я и так прекратил давать им воображаемую еду, а ты хочешь отнять у меня и это! – демонстративно пожаловался Питер; Венди с хрустом откусила от яблока, не отрывая от собеседника взгляда. – Я не понимаю, зачем ты идешь на такие жертвы, приводишь сюда новых мальчиков? Только для того, чтобы потом над ними издеваться? – Да потому, что это весело! – выкрикнул в раздражении Пэн. Это было то, что он отстаивал уже много времени. – Брось, он выглядел бы куда лучше с повязкой на глазу. Венди закатила глаза и отправила малыша к его палатке. Пока она следила взглядом за тем, как ребенок убегает, Питер подошел ближе; он казался немного сбитым с толку. Наклонившись, хозяин Неверлэнда провёл по волосам подруги. – Ты пахнешь дымом. – Это неважно, – отозвалась Венди, отвлекаясь от наблюдения, – Ты можешь защищаться сколько угодно, говорить о традиции, о том, что это весело, что никому не больно и не гадко. Но ведь мы оба знаем, что это не так! Если ты собираешься завербовать ещё кого-то, то, прошу, прислушайся к моим словам. Выбирай тех, кто хочет жить на острове, а не всех подряд в попытках захватить того самого мальчика. Мальчик – мысленно она всегда называла его так. Питер показывал подруге его портрет, однако девушка всегда отводила взгляд, не желая видеть лицо того, чьё сердце станет жертвой Пэна. – Я почти точно знаю, когда найду его. И теперь я не совершу своих прошлых ошибок. Я буду отбирать тех, кто готов драться и проливать кровь, потому что настанет время и нам придётся вступить в бой. Питер Пэн знал, о чем говорил – недаром он столько лет собирал информацию из разных источников. Он узнал о том, что готовит им грядущее, заранее. Придут люди, взрослые люди – и для того, чтобы их победить, нужна настоящая хитрость. Питер нуждался в бойцах, а не в неженках, которые всё ещё хотят к маме. – Что ж, когда-то я уже была жертвой мальчишек, умеющих лишь драться, – бледно улыбнулась Венди и показала юноше свою руку. На ней осталось едва заметное пятнышко, похожее на размазавшиеся чернила, однако это был яд, способный отравить её кровь и распространиться по телу, медленно убивая. Выражение яростного отрицания медленно ушло, когда Питер ласково коснулся застарелого шрама подруги. – Я не позволю им и пальцем до тебя дотронуться. Обещаю. – В таком случае, сделай мудрый выбор, – мягко попросила Венди; Питер пристально посмотрел на неё, прежде чем кивнуть. Кончиками пальцев он прошелся по руке девушки и сжал её ладонь. – Тогда помоги мне.***
Пещеры Грёз располагались недалеко от той части острова, где жила Венди; как она подозревала, именно из-за этого её сны были такими яркими и легко покидали её разум, превращаясь в реальность. Девушке приходилось бывать там ранее, однако тогда она не умела использовать возможности этого места полностью. Венди хотела научиться, но Питер колебался, и она понимала, что у владыки Неверлэнда было на то множество причин. С помощью этих пещер девушка могла дотянуться до всех людей во всех мирах – включая, естественно, её братьев. Но все надежды Венди были разбиты; и, что удивительно, Питер к этому не имел никакого отношения. – Я попытался привести их сюда, пока они спали, объяснить им, но что-то преградило мне путь, – сказал он, ведя подругу через заросли виноградной лозы, скрывающей вход в пещеры. В этих словах прозвучало больше удивления, нежели раздражения – но девушка была глубоко разочарована. Мысли о родителях грозили свести её с ума, а чистая, сияющая любовь к Майклу и Джону по-прежнему заставляла сердце стремиться к дому. Это было страшно больно; Венди скучала по ним – братья были живы по-настоящему, а не обречены, как она, на неестественную вечную юность. Я не проживу так долго, подумала девушка. Несмотря на то, что Питер жил уже сотни лет, это было невероятно сложно осознать – Венди думала о своём бессмертии несколько отстранённо, едва ли не с неверием. Ей казалось, что однажды она проснётся и вырастет, как и полагается по всем законам природы. Это казалось неправильным, но Пэн говорил, что Венди научится смотреть на время по-другому – так же, как и он. Если уж так сложилось, что перед ней расстилалась вечность, и при этом девушке совершенно некуда было идти, Пещеры Грёз вполне могли занять её время. Раньше Венди не раз доказывала, что способна контролировать реальность Неверлэнда с прямо-таки пугающим размахом. Она была готова сосредоточиться на этой обязанности со своей обычной решительностью. Если девушка сможет уменьшить страдания, помочь тем мальчикам, которые нуждаются в избавлении от боли и хотят остаться на острове – она приложит все усилия. Это был вызов – и когда Питер вел ее в пещеру, Венди пообещала, что найдет идеального Потерянного Мальчика. Она сожалела об этом решении еще многие-многие годы. – Дамы вперед, – проговорил Пэн, указывая на гамак, где с удобством могли поместиться двое; Венди поджала губы. Она не была готова разделить с ним ложе, хотя Питер был совсем не против. Хоть девушка и рассталась давным-давно со своим миром, её душу всё же подтачивали сомнения и стыдливость, мешавшие раскрыться по-настоящему. Мистер и миссис Дарлинг были мертвы, а значит, их мнение уже не имело значения, однако их дочь чувствовала себя так, будто могла каким-то образом разочаровать родителей. Мать и отец погибли с мыслью, что Венди стала падшей женщиной, и это невозможно было изменить. Девушка создала себе отдельную спальню и держала дверь закрытой, надеясь, тем не менее, что однажды Питер придет, и она его впустит, когда почувствует, что это будет правильно. Так или иначе, глупо было отрицать, что ей нравилось быть с ним, нравилась его близость – взобравшись на ложе, Венди крепко обняла Пэна, рухнувшего рядом. Вместе они качались в гамаке. Король Неверлэнда притянул подругу ближе; та положила голову ему на плечо. Перебирая пряди ее волос, юноша тихонько напевал какой-то незнакомый мотив. Венди вопросительно подняла глаза. – Что это? – Я покажу тебе, когда уснешь, – отозвался Питер. – И что произойдет? – девушка была способна лишь спать и видеть сны – и ничего больше. Питер мог помочь ей, однако до сих пор даже не пытался этого сделать. Венди гадала, не понимая, чего он боится? Может быть, его тревожит, что в конце концов она преуспеет в этом искусстве больше, чем он сам? Конечно, Питер был достаточно тщеславен, чтобы поддаться ревности, но главная причина, как понимала девушка, заключалась вовсе не в этом. Он просто не желал делить её с кем бы то ни было – даже в грёзах. – Будет темно. Если окажешься там первой, дождись меня, – ответил Пэн, закрывая глаза. Его способность засыпать где и когда угодно всегда производила на Венди сильное впечатление, в особенности потому, что юноша всякий раз избегал этого. Девушка слушала, как его дыхание становится глубоким и ровным; мерное качание гамака убаюкивало, и она не заметила, как провалилась в сон.***
Венди открыла глаза; перед ней простирался абсолютный, непроглядный мрак. На Неверлэнд теперь редко опускалась ночь, а погода стала гораздо лучше. Такую тьму она видела лишь однажды – это было похоже на пропасть в Пещерах Эха; однако там был вход и выход, здесь же было черным-черно – ни конца, ни края темноте, клубящейся вокруг. Девушка закрыла глаза, заставляя себя проснуться. Где бы она ни находилась, Венди чувствовала свое тело и понимала, что стоит у некоего входа. Вокруг нее тускло поблёскивала причудливая рама. – Зеркало? – Да, – неожиданно ответил Питер, появляясь из ниоткуда. Девушка подпрыгнула от неожиданности, едва не поскользнувшись; он схватил её за руку, удерживая рядом с собой. – Что это за место? Такое тёмное и бескрайнее... – спросила Венди, и юноша вызывающе вскинул голову. – Здесь грёзы обретают форму. Это место удерживает в себе разумы всех живущих изо всех миров, и именно благодаря ему эти миры вообще существуют... И оно действительно бесконечно. Когда глаза девушки понемногу начали привыкать к темноте, она заметила, что далеко, далеко внизу стали зажигаться светлые искорки, похожие на звёзды; они все появлялись и появлялись. Вскоре под ней засияло целое скопление огоньков, напоминающее Млечный Путь, если смотреть на него сверху вниз. Это было потрясающе – охваченная благоговейным трепетом, Венди забыла о своём беспокойстве. – Это ты создал их? – Нет, - покачал головой Пэн и продолжил: – Ты можешь призвать разум спящего из этой тьмы. Здесь сироты, те, кто не нужен никому и кого не любит никто, – Питер сказал это безо всякого выражения, но девушка почувствовала себя так, будто её ударили. Звёздочек было так много, слишком много!.. – Как мы можем попасть к ним? – серьезно спросила она. Венди была охвачена пламенным желанием помочь, изменить судьбу каждой истёрзанной души, мерцающей в черноте под ними. Она чувствовала, что, если при её нынешних возможностях сможет сделать что-то хорошее, значительное – она обязана это сделать. Отчего Неверлэнд должен быть страной вечной неизменности и жестоких игр? Ведь он может стать лучше! Девушке действительно хотелось этого. Но она, конечно, прекрасно знала, что Питер будет бороться с ней, высмеивая её сентиментальность. Ну и пусть! Она постарается изо всех сил. – Пошли, – сказал юноша и наклонился вперёд, практически опрокинув Венди в темноту; она охнула и бросилась назад. – Что ты делаешь?! – Мы должны упасть, – объяснил он, снова оказавшись рядом с девушкой. Он явно забавлялся, видя её страх; более того, Венди могла с полной уверенностью утверждать – Пэн знал, что она испугается, и явно наслаждался этим. – Но там... пропасть... такая глубокая, – прошептала девушка, вновь вглядываясь во тьму бездны; у неё начала кружиться голова. Питер крепко стиснул ладонь подруги. – Конечно, ты можешь подождать меня и здесь, если хочешь. Но я же знаю, как ты разочаруешься, если не поможешь. Всё будет хорошо. Доверься мне, – сказал он ласково. Венди моргнула. Она действительно любила Питера; однако это было совсем, совсем не легко. Пэн был жестоким манипулятором, вечно что-то замышляющим и строящим козни; к тому же, чаще всего он думал о Венди с глубоким, годами взлелеянным чувством собственности. Он тоже любил её – как умел; однако девушка не была слепа настолько, чтобы не видеть истины. Она не могла довериться Питеру полностью, и это сильно удручало, потому что Венди знала – выбери они другой путь, всё могло быть иначе. Однако доверие зарабатывается лишь преданностью и самопожертвованием; девушка кивнула и глубоко вздохнула, пытаясь настроить себя. – Хорошо. Только не отпускай меня, – попросила она, и юноша быстро поцеловал её ладонь и, не дожидаясь, пока Венди передумает, бросился вниз, утягивая подругу за собой. Она закричала, но вскоре пронзительный вопль превратился в хохот. До этого девушке казалось, что они камнем рухнут вниз на ужасающей скорости, но нет – они парили, словно невесомые птичьи перышки на ветру. Впрочем, ветра Венди не ощущала. – Я же говорил, что всё будет хорошо! – самодовольно воскликнул Питер; девушка сморщила нос и тут же захихикала, охваченная приятным, вызывающим внутренний трепет чувством падения – её тело будто окатывали невидимые волны. Это было опьяняюще; однако Венди напомнила себе, для чего пришла сюда, и постаралась принять как можно более серьёзный вид. Ухмыляясь, Пэн приземлился, как секунду спустя и его подруга. Было ясно, что они на чём-то стоят; девушке подумалось, что она ходит по стеклу – во всяком случае, поверхность под их ногами была твёрдой и прозрачной. Под ними сияли всё те же звёздочки, до которых, похоже, Питеру не было никакого дела. – Интересно, ты можешь забрать в Неверлэнд кого угодно, или же только детей? – Ну, можно взять сюда и взрослого, но они обычно такие... нематериальные, – объяснил Пэн, с трудом подобрав последнее слово. – Они должны верить. Венди кивнула, шагая следом за юношей, который вёл её к сновидцам. Девушка думала, что эти искры – звёзды, однако по мере приближения, ей стало ясно, что они были попросту гигантским скоплением зеркал. Некоторые из них стояли особняком; другие же образовывали группы, соединенные стеклянными нитями, похожими на шелковую паутину. Венди указала на них пальцем. – Зеркала, которые стоят близко друг к другу – это семьи? – спросила она, отчего-то вспомнив то далёкое время, когда Феликс нечаянно прихватил её вместе с братьями в Неверлэнд, когда все трое спали. – Верно подмечено. Надо много времени, чтобы найти нужный разум, когда они связаны друг с другом. Ладно, Птичка, вот она – твоя первая добыча. Можешь начинать! – сказал Питер. Приглашающим жестом он указал куда-то вперёд; девушка заколебалась, нервничая. – А что я должна сделать? – Просто подумай о нём. О ком хочешь. О твоём идеальном Потерянном Мальчике, – ответил он, мастерски имитируя тон, которым подруга дала своё обещание; Венди одарила юношу тяжёлым взглядом. Она ему ещё покажет. Девушка распрямила плечи и шагнула к зеркалам; сохраняя некоторую дистанцию, Пэн двинулся за ней – на случай, если та заблудится. Тёмные стёкла вспыхивали, как живые, когда девушка проходила мимо; каждое из них успело показать множество картин. Одни были печальными, другие – ужасными, от третьих Венди быстро отводила взгляд; но, тем не менее, большинство снов принадлежали детям. Мальчики сражались с рыцарями и драконами, спасали народ и праздновали победу, как герои. Они путешествовали, исследуя затерянные земли и находили спрятанные сокровища. Они плавали, бегали и летали – и буквально каждый из них был в те минуты счастлив и безмятежен. Девушка вдруг пришла в голову мысль о братьях: о чём могли мечтать Майкл и Джон, когда были детьми? Питер внезапно возник за её спиной. – Эти никуда не годятся, – сказал он пренебрежительно; Венди почувствовала, что в ней вскипает гневный упрёк. – Неправда! Даже у совершенно измученного человека могут быть чудесные мечты. Куда же ещё им бежать? Пэн странно улыбнулся, но промолчал. Взяв её за руку, он свернул в сторону и подвёл девушку к одному из зеркал. Оно было темным и мрачным; когда Венди сосредоточилась, она смогла услышать доносящиеся оттуда звуки – кто-то рыдал. – Вот так я их и нахожу. Даже если в мечтах они – короли, им никогда не удаётся скрыть истину. Девушка смотрела в зеркало, видя по ту сторону затравленное личико маленького мальчика, и её сердце сжималось от боли. Он грезил о прогулках на луне, об уединении и спокойствии; но даже когда ребёнок улыбался и смеялся, в его глазах оставалась неизбывная усталость. Будет ли лучше для него, если он останется с ними, позволит флейте прогнать его горести и обретёт бессмертие? Он должен сделать выбор: далеко не у всех мальчиков была такая возможность. Прежде Питер играл на свирели вне зависимости от того, хотят ли Потерянные забыть своё прошлое или же нет, и это было неправильно. Венди приняла это решение сама, и другие тоже имеют право на то, чтобы выбирать. – Вот этот, – сказала девушка, указав на изображение; внезапно зеркало исчезло – полностью, вместе с оправой. Венди мигнула, ошеломлённо взглянув на Пэна; тот тяжело вздохнул. – Он же проснулся, верно? – Нет. Когда они просыпаются, зеркала просто гаснут. Он умер, – сказал Питер без капли сожаления, и девушка уставилась на него во все глаза, не умея сразу охватить всей этой мысли. Зеркало, жизнь навсегда исчезла, а он говорит об этом столь бестрепетно! – Умер? Но... но я собиралась забрать его к нам! – Это случается, – пожал плечами юноша, не глядя в яростное лицо Венди. – Не отвлекайся, пора приступать к работе. И не прикасайся к зеркалам. Тебя может затянуть в их грёзы, и никто не знает, что после этого случится. Особенно если они на пороге смерти. Несмотря на весь свой гнев, девушка ощутила острый укол ужаса, представив себе такую кошмарную судьбу. Не желая находиться в обществе Пэна, Венди с напрочь испорченным настроением проскользнула мимо него. Она не обращала внимания на напряжённый взгляд Питера, однако спиной чувствовала его даже тогда, когда, казалось, была одна. Теперь ей придется исследовать зеркальный лабиринт с ещё большим рвением; и девушка поклялась себе, что на этот раз у неё всё получится. Венди не знала, сколько времени бродит среди зеркал, подглядывая сокровенные сны несчастных мальчишек. Когда девушка наконец нашла то, что нужно, она уже еле переставляла ноги – здесь царили грёзы, но, вместе с тем, место было реальным. Размышляя о том, что случится, если она заснет прямо тут, Венди медленно шла, то и дело бросая на зеркала беглый взгляд – и вдруг замерла. По ту сторону жестоко избивали мальчика, по виду её ровесника. Это зрелище было трудно выдержать, однако девушка почему-то не могла отвести глаз: судя по всему, парень бросился на защиту девочки, возможно, своей сестры. Картина изменилась: теперь он лежал на земле со слипшимися от крови волосами – и дерзко хохотал. Такой нахальный смех бывает тогда, когда уже ничего не остаётся делать, кроме как смеяться. Множество сцен пронеслось перед глазами Венди: вот юноша ведёт за собой банду таких же, как и он, уличных оборванцев, а вот дерётся – пока не становится победителем. Они менялись, смешиваясь друг с другом, пока, наконец, перед девушкой не возникла неясная, будто подёрнутая дымкой сцена. Мальчик с окровавленными волосами держал на руках ребёнка и пел. Венди растроганно улыбнулась. Она думала, что спасёт малыша, кого-то беззащитного, и сделает это вовремя – однако сейчас перед ней стоял тот, кто был ей нужен. Без сомнения, этот парень был опасен, но вместе с тем его нельзя было назвать бесчувственным; наоборот, казалось, что он наполнен состраданием. Именно в таких людях нуждался Неверлэнд, и Венди собиралась доказать Питеру и Феликсу, что у Потерянных Мальчиков должно быть сердце. – Я нашла его! – Кто он? – спросил Питер, заставив девушку подпрыгнуть от неожиданности. Всё-таки ей стоило наконец научиться чувствовать, когда он стоял рядом, потому что это уже становилось смешно. Король Неверлэнда получает истинное наслаждение, всякий раз пугая Венди. Она указала на зеркало. – Его зовут Руфио.