Цена короны

Храм Венеры был затянут атласом, украшен фигурами купидонов, цветами и яркими, расшитыми нарядами приглашенных. Повсюду свисали парадные, вышитые золотом гербы Венеры. Верховный жрец был обряжен в торжественную рясу и сочетал браком Кунсайта и Минорию. Они стояли на коленях, держась за руки и почтенно склонив головы перед жрецом. Артемис сочетал их непреложной, нерушимой клятвой, связывал жизнь невесты с жизнью жениха посмертно. Минория стояла, ни жива, ни мертва. Силы совсем покинули ее в день смерти отца и матери, и не возвращались до сих пор. Уже целый месяц она была лишь бледной тенью человека, ходила по замку как неприкаянная, словно призрак, редко разговаривала, улыбалась еще реже. Лицо ее закаменело в неподвижной маске безразличия. Сердце ее было разбито и отказывалось греть кровь, руки ее всегда были холодны, а на плечи она накидывала палантин, несмотря на жару. Кунсайт, получал всю информацию о жене, мужем которой, по законам Венеры он становился только в эту минуту, от ее личного охранника Адониса. Впрочем, он был неразговорчив, в отличие от ее фрейлин. Но и они не могли рассказать многого, Минория редко выходила из своих покоев, изредка ходила гулять в сад у замка, часто молилась, по выходным ходила в храм. Изредка она, словно решившись на что-то, присутствовала на ужинах с Кунсайтом, но все они заканчивались слезами с одной стороны и полной потерей аппетита с другой. Все это не добавляло и без того озабоченному Кунсайту оптимизма. Для него, уроженца севера, человека, привыкшего к холоду и снегу, Венера, как самая жаркая планета Солнечной Системы стала адским наказанием. Каждый раз, выходя на свежий воздух, он думал о том, что у черта на сковороде должно быть в разы легче. В его родных краях, даже лето было дождливым и облачным, и хотя жара стояла в июле, она была несравнима с той, что держалась на Венере почти круглый год. В связи с этой жарой простолюдины носили здесь совершенно непохожую на землян одежду, девушки ходили в неприлично коротких юбках, лишь чуть-чуть ниже колена, а мужчины носили легкие хлопковые одежды. Дворянство же вынуждено было соблюдать все правила этикета и носили лишь едва облегченные приличные наряды - юбки дам были не столь пышными, как на всех прочих планетах. Кунсайт, до боли впитавший в себя военную выправку, уже смирился с небрежностью – с великим наслаждением за обедом он расстегивал верхние пуговицы своего кителя. Загар лег на его белую кожу, после тренировок на открытом воздухе. Снедаемый жаждой, он не раз позволял себе бокал освежающего фруктового вина, в разгар рабочего дня, что при других обстоятельствах казалось бы совершенно невозможным. Тем временем, жрец, получив согласие от Кунсайта, и легкое, тихое «да», подкрепленное кивком головы от Минории провозгласил их мужем и женой. Кунсайт поцеловал податливую, ничего уже не отрицающую свою принцессу. И жрец перешел к процедуре коронации. Они принесли клятвы хранить верность народу Венеры и всегда и во всем служить его интересам. Эполеты Кунсайта сняли и сменили на вышитые золотой нитью броши с символом Венеры, в руки Минории вложили жезл, символизирующий единство планеты. Жрец оросил их лица священной водой и совершил помазание, нарисовав на лбу их символы Венеры. - Милорд Кунсайт, вы нарекаетесь Кунсайтом I, законным королем Венеры, - громко сказал Артемис. - Леди Минория, вы нарекаетесь Минорией III, законной королевой Венеры. После этого, на их головы опустили тяжелые короны и зал, полный народа, взорвался аплодисментами. Новоиспеченные король и королева Венеры зашагали в ногу по красной дорожке, которая выходила на ступени храма, а у подножия храма находилась площадь, полная народа. Их осыпали белым рисом и лепестками роз, толпа скандировала: «Слава королеве! Долгой жизни королю!» Выйдя на залитую солнцем площадь возле храма, глядя на толпу людей, на лицах которых читалась радость, встречающих их овациями, Минория, следуя рука об руку с Кунсайтом, с тяжелым сердцем заставила себя улыбнуться. На Венере все напоминало ей о потерянных родителях. Она снова и снова возвращалась в мыслях в те дни, когда они вместе ходили по одним и тем же дорогам, обедали в тех же залах, в которых сейчас обедает она с Кунсайтом, общались с теми же людьми, общество которых ей сейчас приходится переносить самостоятельно. От всех предметов, людей и зданий вокруг веяло легким запахом тоски по прежним временам. Она ловила себя на мысли: «Нужно поспешить, мама не обрадуется, если я опоздаю к ужину!», а потом вдруг вспоминала, что уже некому отчитать ее за промахи. Она вспомнила, как за день до своей смерти королева Виктория сказала: «Ох, мне еще так многому предстоит научить тебя!». Едва она вспоминала об этом, как чувство неуверенности и страха охватывало ее. Ее всегда оберегали родители, страх получения выговора от матери был самым надежным оберегом от неприятностей. Сейчас же, всеми покинутая, предоставленная самой себе она ощущала себя потерянной, она боялась сдвинуться с места, сделать шаг, ведь некому будет защитить ее, если она оступится. Единственным человеком, который не доводил, а успокаивал ее своим присутствием, был Адонис. Бывший личный охранник ее матери. Когда он был рядом, Минория иногда представляла, что и мама все еще где-то неподалеку, ведь она никуда не ходит без своего охранника. А ко всему прочему, замок был полон незнакомых людей. Личная охрана Кунсайта, слуги, его верные люди, армия, приближенные и просто путешествующие придворные Иллюзиона. Благодаря всему этому, замок, родной ее дом, вдруг стал для Минории хуже тюрьмы. И все свои горести, все недовольство, всю ответственность за свою судьбу Минория переложила на плечи Кунсайта, в нем она видела источник всех своих бед. И когда короны увенчали их головы, сердце Минории, и без того уже лишь слабо трепыхавшееся ухнуло вниз. Теперь она связана в смерти со своим врагом, убийцей родителей, узурпатором власти, и теперь вынуждена не только исполнять свои супружеские обязанности, но и по мере возможности заботиться о нем, если не хотела раньше времени оказаться на том свете. Обидным и возмутительным сегодня показался ей ритуал, уходящий корнями в далекое прошлое, ведь если что-то случится с женщиной, на мужчине это никак не отразиться. Минорию доводила до исступления собственная беспомощность. Вечером, на большом балу в честь коронации, устав слушать поздравления, Минория вышла вдохнуть свежего воздуха на безлюдный балкон. Она наслаждалась видом ночных огоньков города, стелящегося прямо от стены, ограждающей дворец. Легкий вечерний ветер обдувал ее лицо. Она втянула воздух полной грудью, до нее долетел запах жарящегося на шампурах мяса и специй. Город гудел, отмечая вступление на престол новых правителей, выражая надежду, что жить станет еще лучше и еще веселее. О ее родителях будто забыли, но она помнила слишком отчетливо каждую царапину на надгробной плите в Лунном королевстве. На глаза ее снова выступили слезы. Рядом с ней, приблизившись бесшумно, словно кошка, на перила балкона облокотился Адонис. - Снова плачете, Ваше Величество? - Мягко улыбнулся Адонис. В отличие от Кунсайта, которого ее слезы нервировали и раздражали, Адонис всегда был добр к ее переживаниям. - Нет, - соврала Минория, - просто ветер бросил мне песок в глаза. Теперь, будучи законной женой Кунсайта и осознавая, что обратного пути нет, Минория немного растерялась, не зная как вести себя с Адонисом. Проявлять свои чувства при Адонисе так открыто, как она делала это до свадьбы, пожалуй, можно счесть неприличным. Бог знает, что подумают и что донесут ее мужу, если кто-то увидит, как она рыдает у него на плече. Уже нельзя взять его за руку, чтобы почувствовать тепло его поддержки. Тем не менее, вдруг вести себя холодно и отстраненно с человеком, который оказал ей столько внимания, в худший период ее жизни, было бы проявлением черной неблагодарности. Адонис облокотился на перила спиной и долгим, изучающим взглядом исследовал лицо Минории, и, дольше приличного, ее потускневшие от несчастья глаза. - Что? – Смутившись, улыбнулась королева. Адонис без лишних слов приблизился к ее лицу и запечатлел легкий, но полный нежности и сожалений поцелуй на ее губах. Не сразу осознав, что случилось, Минория оцепенела, затем она не знала как отреагировать на это. И тут же отстранившись от графа, начала судорожно оглядываться по сторонам, к счастью, кажется, свидетелей у этой сцены не было. - Улыбайтесь, моя королева, все уже позади, - сказал Адонис и удалился, оставив потрясенную Минорию, в панике воображающую, на какие пытки способен Кунсайт, если слухи дойдут до его ушей. А уж они дойдут, пусть даже на балконе темно и пусть даже кто-то из сада видел едва различимые тени. Минория вся обратилась в слух, пытаясь различить в темноте шорох юбок или тихую поступь шагов. О, Боги! Еще не прошло и дня, как она замужем, а ее репутация уже под вопросом. Она обернулась на нетвердых ногах, ей необходимо было все ее мужество, чтобы взглянуть на Кунсайта в этот момент. Но тот разговаривал с кем-то из своих приближенных и, казалось, вовсе не замечал ее отсутствия. Минория выдохнула. В этот раз обошлось. Какая дерзость, какая неоправданная глупость со стороны графа! Хорошая жена, должна непременно пожаловаться мужу. Но что сделает с ним Кунсайт? О, она не могла отплатить за все добро Адониса предательством. Должно быть, она сама спровоцировала его. Возможно, она неосознанно выдавала что-то из своего прошлого, посвященного флирту. Вспомнить только, как она кидалась к нему на шею в Жемчужине! Минория залилась краской. Она обещала себе успокоиться и поговорить с графом завтра. *** Когда замок Астарта опустел от гостей, Минория готовилась ко сну в своих покоях, надеясь избежать исполнения супружеского долга. Одна мысль об этом бросала ее в дрожь, потому она затихла, мысленно перебирая отговорки, даже нелепые, которые только приходили ей в голову. Церера заплетала ее волосы в косу, пока Калаверайт, фрейлина ее матери, перешедшая к ней, убирала ее одежду, расправляла кровать и задергивала тяжелые портьеры. - Мне кажется, вам очень повезло, - мечтательно вздохнув, произнесла Церера. Калаверайт бросила на нее негодующий взгляд через зеркало. Какая бестактность! Сказать такое поверженной королеве, совсем недавно потерявшей родителей, после такого нежелательного и унизительного бракосочетания. Минория так же смотрела на Цереру сквозь зеркало, казалось, эти слова вызвали образы пережитого, и на глаза ее снова выступили слезы. - О, я имела в виду, - тут же спохватилась Церера. Она была немного пьяна, и язык ее был быстр, а мысли медлительны. – Я имела в виду, что любая девушка мечтала бы оказаться замужем за Его Величеством Кунсайтом. Фраза эта, произнесенная в женском коллективе, не могла быть понята неверно. И Минория, даже находясь потерянной в своих мыслях, немедленно среагировала. - То есть Вы мечтали бы выйти за Его Величество, - изрекла Минория холодным тоном, подчеркнув слово «Вы», она жестким взглядом смотрела Церере в глаза сквозь зеркало, ожидая ответа. Калаверайт замерла, наблюдая за сценой. Вывод, сделанный королевой, сделал бы любая женщина, услышавшая слова Цереры. Ей было интересно, что будет дальше. Церера уже проболталась о своей влюбленности в Кунсайта, которая случилась еще на Земле, весь вечер она не сводила с короля взгляда, перешептываясь с Калаверайт о том, как он красив, умен и статен. Однако, Калаверайт и в голову не могло придти, что Церере хватит ума разболтать об этом и королеве, что сейчас более важно, жене Кунсайта. - О…- Тихо изрекла Церера, намереваясь оправдаться, она была совсем потеряна, не ожидая попасть в такую ловушку. В этот момент в дверь постучали. Предмет их разговора вошел в будуар и пересек его быстрым шагом. Кунсайт прислонился к дверному косяку в спальню королевы и махнул рукой фрейлинам, чтобы они покинули помещение. Церера залилась краской и, сделав реверанс, поспешила уйти. Лучшего момента для появления Кунсайт не мог выдумать. Калаверайт последовала за Церерой и тихо закрыла за собой дверь. Минория осталась со своим мужем один на один. Взгляд ее все еще был жестким, она не успела отойти от выяснения приличий с фрейлиной. Ее расшатанные за последний месяц нервы активно сдавали позиции. Вид ее мужа, самодовольного и расслабленного, хозяина положения привел ее в ужас. Она на секунду задумалась о том, что мимолетный случайный поцелуй с Адонисом вызвал в ее сердце намного больше переживаний и чувств, чем поцелуй на собственной свадьбе. Сердце ее по отношению к Кунсайту зачерствело, и она могла только догадываться, как тяжело будет провести с этим человеком целую ночь. Без любых чувств, кроме ненависти. Ей не хотелось плакать сейчас, не хотелось падать еще ниже, но она с трудом себя сдерживала. Кунсайт же в это время осматривал ее комнату, в которой впервые оказался. После свадьбы они должны были разделять одни покои, но Минория сбежала из его поля зрения раньше, чем он успел об этом сообщить. В своей девичьей комнате она чувствовала себя защищенной и поэтому почти не выходила отсюда. Кунсайт перевел взгляд на свою жену, кутавшуюся в палантин, без платья и украшений она казалась еще бледнее. Кунсайт не хотел ее насиловать или издеваться над ней, в конце концов, она теперь его королева, связанная с ним в жизни и смерти. И он любил ее, с того самого первого дня как увидел. Он влюбился в ее голос и смех, разливающийся по Жемчужине как колокольчик. Он любил ее вздорный взгляд, то, как она компрометировала юношей, как не давала спуску никому, кто посмеет сказать ей в лицо грубость. Как она приносила праздник всюду, где не появлялась. Ему приглянулась совсем другая девушка, веселая, общительная, капризная и взбалмошная, чье поведение рождало множество сплетен, а кавалеры стаями ходили за ней, не оставляя одну ни на секунду. Кто теперь эта девушка? Разбитая и подавленная, нервная, безразличная, постоянно плачет. То ли тень, то ли привидение. - Пришел пожелать вам хороших снов, - наконец, сжалившись, изрек Кунсайт. Дело было даже не в благородном порыве его души, а в том, что он и не хотел эту девушку. Это была не та, кого он выбрал в жены и не та, с кем бы хотел делить постель. Минория была удивлена настолько, что даже не смогла отвлечься от своих прежних мыслей и ответить вежливо. - Вашими молитвами, - холодно отозвалась королева. Кунсайт усмехнулся и вышел из ее покоев. Он направился в их брачные покои, те были большими и удобными, пожалуй, даже слишком большими, для одного, но чем больше воздуха, тем лучше, тем более в такой адской печи, как эта планета. Петляя по коридорам, за одним из поворотов, Кунсайт столкнулся с Церерой. - Простите, Ваше Величество, - поклонилась она. - Шпионим? – Подколол он Цереру. Мозг его был расслаблен, пожалуй, он переборщил с фруктовым вином на сегодня. Не каждый день тебя коронуют. - О, нет, - сказала Церера. – Нет. – Повторила она, будто убеждая себя в правдивости этих слов. – Я лишь хотела сказать, Ваше Величество, что я служу короне Земли. – Кунсайт многозначительно кивнул, это он прекрасно знал. Он почувствовал тяжесть во всем теле, предчувствуя важный разговор, на который у него не осталось сил. – И я… я… - она замялась, не зная как лучше выразить свою мысль. Она хотела быть полезной Кунсайту, и если не обратить на себя его внимание, то хотя бы быть к нему ближе. – Я хотела просить вас обращаться ко мне с любыми просьбами, - проворковала она и посмотрела королю в глаза, в них читался немой вопрос и толика насмешки. Она кивнула, для подтверждения своих слов. – Любыми. Она хотела бы сказать, что готова пожертвовать своей репутацией и своим добрым именем. Шпионить для него, если придется и даже скрасить его одинокие ночи. - Буду иметь в виду. – Сказал, наконец, Кунсайт, цирк ему надоел, он уже давно понял смысл этого номера, - спокойной ночи.