Взывая к бездне

Весь вечер Клара провела в раздумьях. От Ришелье по-прежнему не было совершенно никаких вестей. Его карета не подъехала сегодня к её дому, что означало его занятость. Девушку сначала напрягала такая система оповещения, но кардинал сумел убедить её. Дважды. Самым весомым аргументом выступило то, что она может застать его во время визитов официальных лиц или же тех, кто совершенно не должен знать о её существовании. Всё это, разумеется, делалось ради её же личной безопасности и сохранения их тайны. Как в интересах Ришелье, так и в её собственных, чем дольше никто не знал этого секрета, тем лучше. Уже спустя день кардиналу доложили, что некий молодой граф Дэниел Пинк недавно останавливался в Париже и расспрашивал о своей сбежавшей невесте. Впрочем, теперь это уже было неважно. Денни Пинк никогда не найдёт Клару Освальд, никогда не сможет жениться на ней. Она окончательно и бесповоротно исчезла из его жизни. Однако в Кларе, как в настоящей женщине, всё ещё жила постоянная спутница — ревность. — А как я буду знать, что ты занят действительно государственными делами, а не скрашиваешь досуг в компании юных прелестниц? — усмехнулась девушка, поправляя жёсткий воротник привычного чёрного камзола. Ришелье крепко обхватил руками её талию, прижимая к себе. Улыбаясь уголками губ, кардинал рассматривал лицо своей прекрасной возлюбленной. — Ты можешь быть уверена, любовь моя, — прошептал он, щекоча своим горячим дыханием её нежную кожу. — В те моменты, когда тебя нет рядом, единственное, чего я желаю, оказаться поскорее рядом с тобой, ощутить сладость твоих губ и погрузиться в безмятежность твоих ласк. — Какие громкие слова, монсеньор, — хихикнула девушка, поглаживая его плечи. — А если я захочу тебя увидеть? Просто жутко и страстно возжелаю оказаться в ваших объятиях или хотя бы встретиться коротким взглядом? — Не волнуйся, ты не успеешь по мне соскучиться, — ответил мужчина, оставляя горячие поцелуи на её коже. — Мы будем видеться так часто, как только сможем. И казалось, что он так может делать каждый раз, оставляя все вопросы без конкретных ответов, просто сглаживая их и сводя на нет. По сути дела, кардинал не так уж мало ей обещал и при этом держал своё слово, в то время, как она хотела заполучить ещё больше. Клара не нуждалась ни в чём. Ни в чём, кроме него самого. И это было самым неконтролируемым желанием. Она не знала, что происходит с ней, отчего она так отчаянно жаждет его внимания и присутствия рядом. Такие странные и незнакомые чувства буквально разъедали её изнутри. Он просто стал для неё всем. И почему-то ей было знакомо это чувство. Клара всё чаще ловила себя на подобных мыслях. Будто раньше могла спорить с ним, словно они знакомы уже очень-очень давно, и она знала его гораздо лучше. Но как такое могло быть? Кардинала она увидела впервые лишь тогда, когда ей пришлось отбиваться от двух бандитов, докучавших ей. И Клара будто бы не удивилась, первый раз посмотрев ему в глаза. Его улыбка казалась знакомой, как и жесты, как и интонации его голоса. Откуда могло возникнуть такое чувство дежавю? Девушка присела на кровать, расчёсывая перед сном волосы. Вопросов накопилось больше, чем ответов, и она даже не была уверена, сможет ли хоть кто-нибудь на них ответить. Клара прекрасно понимала, что и кардинал многого не прояснит, вероятно, потому что и сам не в курсе. Однако, так или иначе сейчас он был занят. Клара ходила по комнате взад и вперёд, борясь со своим собственным упрямством. Ей хотелось немедля бросить всё, собраться и заявиться в Пале-Кардиналь, чтобы поговорить с Ришелье, чтобы хотя бы увидеть его. Но она не могла его беспокоить. В этом была реальная опасность и здравый рассудок снова и снова возвращал её к этому. Клара подошла к окну, затерявшись в своих мыслях, однако увиденная ей сцена на улице заставила её отвлечься. Её лакей о чём-то горячо спорил с мужчиной, одетым в мушкетёрский костюм. Спустя несколько минут девушка узнала его. Это был никто иной, как Арамис. И он снова оказался у порога её дома. Да что ему нужно от неё? Впрочем, Клара всё прекрасно понимала. Загадочна Адель никак не могла покинуть её мысли. Девушка задумчиво прикусила губу. Возможно, это шанс узнать хоть что-то? Арамис упорно ищет встречи с ней, значит на то есть веские причины. Может, именно он и сможет пролить хоть каплю света на всё это? Клара прищёлкнула пальцами. — Кэрри! — позвала она свою служанку, выйдя из комнаты. — Кэрри, что там за шум внизу? Ответом ей стали торопливый шаги и приближающаяся девушка. — Да, миледи, — та буквально на автомате сделала короткий поклон, всё ещё пытаясь отдышаться от торопливого бега. — К вам желает пробиться молодой человек. Вы встречались с ним сегодня днём и обмолвились о том, чтобы он больше не приходил. Оттого Антуан не впускает его в дом. — Должно быть, мушкетёр? — с пренебрежением фыркнула Клара. — Вероятно, миледи, — согласилась девушка, немного покраснев. Клара улыбнулась. — Он симпатичный, — прицокнула языком она. — Скажи, ты не видела его раньше? До моего поселения здесь? На лице служанки появилось смятение и выражение неловкости. Стало очевидным, что она что-то скрывает. — Ты можешь сказать мне об этом, Кэрри, — с небольшим нажимом добавила леди Освальд. — Простите, миледи, Его Высокопреосвященство запретил нам рассказывать вам об этом, — опасливо ответила служанка, не решаясь взглянуть на свою госпожу. — Эта Адель, верно? — Клара стиснула зубы. — Ты служила ей? Девушка неуверенно кивнула, дрожа от страха и волнения. Кларе стало её жаль. Она подошла к ней и осторожно обняла за плечи. Чёрт бы побери эти тайны и интриги! Неужели эта Адель настолько важная фигура, что все они знают, но не говорят? — Не волнуйся, кардинал об этом не узнает, — успокаивающим голосом произнесла Клара. — Просто ответь мне: эта женщина, она жила здесь по его воле? Он так приказал? — Да, он часто навещал её здесь, — тихо прошептала Кэрри дрожащим голосом. — И этот молодой мужчина. Он тоже часто приходил. Клара понимающе кивнула. — Хорошо, — сказала она. — Скажи Антуану, что я велела пустить его. Пусть ждёт внизу. С этими словами Клара снова вернулась в комнату, чтобы одеться.

***

Ей было уже привычно собираться в полутьме. Свечи не освещали достаточно помещения, но она уже привыкла к этому. Клара не стала особо растрачиваться на украшения и красоту одежды. Надев одно из обыденных платьев, выкроенное из жёлтого шёлка, довольно лёгкое и почти домашнее, девушка накинула сверху плотную шаль. Разумеется, никакую причёску она делать не стала. Да и к чему бы это? На дворе поздний вечер и она снизошла, разрешая этому несносному мушкетёру зайти только для того, чтобы он её более не беспокоил. Клара спустилась вниз по массивной лестнице, едва касаясь витиеватых кованых перил. Арамис действительно ждал её там, расхаживая от нетерпения около двери. Рядом со стражей стоял старых лакей Антуан, сверлящий ночного гостя суровым взглядом. Это был невысокий мужчина преклонного возраста, однако он очень быстро говорил и двигался для своих лет, удивляя порой всех своим жизнелюбием. Кларе он нравился, и она поспешила сообщить ему об этом ещё в первый день. Антуан был хорошим слугой. И преданным. В первую очередь кардиналу, конечно, но и к Кларе он тоже относился с заботой и вниманием. Лакей и заметил её первым, когда Клара ещё даже не успела спуститься. — Миледи, — он отвесил ей уважительный поклон. — Это лишь недоразумение. В прошлый раз мне показалось, что вы немного повздорили с этим сеньором. И я решил… — Всё в порядке, Антуан, — прервала его Клара, очаровательно улыбнувшись. — Благодарю за заботу. Я не имею к вам никаких претензий. Слуга ещё раз поклонился ей и поспешил отойти в сторону. Девушка сделала пару шагов вниз и остановилась на третьей ступеньке, чтобы всё ещё смотреть на гостя сверху вниз. — Что вам угодно, сударь? — надменно вскинув бровь, поинтересовалась Клара. — С прошлой нашей встречи я мечтал увидеть вас вновь, миледи, — с восхищением произнёс мушкетёр, одарив девушку одной из своих самых очаровательных улыбок. Та лишь хмыкнула. Нет, она определённо не собиралась покупаться на эти льстивые фразы и многозначительные взгляды. Клара знала таких мужчин. Он стремится очаровать её, обаять, ввести в настоящее заблуждение, преследуя при этом исключительно свои цели. И если сначала можно предположить, что это лишь самолюбие и охотничий инстинкт, то отдавая себе отчёт в том, что он наверняка догадался уже о её связи с кардиналом, им, вероятно, движет желание насолить Ришелье. — Вы побеспокоили меня, и я надеюсь, у вас на то есть веская причина, — отчеканила она. — Поэтому давайте не будем тратить моё время зря. Что вам нужно? — У меня есть для вас важная информация, миледи, — немного оскорблённо ответил мужчина, разочарованный её реакцией. — На счёт кардинала. — Если это что-то важное, дядюшка оповестил бы меня об этом лично, — раздражённо повела плечами Клара, которой уже начинала надоедать эта глупая игра. Она прекрасно знала, что мушкетёр не скажет ей ничего лестного о Ришелье, однако какова в его словах будет доля правды тоже оставалось загадкой. — Он никогда вас об этом не оповестит, — сквозь зубы прошипел Арамис, окончательно теряя терпение. — Поверьте, вам действительно нужно это знать. Я уверен. Вы хотите это знать. Клара удивлённо вскинула брови. Этого было более, чем достаточно, чтобы дать ей понять, о чём пойдёт речь. И мушкетёр не ошибся. Она хотела это знать. — С чего бы мне доверять вам? — с меньшей уверенностью спросила девушка. — Вам не стоит доверять мне, я прошу лишь поверить, — ответил ей мушкетёр, пытаясь вложить в эти слова как можно больше нужной интонации. Девушка коротко улыбнулась. — Прошу за мной, — сказала она, направившись в гостиную.

***

Клара закрыла за собой дверь и резко развернулась к мужчине. — Почему вы преследуете меня? — с обречённостью в голосе прошептала она. — Неужели не могли выбрать кого-нибудь ещё? Что вы молчите? Говорите! Говорите, пока я готова вас слушать! Арамис довольно усмехнулся. — Лестно слышать подобный упрёк от вас, — произнёс он, коротко поклонившись. — Оставьте вашу лесть, я на неё не поведусь, — без раздражения сказала Клара. — Что вы мне хотели сказать? Учтите, мне нужна информация, а не ваша смазливая улыбка. И меня интересует только то, что касается кардинала. Без лирических отступлений и беспочвенных обвинений. Я знаю, какой он человек, но не советую вам опускать его передо мной. Мушкетёр немного сбавил свою улыбку. — Вы хотите верно знать, почему я решил, что вы знакомая Адель? — с грустью в голосе спросил он. — Для начала, я хотела бы узнать, кто она вообще такая, — хмыкнула девушка, и на её лице снова образовалось высокомерное выражение. Арамис широко улыбнулся, и на его лице отразилось выражение нескрываемой нежности и умиления. Впрочем, так же быстро оно сменилось горечью. — Адель жила здесь, — сказал он. — Всё время, пока была любовницей кардинала. Он полностью содержал её, щедро платя за её «услуги». Мы познакомились совершенно случайно, но с тех пор я не могу забыть о ней. — О, прямо-таки трогательно, — напустив притворного цинизма, прокомментировала Клара. — Значит, вы пытались соперничать с ним? Как примитивно. Мужчина остро отреагировал на такие слова. Он одарил её укоризненным взглядом. — Поначалу да, но не потом, — его голос заметно погрубел. — Я любил её. Она была дорога мне. — Как трофей, символ вашей маленькой победы над самим кардиналом, — Клара произнесла это самым надменным тоном, присыпав толикой насмешки. — Я уже предупреждала вас, сударь, что со мною подобное не сработает. — Я не стремлюсь опустить или оболгать кардинала в ваших глазах. Вы неправильно меня поняли, миледи, — отчаянно заявил мужчина. — Тогда что же привело вас сюда? Клара вопросительно вскинула брови, больше не произнеся ни слова. Несколько секунд они упрямо смотрели друг другу в глаза не желая сдавать своих позиций. Это могло бы продолжаться бесконечно долго, но терпение Арамиса исчерпалось первым. — Я хочу всего лишь вас предупредить, — сказал он. — Я не собираюсь переубеждать вас, миледи. Я вижу по вашим глазам, как вы преданы ему, не могу понять причины, но не осуждаю. Просто подумайте сами: Адель была с ним, она была очень близка ему, пусть только телесно, потому что я не верю, что в этом камне ещё могут оставаться хоть какие-нибудь чувства, но она исчезла. Понимаете? Она пропала без следа. И у неё остался мой мушкет. Я не знаю, стоит ли придавать этому значение, но теперь я даже не уверен, жива ли она. Клара невольно приоткрыла рот от удивления, услышав про мушкет. В её памяти тут же промелькнула недавняя картинка: она оказалась в его кабинете одна, когда кардинал был вынужден ненадолго отлучиться. Ей было откровенно нечем себя занять, поэтому она решила осмотреться. И вот среди вороха бумаг её привлёк заброшенный мушкет с резной ручкой и довольно необычным возвратным механизмом. Клара никогда особо не разбиралась в оружии в силу того, что ей попросту это было неинтересно. «Война — дело мужское», — ещё в детстве говорил ей её отец. Однако при этом с юных лет он обучил дочь фехтованию и стрельбе. На случай необходимости. — Вы говорите, что оставили ей мушкет, — произнесла она дрожащими губами. — Какой он был? Не с резной ли ручкой и выжженным «флёр-де лис» на рукояти? Глаза мужчины удивлённо расширились. — Вы видели такой мушкет? — изумился он, приоткрыв рот от удивления. — Это… это именно он. Но где? Он был у Адель. Клара замешкалась с ответом. Теперь всё становилось более, чем очевидным. Кем бы ни была Адель, её участь оказалась незавидной. С одной стороны, это было невероятно жестоко и мерзко со стороны кардинала, но с другой… Клара пыталась убедить себя, что у него просто не было выбора. Что может чувствовать человек, узнав, что его предали? К тому же такой самолюбивый и властный человек, как Ришелье. О чём думал могущественный кардинал Франции, когда обнаружил предательство прямо под своим носом? Авантюра девушки подрывала его авторитет в первую очередь в собственных же глазах. Какую он может иметь власть, если даже его любовница умудряется тайком спать с мушкетёром? И что чувствует мужчина, преданный, возможно, любимой женщиной? Её сердце забилось чаще при этой мысли. Любил ли кардинал эту девушку? Дорога ли она была ему? Что он ощущал, когда избавлялся от неё? Клара сама боялась отвечать на эти вопросы. Ревность и страх перемешались в один бурлящий котёл, разрывая её изнутри. А что если…? — Боюсь, мой ответ лишь подтвердит ваши опасения, — взяв себя в руки, произнесла девушка. — Ваш мушкет лежал на столе кардинала. Вероятно, он всё знает. Арамис хотел было что-то ответить, но не смог выдавить ни звука. Он взъерошил волосы, нервно запустив пятерню в тёмные кудри. — Он убил её, — бормотал мужчина, когда его растерянный взгляд метался по комнате. — Убил её из-за меня. Чёрт, конечно, он не мог не догадаться! Мужчина отошёл к окну, меря широкими шагами комнату. Напряжение возрастало, и Клара сама еле сдерживала комок слёз, подкативший к горлу. Ей теперь было просто кошмарно страшно. Она догадывалась о жестокости своего покровителя, но тем не менее старалась закрывать на это глаза. Он дал ей всё, и как она может ответить ему за это неблагодарностью? Более того Клара с ужасом осознавала, что пусть ей грозила бы смертельная опасность рядом с ним, она всё равно ни за что его не оставила. Она предпочла бы принять смерть из его рук, лишь бы он не оттолкнул её, не бросил, не оставил. Это было жутким чувством. — Теперь вы понимаете, что я хотел вам сказать? — резко спросил Арамис, вернувшись к ней. — Вам нужно бежать, Мари, бежать как можно дальше от него, пока не стало слишком поздно. Поймите уже, что вы обманываетесь. Он не тот, кем вы его считаете. — Нет. Нет-нет, я прекрасно знаю, кто он, — крошечная слезинка потекла по её нежной щеке, разрывая маску внешнего спокойствия и сдержанности. — Он жесток, он очень жесток, но у него есть принципы. Он не поступится ими и ни за что не станет делать что-либо сгоряча. Нет, он не убьёт меня. Он не может… не Арман, нет. — Арман, именно ваш Арман это и сделает, — мушкетёр не повышал голоса, но при этом продолжал давить. — Именно он и расправится с вами, всадит острый нож в спину, пока вы будете рассматривать очередные побрекушки от него. Именно он заглянет вам в глаза, и тогда вы увидите — в нём не осталось ничего человеческого. Давайте начистоту, никакой он вам не дядюшка, как бы хорошо вы не отыгрывали этот фарс. Я прямо-таки поверил этому, пока не увидел ваши глаза. О, вы просто не представляете, кого любите, Мари. Клара поджала губы, когда каждое его слово отдавалось новым комком слёз в её горле. Она не могла не ответить ему. — О, нет, я прекрасно знаю, — ответила она, подавляя слёзы. — Не вам рассказывать мне об этом. — Он — чудовище, Мари. Признайтесь в этом хотя бы самой себе, — развёл руками мужчина. Девушка сделала глубокий вдох и полунезаметным движением стёрла слёзы со щёк. — Я знаю это, — кивнула Клара, и её тон снова стал холоднее льда. — Но я сделала свой выбор. Пока я не предам его, он не тронет меня. В этом я уверена. — А уверены ли вы, что вам никогда не захочется его предать? — с досадой спросил Арамис. Она могла бы ответить ему что-то едкое, злое, навсегда сделавшее её врагом в его глазах. Однако Клара не стала этого делать. Она ещё не знала, не была уверена в своих собственных словах. Сможет ли она любить чудовище? Но ведь любила же до сих пор. — Я уверена в этом больше, чем в чём-либо, — подтвердила девушка. — Иначе и быть не может.

***

Ришелье расположился в своём кабинете, снова занятый государственными делами. Бог знает, как ему хотелось бросить это всё и просто послать карету за Кларой. Он сам уже не мог понять, что происходит с ним. Он обезумел, опьянел от неё. Она привязала его к себе красной нитью, продетой через самое сердце, как бы между прочим напомнив, что оно у него всё же есть. Клара. Её имя застывало на его губах, так и не превращаясь в звук, ничего громе медового ощущения пьянящей сладости, оставляющей ни за что незабываемое послевкусье. О, Клара, ты верно точно колдунья. Иначе как было объяснить, что за такое короткое время он полюбил её так, как никого прежде? За дверью послышался привычный стук, что вырвало Ришелье из размышлений. Спустя пару секунд на пороге его кабинета появился обескураженный слуга. — Ваше Высокопреосвященство, — запинаясь, начал он. — К вам тут посетитель. — Я же велел не пускать никого, — устало закатил глаза кардинал и отложил в сторону бумаги. В этот момент дверь снова отворилась, и в комнату стремительным шагом вошла леди Освальд. Весь её вид выражал уверенность и настойчивость, не желавшую откладывать дела на потом. Кардинал не сдержал довольной улыбки. — Можешь быть свободен, Лоран, — небрежно бросил он слуге, словно того вообще не замечал прежде. Когда тот скрылся за дверью, Ришелье медленно поднялся из-за своего рабочего стола и неторопливыми шагами приблизился к девушке. — Что привело вас ко мне в такой поздний час, миледи? — внимательно осматривая её с ног до головы, задерживая взгляд на её губах, затем на тонкой шее, а после на линию декольте, мужчина довольно прикусил губу. — У меня много вопросов к тебе, Арман, — произнесла девушка, стараясь оставаться бесстрастной к его многозначительным взглядам. Ришелье сразу насторожил её тон. В этом было что-то не так, и он был далеко не глупым человеком, чтобы понять, что Клару нечто тревожит не на шутку. Иначе к чему эти ночные визиты? Уж точно не то, о чём он думал весь вечер, судя по тому, что девушка не бросилась с порога к нему в объятия. Осторожно коснувшись её плеч, мужчина заглянул в глаза своей дорогой гостье. — Что-то произошло, Клара? — осторожно поинтересовался он. Она не смогла долго выдержать его пристального взгляда. Нет, весь её настрой рассыпался в пыль, стоило ей лишь заглянуть в его глаза. Он не мог. Не мог сделать такого с ней. — Ко мне приходил один мушкетёр, — начала она, опустив голову. — Его имя Арамис. И вы, вероятно, знакомы. — Что ему было нужно от тебя? — голос кардинала резко изменился, став неожиданно грубым и требовательным. Словно он уже и забыл, кто перед ним. — Он рассказал мне об Адель, — имя бывшей любовницы Ришелье застряло на кончике её языка. Клара едва ли могла сохранять спокойствие. Кардинал на мгновение замер, словно его окатили холодной водой. От девушки не укрылось его замешательство. И это сделало лишь хуже. Мужчина отстранился от неё и отвернулся, как будто теперь ему тяжело было выдержать её взгляд. Адель. Что ж, это было вполне ожидаемо, хоть и непредсказуемо. — Я вижу, ты понимаешь, о чём я, — сказала Клара, не понимая, откуда в ней нашлась ещё толика смелости. — Тогда, я надеюсь, ты уже понял, что я хочу от тебя услышать. — Ты желаешь знать, кто она? — тихо спросил кардинал, приглаживая усы. О Боги, ей показалось, или его голос действительно дрогнул? Клара сделала глубокий вдох. — Я знаю, кем она была, — выдавила из себя девушка. — Меня интересует не это. Что с ней стало? Она жива? Кардинал задумался над ответом. Он и представить себе не мог, что такой вопрос поставит его в затруднительное положение. Мог ли он признаться Кларе в том, что совершил? Нужно ли это делать? Это могло отпугнуть её, заставить всё не так понять. Это могло просто открыть ей глаза. То, чего Ришелье совершенно не хотел. Он не хотел, чтобы она принимала его таким, каким его видели окружающие. Ведь только с ней он чувствовал себя совершенно по-другому. — Молчишь? — с горечью усмехнулась Клара. — Неужели тебе нечего сказать? Или ты не хочешь раскрывать мне своих секретов? Всё ещё не доверяешь мне, Арман? Почему? Ришелье снова не ответил ей. Что он мог сказать? Его впервые за несколько десятков лет пристыдили по-настоящему. Каково это слышать подобные упрёки от женщины, которой ты не можешь открыться до конца? Он любил её, теперь точно зная, что это за чувство, поглотившее всю его душу. Кардинал любил эту женщину и не был готов потерять её из-за собственных интриг. Она непременно уйдёт, если узнает правду. Хотя, наверняка, Клара уже всё знала. Но почему же она тогда до сих пор здесь? — Ты убил её, Арман, — прошептала Клара, поджимая губы. — Я знаю это. Ты убил её, потому что она предала тебя. А ты не прощаешь предательство. Мужчина поднял на неё изумлённый взгляд, не в силах поверить в то, что она только что произнесла. Она сама же только что озвучила то, на что у него не хватило смелости признать. И при этом Клара ничуть не боялась произнести это. И не уходила. До сих пор. — Да, она предала меня, — повторил он, стиснув зубы до боли. — Предала моё доверие. Я полагался на неё. А она променяла меня на жалкого грязного мушкетёра. Он сжал кулаки так, что побледнели костяшки на его пальцах. О, он помнил чувство своего фиаско. Юная Адель, сладко улыбающаяся ему, ласкающая его тело, услаждающая его желания. И горечь, застрявшую в горле, когда перед смертью она кричала, что любит Арамиса. — Ты любил её? — Клара, сама того не зная, подливала масла в огонь. — Что? — он непонимающе вскинул бровь. — Ты любил её? — повторила она совершенно равнодушно. — У тебя были к ней хоть какие-то чувства? Мужчина приблизился к ней, рассматривая внимательно черты её лица. Они были бесподобны. Как он мог жить без этого раньше? И стоило ли сравнивать то, что с ним было, с тем, что у него есть сейчас? — Я не помню, — честно признался он, разводя руками. — Я не помню ничего о ней. Если что-то и было, то оно умерло вместе с ней. Клара не дрогнула, услышав это, хотя изнутри её колотило похуже любой лихорадки. — Что ты чувствовал, когда убивал её? — её голос предательски дрогнул впервые за эти сложные минуты. — Я чувствовал себя обманутым, — кардинал сглотнул, словно что-то застряло в его горле. — Я ощущал гнев и ярость, разочарование… и никакой жалости. Слёзы полились по щекам девушки, как бы она не старалась их сдержать. Ришелье смотрел на неё, не зная, что делать дальше. Вот и всё. Если она сейчас уйдёт, его сердце просто разобьётся. — Клара, это ничего не значит, — едва смог произнести он. Она сделала шаг к нему, став вплотную, и крепко прижалась к его груди. Мужчина осторожно обнял её в ответ, давая понять, что не собирается отпускать её. — Ты думаешь, я могу поступить так же? — она подняла на него свои заплаканные глаза, и что-то остро кольнуло его сердце. — Ты боишься, что я окажусь такой, как она? Кардинал болезненно скривился. Он не мог признаться ей, что это именно то, чего он боялся больше всего. — Я никогда не посмею предать тебя, Арман, — прошептала она, блуждая взглядом по его лицу. — Никогда и ни за что. Я умру прежде, чем предам тебя. Ничто. Ничто в целом свете не изменит моего решения. Вместо какого-либо ответа Ришелье склонился к её губам, оставляя на них горьковато-сладкий поцелуй. Пусть так. Пусть она снова останется с ним. Пусть так будет всегда.