Девочка-Солнце

Я прекрасно помню тот момент, когда мою гнилую душонку разорвало на части, оставив без чего-то очень важного. В тот день шел проливной дождь, а в воздухе невыносимо сильно пахло корицей из ближайшей пекарни. Нам было по двадцать лет. Из глупых детей и неловких подростков мы превратились в не менее глупых людей, именующих себя "взрослыми". Я вовсю помогал отцу на его работе, обзаведясь тремя мобильными телефонами: для деловых переговоров, семьи и друзей (которых у меня, в принципе, и не было). Белоснежную рубашку теперь покрывал деловой черный пиджак, над которым так часто иронично посмеивалась Надин. Наши с Надин недо-отношения и недо-любовь не дали плодов и никак не видоизменились. Маленький хрупкий мир, который мы так часто зашивали неумело иголками, трещал по швам. Но мы с упорством маньяка продолжали находить спасение друг в друге, находясь на грани отчаяния и минутного безумия. Мы не давали друг другу жить, но и отпустить все это не могли до тех пор, пока не покалечимся, превратившись в моральных инвалидов. Все это напоминало, будто мы друг друга душили своими тонкими руками, доводя до потери сознания, но вовремя останавливались, оставляя в живых лишь с той целью, чтобы в следующий раз сделать то же самое. Самоудушение (самоутешение?) по нашему обоюдному согласию. Мазохизм чистой воды. Надин все так же походила на солнце всем своим видом, что внешне, что внутри, надевая на смуглое тело яркие платья. Она поступила на биологический факультет и поставила себе цель превосходно окончить свое обучение, чтобы показать родителям интерес к данным темам, которым было абсолютно все равно. Наивности в ней было немерено, но не мне судить, ведь я точно так же подлизывался к отцу. Наши встречи стали редкими, и все чаще заполнялись понимающим молчанием, прерываемым лишь объединенными вздохами. Логичное завершение близилось, подобно апокалипсису, но мы продолжали улыбаться друг другу вымученными улыбками, а в глазах явно читалась немая просьба: "Убей меня", которая отчего-то была равнозначна робкому: "Не убивай". В один из таких по-осеннему грустных дней, когда хандра окутывает своей паутиной, призывая засесть на диване под пледом и с кружкой горячего чая, мы сидели в доме Надин за кухонным столом, покрытым скатертью в красную клетку. Дождь бил по грязным стеклам, напевая свою грустную мелодию и старательно усиливая звук, будто пытаясь достучаться именно до нас — двух глухих детей, отрезавшим сами себе языки. Надин в алом сарафане заваривала фруктовый чай на медленном огне, перебивая запах акварели, древесины и моих сигарет. Я нервно барабанил пальцами по столу, следя за ее плавными движениями и выпускал из легких блеклый дым, который взмывал вверх и вырисовывал различные фигуры. Когда-то давно, восемнадцатой весной, мы, лежа на зеленой траве парка Хиллвуда, различали в этом дыму силуэты животных и растений. Надин не любила, когда я курил. А я не любил Надин. Я не любил Надин и ее привычки, но я знал их все наизусть даже лучше, чем свои собственные. Безмолвными ночами, когда я запирался в своей одинокой квартире, брошенный всеми, я судорожно шептал их, словно молитву. Ее привычка отвечать нестандартными ответами, полными своей особой "логичностью" и ее настроение, колеблющееся в течение дня от грусти до безудержного веселья. Даже то, как она морщила курносый нос, если ей не нравился моей ответ — все это сидело где-то в порах моей кожи и проникало вглубь организма. В тот день, когда шел проливной дождь, а нам было по двадцать лет — двум одиноким и глухим людям, я должен был сообщить важную новость, которая разорвала наши отношения одним резким движением, разъединив двух разных людей, по странному стечению обстоятельств, находящихся вместе. Сейчас, оборачиваясь, я вспоминаю ее большие грустные глаза, словно она ожидала этой вести уже очень давно. Ее рука дотронулась до моей щеки, оттягивая кожу, ознаменовывая прощание, и меня пронзили уже привычные мурашки. Оставив на круглом столе пачку своих сигарет, я вышел из дома, где жило солнце, и попрощался навсегда с запахом въевшейся акварели. В тот дождливый день я так и не попробовал ее фруктового чая. Бросил курить И Надин.

Хей, Надин, Слышишь, Если бы ты простила меня… …Могло бы все закончиться хэппи эндом? Как думаешь Ты? "Услышь меня"