***
Подготовка к торжеству вышла на финишную прямую. Для жениха и невесты это означало череду вечеринок для друзей, семейных обедов, ужинов, барбекю и коктейлей. Для Элис это значило, что основные приготовления закончились. За пару дней до знаменательного события Брендон обязана была присутствовать на репетиции свадебной церемонии. К великому сожалению девушки, эту обязанность невозможно было спихнуть на помощницу. И для нее это стало тем еще испытанием. Ей пришлось улыбаться окружающим, хотя в висках противно тюкали молоточки, а голова шла кругом. У Элис было ощущение, что она попала в чужой сон, из которого не может выбраться, и которым не может управлять. Таблетки от головной боли не помогали, и она только надеялась, что это пройдет само собой. Они с Молли сидели в стороне от всех, что позволяло Элис не обращать внимания на происходящее, но когда мистер Расселл повел дочь к алтарю, где их ждали Уитлок и священник, нервы Элис сдали. Она благодарила Бога, что их с Бригз наблюдательный пункт располагался на задних рядах и был скрыт от основных действующих лиц колоннами. — Оу, мне нужно выйти. Телефон… — соврала она Молли и, пригнувшись, вышла в какую-то боковую дверь. Элис ругала себя последними словами за трусость, но она не хотела сидеть там и смотреть на жениха и невесту. Не хотела и не могла. Возможно, сейчас ей необходимо было присутствовать, чтоб потом не разрыдаться на самой свадьбе и не выставить себя полной идиоткой при гостях, но она не могла себя заставить вернуться. Она засекла десять минут, обычно этого хватало священнику на инструктаж молодых, и, прижавшись лбом к холодной стене, простояла до конца отмеренного времени. Когда она села на свое место рядом с Бригз, священник давал паре последние указания, так что ее исчезновения никто не заметил. — Я не слышала звонка, — шепнула Молли. Брендон хотелось пристукнуть не в меру наблюдательную ассистентку. — Молли, — сквозь зубы шикнула Брендон, пытаясь придумать какое-нибудь оправдание, — у меня стоит на вибро. Думаешь, будет уместно, если на репетиции свадьбы заиграет «Дорога в ад»? Ляпнув название первой пришедшей на ум композиции, которая могла меньше всего соответствовать событию, Элис подумала, что как раз эта песня является отличной иллюстрацией ее жизни последние несколько месяцев. — Ничего себе, ну и рингтон ты выбрала. Что еще я о тебе не знаю? — Бригз удивленно посмотрела на начальницу. Элис закатила глаза, не дай Бог, раскроются все ее секреты. — Люблю Криса Риа, — только и ответила она, пожав плечами. — Ага, и со смыслом… самое то для подобных событий, — проговорила Молли сквозь смех, — «Мама, я еду в долину богачей, где смогу себя продать…» — «Знай, сынок, это дорога в ад…», — напевая шепотом, закончила за помощницу Брендон и, пихнув ассистентку в бок, тоже засмеялась в ладошку, чтоб не привлекать ничьего внимания. Элис радовалась, что ее глупый обман хоть на какое-то время сумел отвлечь ее от происходящего. — Ну что, вы видели? Жду не дождусь самого венчания, когда тут все будет украшено цветами, огоньками. Сегодня все выглядит довольно убого, — девушки совершенно не заметили, как к ним приблизилась Мария. — Элис кто-то позвонил, так что она пропустила все интересное, — сдала Бригз начальницу. Элис натянуто улыбнулась, она жалела, что не может вырвать язык этой болтушке. — Мисс Стилл звонила, необходимо было ответить. Ничего, я видела это все много раз, вы правы, послезавтра будет все гораздо красочнее. — Ну, тогда ты немного потеряла, послезавтра посмотришь, — улыбнулась Расселл. — Чем займетесь? — Мы с Молли посмотрим, как расставить стулья, чтоб колонны никому не закрывали обзор. Как выяснилось, с тех мест, где мы сидим, совершенно не видно священника. — Да, ну ладно. А у нас семейный ужин, последняя возможность поужинать с родственниками в статусе холостяков. Жаль, родители Джаса прилетят только завтра, — посетовала невеста, — ну, для них устроим семейный обед. Элис на автомате кивнула, не очень понимая, зачем Мария ей это рассказывает, но она была довольна уже тем, что сегодня все обошлось без ее криков. Брендон обвела помещение взглядом, соображая, где лучше расположить операторов, и наткнулась на пристальный взгляд Джаспера, который, прислонившись к колонне, что-то говорил Эмметту. Маккарти обернулся и, как обычно, широко улыбнулся Брендон. Она ответила на его улыбку и, кивнув, вновь посмотрела на Уитлока с какой-то глухой тоской, словно видела его в последний раз. Хотя, так, наверное, и было. В следующий раз она увидит его лишь на свадьбе, одетым в смокинг, стоящим у алтаря с другой. Элис сглотнула подступивший ком и, пересилив себя, улыбнулась чужому жениху.***
Влетев в свой кабинет следующим утром, Брендон застала там рыдающую помощницу. Первым порывом было сбежать, пока ее не увидели. Свои душевные муки Элис обычно не демонстрировала посторонним и переживала все в одиночестве. Она ненавидела жалость и старалась не обременять друзей своими терзаниями. Ей не приходилось слышать слова успокоения и видеть сочувствующие взгляды, поэтому, по части утешения других, она считала себя абсолютным профаном. Ей казалось, что какие-то мелкие неприятности, вроде потери кошелька или сломанного каблука любимых туфель, вообще не заслуживали внимания. Денег можно заработать или взять в долг, а сломанный каблук — повод купить себе новую пару обуви. Но вот какие слова могут принести покой в душу при настоящей трагедии такой, как тяжелая болезнь или потеря близкого? Разве можно словами залечить разбитое сердце? Нет на свете фраз, которые помогут в таких случаях. И ни один, даже самый участливый взгляд, не облегчит страдание. Это Элис знала точно. Но, поборов желание оказаться в другом месте, девушка подошла к Молли и, приобняв ее, спросила, что случилось? Та лишь протянула лист бумаги. Элис дрожащими руками взяла документ, она была в замешательстве, что такого там могло быть написано, что привело ассистентку в это состояние? — Что это? Все так серьезно? — спросила Брендон, протягивая помощнице бумажный платочек. Рыдающая девушка высморкалась и, всхлипывая, ответила: — Это клятва… так мило… он прислал ее утром… — Чья клятва, Молли? — Элис с облегчением выдохнула — ничего страшного. — Уитлока! — произнесла девушка и снова залилась слезами. Элис, особо не вникая, пробежалась глазами по тексту, улыбнулась и вздохнула. — Хорошая клятва, но ты что плачешь-то? — Если бы мне такое сказали, я была бы самой счастливой девушкой в мире. Брендон закатила глаза и фыркнула, так тихо, что, за своим сморканием, Бригз даже не услышала. — Молли, не плачь, а, — Элис погладила девушку по руке. — В своей работе ты еще много раз будешь читать клятвы женихов. Они будут абсолютно разные: хорошие и плохо написанные, веселые и трогательные. Но знаешь, какая клятва будет самой красивой? Молли подняла на начальницу опухшие от слез глаза. — Самой красивой и искренней будет та, которую произнесет тебе твой мужчина. Поэтому относись ко всем остальным, как к чужой собственности. Да, красиво, да, проникновенно, но не твое. Ты же не будешь плакать, глядя на мои новые сапожки от Джимми Чу? — игриво добавила Элис и вытянула ножку, обутую в замшевый сапожок на шпильке. — Буду… Они такие… такие… классные! — взвыла по новой Молли. — О, Боже, — выдохнула Элис и встала, вконец потеряв терпение, — Детка, поди, порыдай где-нибудь еще, а не у меня в кабинете. У меня еще уйма дел. Она не кривила душой, до свадьбы оставалось чуть больше суток. Ей надо было сегодня оказаться в десятке мест, чтоб все проконтролировать, а не утешать девчонку, расклеившуюся от прочтения клятвы жениха. Но Элис все же решила потом посмотреть, что же так растрогало ее помощницу.***
День, такой суматошный и хлопотный, подошел к концу, а вечер манил ее спокойствием и одиночеством. Элис наконец-то могла позволить себе передохнуть. Накануне свадьбы она планировала хорошенько выспаться, приняв перед этим расслабляющую ванну с ароматной пеной. Остался всего лишь вечер, отделявший девушку от окончания этого свадебного марафона. Еще немного, и она станет свободна от глупых мечтаний и надежд. Что бы там ни было, но она знала, пока не прозвучало «Согласен», еще ничего не закончено, как бы она ни внушала себе обратное. Лежа в ванне, по шейку укутанная пышной пеной, пахнущей ванилью, закрыв глаза, она попыталась выкинуть из головы все мысли, а самое главное, она старалась не думать о Нем, что совершенно у нее не получалось. Она слишком долго боролась с собой в попытке спрятать поглубже чувства, которые испытывала, и поняла, что вся эта борьба была заранее проиграна. Девушка протянула руку к халату, в кармане которого лежал листок с клятвой, так опрометчиво захваченный со стола. Она знала, что это всего лишь слабость, что от этого ей будет стыдно, а на душе станет еще хуже, но, наверное, надо было просто поддаться этой слабости, а после, отбросив сожаления, жить дальше. Развернув листок, который сразу же стал влажным от ее рук, она, тяжело вздохнув, начала читать: «Сегодня перед лицом всех собравшихся я беру тебя в жены. Я не обещаю тебе, что наш путь будет легок и счастлив на каждом шагу, я не обещаю тебе стать идеальным мужем, какого ты заслуживаешь. Но я клянусь, что сделаю все возможное, чтобы стать достойным тебя. Я клянусь, что буду каждый день делать все, чтобы ты могла мной гордиться. Я обещаю быть верным и честным с тобой. И до конца наших дней любить и уважать тебя. И взамен прошу у тебя любви и уважения». Читая, Элис слышала в голове голос мужчины, произносящий такие простые и искренние слова. Она поняла реакцию Молли, когда ощутила, что по щекам потекли слезы. Она прикрыла глаза. Она представила, что не было разрыва, что нет никакой Марии, и это она, Элис, его невеста. Шаг за шагом она начала сочинять сценарий своей жизни, которая навсегда должна была остаться лишь заманчивой иллюзией отчаявшейся девушки. В ее фантазии он, стоя на одном колене, делал ей предложение. Они выбирали место, где будет проходить их свадьба. Они кружились в танцзале, репетируя первый танец. Они смеялись, пачкая друг друга глазурью, на дегустации тортов. Но в этой выдуманной жизни с ней был тот Джаспер, которого она знала три года назад: веселый, романтичный, влюбленный, а не тот, каким она видела его теперь: уставший, молчаливый, слегка отрешенный от происходящего. Картинки пролетали перед ее глазами, словно кадры лирической мелодрамы, в этом фильме она была безумно счастлива. Она чувствовала, как слезы текли по щекам, скапливаясь солеными капельками в уголках губ. Наверное, давно надо было выплакаться, но мешали какие-то внутренние барьеры, которые сейчас рушились. Телефонный звонок попытался вырвать Элис из мира грез, но она не позволила разрушить хрупкую вселенную, в которой она была с Ним. Девушка покрепче зажмурилась и опустилась под воду в спасительную тишину.***
Выйдя из ванной, Элис чувствовала легкость и расслабленность во всем теле. Понятное дело, случись этот срыв при свидетелях, она бы испытывала стыд, но она была одна, и воспоминания об этом будут похоронены глубоко в памяти. Завернувшись в пушистый халат, приготовив себе чашку ромашкового чая, она уселась на диван, выбирая, что посмотреть по телевизору. Снова зазвонил телефон. Девушка гадала, кому она могла понадобиться в столь позднее время. — Да. Из трубки не донеслось ни звука. — Алло, я вас слушаю, — нетерпеливо проговорила девушка. — Элис, не бросай, пожалуйста, трубку, нам нужно поговорить, — желудок скрутило, когда Брендон услышала голос человека, которого недавно представляла рядом. — Ты должен веселиться на вечеринке, Эмметт будет зол, — она удивилась тому, что парень звонит ей, вместо того, чтобы хорошо проводить время в последний день холостой жизни. — Эмметт меня прикроет и все поймет, на то и нужны лучшие друзья, — усмехнулся Уитлок в трубку, — а ты разрешила звонить тебе в любое время. — Я разрешила звонить по поводу свадьбы. Так о чем ты хотел поговорить? — она старалась, чтоб ее голос звучал твердо. — О нас, — выдохнул парень. Именно такого ответа Элис боялась больше всего. Она застонала. — Нет никаких нас, Джаспер, только я и вы. — Может быть, но завтра я женюсь, и все останется невысказанным. Все, что я чувствую. Выслушай меня, умоляю! — в его голосе слышалась такая мука, что Элис не решилась ему отказать. — Я ведь когда тебя увидел, чуть с ума не сошел, думал, ты помучить меня решила, занявшись свадьбой. Знаешь, как было тяжело видеть тебя и не иметь возможности подойти к тебе, дотронуться или просто поговорить, — Уитлок тяжело вздохнул и замолчал. Девушка была поражена, что все эти месяцы они испытывали одинаковые чувства. Она на чем свет мысленно ругала телефонных операторов, которые не блокируют номера подвыпивших пользователей, дабы те не названивали своим бывшим. А парень сбивчиво продолжил. — Ты меня всячески избегала, общаясь со мной через Молли, а в наши редкие встречи ты была такой серьезной, сосредоточенной. Настоящий профессионал. Ты боялась лишний раз взглянуть на меня. Я ждал, хотел посмотреть в твои глаза. Они тебя всегда выдавали, — Элис всегда знала, что по телефону слышно, когда человек улыбается. Вот и сейчас она чувствовала, что парень улыбается, говоря с ней. — Я смотрел в них и знал, что ты чувствуешь. Только тогда, в особняке, мне удалось перехватить тебя. И на миг я увидел свою Элис, а потом ты снова ее куда-то спрятала. Боже, милая, мне так тошно. Элис решила, что пора остановить этот поток признаний. — Завтра ты протрезвеешь и вспомнишь, что мне наговорил, и тебе станет еще хуже, так что, Джаспер, может быть, достаточно откровений? — она хотела отшутиться, было так трудно слышать его сожаления. — Я не пьян. Просто боюсь, что ты так и не узнаешь, что я чувствую. — А что ты чувствуешь? — Я люблю тебя, Элис. До сих пор люблю. Не было дня, чтоб я не думал о тебе. Жил, надеясь на случайную встречу с тобой. Увидеть тебя, хоть издалека. Прости меня, пожалуйста, прости, что я был недостаточно хорош для тебя, прости, что ограничивал, я тогда был настолько слеп, думал, что ты моя и никуда от меня не денешься. За своими чувствами я совершенно не видел, что ты несчастна. А ты взяла и ушла… показала, насколько я был самонадеян и глуп. Я думал, у меня все есть, но так не бывает. За все приходится платить: за богатство — здоровьем, за карьеру — любовью, — Джаспер замолчал, видимо собираясь с мыслями. — Твой уход… наверное, это и была моя расплата. Я слишком многого хотел, слишком высоко стремился… Элис стало неудобно слушать эти признания, неудобно и противно от мысли, что он женится на Марии не по любви. Вот уж, действительно, персональная Дорога в ад. — Что ты такое говоришь? Ты завтра женишься. Боже, как же твоя невеста, Джаспер, ты хоть немного любишь ее, или это только из-за ее положения? — Господи, Элис, каким же подонком ты меня считаешь? — возмутился парень. — Да, мои родители, не такие богатые, как Расселлы, но они всегда готовы мне помочь. Я добился всего, работая по шестнадцать часов в сутки, еще до появления Марии. Мы познакомились с ней всего полгода назад на каком-то приеме. Я не планировал это. И уж тем более, не думал о свадьбе. Видно, я позволил ей думать, что у нас все может получиться. Господи, Элис… — в его голосе было столько боли и разочарования. — Прости меня, прости, — девушка уже не сдерживала слез и всхлипывала в трубку, она снова сказала любимому человеку слова, которых будет стыдиться, — просто, ты признаешься мне в любви… что я должна думать по поводу причины вашей свадьбы? — То, что я хочу хоть кого-то сделать счастливым, раз не сумел дать счастья тебе. Она хороший человек, Элис. Она влюблена в меня, я это чувствую, если это принесет ей радость… хотя, что-то у меня и с ней это плохо получается. — Какие мы идиоты… мы стараемся осчастливить кого-то, не понимая, что, будучи несчастными, мы просто неспособны на это. — Я знаю, мои чувства не взаимны, но я хотел, что бы ты знала, как я сожалею. Зачем я тебя тогда отпустил? Ответь мне, если знаешь. Боже, да у всех пар бывают кризисы в отношениях, все их как-то преодолевают, все ссорятся и мирятся, а я взял и отпустил. Ты сказала, что несчастна со мной… — вздох парня больше походил на всхлип. — Почему я не боролся за нас? Почему я не попытался завоевать тебя снова? Почему я не позволил вмешаться Эмметту? Он видел, что со мной тогда было. Но я боялся, что ты из чувства вины или жалости захочешь вернуться. Надо было согласиться на жалость. Элис рыдала практически в голос, прикрыв низ трубки, чтоб он не услышал этого. Он поверил ей тогда, думал, что она его больше не любит, что он ей не нужен. Она глубоко вдохнула. — Мне стыдно за мои слова… я врала тебе, Джаспер. Я была с тобой счастлива… каждую нашу минутку была счастлива, — Элис прикусила губу, чтоб немного успокоиться. — Я должна была дать тебе уйти. Должна была отпустить тебя, пока ты не пожалел о наших отношениях, решив, что я недостойна тебя. — Милая, — простонал мужчина в трубку, — и за те слова, сказанные в порыве злости, прости меня. Я думал, припугнуть тебя, надеялся, что ты выберешь меня, а не работу. Я не верил в тебя. Это я был тебя недостоин. Зачем я все рвался куда-то, совершенно забыв, что счастье уже было рядом? Зачем? Если бы тогда все пошло иначе, завтра могла бы быть наша свадьба… Не было бы этих лет… Ну, уж этого Элис вынести не смогла, она прервала его, торопливо, глотая слезы, заговорила: — Нет, все так, как и должно быть. Завтра ты женишься на той, кто подходит тебе больше, чем я. Она может сделать для тебя то, что я никогда бы не смогла. Не сожалей, Джаспер. Ни о чем не жалей. Чтоб, — она хотела сказать «наша жертва», но решила, что будет слишком пафосно, — все не было напрасно. — Элис, она не ты. Я очень хочу тебя увидеть, — Джаспер, почти умолял, — Сейчас. — Нет, пожалуйста, не нужно, — ее горло, словно опутанное колючей проволокой, издавало какие-то хрипы, вместо обычных звуков. — Даже если ты всю ночь проведешь здесь, нам этого будет мало… Нам всегда будет мало. Нужно попрощаться. Элис услышала тяжелый вздох в трубку. После минутного молчания он произнес: — Значит, нет? — его голос тоже дрожал. — Нет, — теперь уже твердо сказала девушка, возможно, она и будет сожалеть об этом решении, но не перестанет себя уважать, поддавшись соблазну. — Может быть, ты права. Тогда… спокойной ночи, — он замялся, — любимая. Джаспер повесил трубку, оставив девушку в полном смятении. Так ужасно она себя не чувствовала уже очень давно. В голове было пусто, словно все мысли разом покинули ее. В зеркале она увидела свое опухшее от рыданий лицо. Завтра придется приложить немало усилий, чтоб выглядеть так, как подобает свадебному распорядителю. Один ночной звонок — и вот ее налаженная жизнь снова разлетелась мелкими осколками.