Смешанные чувства

Юни всегда была девочкой, которую хотелось защищать. Всегда и везде, каждый день ее ограждали от опасностей мира чьи-то теплые руки. В детстве мама, Ария, бережно укладывала малышку спать, гладя тонкие волосики и с нежностью смотря на умиротворенное лицо. Позже, со смертью Арии, ее взял под свою опеку Гамма, не смея и притронуться к святыне, оставленной ему в дар от любимой женщины. Его забота часто была неуклюжей, преисполненной той забавной неловкости, которой девочка старалась бесконечно дорожить. Даже когда Юни не помнила своего собственного имени, когда была послушной игрушкой в руках искусного мастера, даже тогда за ней приглядывали и оберегали. Мама, Гамма, дядя Реборн, Тсунаеши-кун, все друзья, которые ей очень помогли когда-то... Бьякуран, выбравший верную сторону... Все они стали частью ее мира, неразрывно связанные одной нитью. Нить не была красной, но оттого не становилась менее прочной - легкая ее полоса держала хватко, цепко. Навсегда. В это хотелось верить всем сердцем. Так хотелось думать сильно-сильно, с тоской водя пальцем по замерзшему стеклу. И пускай сейчас верный Гамма был на задании, Бьякуран отправился куда-то, не посвятив никого в свои планы, а остальные были слишком заняты подготовкой к экзаменам, пускай так, они все равно были одной семьей. * В последнее время Юни слишком часто сидела на подоконнике, обхватив холодными ладонями худые коленки, и неотрывно смотрела в окно. Казалось, меланхолия застывшей природы передалась и ей, еще с осенними ветрами и накрапывающим дождем. От зимних пейзажей веяло спокойствием, ледяным безразличием ко всем суетным проблемам этой планеты и тех людей, что проживали на ее поверхности. Деревьям и падающим хлопьям снега было все равно, что творилось в душе у одной маленькой девочки. Небо, огромное синее небо взирало не участливо, но равнодушно, хотя только оно могло бы по-настоящему поддержать ее в миг слабости. Простой человеческой слабости. Юни не аркобалено. Юни обычное создание, так же, как и все остальные люди ползающее по этой земле. Темнота застилала голову своими хваткими щупальцами, прорывалась сквозь тонкий защитный барьер, выстроенный разумом, и на миг девочке показалось, что она поглотит ее целиком, без остатка. Незнакомые голоса звали ее по имени, обещали неземные удовольствия и свободу - свободу мыслей, духа и тела. Поддаться ли уговорам, чтобы отринуть оковы плоти? Один раз она была на краю этой самой свободы, разевающей страшную пасть в виде зияющей неровными краями бездны. «Смерть! Смерть ждет тебя там!» - кричали, разрывая невидимые глотки, голоса. «Зачем мне идти туда, если там - смерть?» - не понимала Юни. «Потому что это и есть свобода, глупенькая», - смеялись они над ней, глумились, упиваясь собственной иллюзорной властью. Девочка будто стояла у самой границы, не решаясь перейти запретную черту, но нетерпеливые пограничники гнали своими криками прямо туда, в глотку мнимой свободы. Несколько камней осыпалось из-под ног. Они падали вниз, постепенно проглоченные той темнотой, что чуть не втянула ее саму. Ей велели поторапливаться, и Юни решилась. Нога ее висела в воздухе, где-то там, где обычно заканчивается жизнь. Сколько судеб уже вобрала в себя эта субстанция? Сколько еще вберет? А если она пойдет за ними, оборвется ли ее нить? Нога дрожала. Нервное напряжение мышц, оковы плоти, было даже тут. Безвольное тело качнулось, а разум успел с сожалением осознать, что сейчас еще одна судьба, неполные четырнадцать лет того, чужого теперь мира, в прямом смысле канет в небытие. И тогда нить - крепкая и прочная не красная нить - уж точно оборвется. Юни успела в последний раз кинуть взгляд на небо. Здесь оно было ласковым и добрым. Здесь оно было понимающим. Стылый туман перекрыл облака, а вместе с ними унес куда-то вдаль и крикливый шум тысячи голосов, буквально встряхивая, возвращая все обострившиеся вмиг чувства. Это было похоже на резкое пробуждение, словно ее внезапно облили ледяной водой. Как громкий хлопок хлесткой пощечины, от которой на щеке остается пылающий след. Увечье? Отнюдь. Всего лишь напоминание. О чем? Как знать... Юни неожиданно для себя осознала, что находится где-то над небом и землей, завязшая в клейкой и вязкой паутине. Пропасть лежала прямо под ней, но сейчас девочка не торопилась туда возвращаться. Несколько секунд - и туман расступился, преклонил сизые колена перед неясной высокой фигурой. Человек, чье лицо она не могла разглядеть, остановился, почти бесшумно переступив ногами-фантомами. Почти, потому что даже химеры здесь обретают форму. Девочка почувствовала, как липкая сеть расходится, открывая ей путь к земле. Твердой, реальной земле. Человек протянул ей навстречу руку, и Юни доверчиво подошла к нему, вложив свою маленькую ручку в его теплую ладонь. Незнакомец не проронил ни слова, пока они не спеша шли куда-то, а девочка не спросила ни разу, куда они идут. Да и было ли это важно, когда все остальное давно потеряло свой смысл? Давно - когда человек протянул ей свою руку; давно - когда она пошла за ним. Наконец они остановились, и фигура присела возле девочки, продолжая мягко сжимать ее пальцы. «Пора возвращаться назад, Юни», - сказал человек, и девочка могла поклясться, что на секунду увидела его лицо. Оно было улыбчивым, а глаза - понимающими. Совсем как то небо с белой ватой клубящихся облаков. Юни хотела крикнуть ему, чтобы он не уходил, но было слишком поздно. Темнота снова нахлынула на нее, захватив голову и блуждающие мысли, только в этот раз что-то неуловимо поменялось. Теперь темнота была старым другом, надежным и будто знакомым с самых ранних лет. * Подоконник, на котором сидела девочка, казался жутко неудобным. Мышцы неприятно заскрипели, когда Юни шевельнулась, выпрямляя одеревеневшие ноги. Раздался звучный хруст. Кто-то, наверное, Гамма, уже вернувшийся с задания, укутал ее в теплый плед. Девочка с благодарностью уткнулась носом в шерстяной ворс, перебирая в памяти подробности недавнего сна. Пропасть, земля, крики какие-то... А еще человек, лица которого она не помнила. Только глаза - понимающие, очень понимающие глаза. И в этих туманных глазах Юни видела кусочек бескрайнего неба. Кусочек себя самой.