Тайна его бытия (The Riddle of his Being)

Потерянные сбились в стаю и сидели, не поднимая глаз. Они знали, что в чужом взгляде прочтут всё то же, что чувствуют сами, и потому старались сосредоточиться на собственных мыслях. И дышать. Со времени похищения Венди воздуха стало совсем мало, словно Неверлэнд затаил дыхание – или пытался медленно убить своих обитателей. И то, и другое было одинаково похоже на правду. Однажды мальчики уже оказались во власти ничем не сдерживаемых чувств Питера и страдали от постоянных ливней и гроз, однако теперь каждый с радостью приветствовал бы их возвращение, если это означало прекращение пытки, которую они терпели каждый день. В лесах почти не осталось пищи – ни плодов, ни животных. Потерянный, которому посчастливилось заметить птицу или дикого кабана, с отчаянием обнаруживал, что те исчезают, стоит лишь приблизиться. В какой бы тёмный угол Неверлэнда Питер ни забился, он по-прежнему любил жестокие игры и терзал своих приспешников так же, как терзался он сам. Даже море покрылось коркой льда, оставляя обильные рыбные косяки и крабов вне пределов досягаемости. Остров замерзал, и это было неслыханно. Раньше Питер не мог контролировать свою боль, но сейчас она была в узде его непоколебимой воли и направлена внутрь. Однако эти усилия заставляли Неверлэнд задыхаться, а жизнь вокруг – замирать. Впрочем, Питеру этого и было надо. Ничто не начнётся, пока Венди не возвратится, ведь только тогда его заледеневшее, медленное сердце вновь оживёт. Укрытый тенями дома на дереве, юноша вглядывался в него и впервые за сотни лет по-настоящему переживал мысль, что умирает. Он ощущал страшную слабость, кости болели, а сердце тускло мерцало в руке – тёмное и жалкое. Когда Питер думал о Венди, сквозь черноту пробивались слабые всполохи света и освещали бледное лицо и обведённые кругами глаза. Наказание Джефферсона, поддержание связи между Неверлэндом и Комнатой-на-Перепутье подорвали силы Пэна. Он был болен тогда, в Лондоне, но сейчас всё было иначе – пожертвовав волшебством, что поддерживало в острове и в нём самом жизнь, Питер едва мог шевелиться. Большая собака на кровати фыркнула во сне, и он поднял голову и чуть улыбнулся. Нана была единственным счастливым существом в Неверлэнде. Ей было тепло и сытно, а после непродолжительной схватки за лидерство, юноша уступил и оставил её в покое. Вместо того, чтобы покусать, собака на мгновение положила свою массивную голову на его колени и посмотрела странно, с сочувствием, прежде чем взобраться на кровать и улечься. Поговаривают, что собаки могут чувствовать больных и умирающих. Питер подозревал, что именно это стояло за резкой сменой поведения Наны. С того момента животное и человек так и оставались на своих местах, с недрогнувшим терпения ожидая возвращения своих любимых. Когда Питер вернул сердце на его законное место, дом вздрогнул, что-то глухо ухнуло, и над головой, окрашивая всё вокруг таинственным зелёным светом, открылся портал. Венди приземлилась на корточки и ловко перекатилась вперёд, как он когда-то её научил. Пэн смотрел на неё и не произносил ни слова, всё так же сидя на полу, привалившись спиной к стене. Девушка встала, и их глаза встретились. Выражение её лица менялось, как в калейдоскопе, – слишком стремительно, чтобы Питер сумел понять – но любовь и облегчение были такими яркими, что их без труда можно было различить даже в полумраке. Венди упала на колени и обвила его руками. Ощущение щекочущих лицо мягких волос и знакомый запах вырвали юношу из оцепенения, в которое он был погружён. – Питер! – вскрикнула Венди, отстранилась и обхватила его лицо ладонями. Широкая улыбка медленно истаяла, когда она заметила болезненную бледность любимого. Тот поднял руку и потянул подругу к себе, пока не коснулся лбом её лба. Он пристально вглядывался в глаза напротив – в них поднимались и крепли тревога и замешательство. – Ты жива, – выдохнул Пэн, и Неверлэнд тоже словно вздохнул и содрогнулся от облегчения. Пальцы Венди оставляли синяки, но у него не было сил даже как следует обнять в ответ, хотя прижать её к себе как можно крепче хотелось нестерпимо. Наконец она ослабила хватку и стала убирать непослушные прядки со лба Питера с глубоким беспокойством во взгляде. – Что случилось? – О, я просто перенапрягся… – Пэн сумел изобразить усмешку, а потом уставился на девушку с болезненной уязвимостью, явно и не помышляя, что они не одни. – Я не мог видеть тебя в снах. Вообще не мог к тебе пробиться. Тебя не было так долго… Венди озадаченно покачала головой, а её братья знающе переглянулись. Они смотрели, как эти двое касаются друг друга, словно стараясь убедиться, что всё происходящее не сон. Когда Венди склонилась и накрыла губы Питера своими, Джон, Майкл и Феликс торопливо отвернулись. Поцелуи были быстрыми и лёгкими, как пёрышки, будто девушка боялась сделать больно. Питеру, наоборот, хотелось схватить её и целовать яростно, вкладывая все свои чувства. Он пробежал пальцами по руке подруги, заметил, что её кожу больше не пятнает ядовитая отметина, и нахмурился. – Пропала? Чуть сжав губы и пряча глаза, Венди прошептала: – Я… я расскажу тебе позже. Пэн нахмурился сильнее, но не стал настаивать. Она жива и вернулась. Что может быть важнее? Венди поднялась на ноги и, заметив, что юноша не может встать, обхватила его за талию и помогла опереться о стену и выпрямиться. Держась друг за друга, они развернулись к Феликсу и братьям Дарлинг. С того момента, как появилась Венди, Питер не обращал внимание ни на что другое, словно ничего больше и не существовало, однако, подняв взгляд на Джона и Майкла, ощутил, как что-то внутри него словно бы щёлкнуло. Эти двое годами плели интриги, но хозяин Неверлэнда не воспринимал их, как серьёзную угрозу. В качестве меры предосторожности он научил подругу сражаться, но и подумать не мог, что враги найдут способ пробраться в его мир и осмелятся забрать самое ценное. У Питера было более чем достаточно времени на раздумья, и он признался себе, что недооценил их. Это была ошибка, и он поплатился сполна. Пэн мог признаться в собственных промахах, но это не значило, что соперники легко отделаются, пусть они и братья его возлюбленной. Венди – его, и никто её не заберёт. Юноша поглядел на коротышку, заметил порез на лбу и усмехнулся, потом опустил голову и перевёл взгляд – тяжёлый, как у лютого волка – на второго мужчину. – Я бы мог сказать, что рад снова видеть вас, но это будет ложь. Вы очень храбрые, раз решили встретиться со мной после того, что сделали. Однако храбрые люди часто оказываются глупцами, – его голос был тихим, вкрадчивым и так и сочился угрозой. Венди замерла и стиснула руку Питера. – Питер… – предостерегающе начала она, но тот прервал её. – Нет, я не прощу их. Единственная причина, по которой они ещё дышат – это потому, что они твои братья, – рявкнул Пэн и пошатнулся, когда подруга отошла и встала перед ним. Не чувствовать её прикосновение оказалось больно, но выражение лица девушки отражало боль в десятки раз худшую. – Если ты навредишь им, я уйду. Это решено, – произнесла Венди. С приступом внезапной слабости Питер понял, что она абсолютно серьёзна. – Они почти убили тебя. Ты могла умереть из-за их глупости. – Это была ошибка! Они думали, что меня надо спасать, но мы оба знаем, что это не так, не от тебя, – жалобно проговорила Венди и сжала ладонь юноши в своей. – Со мной теперь всё в порядке. Благодаря им я… я излечилась. Этого бы не случилось, если бы не они. Питер прищурился и посмотрел на мужчин за её спиной. По какой-то причине они отводили глаза, и даже Венди могла выдерживать его взгляд лишь несколько мгновений. Их чувство вины казалось осязаемым. Что ещё более странно, от Феликса оно почти исходило волнами. Его первый командир едва ли поднял голову с момента своего возвращения. – Что происходит? Феликс? – потребовал ответа Пэн. Даже будучи слабым, его голос побуждал к повиновению. Потерянный вздрогнул и посмотрел на своего лидера. Питера передёрнуло от отвращения – он знал Феликса многие годы, но никогда не видел, чтобы тот себя так вёл. Его неуверенность граничила с трусостью. Что случилось? – Питер, я не знаю… я не знаю, с чего начать, – запинаясь, выдавил Потерянный, но Венди прервала его: – Нет, расскажу я. – Не только ты должна говорить об этом, – рявкнул парень. – Он прав. Мы все приложили руку к произошедшему и должны разделить вину, – сказал Майкл, и Джон коротко кивнул. Уголки его рта опустились, а лицо было сурово. – Если бы мы не притворили свой план в действительность, ничего бы из этого не случилось… Мы хотели всё исправить, но, наоборот, всё начали. Именно мы всё начали, – с отвращением повторил он и умоляюще поглядел на Питера. Питер нечасто испытывал удивление, однако сейчас он был в настоящем недоумении. И ненавидел это чувство. – Советую начать говорить внятно – сегодня у меня совершенно нет терпения, – прошипел он. Кулаки так и чесались ударить кого-нибудь. Однако жажда насилия мгновенно отступила, стоило встретиться взглядом с Венди. В её глазах стояли слёзы. – Ты проклят из-за меня, – в конце концов призналась она. Трое её спутников шагнули вперёд, открыли рты, явно намереваясь возразить. – Из-за нас, – нехотя исправилась девушка, и они остановились. Пэн посмотрел непонимающе, а потом притворно улыбнулся. – О чём ты? – О твоём сердце, Питер. Ты пожертвовал им, чтобы я жила, – чуть слышно прошептала Венди и коснулась его груди. Юноша чувствовал, как бьётся сердце. Ему было наполовину страшно, наполовину противно от того, что оно сейчас так слабо. Он знал – сейчас песок в часах сыплется целым водопадом. Сердце было тёмным столько, сколько правитель Неверлэнда себя помнил – с тех самых пор, как увидел его собственными глазами, и заметил, что чернота понемногу расползается всё дальше. Он понимал – за волшебство приходится платить, и это – цена. Однако ему было всё равно. Скоро он получит новое сердце, нетронутое разложением, сияющее силой и могуществом. Потому признание казалось нелепицей. – Я был проклят задолго до нашей встречи, Птичка, – с усмешкой проговорил Питер. Лицо Венди горестно исказилось. Она покачала головой, закусив щёку. – Мне так жаль, но ты проклят, потому что ты встретил меня, – прошелестела Венди и глухим от слёз голосом, запинаясь и надолго замолкая, рассказала о том, что случилось после похищения. Пэн тихо слушал. Недоверчивая ухмылка медленно уступала место бесстрастной маске. Это было пугающее выражение лица. Феликс видел его лишь раз – за мгновение до гибели Чуточки. Меньше всего на свете ему хотелось встретиться лицом к лицу с таким Питером, но он стоял и ждал, полный решимости. Когда последние отголоски голоса Венди стихли, юноша заговорил – взвешенно и осторожно: – Для меня это не имеет значения. – Конечно же, имеет. Лучше бы ты никогда меня не встретил. Если бы мы не встретились, ничего из этого не произошло бы. – Нет, позволь кое-что тебе сказать, – с жаром возразил Пэн. – Прошлым нельзя управлять. Даже мне это не под силу. В прошлом события неизменны, и лишь будущее текуче. Если ты достаточно умён, то можешь направлять их и предвидеть. Именно этим я занимался на протяжении столетий. Настоящего бы не существовало, если бы изменилось прошлое, ты понимаешь? Это невозможно, и я этому рад. Он мягко улыбнулся и коснулся влажной от слёз щеки девушки. – Как ты можешь так говорить? – Потому что ты здесь. Здесь всегда было твоё место, понимаешь? С того самого момента, как я впервые увидел тебя и достал из моря, я знал, что ты – особенная, но не понимал, почему. Ты помнишь? – спросил Питер. Венди сумела чуть улыбнуться. Долгое время он пренебрегал её любовью, был слишком испуган, чтобы признаться в ответных чувствах. Сейчас же Питер сдавался на милость победительницы, ведь одно то, что она была рядом, будто делало его неуязвимым. – Но твоё сердце… – прошептала Венди, вновь касаясь его груди. – Можно заменить, – беспечно бросил Пэн, сжал лицо подруги между ладоней и вгляделся в её глаза с неистовой силой. – Если я пожертвовал сердцем ради тебя, то пусть. Я не жалею. Это ничего не меняет. Мальчик придёт, и его сердце станет моим. Я не буду проклят. – Я хотела бы, чтобы это было правдой, но мы оба знаем, что это не так. Сёстры сказали: на тебя ляжет ещё одно проклятье. Эта цена будет ещё хуже той, что ты заплатил за моё спасение, – попыталась его убедить Венди, но тот покачал головой. – Если я получу сердце, я обрету такую мощь, какую ты и представить себе не можешь. Этот остров, как и многое другое, станет моим, и проклятье меня не коснётся. Не думай о словах сестёр – они видят будущее лишь в отрывках и осколках. Они всё неправильно поняли, – с нажимом проговорил Питер и поцеловал девушку в лоб, зарываясь пальцами в её волосы. Однако, почувствовав, что Венди качает головой, он чуть отстранился и встретился с её несчастным взглядом. – Пусть ты прав, пусть ты избегнешь проклятья, но есть кое-что, о чём ты забываешь. Даже если то сердце может любить, оно будет не твоё. Ты понимаешь? Ты не будешь любить меня, потому что оно будет чужое. В глубине своего гибнущего сердца Пэн ощутил вспышку боли – лишь призрак той потери, которую готовился на себя навлечь. За волшебство приходится платить, но он не знал, какова будет цена. Король Неверлэнда любил Венди всем своим существом – тёмное и исковерканное, оно, тем не менее, чувствовало глубоко. Любовь поглощала его настолько же, насколько захватывало желание владеть островом и властью, которой тот одаривал. Разве мог он выбирать между ними двумя? Не в силах и дальше думать об этом немыслимом выборе, Питер перенёс внимание на остальных людей, присутствовавших в доме. Джон и Майкл стояли бок о бок, гордо выпрямившись, но не отрывали глаз от пола. Он не мог винить Венди в собственном решении забрать сердце феи и обречь себя на проклятье, но этим двоим их вмешательство не мог просто так сойти с рук. Юноша в раздумье поглядел на подругу и вздохнул. – Ради вашей сестры я вам ничего не сделаю. Однако я не могу так просто вас отпустить, – негромко сказал он. Братья кивнули, а Венди резко повернулась к нему. – Вы – люди чести, и я вижу вину, написанную на ваших лицах. В своё время вы научитесь избавляться от эмоций, но вы ещё так молоды, – надменно прозвучали следующие слова. Майкл приподнял бровь, но промолчал. – Питер, что ты делаешь? – встревоженно спросила девушка. Пэн сделал знак Феликсу подойти. – О, кое-что весьма умное, – ответил он, чувствуя, что наконец становится самим собой. Тучи, заслонявшие небо над островом, понемногу начали расходиться. – Фляжку. После секундного колебания Потерянный передал Питеру сосуд и встал рядом. Все трое – Феликс, Пэн и Венди – смотрели на братьев с совершенно разными выражениями на лицах. Венди – взволнованно, готовая напасть при малейшем намёке на опасность для Джона и Майкла. Феликс – спокойно и с облегчением, словно с его плеч сняли тяжёлый груз. А король острова улыбался со злобным ликованием. – Давным-давно, до того, как я появился в Неверлэнде, до того, как я его создал, здесь был только фонтан… и, вероятно, феникс, – заговорил он. – Это был фонтан вечной юности. Пробраться к нему было невозможно. Я – первый, кто сумел это сделать, – казалось, с каждым словом юноша набирался силы. В его лицо возвращались краски, а в глаза – блеск. – Выпив воды из источника, вы получите вечную юность, но у всего есть цена. Вы живёте и наблюдаете, как умирают ваши близкие и родные, пока не остаётесь в одиночестве… – Какое это имеет отношение к нам? – удивлённо спросил Джон, но Майкл уже смотрел на флягу с осторожным интересом. – Скоро мне потребуется кое-какая помощь. Вы оба сейчас в самом расцвете лет, и я хочу, чтобы так всё и осталось. Мне нужны союзники в вашем мире, которые бы приглядывали за некоторыми людьми и местами. Вы – лучшие кандидатуры, – широко ухмыльнулся Питер. Братья раздумывали над его предложением, не сводя глаз, в которых затаилось желание, с фляги. – И мы никогда не состаримся? – спросил Джон, всё так же глядя на сосуд. – Пока постоянно пьёте воду. Когда закончите работу и расплатитесь по долгам, живите, как считаете нужным, – ответил Пэн. Венди потрясённо уставилась на него. – Нет никакого долга! Ты мне обещал, что не втянешь моих братьев в свои интриги! – вскричала она. Питер мгновенно спрятал проблеск вины и приготовился спорить, но вмешался Майкл. – Я выпью. Не потому что я тебе что-то должен – до тебя мне нет никакого дела. А потому что я знал, что за вмешательство придётся поплатиться, и я не буду уклоняться. Мы не оставим тебя, Венди. Может быть – а вдруг? – у нас получится начать всё заново, – проговорил он, бросил на Джона многозначительный взгляд и вновь повернулся к Питеру. – Но ты обещай мне кое-что. – Какова твоя цена? – спросил тот. Девушка в отвращении вскинула руки. – Когда наша работа подойдёт к концу, ты отпустишь нашу сестру, – сказал Дарлинг. Глаза Венди сверкнули. Её терпение кончилось. – Я не та, которую нужно освобождать, я не чёртова птица! Никто мной не владеет, вы понимаете? Если я захочу уйти, я так и сделаю! И я клянусь, Питер, если ты втянешь их в свои игры, я уйду, – предостерегла она. Пэн стиснул зубы – он больше никогда не собирался выпускать подругу из поля зрения, но был слишком мудр, чтобы высказывать свои мысли. – Венди, это не твоё решение. Если бы мы не совершили ошибку, наши родители были бы по-прежнему живы. Наши действия привели к последствиям, над которыми мы не имеем власти. Я не могу так жить, – мягко признался Джон. Девушка замотала головой. – Нет! Вы не представляете, на что идёте! Не слушайте его! Что бы он ни говорил, он злится на нас и делает всё это, чтобы вас наказать! – кипела она, указывая на Питера пальцем. Тот вздёрнул бровь, явно наслаждаясь. О, он любил этот огонь в её глазах. Внезапно ему захотелось остаться с Венди наедине – чтобы она была только его. Он до боли, до ярости хотел её. – Наказать их? Всё, что я прошу – это наблюдать и докладывать. Они не будут делать ничего… бесчестного, – с некоторым затруднением подобрав последнее слово, сказал юноша. Венди всё ещё злилась. Он кивнул Феликсу и подошёл к ней ближе. – Верни их домой, Феликс. Используй Тень. – Нет! – вскрикнула девушка, вдруг запаниковав, и кинулась обнимать братьев. Пэн вздохнул и склонил голову набок, не сводя с неё взгляда. – Знаю, ты мне не веришь, но, поверь, это к лучшему. Я не буду заставлять их пить воду – это их выбор. Но если они хотят жить так же долго, как ты, если хотят оставаться рядом, они знают, что делать. Пора прощаться, – проговорил он и передал флягу Майклу. Мужчины обняли и поцеловали сестру, пообещали скорую встречу и, после слёзного прощания, вышли за дверь в сопровождении Потерянного. Питер и Венди остались одни – только Нана по-прежнему спала на кровати. Питер подошёл к подруге и провёл по её щекам большим пальцем, стирая слёзы. – Я спасаю тебя от боли. Если они не выпьют воду, придёт день – надеюсь, через много-много лет – и ты станешь единственной Дарлинг. Я не хочу для тебя такой доли. – Но это неправильно. Ты хочешь, чтобы они помогли тебе с мальчиком, с Генри, – с трудом, но Венди всё же заставила себя произнести имя. Между бровями Пэна легла чуть заметная морщинка. – Ты всё это время знала о моих планах и соглашалась с ними. Почему они не могут? – Я не соглашалась. Я старалась их не замечать, – устало призналась девушка, запустила пальцы в волосы и стиснула голову. Она подняла на Питера тяжёлый изучающий взгляд – взгляд, которым Венди обычно одаривал Питер – опустила руки и вздохнула. – Я заставила себя забыть их, забыть боль разлуки, боль от того, что я никогда не увижу, как они вырастают во взрослых мужчин. Какая-то часть меня жаждет оставить их здесь, в Неверлэнде. Я не хочу снова их потерять. – И не потеряешь. Теперь ты здорова, и мы можем выходить за пределы Неверлэнда и навещать их. Однажды я сказал, что мы будем путешествовать, и теперь мы действительно можем, – счастливо проговорил юноша и снова обхватил лицо подруги ладонями. Он улыбнулся и выдохнул: – Я боялся за тебя. – Со мной всё в порядке… Я просто не могу поверить, что всё это произошло на самом деле. Ты сказал, что случившееся было предрешено, что проклятье – это твоя судьба. Но какая-то часть тебя должна винить меня во всём. Я ушла от тебя, я спала с тобой, сбежала, не сказав и слова прощания. Должно быть, ты меня ненавидел… Я сделала тебе больно… Мне кажется, именно поэтому ты втравливаешь моих братьев в свои интриги – глубоко внутри ты знаешь, что я – причина твоих бед, – горько прошептала Венди. Пэн склонил голову набок. У него было туманное представление о первых годах, прожитых в Неверлэнде, – эхо и шепотки, существовавшие лишь в снах. Была ли она там? Быть может, она годами преследовала его в кошмарах, а он и не догадывался об этом? Питер знал, что такое смертельная обида – она оставалась с ним, как незаживающая рана, долгие годы, но он не чувствовал обиду на Венди. Странно для человека, который считался бессердечным. Он не мог ненавидеть Венди. Никогда. – Зачем было прощаться? Ты возвращалась ко мне. Ты можешь уйти. Как ты и сказала, ты не птичка в клетке… Но я знаю, что ты этого не сделаешь, – уверенно проговорил Пэн. Девушка поджала губы, раздражённая его самоуверенностью. – Не недооценивай меня. Я люблю тебя и ненавижу то, что сделала, пусть и ненамеренно. Но всё это не извиняет тебя. Они – мои братья. – Да, взрослые мужчины, способные сами сделать выбор. Я был серьёзен, когда говорил, что они не будут делать ничего бесчестного. Но я не буду лгать – я действительно хочу проучить их. Они прокрались в Неверлэнд прямо под моим носом и забрали тебя. Мне всё равно, кто они – ни один человек не уйдёт без наказания за такие поступки. Они – везунчики, легко отделались по сравнению с… некоторыми другими, – уклончиво произнёс Питер. Венди стала медленно отодвигаться, но он судорожно усилил хватку. – Ты такой испорченный, но как это исправить? Это та цена, которую ты заплатил за моё спасение, – она печально указала на грудь юноши. Сегодня он уже достаточно услышал о цене своего сердца. Она его ничуть не волновала – важно было лишь то, что Венди вернулась и вновь была рядом. Пэн притянул её ближе и, заключив в объятия, насильно прижался к губам девушки своим ртом. Поначалу она была холодна и не отвечала на прикосновения – слишком полна была боли и отрицания. Однако скоро Венди обвила шею Питера руками и застонала, а он обнял её крепче и приподнял над полом. Всё напряжение и чувство вины сгорали дотла. Они упали на кровать, грубо разбудив Нану, и та соскочила вниз и удалилась – по-английски чопорно. За пределами дома под лучами солнца таял иней, покрывающий листья огромного дерева. Лес окутала дымка, а издалека, от берегов острова, раздавался нестерпимый грохот – это шли трещинами и ломались колоссальные ледяные плиты. Тепло сменил жар и, наконец, зной – словно и Неверлэнд полыхал страстью своего создателя и его подруги.