V- значит наVсегда

Всё ухудшилось в тысячу раз. И впервые за последнее время Иви по-настоящему испытала усталость, но не физическую, обычно приходящую после изнурительного рабочего дня, а моральную, с которой справиться было гораздо труднее. Девушка уже больше часа топталась по мокрому и холодному асфальту, таская за собой маленький чёрный чемодан на колёсиках. Она обошла чуть ли не полгорода, стараясь придумать, где бы ей лучше остановиться. Но большинство хороших отелей было либо уже битком заполнено внезапно хлынувшим потоком переселенцев из пригорода, либо обладало непомерной платой, позволить которую Иви себе не могла. Снимать же квартиру оказалось втрое дороже брони самого обычного отельного номера. Сначала Иви хотела обратиться за помощью к Финчу, но посчитала своё общение с комиссаром и без того чересчур навязчивым. А кроме него, друзей или хотя бы элементарных знакомых у неё не нашлось. В крайнем случае, их можно было бы пересчитать по пальцам, но обратись она к ним, они тут же придумали бы тысячу и один способ вежливо отказать ей в соседстве, даже если бы занимали огромнейшие апартаменты и наслаждались их размерами в одиночку. Вернуть же прежнее жильё Иви уже отчаялась. Особенно после того, как три её петиции Премьер-министру и четыре мэру безосновательно отклонили. Однако девушка переживала вовсе не из-за потери крыши над головой. Её беспокоило кое-что, и это кое-что никак не давало ей покоя. Что стало с теми безумцами в масках? Удалось ли Иви ранить хотя бы одного из них, и если да, то кого именно? Но самое главное, как и кем был убит Скотт? Ведь девушка собственными глазами видела, как два подражателя Вэ сцепились между собой, и ни один из них не обратил внимания на скорчившегося от страха Оллмана. Однако босс превратился в хладный труп. И его точно убил кто-то другой. То есть не безумец в маске, которого все опасались столь долгое время. В первые минуты, когда Иви осознала, что Скотт действительно мёртв, то решила, что это она каким-то образом попала в него, выстрелив из его же пистолета. Она впала в панику и дрожащими руками принялась вертеть обмякшее тело, чтобы отыскать следы пуль. Но ни следов пуль, ни крови, ни каких-либо других ран или повреждений не обнаружилось. И пока девушка сидела на мокрой траве, не зная, что ей делать дальше, один из одиноких прохожих вызвал полицию, и она снова оказалась в кабинете Грэтхема. Иви провела две ночи в сырой и скучной камере, и уже начала подумывать, не вернуться ли ей снова в участок, чтобы перекантоваться за решёткой неделю-другую. Вызволить её из трудной ситуации как всегда не преминул Эрик, который собирался в скором времени вернуть себе свои полномочия и отправить доставалу-Грэтхема куда-нибудь подальше. Финч продлил посещения психиатра, так что Иви была спасена. Правда, приёмы должны были начаться не раньше, чем через неделю. И кстати, о психиатре… Иви сделала несколько широких шагов и, резко повернувшись на каблуках, отчего подол её пальто закружился вокруг стройных ног, обтянутых термоколготками, посмотрела на маленькие окна, расположенные на третьем этаже неприметного кирпичного здания. Свет по-прежнему горел. Значит, он ещё не ушёл. Девушка вошла в здание и, пропустив мимо ушей протесты и ехидные замечания дежурных, поднялась в кабинет психиатра. Он протирал шахматные фигуры, переставляя их с места на место и напевая довольно странную песенку: - Прожил я жизнь обычно, и на закате века Открылась истина, и вдруг я ужаснулся: Прекрасней нет того на свете человека, Что спятил, сбрендил иль рехнулся. Иви постояла у входа и, осознав, что её присутствие ещё не заметили, неловко кашлянула. Доктор прекратил петь и, не поворачивая головы, произнёс: - Приветствую вас, Мисс Хэммонд. Я давно вас ожидаю. - Меня? – озадаченно переспросила девушка, - Откуда вы знали, что я приду? - А почему бы вам не прийти? - Действительно, - подтвердила Иви, - почему бы мне не прийти? Ведь я связалась с отъявленным психопатом, участвовала в его преступлениях, даже посодействовала взрыву парламента. - Мисс Хэммонд, - вмешался доктор, совершенно не стараясь скрыть упрёка в своём голосе, - вы не должны идти на поводу у всех этих прихлебал, которые мнят себя высшей властью. Благодаря вам этот мир изменился к лучшему. Пусть и на короткое время. Иви призадумалась и поняла, что в словах доктора есть смысл. Немного приободрившись, девушка прошла в глубь кабинета и уютно расположилась в том самом кресле, в котором сидела в первую встречу с психиатром. Теперь мягкие игрушки, засохшие цветы и необычный столик в центре не казались ей такими уж странными и непривычными, а их владелец столь тронутым и несерьёзным. Доктор тем временем протёр последнюю шахматную фигуру (это была чёрная ладья) и, наконец, повернулся к пациентке лицом: - Что вас беспокоит? - Признаться, многие вещи не дают мне покоя. Например, то, что где бы я ни появилась, всюду происходит что-то ужасное. Или, что меня выставили из собственного дома, и мне некуда пойти. Но больше всего меня тревожит то, что прошёл уже год, а я никак не могу забыть дорогого мне человека. Доктор внимательно рассматривал лицо Иви, и девушка поспешила опустить глаза, чтобы он не увидел в них горстки слёз. Но, судя по тому, как психиатр нахмурился, он всё-таки сумел уловить её настроение. - Я и попрощаться с ним толком не успела, - с трудом пересиливая себя, чтобы не разрыдаться, проговорила девушка. Доктор тяжело вздохнул и, опёршись на длинную трость, медленно прошёлся из одного угла комнаты в другой. При этом он жутко хромал и походил на подпрыгивающего пингвина. Иви шмыгнула носом. На этот раз она попыталась не расхохотаться от пришедших в голову сравнений. - Закройте глаза, Мисс Хэммонд, - приказал врач. Иви повиновалась, хоть и не сразу. - А теперь скажите мне то, что бы вы хотели сказать ему в тот день. - Но, - Иви быстро распахнула глаза и удивлённо уставилась на доктора. Разве болтовня с тем, кто якобы напоминает человека, по которому ты тоскуешь, может избавить от пустоты, образовавшейся внутри? - Может, - ответил психиатр на невысказанный вопрос девушки. Иви нахмурилась, походя на маленького обиженного ребёнка, у которого только что отобрали конфету. Доктор невинно повёл бровью, показывая тем самым, что это будет нетрудно. Девушка сделала несколько глубоких вдохов и снова закрыла глаза. Но она ни произнесла ни слова. Доносился гул машин с улицы. Где-то тикали старые настенные часы. Психиатр нервно стучал носками ботинок по полу. Но Иви ничего не говорила. Она просто не могла. У девушки в горле словно встал большой ком, мешавший ей начать прощальную речь. Доктор разочарованно покачал головой и заговорил первым: - Тогда, если вы не против, я скажу вам то, что Вэ, как я уверен, хотел бы вам поведать. Психиатр выдержал паузу, которая подготовила бы и его, и Иви к столь тягостному разговору и приступил к делу: - Возможно, ты винишь меня в том, что обречена существовать с невыносимой болью от утраты до конца жизни. Возможно, ты осуждаешь меня за то, что я поставил слово «месть» выше любых других слов. Возможно, ты даже презираешь меня за то, что я отказался от подаренного мне тобой дара стать любимым. Но я искренне надеюсь, что ты также понимаешь, что я не мог поступить иначе. И ты точно знаешь, что ты справишься с этим грузом и сумеешь разглядеть в развалинах несбывшихся надежд слабый луч. Этот луч выведет тебя к свету. И пусть я навсегда останусь во тьме, я буду следовать за тобой, как звёзды следуют за Солнцем. Закончив свою речь, доктор бросил на Иви тоскливый взгляд в ожидании её реакции. Но девушка никак не реагировала. Она продолжала сидеть в кресле с закрытыми глазами. И лишь крупные безутешные слёзы катились по её щекам. Иви хотела бы ответить, но грудь сдавили эмоции. Одновременно она испытывала и облегчение, и страдание, и ликование, и покой. И все эти эмоции, сливаясь воедино, образовывали хаос, не позволявший девушке трезво мыслить и что-либо делать. Но самой важной эмоцией, самым важным чувством, которое питало её в столь тягостный момент, была привязанность. Привязанность к голосу, который только что говорил с ней. Тогда Иви открыла глаза и затуманенным от слёз взором посмотрела на доктора: - Как это возможно? Доктор нахмурил брови, стараясь понять, что именно имеет в виду девушка. Но она повторила свой вопрос, не принимая во внимание замешательство психиатра: - Как это возможно? Как возможно, что у вас точно такой же голос? Доктор тяжело вздохнул. Это был самый тяжёлый вздох, который Иви когда-либо приходилось слышать. Затем врач заковылял по направлению к стене. Дойдя до неё, он проронил слабым голосом: - Пожалуй, пришло время, кое-что показать тебе, Иви. Девушка поднялась на ноги и, пошатываясь, подошла к доктору. Он провёл своей тростью по стене и три раза ударил по ней. Стена зашаталась, и через секунду в ней образовался небольшой проход. Сразу же запахло сыростью и гнилью. Доктор протянул трость вперёд, указывая девушке, чтобы она вошла первой. Иви повиновалась, слабо соображая, что сейчас происходит. Её мысли по-прежнему витали вокруг заданного ею вопроса: почему голос доктора так сильно напоминает голос Вэ? И она думала о том, что её уже ничто не удивит. Но как только Иви прошла внутрь маленькой коморки, ноги у неё подкосились, и ей пришлось ухватиться за влажную стену, чтобы не потерять сознание. Впереди стояло пыльное зеркало, рядом с ним широкий диван с дырявой обивкой и стул с поломанной ножкой. А слева красовался чёрный костюм и маска Гая Фокса, небрежно брошенная на кучу камней в углу. Девушке не требовалось рассматривать комнату несколько раз, чтобы с первого раза узнать её. Это была та комната, которая, как ей казалось до сегодняшнего дня, приснилась ей в ту неспокойную ночь во время грозы. - Тот ход, что ты обнаружила, - заговорил доктор, нервно теребя подол своего белоснежного халата, - вёл в Галерею теней. Через него я мог беспрепятственно попадать туда прямо из собственного кабинета. - Значит, это ты? – Иви повернулась в доктору лицом. Её глаза наполнил лихорадочный блеск, отчего психиатр сделал пару неловких шагов назад – Ты тот второй безумец в маске, что спасал меня? И хромаешь ты, потому что я всё-таки попала. Доктор не успел подтвердить или опровергнуть ход её мыслей. Впрочем, она уже знала, что это было правдой, и поэтому возобновила свой монолог, постоянно делая ударение на слове «ты»: - И мне ничего не приснилось. Я видела тебя. Ты читал мне те стихи. Ты передал мне записку с посланием о новом утешителе. Но кто ты? Зачем тебе понадобилось ввязываться во всё это? - Я же уже говорил. Меня зовут Виктор. - Да, это я помню. - Виктор Хокинс. Иви изогнула бровь, давая ему понять, что всё ещё не догадывается, как его имя связано с её желанием докопаться до истины. Виктор переминулся с раненой ноги на здоровую и робко отозвался: - Ты ведь помнишь ту фотографию и мой рассказ о брате? Иви молча кивнула в знак согласия. - Его звали Уэйд. - Уэйд, - с лаской повторила девушка. Наконец-то, спустя столько времени она начинает постигать все тайны прошлого Вэ. - Нас везли в Ларкхилл. В тот вечер шёл сильный ливень, и машина застряла на каком-то ухабе. Она не могла выехать из грязи. Надзиратель приказал нам толкать машину. Все так и сделали. Все, кроме меня. Я уловил момент, когда надзиратель слегка отвлечётся, и рванул со всех ног куда глаза глядят. Я понимаю: я поступил гадко. Я бросил его одного. Я слышал, как он кричал мне вслед: «Постой! Подожди меня!» Затем раздался выстрел, какой-то стук, и всё стихло. Но я даже не обернулся. Я бежал и бежал, пока ноги не отнялись, и я не упал на колени посреди совершенно не известной мне местности. Я пролежал на земле двое суток, смеясь, как ненормальный. Я радовался, что спасся. Тогда меня не терзала совесть за то, что я оставил брата. Бросил его, как последний трус. Но как только я добрался до дома, получил поддельные документы и устроился на работу, я осознал, насколько оказалось серьёзным то, что я натворил. Я принялся искать его. Обзванивать всех знакомых в надежде, что ему повезло, и он спасся так же, как и я. Но мои надежды не оправдались. Через пару месяцев я выяснил, что в Ларкхилле остался в живых всего один «нежелательный элемент», и мне не нужно было знать его имени. Я чувствовал, что это был Уэйд. И вот, прошло несколько лет, я более-менее свыкся с мыслью о потере брата. Но тут вечером я вернулся поздно домой и встретил у своих дверей его. Однако, как только я взглянул на него, я увидел как будто бы другого человека. В его глазах сверкал огонь ненависти. Но глаза остались единственным живым местом на его теле, ибо всё остальное сгорело. Я не стал расспрашивать, что случилось. Да он бы и не ответил. Он уже начинал забывать о своём прошлом и о себе. Он часто переспрашивал своё имя, словно не верил, что оно действительно принадлежало ему. Я помогал ему готовить план мести и воплощать его в жизнь. Только благодаря мне он добился своей цели. А перед тем, как навестить Криди, он пришёл ко мне. Он попросил меня беречь тебя, когда его не станет, но таким образом, чтобы ты ни о чём не догадалась. Поэтому я всеми силами старался тебя защитить. Правда с секретностью своей миссии мне справиться не удалось. Пока девушка слушала исповедь Виктора, её лицо становилось бледнее и бледнее, слёзы лились сильнее и сильнее, а сердце вовсе перестало биться. Окончив рассказ, Виктор украдкой посмотрел на Иви. У неё был потерянный вид. Девушка прошептала что-то невнятное, и не справившись с обрушившейся на неё лавиной прошлого, схватилась за голову и лишилась чувств.