Дорогой Майкл!
Удивительно то, в каких подробностях запомнился тебе сон, да еще и такой жуткий. Если честно, мне немного не по себе от того, когда я себя представляю на твоем месте. Ужас же: запоминать такое в деталях. Я, наверно, очень бы беспокоилась на этот счет, может, даже залезла бы в свой сонник, что мне покойная прабабушка Мария подарила, или с подругой посоветовалась – она разбирается в таких вещах лучше меня. Ну, раз завели беседу о снах, то и я о своих рассказать могу. Но я не записываю их, и в итоге запоминаются лишь отдельные фрагменты, словно не до конца сожженные клочки бумаги, летающие меж редких деревьев, где степь - это хранилище для воспоминаний о снах. Глупое описание, но у меня не очень хороший слог. Даже не знаю, как я буду сдавать экзамены и заниматься литературной критикой, хоть учитель говорит, что у меня все хорошо (но я понимаю, что все совсем не так). Лично я редко запоминаю сны. Мне снятся сны только тогда, когда я вне мегаполиса, засыпаю в какой-нибудь глуши, вроде деревеньки, где проживает моя бабушка. Может, это чистый воздух и обилие кислорода так влияет на мозг? Думаю, надо будет мне поговорить с учителем по биологии по этому поводу: может, даже исследовательской работой займемся, я люблю это дело. А сны снятся разные: и радостные, и какие-то бредовые, и даже про смерть. Сны про смерть - самые яркие и запоминающиеся сны, потому что всегда погибают те, кто мне близок и дорог больше всего. Но такие мне снились всего пару раз. Как-то у меня на руках умирала собака. Я сидела с ней на руках возле большой и шумной улицы, и так быстро мчали многочисленные машины, трамваи, автобусы и троллейбусы, что мой крик о помощи, казавшийся мне невероятно громким, разрывающим перепонки воплем, на самом деле утопал в шуме наушников прохожих, в шуме двигателей машин. А собака моя тихая, никогда не рычит на прохожих (разве что на очень злых и алкоголиков, но на таких я бы и сама рычала), не лает и скорее умрет, чем укусит ребенка или кого-то вообще. И в том сне она тоже молчала. Ее жесткая шерсть была в запекшейся крови, а из глаз текли слезы. И самым странным было в этом сне именно то, что меня никто не слышал. Знаете, в этом даже прослеживается некая горькая ирония: ведь действительно все происходит так в наши дни. А еще бывают совсем странные сны — не сказать, что они плохие, но и не отнесешь их к совсем радостным и счастливым: в них не происходит то, отчего бы я могла смеяться или даже плакать от радости, и иногда вообще не понимаешь, что в них происходит, и тебе это кажется совершенно нормальным, и вроде бы надо в этот момент беспокоиться, но ты не испытываешь никакую тревогу, и... В общем, так по кругу. Но мне иногда даже хочется, чтобы они претворились в жизнь. Например, в одном из них я все еще живу в деревне, расположенной на холмистой местности. И если пройти через протоптанную егерем тропинку по лесу, то можно выйти на живописную железную дорогу, возле которой лишь старенькая и маленькая железнодорожная станция, да пара домиков. В них обитают только старые бабки, страдающие от передозировки предубежденности и параноидальности в их крови. И когда мы в том сне сидели на опушке возле леса и любовались на старое, практически заросшее кладбище, они в итоге хотели нас прогнать, размахивая сорванной крапивой, прутьями и костылями – ей Богу, будто мы собрались тут мертвых воскрешать или самбу на могилах танцевать! А мы просто любовались в том сне кладбищем. И там было так тихо и спокойно, что и в моей душе - впервые то в жизни - зародилось обыденно чуждое спокойствие. Когда я проснулась, я все еще ощущала себя там, на кладбище. И на душе было так тихо и умиротворенно, что не хотелось отпугивать это душевное равновесие и приятный привкус ощущения себя еще там, в сновидения. Я хотела нарисовать этот момент: мы с подругой, опушка, старая железная дорога и заросшее кладбище. Но я совершенно не умею рисовать: в детском саду ходила в художку, но меня забраковали после шестого занятия и более не подпускали к мольберту. Больше всего на свете мечтала научиться рисовать. Но для этой истории отведем другое письмо. Мне редко снятся сны, которые я хорошо запоминаю и они оставляют какой-то след в моей жизни. Есть и крайне плохие сны: умирает мама или лучший друг (не собака), но я не хочу об этом более вспоминать - просыпается тревожность и апатия, а я больше всего на свете (после рисования) не хочу впускать их в свой мозг, потому что тревожность и апатия порождают депрессию, а я не хочу по новой видеть в отражении зеркала свою депрессию, которая тянет меня к кровати и заставляет бесцельно сидеть до глубокой ночи и ковыряться в новостях Фейсбука, при этом толком не читая новостей. Я боюсь сказать об этом матери или отцу – не хочу расстраивать их и в лишний раз беспокоиться за меня. А сны – это сны. Может, я смогу с ними справиться и без таблеток. В конце концов, не маленькая – мне недавно исполнилось целых шестнадцать.С любовью, Марта.
P.S. А тебе снятся хорошие сны?