Veneziana amore...

Проблема на проблеме Cакура обречённо выдохнула, отвернувшись и взглянув в окно кареты. Сегодня, по идее, она должна была разбирать бумаги с медицинскими исследованиями врачей, но Цунаде, которая махала изящной ладошкой Соланж, решила, что лучше всего поехать сегодня в здание, которое находилось возле площади Святого Марка. И девушка в очередной раз тяжело вздохнула, нахмурив тонкие брови и искоса поглядывая на своего наставника. После вчерашней прогулки Сакура жутко устала, так ещё и блондинка подняла её в шесть часов утра, дабы в семь с половиной быть уже на месте назначения. А как хотелось так и продолжать лежать в кроватке, уткнувшись носиком в мягкую подушку. Но от этих размышлений девушку вывело фырканье лошадей, которые остановились возле какого-то жёлто-коричневого сооружения. Харуно поправила бело-синее платье и выглянула в окно. Да, ей ужасно хотелось увидеть Наруто, посмеяться с ним и поговорить. Но, увы, такого не случилось, потому что сейчас гондольер однозначно на работе или дома, а карета остановилась из-за старушки, которая шла очень медленно. Сакура фыркнула и, скрестив руки на груди, облокотилась об оконную раму. Впервые безумно хотелось сбежать ото всех, скрыться где-нибудь в узком переулке, подальше от ненужных глаз. Но и в мечту эту должен был войти Наруто. А с чего? Девушка не знала, но чувствовала, что этот самый гондольер испытывает к ней какие-то чувства. «И всего за пару дней! - мысленно подумала она и покачала головой». Сказать, что она тоже испытывает к нему сильные чувства – глупо и банально, как это бывает в разных историях, но всё же симпатия имеется. Он красив, силён, добр и остроумен. Удивительно, но он прекрасно знал свой город, каждую улочку и каждое местонахождение камушка, - это обязан знать каждый гондольер. Однако Сакура всё же верила, что он отличается от всех этих широкоплечих красавцев… что-то манило её, и она это чувствовала, но не понимала. Не понимала она и то, что нашла в этом Наруто. Он не такой как Саске, страстный и рассудительный. Не понимала и то, что так быстро о нём забыла, будто того инцидента и вовсе не было. Это казалось сильно странным, потому что девушка всегда забывает про кого-то, когда ей с кем-то хорошо. Та же тряпочная кукла: не появись новая с прелестной мордашкой и платьем, та старая кукла навсегда осталась бы для розоволосой чем-то сильно прекрасным. Такую же ситуацию можно сравнить с Учихой и Наруто. Но какой Наруто? Это просто уму непостижимо, и Сакура это понимала. Её ещё и интересовало странное поведение Цунаде: ей приходят письма из Конохи, и любопытство Сакуры распирает от того, что Cенджу, медленно присев на стул, покачивала головой и бранила кого-то. Кого Сакура предполагала – персонал. Не раз он доводил блондинку до нервного срыва, а тут ещё и война закончилась, и госпитали все заполнены. О, розоволосая прекрасно понимала своего старшего наставника, но не знала, чем помочь кроме «всё будет хорошо, Цунаде-сама…» Это раздражало зеленоглазую, но она, прикрыв длинные ресницы, покачала головой и снова отвернулась к окну. Когда они прибыли на место, то сразу же встретили несколько малоизвестных, но выдающихся врачей. Сакура закусывала губу, пожимая плечами и стоя за спиной наставника. Скромность не давало ей права даже для пару слов с этими высокими мужчинами в возрасте и даже помладше. Все такие умные, интеллигентные, с высокими знаниями, а Сакура такая маленькая и глупая по сравнению с ними… Это угнетало, но она продолжала кивать головой, запоминая акты циркуляции крови в венах. - А это, дорогие сеньоры, Сакура – мой выдающийся цирюльник! – гордо произнесла Цунаде и приобняла за плечи девушку, а те самые врачи кивнули голову, поцеловав ей руку. – Пока она всего лишь цирюльник, но в будущем – по её словам, конечно, - она хочет стать врачом. Один из трёх мужчин, в зелёной шляпе и с угольными волосами, закивал, улыбнувшись уголками губ и наклонив голову чуть в бок. Сакура, естественно, его заинтересовала своей красивой внешностью и скромностью, а так же остроумием… это он узнал прямо сейчас, когда один из мужчин спросил о том, что Сакура, видимо, усердно работает и не отходит от больных, однако она, хмыкнув и искоса взглянув на наставника, улыбнулась и пожала плечами: - Вот этого, монсеньор, я не знаю, ведь единственная моя работа заключается в том, чтобы я правильно переписала данные поступивших больных… или не пропустила грязное пятно в углу… Все засмеялись, отметив про себя, что эта тихая девушка чрезвычайно дерзка и остроумна, а Цунаде тут же наступила на ногу своей подопечной. Сакура ухмыльнулась, поправив косичку и распущенные некоторые пряди, а потом, сказав «сеньор» и кивнув, вместе с Цунаде направились к двери высокого здания. Ненависть бушевала в глубине женщины, но она, стиснув зубы, наступила изящной ножкой на ступень и вскоре зашла в огромный зал. Там стоял длинный стол, а вдоль него, с двух сторон, много стульев. Помещение было освещено ажурной люстрой и несколькими свечами, что придавало более уютный и спокойный вид этой тихой, видимо, давно заброшенной комнате. Очевидно, это было место для проведения переговоров. Нет, сам Медицинский съезд состоится перед регатой – это праздник в честь Морской республики (самой Венеции), где сначала проходит парад гондол, украшенных чем-либо, а потом уже состязание от Сан-Марко и до моста Соститузионо, находящейся у Ка’ Фоскари. Четыре гондолы, приплывшие к жюри, получают знамя: первый – красное знамя, а другие уже белое, зелёное и синее. Многие гондольеры знали, что Алмар получал три красных знамён, пять белых, четыре зелёных, но никогда не был на четвёртом и ниже. Таким мужчиной нужно восхищаться, жаль, что уж очень скверный характером. Цунаде присела на стул, обитый бархатом, и недовольно взглянула на свою подопечную. Так опозорить перед хорошими врачами и теперь сидеть спокойно, рассматривая листок, на которой описано строение человеческого тела (хотя в то время половину органов даже не нанесли на лист). Но блондинка ничего не сказала, а просто покачала головой и, улыбнувшись, привстала с места, дабы поздороваться с председателем этого съезда. Иногда женщина ловила безразличный взгляд Сакуры, но тут же похвально отмечала про себя хорошую работу мозга у подопечной, когда та, после речи того или иного врача, поднимала руку и спрашивала что-то или опровергала гипотезу. А так речь шла об наиболее удобном времени провождения съезда, об недавних открытиях врачей и их исследованиях. Это продолжалось много времени. Врачи, цирюльники и аптекари спорили из-за того или иного мнения, а потом приходили к согласию и выслушивали другого человека. А Сакура, прикрыв пушистые ресницы, думала о том, чем сейчас занимается Наруто. А сам парень, кстати, пришёл домой. Он приоткрыл дверь своей комнаты и взъерошил свои блондинистые волосы. Это было неожиданно, но на его кровати сидел сам Джирайя. Он поправлял рубашку и тут же поднял свои светлые глаза, вопросительно вздёрнув бровь и кивнув на часы, которые оповещали о том, что теперь ровно десять часов. Наруто громко сглотнул и потихоньку прикрыл за собой дверь, а потом, кинув на сундук соломенную шляпу, выпрямился и упёрся руками об стол, вглядываясь в своё отражение в зеркале. Джирайя недовольно цокнул, скрестив руки на груди и встав с кровати. Ни слова от племянника он не слышал, да и не ожидал: после того, как мужчина, можно сказать, отругал блондина за то, что он оскорбил Алмара, Наруто точно не стал бы с ним разговаривать. Тяжело выдохнув, Джирайя зашагал по комнате, рассматривая каждую мебель. Но племянник так и продолжал смотреть на себя в зеркале, приподнимая и опуская точёный подбородок. Дождь прошёл, и в комнате, и на улице было влажно и душно. Местные жители уже вовсю работали, и их крики были слышны даже на пятом этаже. Он распродают товар, зарабатывают на жизнь и пытаются не упустить ни одного мимо проходящего человека. Птицы присели на оконные ставни и весело щебетали, пока Джирайа не взмахнул рукой. Лучи солнца осветили комнату, согревая и так смуглую кожу мужчины и парня, а в воздухе затанцевали пылинки. Джирайя всплеснул руками и, скрестив руки на груди, наконец, прервал тишину: - Тебя не было всю ночь! – он заметил, как Наруто на секунду широко раскрыл глаза, а потом прикрыл их и повернулся к дяде. – Где ты пропадал? - В кабаке, - пожал плечами парень и облокотился локтями об стол, наклонив голову чуть в бок. – Знаешь, столько прекрасных собеседников там нашёл! Джирайя нахмурился. Его крайне не нравилось паясничество племянника, который теперь нагло улыбнулся и переоделся в домашнюю одежду. Мало того, что не ночевал дома, так ещё и не на работе. Стойте! Он ведь должен быть ровно час как на работе! Светлые пушистые брови снова нахмурились, что на переносице появилась глубокая складка. Тёмно-карие глаза наблюдали за движениями блондина. - У тебя сегодня работа! – проговорил Джирайя, когда Наруто улёгся на кровать и закрыл окно, дабы солнце не мешало ему уснуть. Однако парень всеми силами пытался показать, что дядя ему полностью безразличен со своими расспросами. Из головы голубоглазого не выходила прогулка под дождём с Сакурой. Его прикосновения к её мягкой, бархатной коже, которая пахла резким запахом граната. Её звонкий смех, который перекатывался по всему кварталу, и лишь сильный дождь заглушал его. Её искренняя улыбка, которая не сходила с её бледно-розовых губ, и её светло-изумрудные глаза, гипнотизирующие Наруто. Обычный светлый образ отчётливо был прорисован в голове гондольера: её глаза цвета морской волны, которые окружают длинные ресницы, маленький носик, на котором появляется складочка, когда девушка смеётся или сердится; эти тонкие розовые брови, которые Сакура так вызывающе вздёргивала; бледно-розовые пухлые губы, всё время приоткрытые; стройная фигура, которую даже корсет, делающий дам полнее, всё равно сохраняет её осиную талию. Она безупречна, она богиня, сошедшая с небес. Её мелодичный голос продолжает отчётливо звенеть в голове Узумаки, а изящная ладонь зарывается в длинные коралловые волосы, красивым движением приподняв их вверх. Ах, эти кудрявые волосы! Они, словно змейки, готовы укусить своими острыми клыками, на конце которых медленно капает светло-зелёный яд, падая на землю и превращаясь в огонёк. От них, как и от плеч, да и самого тела, пахло гранатом, перемешиваясь с запахом вишни, ведь девушка родилась с именем в честь благородного и наишикарнейшего японского дерева. Хотелось прильнуть к её волосам кончиком носа и вдыхать этот смешанный запах. Но она полная противоположность Наруто… нет, они, действительно, похожи, но она ведь… из богатой семьи и вряд ли посмотрит на обычного бедного гондольера. Парень тяжело выдохнул, подложив руки под голову и закрыв глаза. Не хотелось думать, что вся его влюблённость к этой девушке закончится полным крахом… как с теми тремя девушками, разбившими сердце парня. И её поведение, когда Ли спросил о причине визита в Венецию. Она определённо что-то скрывала, и прошлое таится там, в родном городе и в голове розоволосой. Что она скрывает? Это так важно для неё, что она боится поведывать это Наруто? Боже, хотелось укрыться ото всех и остаться наедине вместе со своими раздумьями. Так ещё этот Джирайя ругается… эх, тонкие светлые брови нахмурились, а веки начали дёргаться, и Наруто всё-таки открыл светло-голубые глаза, недовольно взглянув на дядю. Он тут же замолчал, уставившись на племянника, и так и мечтал услышать ответ блондина. Но его не последовало, а парень просто поднял подушку, положил голову и накрыл её подушкой, закрыв уши ладонями. - Я тебя обеспечивал! – прошипел седоволосый мужчина, приоткрывая входную дверь. – Без меня бы ты не работал гондольером, не жил в этом доме и не ел вообще ничего! Если бы Минато и Кушина были бы здесь, то… - То я бы зажил нормальной жизнью! – пробурчал Наруто, так и не поднимая голову. Джирайа тут же замолчал, ожидая, когда племянник снова заговорит. По крайней мере, мужчина не хотел упоминать в своей реплике родителей парня, но от злости разум не работал, а работали лишь эмоции… в последнее время Джирайя стал неуравновешенным, даже слишком, и очень за это бранил себя. – И я бы не выслушивал этого Алмара, не переворачивал гондолу тех парней и вообще бы не жил в этой чёртовой Венеции! - Вроде двадцатиоднолетний парень… мужчина, - прошипел Джирайа, закрывая за собой дверь, - а говоришь и ведёшь себя, как подросток… Дверь захлопнулась, и парень убрал с головы подушку. Теперь ему стало стыдно, но с другой стороны Джирайю не должна волновать то, где был вчера Наруто. «Двадцатиоднолетний парень… мужчи-и-ина! - прошипело сознание Узумаки, передразнивая дядю». Впрочем, он ужасно хотел спать и уж точно не хотел думать о ссоре с, как ни прискорбно это было говорить, любимым дядей. Прошла ровно неделя. Ни Наруто, ни Сакура не видели друг друга. Просто не встречали потому, что парень был своей работой, девушка – своей. С каждым днём Цунаде становилась более нервной, перечитывая новые письма и в раздумьях ходя взад и вперёд по комнате. Сакуре казалось, что её наставник вот прям так и хочет поскорее уехать отсюда в Коноху. Нет, безусловно, ей здесь не надоело, просто сердце ноет и желает удостовериться, что работа в госпитале проходит без каких-либо проблем. Но судя по письмам, Шизуне не справляется с навалившейся на неё работой и начала сдавать позиции. Больных становится всё больше, медицинский персонал практически не спит, а здоровье и результат не прибавляется у поступивших больных. Сакура перечитывала эти письма, поглядывая на спящую и шептавшую что-то про себя во сне Сенджу, всё время покачивая из стороны в сторону голову, и сама начинала беспокоиться. Плохо… очень плохо идёт работа, и Харуно уже начинала опасаться, как бы Цунаде не занемогла от нервов… К тому же буквально через пять дней будет этот медицинский съезд врачей… если в прошлый раз было только часть врачей, то теперь приедут из всех стран Европы и Азии. Соланж стала более строгой, как Марго, и розоволосая грозно поглядывала на свою служанку, хмуря брови. Слишком уж эта служанка стала самостоятельной, непослушной. Явно связалась с компанией женщин, которые считают, что они никому ничего не должны. Феминистки, но тогда бы Соланж отрицала, что обязана убираться за мужчинами, а тут женщины… В общем и целом, Сакура так же наблюдала за служанкой и уже хотела её уволить, но тогда бы не нашла подходящую кандидатуру. Обстановка угнетала, и девушка, тяжело выдохнув и положив письма на тумбу Цунаде, встала и поплелась в свою комнату. Соланж давно спала, как и Цунаде, и Сакура сама подумывала на счёт лечь спать. Но в сон не клонило, а наоборот – хотелось просто прогуляться, подышать свежим воздухом и отвлечься от работы. Вспомнив ту прогулку с гондольером, Харуно лишь покраснела, покачала головой и усмехнулась: боже, бегать с гондольером! А, может, это окружающее её общество так изменило мнение девушки? Буквально дней пять-шесть назад она хотела всё время проводить с Наруто, а сегодня со стыдом вспоминает эти моменты. Ли, кстати, больше вообще не появлялся в голове девушки, и последняя была этому очень рада. Иногда работа полезна, ведь с помощью неё можешь отвлечься от давно терзающих мыслей… кроме одной. Она не забывала о Саске. Сакура думала о нём, гадала, как у него дела, как дела и у Ино… как жаль, что даже лучшая подруга не пишет ей. Хотя бы письма родителей приходят, и девушка со слезами читает их письма. Они так далеко друг от друга, но лишь обычный лист с довольно-таки красивым подчерком способен согреть душу и наполнить сердце родительской любовью. Розоволосая улыбнулась, прижав ладонь к груди и опустив длинные ресницы. Пряди коралловых волос падали на хрупкие плечи, постепенно, вследствие движений, опускаясь до талии. Они щекотали кожу Сакуры, и она тихо засмеялась. Так хотелось с кем-либо поговорить по душам, рассказать терзающие мысли, но сейчас таких людей поблизости – увы! – нет… Сакура взглянула в окно и ничего, кроме полнолуния, не увидела… Всё стало таким обыденным, серым, и не было тех ярких красок, трепетного сердцебиения, детской любознательности, которые были на прошлой неделе. Это место стало скучным, неинтересным, и девушка, тяжело выдохнув и закрыв окно, улеглась в кровать и накрылась с головой. Уж лучше быстрее уснуть, чем понимать, что скоро важный съезд и долгая конференция. А Наруто продолжал тренироваться в гребле, быстро объезжать гондолы. Ему очень хотелось получить красное знамя… да что там! Вообще попасть в десятку! Во сне парень размахивал руками и, наступив ногой на дощатую скамейку своей длинной гондолы, на которой прикреплены всякие цветы и другие красивые атрибуты, использованные как украшение на параде гондол, смеялся, приветственно кивнув головой Сакуре. Впрочем, он про неё забыл, про её образ и даже голос. Его влюблённость – мимолётная вспышка, которая с каждым днём потухает на глубине смелого, храброго сердца. И Узумаки уже и вовсе не думал о ней и взмахнул коричневым веслом. Они забыли друг друга и вряд ли хотят вспоминать, ведь каждый по-своему занят… Беда подкралась незаметно: ровно за один день до важного Медицинского съезда объявили, что он отменяется из-за смерти организатора. Съезд перенесли на последнюю неделю сентября, прямо в день, когда в Венеции устраивается самый прекрасный и знаменитый венецианский маскарад. Точнее, начнутся с самого утра дискуссии, а закончатся только ночью. Сакура и Цунаде тяжело вздохнули, переглянувшись. Всё, теперь их поездка полностью теряет смысл. Придётся целый месяц, а то и больше, ждать этот съезд… А позже и сама Цунаде уехала из Венеции на пару дней, пока не уладит дела в Конохе. Сакура же осталась вместе с Соланж в номере и теперь только ожидали, когда начнётся регата. Подготовка шла полным ходом, гондольеры тренировались, искали аксессуары для своих лодок, да и костюмы для себя. Но Наруто девушка так и не увидела. Может, он проплывал мимо её, а она его не замечала? А, может, он просто заболел, переехал жить в другое место? Однако это всё мало волновало Сакура, которая спокойно прогуливалась по площади Святого Марка. В один из таких прогулок ей - наконец-то! – встретился Наруто. Это было действительно неожиданно, и девушка сначала даже его не узнала, как и он её. Парень шёл с каким-то мужчиной в возрасте, о чём-то разговаривая, а потом смеясь. Очевидно, они помирились и явно были рады этому, ведь каждый из них друг от друга зависит. Сегодня, видимо, у Узумаки был выходной, так как он был одет в обычную одежду: чёрные штаны, белая рубашка и оранжевая жилетка. Джирайя же носил более тёплую одежду: те же штаны и та же рубашка, только сверху была овчинная накидка. - Добрый день, сеньора! – улыбнулся Наруто, кивнув головой. Сакура тут же присела в реверанс, а потом не могла скрыть улыбки. Вышло это спонтанно и неразумно, а улыбка казалась для Наруто глупой. На самом деле она искренне была рада гондольеру, хоть и секунду назад не хотела о нём вспоминать. Он был таким же весёлым, лучезарным и непотрёпанным, как те гондольеры, пытающиеся сделать себя сильнее. Изумрудные глаза встретились с тёмно-карими и тут же снова посмотрели в небесно-голубые. Тот мужчина был таким же добрым, как и его племянник, и всю прогулку, что Сакура с ними провела, слышала шутки Джирайи. Хотя бы они скрасили её одиночество, и она смогла с ними снова стать сама собой. Наруто смеялся, подкалывал своего дядю, как и он его, а девушка просто смеялась, прикрывая пухлые губы тыльной стороной изящной ладони. Оказывается, Джирайя знал Цунаде. Более того, они вместе дружили с детства, но вскоре разбежались кто куда. А ещё их другом был Орочимару. Этого жуткого мужчину с мертветским цветом кожи жутко пугал Харуно, но она понимала, что этот врач, изучающий строение органов животных, в особенности змей, такой же врач, как и Сакура, если не брать, что сейчас она обычный цирюльник, чья работа заключается в переливании крови или лечении настоями из трав. В девушке проснулось то самое ненавистное чувство – тоска. Когда она прощалась с Наруто и Джирайей, то ужасно хотела остаться с ними хотя бы ещё пару часов, но время… Она наигранно улыбнулась, боясь, что сейчас заплачет от того, что такой замечательный и весёлый день просто-напросто закончится. Наруто засмеялся, легонько обняв её на прощание и улыбнувшись. Ладно, это успокоило Харуно, и она густо покраснела, опустив изумрудные глаза, а потом снова загрустила, когда от Джирайи и Наруто остались лишь две чёрные точки, медленно уходящие вдаль. Какое ужасное стечение обстоятельств! Долгожданная регата закончилась тем, что начался ужасный ливень и даже ураган. Но традиция такова, что устраивают это состязание в первое воскресенье сентября, так почему бы и не устроить впоследствии ужасной погоды регату во второе воскресенье сентября. Естественно, гондольеры, да и сами зрители это не одобрили, однако всё лучше что-то чем ничего, и поэтому они стали ждать. Отношение между Сакурой и Соланж стало чрезвычайно ухудшаться. Служанка стала точно такой же, как и Маргарита, злой и вечно потакающей. Это не нравилось Харуно, которая быстро ставила на место рыжеволосую девушку, однако Соланж продолжала отстаивать своё мнение, но быстро сдавалась и запиралась в своей комнате. «Она служанка, но ведёт себя как ты! - вторила совесть Харуно, на что девушка только тяжело выдохнула и скрестила руки на груди». Почему-то интуиция подсказывала, что скоро Соланж сбежит отсюда, прихватив дорогие наряды хозяйки и некоторую сумму денег. Но об этом Сакура не хотела думать, по крайней мере, она боялась, что так всё и случится… Ах, иногда девушке лучше не каркать, ведь так всё и произошло!