Принц и нищенка

Внутри меня все ерзало, и я не мог остановиться подсматривать за Эленвен. Я даже не представлял себе, что это будет так тяжело. Я ведь и слышу ее, и могу ощущать все, что с ней происходит. Это очень больно. Очень тяжело. В моем теле больше не было меня. Остались только она и сконцентрированный сгусток нервов. Отец успел, и к моему приезду уже все было готово, но все равно супругу могло растрясти во время дороги. Я ощущал, как ей тяжело и больно. Очень больно. Странно, что она не кричит, потому что я уже на грани. — Леголас, если ты будешь сосредотачиваться на боли, то и ей будет больно. Постарайся отрешиться от происходящего. Дай ей отвлечься на тебя. Таур открывал уже вторую по счету бутылку вина. — Почему мне нельзя быть рядом? Ей было бы легче, если бы я был рядом. — О, поверь. Ей сейчас совсем не до тебя. Таур залпом осушил бокал и снова налил до краев. Отец пригласил больше десятка лекарей, и сейчас они все крутились вокруг моей супруги, помогая ей родить мне ребенка. Эленвен держалась молодцом. Она все слушала и действовала по инструкции, но всё же я иногда слышал ее болезненные стоны, и у меня сжималось сердце. Мне хотелось поддержать ее хотя бы мысленно, но не удавалось донести до нее ни единого слова, ибо ее голова была целиком и полностью сосредоточена на процессе рождения. Ариетт тоже была с ней, а нас с отцом выставили за дверь, дав указания ждать. Это самые ужасные указания на свете. Ожидание — мучительный процесс. За дверью раздался протяжный стон, и я схватился за голову, стараясь унять панику. Начал шагами мерить коридор. Туда-сюда, взад-вперед, тридцать четыре шага туда и столько же обратно. Не очень большой коридор. Вдалеке двери оранжереи. Может, выйти погулять? Нет. Я тут должен быть, и неважно, насколько мне плохо. Моей звездочке тоже не лучше. Она старается, и я буду стараться. Чем мне ей помочь? Отец в это время постукивал пальцами по бокалу и что-то напевал себе под нос. Два выживших из ума взрослых мужика. Просто чумовое зрелище! Вдруг двери приоткрылись, и выбежала невысокая эльфийка в белом передничке со стопкой пеленок. На которых были капли крови. Я, кажется, поседел. Отец пошатнулся и выронил бокал: — Что? Что случилось? Что такое? Где она? Что с ней? Что с ребенком? Таур схватил девушку буквально за воротник, но та провернулась в его руках и выскользнула, на лету отвечая: — Все нормально. Еще рожаем. Без паники. Только пятки девушки скрылись за поворотом, отец обернулся в мою сторону: — Все нормально. Еще рожаем. Без паники, — повторил он с совершенно отсутствующим выражением лица. Вся проблема в том, что мы даже помочь ничем не можем. Сейчас от нас так мало зависит, что это само по себе является испытанием. Я привык, что я могу защитить свою семью от опасности, но это такой непредсказуемый процесс, что тут не помогут даже все маги Средиземья. Да чтобы я хоть раз еще согласился на это! Хотя, какой согласился? Я же сам и попросил! Откуда мне было знать? За всю мою жизнь в Лихолесье не было ни единой беременной, и я просто не мог знать, что все настолько тяжело! Я больше себе никогда не позволю! Я ведь чувствую, как это, знаю, как это, но даже секунды не могу вытерпеть. Женщины — поразительные существа! Снова послышался стон, переходящий в крик, и отец побелел. Его взгляд заледенел, и, казалось, все кругом стал обступать мрак. Коридор погрузился в черноту его переживаний. Таур стоял и невидяще смотрел на створы дверей. Что с ним? — Она тоже так кричала. Тоже кричала, а потом умерла... — Пап, ты в порядке? Король стоял в полной прострации и не шевелился. Зрачки расплылись на всю радужку, и мне стало за него боязно. — Отец? — Она должна жить. Она не может умереть... Я не позволю. Оромэ! — король стал кричать. — Оромэ! Выйди немедленно! Я знаю, что ты здесь... От дальней колонны отошла тень, и я увидел клерикала в белой мантии. Вала Оромэ? Наш покровитель? Он все это время был рядом? Невообразимо! Мужчина медленно дошел до нас и подмигнул мне, а Таур грубо схватил его за плечи. — Я готов. Если что-то случится, пусть лучше я умру! Я давно готов. Ты знаешь. Сейчас самое время. Аккуратно сбросив с себя руки отца, священник улыбнулся и отошел на шаг: — Да будет так. Встречай свою погибель. За его спиной сверкнули серебряные ставни оранжереи, и из них вышла тонкая фигурка в темно-синем платье. Девушка. Не очень высокая. Эльфийка. Она нерешительно приближалась к нам, и я мог рассмотреть ее поближе. Длинные русые локоны, большие глаза изумрудного цвета и жемчужный обод на голове, придерживающий внушительную копну волос. Такая знакомая. Где я мог ее видеть? Мои глаза нашли отца, но тот не смотрел на гостью, а поднимал упавший серебряный кубок. Таур взял кубок в руку, разогнулся и стал принюхиваться к нему. Что такое? Оромэ рассмеялся, и, казалось, в воздухе зазвенело что-то очень приятное. Сразу стало так легко на сердце от его улыбки. Так тепло. Магия. От него так хорошо? Или от девушки? Что-то изменилось. Девушка подошла ко мне и замерла в нерешительности. — Привет, — кисти ее рук сжимали друг друга так, что пальцы белели, а я стоял и не понимал происходящего. У меня складывалось ощущение, что она мне знакома, но я не могу вспомнить таких глаз, а ведь память у меня хорошая. Я, верно, видел ее совсем давно. В детстве. Или нет? За дверью снова раздался душераздирающий крик, и я обернулся, а пришедшая девушка подпрыгнула на месте и быстрым шагом двинулась к двери. Только она взялась за ручку, как ее остановил стоявший неподалеку стражник: — Никому не входить, — юноша сурово всмотрелся в гостью, а потом удивленно округлил глаза. — Уйди в сторону, Гвилор. Перед тобой твоя королева! Юноша ошарашено отступил обратно на пост, и девушка скрылась за дверью наших с Эленвен покоев. — Что она сказала? Как это? Отец? — мне требовались ответы, но, кажется, Таур куда-то ушел... Ох, нет. Не ушел. Он упал в обморок, а над ним склонился улыбающийся Оромэ. Трандуил был белый как мел, и я даже на секунду испугался, но... — Леголас, помоги. Я подошел, и мы вместе подняли моего отца, подхватив под коленки и подмышки, и поволокли к кушетке неподалеку. Уложив эльфа, я хотел было расспросить Оромэ, но дверь покоев снова отворилась, и мужчина в белом на руках вынес Ариетт в таком же бессознательном состоянии. Ее положили на соседнюю кушетку, а я, кажется, был в шаге от того, чтобы упасть самому. — Что произошло? — я обратился к лекарю, что принес светловолосую эллет, но тот умчался от меня прочь, не сказав ни слова. Что такое? Все сговорились? Почему Ариетт без сознания? Отец жив? Оромэ развлекался тем, что дергал за нос Таура и открывал ему веки, проверяя реакцию зрачков. Она сказала, что она Королева Лихолесья, а это значит — жена Короля. Моего отца. А это в свою очередь значит, что она моя мать. Моя мать? Как? Голова пошла кругом, но от падения меня спас подлетевший вовремя и встряхнувший меня со всей силы Оромэ. — Так, дружочек. Сейчас не время и не место. Если потеряешь сознание, то тебя из виду потеряет супруга, а, не услышав твоих мыслей, она разнервничается. Нервничать ей нельзя. Возьми себя в руки. — Кто она? — я схватился за мантию на священнике. — Эта девушка - моя мать? Оромэ снова громко рассмеялся, похлопал меня по плечу и кивнул. Моя мама? Как это возможно? Она возродилась? Она решила к нам вернуться? Невозможно! Почему сейчас? Из покоев снова показалась русоволосая девушка и торопливо подошла ко мне. — Еще чуть-чуть осталось. Она молодец. Очень старается и практически не удивилась. Как ты? — Мама? Мои руки оторвались от мантии клерикала и переместились на покатые плечи невысокой эльфийки в синем платье. Девушка захлюпала носом и кивнула. — Мой Леголас... — из ее глаз покатились слезы, и эллет кинулась в мои объятия, утыкаясь в грудь. Я сам грозился разрыдаться и лишь поцеловал девушку в макушку, а она подняла глаза. — Какой же ты красивый! Какой ты светлый! Как я тобой горжусь! Ее руки прошлись по моему лицу. — Я думал, что это невозможно. Мы даже не звали. Не молились. Отец сказал, что ты ушла не по своей воле. Настроение эллет в момент сменилось с лирического на гнев. — Ох, этот твой отец! Где он? Где эта бестолковая детина?! Я отошел и показал на кушетку, с которой до пола свисали золотые локоны. Мама, глянув на меня, расцепила руки и решительно пошла в том направлении. Она остановилась взять со стола папину бутылку вина и, сделав глоток прямо из горла, вылила оставшееся содержимое на отца. Тот вскочил и чуть не стукнулся лбом об эльфийку, но та успела увернуться. Да уж... Таур встал и, непонимающе хлопая глазами, уставился на свою ожившую супругу. Он несколько раз протер глаза и ущипнул себе за предплечье, а Адара с размаху врезала отцу по щеке звонкую пощечину и улыбнулась. — И выпил! И закусил! Оромэ снова рассмеялся, а потом пошел проверять Ариетт. Бедная Ариетт. Я представляю ее реакцию на появление мамы. Наверно, подумала, что опять спятила. С волос отца стекала бордовая жидкость прямо на белую рубашку, а его брови сошлись на переносице. Он протянул руку и ткнул пальцем в русоволосую эллет, а та отпихнула его бутылкой. — С чего вдруг ты в меня своим пальцем тычешь? В себя потыкай! — Адарилиэль? — голос отца был глухим и неразборчивым. — Сколько раз я просила не назвать меня полным именем, Трандуил, сын Орофера? Глаза Таура блеснули, а на лике проступило понимание происходящего. — Адара... Моя Адара! Ты сон? Ты явь? Ты вернулась ко мне? Ты пришла забрать меня с собой? Отец хотел подойти, но снова был отпихнут бутылкой, и замер, а мама перевела взгляд на меня, удерживая супруга на вытянутой руке. — Леголас! Как там Эленвен? Я вгляделся в мысли своей возлюбленной и понял, что процесс рождения ребенка еще не завершен, но близится к концу. Она часто дышала и пыталась напрячься достаточно сильно. У меня скрутило живот от боли. Эру! Как она терпит? — Тужится... — Молодец девочка! Так! — девушка отставила от себя пустую бутылку и закатала рукава. — Зови Мандоса, Таур! Я вернулась, чтобы задушить тебя собственными руками! Только она угрожающе пошла на отца с кулаками, как он упал на колени и схватил эльфийку за ноги, собирая складки ее платья и обездвиживая супругу. Мама опешила и посмотрела вниз на вздымающиеся плечи эльфа. Его руки сцепились так, что выступили вены, а до меня долетали неразборчивые фразы, которые мужчина пытался сказать, уткнувшись в колени матери. Он извинялся. Просил прощения. Даже не просил... молил. — А ну-ка встань и веди себя прилично! — мамины руки пытались поднять отца, но тот лишь сильнее вжимался в ее ноги. — Ну что за горе-то у тебя опять случилось? Ты что, не рад меня видеть? Или не рад, что у тебя скоро внуки родятся? — снова попробовав вылезти из хватки эльфа, девушка попыталась вытащить сначала платье, но отец схватил подол насмерть. — Нет! — его голос надорвался, а мама приложила руку ко рту. — Ну ты чего... — девушка непонимающе смотрела на происходящее. — Я же здесь. Я не исчезну. Ну, родной, ты чего? Я снова слышу тебя. Не бойся. Не уйду. Я тут. Я вернулась к тебе. Эльфийка опустилась на пол рядом с отцом и запустила пальцы в его мокрые волосы, а отец обнял ее за шею. — Прости меня. Прости меня за все. Я не справился. Я подвел тебя. Я столько ошибок совершил. Я погибну, если ты не простишь. — Я простила, глупый, и всегда буду прощать, что бы ты не сделал. Ты же знаешь. Мы оба... — ее рука легла на грудь эльфа. — Мы оба с тобой одно целое, и если ты в чем-то виновен, то и я тоже. Если ты счастлив — я тоже. Тебе больно — и у меня болит. Отец стал отрывисто целовать ладошки девушки и только хотел приблизиться к ее губам, как распахнул глаза и повернулся ко мне, а потом снова перевел глаза на супругу и так раз десять. Мама тряхнула его за плечо и задержала его взгляд на себе. — Он знает. Отец заулыбался и хотел что-то сказать, но двери покоев распахнулись, и перед нами возникло несколько лекарей в белых одеждах. — Родилась! Ваше Высочество, у вас дочь, — повитуха сжимала ткань своего фартука и радостно улыбалась, а у меня задрожали губы. Я отец. У меня дочь. У меня родился ребенок. Мой ребенок. Моя дочь. Я папа. Я папа? — Принц Леголас, это еще не все... — сзади выскочил взъерошенный юноша с шальными глазами. — Что не все? Вы о чем? Что с Эленвен? Повитуха обернулась на других лекарей, что-то тихо обсудила и еще больше повеселела. — Аранель в полном порядке, но у вас еще и родился мальчик. Двойня. У вас двойня. Сын? Эру! Двойня! Два ребенка! Дважды папа! У меня двое детей! У меня дети есть... Дыхание оборвалось, и все звуки куда-то ушли. Миллионы эмоций сковали мое тело, и осознание произошедшего затопило невообразимо ласковой волной все мое естество. Все хорошо. Беда миновала. Две новые жизни зажглись в этом мире. Два подарка. Сразу два. Родители вмиг оказались рядом и буквально толчками впихнули меня в комнату, и довели до широкой кровати, на которой сидела растрепанная Эленвен в серебряной сорочке и свертком на руках. Мой сверток! А где второй? Я осмотрелся и увидел, что над большой каменной ванночкой склонилась эльфийка. Купают. А мне можно? Я услышал сзади всхлип. Или даже два. Я не понял. Мне не важно. Сейчас ничего уже не важно. Эленвен смотрела на сверток в руках и раскачивалась, а потом перевела на меня взгляд и улыбнулась. — Ну что же, папа, встал как истукан? Иди к нам. Помогай. Я медленно подошел и опустился на кровать, а Эленвен аккуратно переложила новорожденного ко мне на руки. Совсем крохотный и невесомый. Край кружевной пеленки отогнулся, и я увидел огромные разноцветные глаза и медную кудряшку. Цветные глаза. Как я и мечтал! Супруга открыла личико лучше, и я разглядел абсолютно все. Маленький носик, пухлые щечки и розовые губки бантиком. Девочка. Это девочка! Малышка зевнула, закрыла глаза и зачмокала. Засыпает. Устала. Дочка! Моя! — Эленвен? Девушка расчесывала пальцами длинные волосы и пыталась заплести их в косу. — Познакомились? Правда, она красивая? — она подсела ближе ко мне и положила мне голову на плечо. — Она лучше всех, — я снова перевел глаза на комочек. Пушистые реснички отдавали золотом, и я легко провел по ним пальцем, на что получил первую улыбку своей дочери. Уголки ее губ поднялись вверх, а на щечках выступили ямочки. Глазки распахнулись, и я растворился. Какая красивая. Это я сделал? Это мы сделали? Такое чудо? — Дай ей имя. Я хочу, чтобы это сделал ты. Долго я не думал. Точнее, думал долго, но не сегодня. Во мне давно созрел план на такой случай. Есть кое-что, что связывает нас с Эленвен помимо снов и сказочных стечений обстоятельств. То, что когда-то виделось проклятием, но в итоге превратилось в самое прекрасное предсказание из всех возможных. Море. Оно должно было меня пленить, и теперь я прекрасно осознаю значение этих туманных слов. Моя дочь. Она море. Море нежности, что я испытывал в своей жизни к своей любимой, и море тоски, что терзала меня во время поисков своего счастья. Она — мое море. Она пленила меня и будет моим смыслом жизни до конца моих дней. — Эариэль, — мои руки прижали комочек ближе, и я обернулся к родителям. — Как вам? Мама тихо плакала, а отец подошел ближе и протянул руки, поглядывая на Эленвен. Я услышал, что звездочка дала свое разрешение, и Таур взял малышку из моих рук, заглядывая в ее личико с улыбкой. — Эариэль. Здравствуй, красавица, — из пеленки вылезла пухлая ладошка и дотронулась до подбородка отца, а тот поцеловал крохотные пальчики и улыбнулся еще больше. — Прекрасное имя для русалки. Адара, посмотри, какая девочка! Мама подошла и переняла сверток из рук отца, вглядываясь в маленькое личико новорожденной. Ее руки немного тряслись, потому что вроде как она впервые держала ребенка. Меня подержать не удалось. Неожиданно я услышал детский смех. Он исходил не от дочери. — А вот и мальчик, — к нам подошла эльфийка в передничке и передала мне второй комочек в кружеве. Эленвен поцеловала меня в щеку, а я дрожащими руками открыл личико. Светлый. Золотые волосы. У меня на руках оказался солнечный одуванчик с такими же точно глазами, как у меня. Острый носик сейчас втягивал воздух, а взгляд малыша пристально изучал мое лицо. Он просто моя копия. Будто на себя смотрю. Невероятно. Мой сын. Мой мальчик... Во мне сейчас кипела буря эмоций. Никогда я еще не испытывал столько счастья и смятения сразу. Пока супруга была беременной, я понимал, что у меня будет ребенок, но не ожидал, что двое, и тем более, когда видишь своих детей воочию. Первый раз. Это необыкновенное чувство. Меня переполняло счастье и теплота. Такие крошечные. Такие родные. Будто я всегда их знал. — И будто просто проживал свои дни в их ожидании. Я знаю. У меня такое же ощущение. Эленвен начала руками расправлять простыни вокруг себя, и я увидел, какая она уставшая. Изможденная. Еще бы. Она подарила мне аж в два раза больше счастья, чем ожидалось. Эта самая волшебная магия из всех — рождение детей. Сколько силы в ней? Сколько света в этом маленьком хрупком создании? Я полюбил самую прекрасную девушку в мире. Мне суждено было взять в жены настоящее сокровище. — Спасибо. Звездочка рассмеялась. — Ты такой смешной. Такой растерянный. Ты помнишь, что у нашего сына еще нет имени? — Ты уже придумала? — Нет. Но я придумала, кто его придумает, — она хитро взглянула на моего отца, а тот глубоко вдохнул и подошел, чтобы взять мальчика. Через минуту знакомства Таур посмотрел на супругу и тихо произнес: — Майтимо. Майтимо. Мне нравится. Очень королевское имя, ведь оно принадлежало одному из сыновей Феанора. Мой сын будет красивейшим юношей в Средиземье. В общем, через какое-то время мы все сидели на кровати вокруг Эленвен и смотрели на засыпающих малышей. Моих детей. Наших детей. Наше будущее. Наше счастье. Нашу любовь. Мама хлюпала носом и щекотала крохотные пяточки сына, а Таур наблюдал за ней, и его взгляд теплел и успокаивался. Дочка тихо посапывала на руках у еще бледной Ариетт. Весь мир сузился до размеров комнаты. Два чуда, ради которых я прошел весь этот путь. Ради которых рисковал жизнью, идя на войну. Ради которых достал звезду с неба. Все ради них. Ради детей. Вот он - смысл жизни. Вот ради чего стоит верить в сказки и оставаться верным доброте. Я хоть и не могу слушать мысли отца, но точно знаю, что сегодня на него свалилось. Он пока растерян. И счастлив. И в панике. У меня также, но за окном теплый летний день и мирная эпоха. Мы придем в себя. Мы еще осознаем произошедшее. У нас теперь у всех есть впереди бесконечность, чтобы все переосмыслить и наговориться, а пока можно просто помолчать. В моей голове зазвучал голос возлюбленной: — Это твоя мама? Как так получилось? — Так же, как и то, что сделала ты. Это чудо.