My Kitten

- Хаи, ты чего? - изумлённо спросила Сухён у лучшей подруги, подсаживаясь к ней в школьной столовой. Ли Хаи, которая всегда во время обеденного перерыва шутила не умолкая и развлекала весь столик (а порой ещё и устраивала с кем-нибудь битву едой), сейчас сидела абсолютно молча. За всю перемену Хаи не проронила ни слова и не обращала никакого внимания на весёлые разговоры вокруг неё. Она машинально водила ложкой по почти полной тарелке, задумчиво глядя куда-то. - Хаи! Хаи!! - ещё раз позвала её Сухён. Девушка и бровью не повела. Сухён помахала рукой перед самым носом подруги. Хаи вздрогнула и на секунду повернула голову к подруге. - У тебя... что-то серьёзное? - тихо спросила Сухён. - Нет, нет. Ничего такого, - сказала Хаи, продолжая пялиться куда-то. Проследив за её взглядом, Сухён увидела, что та смотрит на самый конец соседнего столика. Там, отдельно от всех, сидел очень красивый и худой парень с наушниками на шее. Это был Чхве Чунхон, который пришёл в их класс только неделю назад, с началом нового учебного года. - Ты пялишься на новенького? - спросила Сухён довольно громко. Хаи тут же вышла из прострации и с опаской огляделась, но все были заняты своими заморочками и разговорами и, очевидно, не услышали слова Сухён. Та, наблюдая за реакцией подруги, довольно улыбнулась. - Я права? Дело в нём? - Ну... - Ты в него втюрилась? Да? Втюрилась? - Ни в кого я не втюрилась, - сердито прошипела Хаи, чувствуя, как щёки заливаются румянцем. - Тогда почему ты на него так смотришь? Скоро дырку в нём проделаешь! Хаи нервно облизнула губы. Секунд пять обе молчали. Наконец Хаи заговорила: - Хочешь верь, хочешь нет, но он мне правда не нравится... Как парень. Но он мне кажется очень... интересным. Понимаешь? Нет? - Ну... - Просто меня к нему почему-то тянет. Я очень хочу с ним поговорить. Узнать, что он за человек. - Так поговори! В чём проблема? Для Хаи завести с кем-то дружбу или просто хорошие отношения и правда никогда не было проблемой. Люди всегда тянулись к ней, как к яркому солнышку. Казалось, весёлая и добрая девушка могла найти ключик к сердцу каждого человека. - В чём проблема? - задумчиво переспросила Хаи. - От него так и веет холодом. И он вообще ещё ни с кем не заговорил. Сколько человек пытались с ним пообщаться - он всех отшивал. Не думаю, что я буду исключением. - К нему лезли только наши нафуфырки, - фыркнула Сухён. - И звали на свидания. Таких любой здравомыслящий человек пошлёт куда подальше. Девушка кинула взгляд на группу девчонок, шушукавшихся за соседним столиком. То и дело из этой кучки раздавалось глупое хихиканье. Чаще, громче и противнее всех смеялась девочка по имени Каён, которая была чем-то вроде предводительниц "нафуфырок", как их называла Сухён. Хаи умудрялась находить общий язык и с ними, но на слова подруги она с лёгкой улыбкой ответила: - Звучит убедительно. - Не думаю, что он был бы против общения с НОРМАЛЬНЫМИ людьми, - сказала Сухён, похлопав Хаи по плечу. - Так что дерзай! - Но как я... - Для начала познакомься с ним. - Как?! - Как ты обычно это делаешь, Хаи? - Я... не знаю, - растерянно сказала Хаи. - Это... По-разному со всеми получается. Сейчас, наверное, лучший вариант - просто подойти к нему и сказать "Здравствуй. Меня зовут Ли Хаи." И... И... - И этого достаточно, - уверенно сказала Сухён. - Когда мне... - Сейчас. Хаи, в это время как раз положившая в рот кусочек рыбы, громко закашлялась. - Сей... Сейчас?! Прямо сейчас? - Ну да. А что мешает? - Ты права, - Хаи вскочила с места, чуть не опрокинув стул. - Я - ослепительная и всеми любимая Ли Хаи. И я смогу это сделать! В порыве воодушевления Хаи выбежала из-за стола, но зацепилась ногой за ножку стула и с громким криком упала на пол. На вопль Хаи обернулась вся столовая. Кто-то подошёл к ней, кто-то посмеялся. Пышные волосы девушки распластались по полу неряшливой копной. Хаи увидела прямо перед собой чьи-то кроссовки. Громко ругаясь и проклиная всё, что видела вокруг, Хаи поднялась и... прямо напротив неё стоял Чунхон. Какой же он высокий - Хаи даже на каблуках была ему чуть выше чем по грудь. Хаи задрала голову и увидела, что Чунхон смотрит прямо на неё. Сложно было сказать, что выражал его взгляд. Хаи кое-как пригладила торчащие во все стороны волосы, широко улыбнулась и громко сказала: - Привет! Меня зовут Ли Хаи! Чунхон продолжал молча смотреть на неё. Тут прозвенел звонок и Чунхон, повернувшись к Хаи спиной, пошёл в класс. Хаи закрыла лицо руками, чтобы заглушить стон отчаяния. Сухён уже была рядом, сочувствующе глядя на подругу. - Не переживай. Всё ещё... - Сухён-аааа! Это позор! - провыла Хаи, не убирая рук. - Это было ужааасно! - Всё не так плохо, Хаи. Просто... - Нет! Нет! Нет! Даже не пытайся меня успокоить! Всё кончено! * На каждом уроке Чунхон сидел перед Хаи. И это было весьма неприятно: его затылок, его красивая шея всегда были у неё прямо перед глазами. И как ни старалась, Хаи не могла перестать думать о том, как глупо она выглядела перед ним тогда, в столовой. И думала о том, что дорога к общению с очередным интересным человеком была перекрыта. Но в остальное время девушка о нём почти не вспоминала, как обычно, веселясь с друзьями и разводя много шума. Этот шум весьма раздражал Чунхона, который всегда на переменах то читал книгу, то слушал музыку и хотел посидеть в тишине и покое. Иногда Хаи, пародируя утконоса или танцуя танго с комнатным цветком, ловила на себе недовольный взгляд Чунхона. Он вообще был весьма недоволен всем, что заставляло его выйти из мира собственных мыслей. За исключением, пожалуй, учёбы: в считанные дни Чхве Чунхон стал лучшим учеником школы. * Целый день на переменах взмыленные Хаи и Сухён искали тетрадку первой, которую та умудрилась потерять где-то в недрах школы. - Где он может быть?! - скрежеща зубами от злости, в сотый раз говорила Хаи. - Мы уже оббегали всю, мать её, школу! - А на крыше не смотрели? - устало спросила Сухён. - О! Сухён-а! Ты гений! - просияла Хаи - злость как рукой сняло. - Как мы сразу не додумались! Я почти уверена, что она там! - Ну что, пойдём? - Ты и так набегалась из-за меня. Я сама сгоняю. Только туда и обратно. И, окрылённая надеждой, Хаи по железной лестнице помчалась на крышу школьного здания. Выбежав на крышу, Хаи вдохнула полной грудью, наслаждаясь свежим весенним воздухом. - Хорошо-то как! Солнышко! Небо голубое! И вишня цветёт! Ахх, красота! И тетрадка должна быть где-то здесь... Где-то здесь... Но где? И Хаи принялась ходить по крыше в поисках тетрадки, вслух комментируя каждый свой шаг и каждую свою мысль. - Нет! И тут нет! Не очень-то удобно искать её, ползая на корачках, но что поделаешь. Путь к знаниям тернист, как-никак. Но я уже устала. Встану и буду искать так. Ага, вот. Но где же... Где же... - Это ищешь? - раздался за спиной мальчишеский голос. Хаи развернулась и густо покраснела. Перед ней стоял Чунхон, держа в одной руке толстую книжку, в другой - тетрадку Хаи. - Да... С... Спасибо, - пробормотала Хаи, выхватив тетрадку у него из рук. - Прости... Я тебе всё время мешаю... Да? Чунхон только пожал плечами и, раскрыв книгу, уткнулся в неё. - Ладно. Хорошо. Поняла. Тебя не трогать. Да. Тут случилось то, что Хаи ненавидела больше всего. У неё были проблемы с желудком, и периодически он ужасно болел. Но каждый раз, когда это случалось, Хаи не подавала и виду, что ей плохо, и продолжала смеяться и веселиться, как всегда. И сейчас случился как раз такой приступ. Девушка продолжала стоять и улыбаться куда-то в пустоту. Чунхон вдруг оторвал взгляд от книги и посмотрел на девушку. - Хаи-щи? - Да? - спросила Хаи, улыбаясь ещё лучезарнее. - Тебе плохо? - Что?.. Почему..? С чего ты взял? - Ты очень бледная. - А... Это... Да... Просто... - Сможешь сама дойти до медкабинета? Или тебя довести? Девушка растерялась. Впервые кто-то заметил, когда у неё скручивало живот. - Тут... Это... Оно... Не поможет... - Почему не поможет? - Ну... У меня просто иногда болит живот... И тут помогают только таблетки. Но я уже столько их напилась, что у меня были боли в животе от таблеток от боли в животе. И тогда я стала пить новые таблетки, от которых стало ещё хуже. Короче... - Какая же ты сложная, Хаи-щи, - почесал затылок Чунхон. - А ты вообще не сложный! - сердито сказала Хаи. - Кроме своих книжек ничего не видишь и не слышишь! В жизни не видела большего социопата! Чунхон с шумом захлопнул книжку. Лицо его стало непроницаемым. - Только я начал думать, что ты неплохая девчонка, - ледяным тоном сказал он. - Несмотря на то, что ты такая шумная, я думал даже начать с тобой общаться. Но теперь об этом не может быть и речи. С этими словами Чунхон широкими шагами направился к лестнице, громко топая ногами. Когда он скрылся из виду, Хаи со злости швырнула тетрадку на крышу. - Дура, дура! Зачем так себя вести с парнем, который нравится?! - немного помедлив, девушка прибавила: - Как человек. Естественно! * Всё было как всегда. Абсолютно ничего нового. Кроме странного чувства, которое иногда овладевало Хаи относительно Чунхона. Было довольно стыдно. И обидно. Он ведь ХОТЕЛ наладить с ней отношения! И впервые в жизни Хаи своими руками всё разрушила. Почему именно с Чунхоном? Почему с этим парнем всё не так, как надо? Хаи несколько раз пыталась перед ним извиниться, но он делал вид, что поглощён музыкой или чтением. И Хаи никак не могла до него докричаться. И Хаи решила, что надо сменить тактику. На каком-то особенно скучном уроке Хаи достала листок, цветные карандаши, ручку и принялась за дело. Каён (та самая предводительница "нафуфырок"), с которой сидела Хаи, внаглую пыталась подсмотреть на творчество соседки, но Хаи повернулась к ней спиной, чтобы ничего не было видно, и продолжала как ни в чём не бывало. Минут через двадцать Чунхону на парту упала сложенная вчетверо бумажка. Каён сверлила Хаи злым взглядом: главной красотке и стерве класса недавно приглянулся красавчик Чунхон, и теперь она ревновала его к каждому столбу. А парень между тем развернул записку. На бумажке было нарисовано нагромождение воздушных шариков, какой-то мальчик (судя по книжке в руке, Чунхон), смайлики, и яблочки, и многое-многое другое. Хаи была не ахти какой художник, но Чунхон невольно улыбнулся, рассматривая её "шедевр". А посередине было оставлено свободное место, на котором было написано послание. "Чунхон, прости меня, пожалуйста. Это не ты какой-то не такой, это я дура. Ты кажешься мне очень интересным человечком. Я бы хотела, чтобы у меня был такой друг, как ты. Давай попробуем подружиться. Чунхон-а, файтин ~ От шумной Ли Хаи" Хаи с трепетом наблюдала за Чунхоном. Она видела, что он читает... Но не видела выражения его лица. Наконец, он смял записку и положил её в карман. К Хаи не повернулся. Девушка с трепетом ждала. Ждала весь урок. Вдруг всё-таки... Но нет. Оставалась одна надежда - звонок, который прозвенел по меньшей мере через тысячу лет. Зато когда это случилось, Чунхон подошёл к Хаи и сказал: - Прощаю. И снова ушёл в себя. Но Хаи и этому была очень-очень довольна. "Теперь у меня будет ещё один очень интересный друг! Мало того, ещё и красивый!" "Всё-таки я был прав. Она ничего. Очень даже ничего. Очень-очень ничего." * С тех пор почти каждый урок Хаи и Чунхон обменивались записками. На Каён в эти минуты было страшно взглянуть, так зла она была. А ребята писали друг другу кучу какой-то ерунды, могли целый урок переписываться хоть про погоду, но эта ерунда очень им нравилась. Они общались только на уроках и только на бумажках. Но слова их, даже самые простые и ничего не значащие, очень глубоко отпечатывались в голове и... где-то ещё. Когда их пальцы случайно соприкасались, то сквозь подушечки пальцев проходили тоненькие, обжигающие искорки. Даже из этих ничего не значащих записок Хаи всё знала о Чунхоне. Он был слишком увлечён чтением, самыми разными видами спорта (особенно он обожал скейтбординг) и размышлениями о самых разных вещах, чтобы тратить энергию на общение с людьми. Ещё она знала, что слово "социопат", которым она, не думая, назвала его, было для него самым обидным, которое только можно было придумать. Ей не обязательно было видеть его лицо. Хаи помнила его в мельчайших деталях, да и не в лице было дело. Даже слова "Привет", выведенного знакомым, крупным, немного неуверенным почерком, было достаточно, чтобы что-то где-то внутри пустилось в пляс. Каждая буковка стала бесценным сокровищем. Каждая запятая виделась не такой, как запятые, которые пишут другие люди, даже сама Хаи. Чхве Чунхон стал человеком, который одной запятой может сделать Хаи счастливой. Жаль, что только запятой. Жаль, что у Хаи были другие друзья, а у Чунхона - огромное желание, даже потребность, побыть наедине с собой, и поэтому они почти не разговаривали. Но для Хаи с каждым днём Чунхон становился важнее остальных. Он был в голове. Он был в сердце. Иногда Хаи могла заплакать без повода, чего раньше с ней не случалось. А иногда она светилась счастьем, ведомым только ей одной. Все в один голос говорили, что девушка ведёт себя очень странно. Один раз Хаи даже пришлось пропустить школу, потому что у неё внезапно поднялась температура. Хаи не привыкла врать ни себе, ни другим. "Вот оно. Это оно, да? Мурашки, бабочки в животе, слёзы из-за пустяков? Это... и есть моя первая любовь?" * Хаи всегда знала, что она может найти Чунхона на крыше. Но она не делала этого - не хотела его беспокоить. Она ведь знала, насколько для него это важно. Но она не могла больше терпеть. В последний день апреля она, дрожа от волнения и чувствуя, что, как всегда, краснеет, медленно поднималась по лестнице. Звук собственных шагов заставлял нервничать ещё сильнее. Безмятежное и ясное небо, казалось, смеялось над Хаи, которая чувствовала последние несколько недель слишком много всего. Даже больной желудок отходил на второй план перед любовной горячкой. В самый последний момент Хаи уже хотела побежать обратно. Но, переведя дух и чувствуя, как со лба текут капли пота, поднялась на площадку. Чунхон стоял у самого края крыши, спиной к ней. Но одного его вида достаточно, чтобы у девушки слегка подкосились ноги. Хаи минут пять пыталась что-то сказать, подойти к Чунхону, но ни слова, ни ноги идти не хотели. Наконец, она сделала над собой нечеловеческое усилие и пошла к бортику, огораживающему площадку. Парень обернулся на робкий стук шагов. Хаи смутилась ещё сильнее. Чунхон впервые мог рассмотреть её лицо как следует. И он готов был поклясться собственным скейтом, что таких лиц он никогда не видел. И таких пышных и красивых волос тоже. "Какая же она красивая". - Прости. Прости, - смущённо сказала Хаи, переминаясь с ноги на ногу. - Я знаю, ты любишь одиночество и всё такое... - Нет, что ты. Тебе я всегда рад. - Правда? Что ж... Хаи пошла чуть быстрее и встала рядом с парнем. Совсем рядом. "Такая красивая. И такая маленькая. Вот бы её обнять..." - О чём ты думаешь, Чунхон? - А? Я? Да так... Ни о чём. Хаи, положив руки на бортик, стала усиленно наблюдать за снующими внизу крошечными машинками, человечками, собачками, похожими на муравьёв. Смотреть куда угодно, только не на Чунхона. А Чунхон, наоборот, не мог оторвать взгляда от Хаи. - А я вот думаю, - продолжала Хаи. - Ты знаешь, в чём твой смысл жизни? - Я... - Чунхон был немного озадачен таким вопросом. - Ну... наверное... - Я вот не знаю. Мне всё время кажется, что я занимаюсь какой-то ерундой. И не вижу чего-то действительно важного. По мне, конечно, не скажешь, но меня это расстраивает. - Не думаю, что в жизни вообще есть какой-то смысл. - А я уверена, что есть. - Мне кажется, нужно просто жить как живётся. А там уж... - Я не хочу так! Я хочу... Хочу сделать ЧТО-ТО. Хочу стать КЕМ-ТО. Но вот кем? Чунхон никогда не хотел найти своё предназначение. Он о многом думал, но о смысле собственной жизни - никогда. Но вот Хаи думает. Хаи ищет. Кстати, Хаи не пустышка. Она особенная. И у неё очень красивый, чуть низковатый и до неприличия мелодичный голос... - Чунхон! - А? - Нет, ничего. Забудь. "Фантастический голос. Слушал бы и слушал. Даже не важно, что она будет говорить. Хотя и всё, что она говорит, прекрасно." - Ну, Хаи, я... - Всё. Забудь. - Но. - Проехалииии! - пропела Хаи. - У меня нет желания часами говорить о смысле жизни и прочем. Я не такая умная, как ты. - Ты... Да ты... Ты потрясающая! - с жаром, совершенно ему не свойственным, сказал Чунхон. - С тобой всегда интересно, а ещё ты добрая, и ты очень много знаешь о людях. А ещё у тебя очень красивый голос, и... Чунхон резко замолчал. "Зачем я это наговорил?" "Зачем он этого наговорил? Зачем он меня дразнит?" "Вдруг она подумает... Подумает..." "Что я могу на всё это сказать?" "Она молчит. Я дурак, да?" "Лучше промолчу. А то подумает ещё..." - Чунхон-а. Ты не хочешь куда-нибудь сходить? - А? - Вместе. Сходить. Куда-нибудь. Со мной. В субботу, например? Чунхон сам чуть не покраснел. - А куда? - Куда захочешь. Мы можем пойти в парк и покататься на скейтах. - А ты умеешь? - Умею, - с гордостью сказала Хаи. - Я умею кататься на скейтборде, сноуборде, вейкборде, велосипеде, мотоцикле, коньках, верблюде... - А на роликах? - Э... Нет. На роликах нет. - Серьёзно? - прыснул Чунхон. - Правда не умеешь? - Да, правда не умею! И что? - Давай я тебя научу. - Давай лучше на скейтах, а! - Нет. Хочу ролики. - Но скейт тебе больше нравится! - Хочу на роликах, - твёрдо сказал Чунхон. - Вот же... - пробурчала Хаи. - Такой упрямый. Бесишь. Ладно. Ролики так ролики. Одёрнув пиджак, она, не глядя на Чунхона, пошла к лестнице. А тот смотрел ей вслед до тех самых пор, пока она не скрылась из виду. И даже после короткого разговора было ощущение полнейшего счастья. "Что со мной такое? Я никогда ни к одной девушке такого не чувствовал" * Кажется, ничего в жизни Хаи не ждала так, как грядущую субботу. Чунхон, думая о предстоящей прогулке с Хаи, пропускал мимо сознания половину прочитанных строк в своей любимой книжке. И, наконец, этот день наступил. Чунхон и Хаи пришли к назначенному месту (к маленькому прудику в парке) почти одновременно. Впервые они увидели друг друга не в школьной форме. Чунхон был в очень простой чёрной футболке и синих джинсах, а Хаи в толстовке с медведем и шортах. Но это было не важно. Чунхон поклонился, Хаи протянула ладошку для рукопожатия. Чунхон, разогнувшись из поклона, спохватился и пожал руку Хаи с такой силой, что бедняжка еле удержалась, чтобы не вскрикнуть. Между пальцами снова пролетели тысячи еле заметных искорок. "Если весь день мне будет так же неловко, как сейчас, то будет просто ужасно", - одновременно подумали Хаи и Чунхон. Но день этот прошёл просто чудесно. Неловкость всё ещё оставалась, особенно когда Хаи, только встав на ролики, принесённые Чунхоном, упала аж два раза. Правда, поскольку оба раза Чунхон помогал ей подняться и очень заботливым тоном спрашивал, не поранилась ли она, девушка решила, что оно того стоило. Хаи, однако, на удивление скоро приноровилась, и они с Чунхоном вдвоём уже рассекали по тропинкам парка, иногда останавливаясь чтобы отдохнуть или перекусить. Ребята и не заметили, как день подошёл к концу. Они выехали на место, где почти не было деревьев, только несколько вишнёвых кустов, и было прекрасно видно большой заходящий шарик солнца. Хаи села на край скамейки прямо под одним из кустов с розовато-белыми цветками. Чунхон, немного помедлив, сел на противоположный конец лавочки. Хаи смотрела на заходящее солнце, Чунхон смотрел на веточки вишнёвого деревца. Хаи машинально провела рукой по скамейке и случайно наткнулась на ладонь своего друга. Чунхон тут же взял её руку в свою. Хаи захотелось громко засмеяться от радости, но она сдержалась. Она повернула голову к Чунхону и тут же отвернулась, облизнув губы. Чунхон улыбнулся чему-то и посмотрел на Хаи, которая в тот момент уже пялилась на закат. И парень последовал её примеру. На душе было так хорошо, что Хаи перестала сдерживать улыбку. И... наконец-то они посмотрели друг на друга одновременно. Чунхон смущённо засмеялся. Хаи не могла долго выдерживать взгляда Чунхона - слишком сильный был наплыв чувств, такой, что дыхание перехватывало. И, аккуратно высвободив ручку из пальцев парня, она негромко сказала: - Ну... Мне пора. Спасибо тебе, Чунхон. И принялась снимать ролики. Руки не слушались, и застёжки с трудом поддавались. Чунхон молча наблюдал за ней. Хаи всё же спряталась с роликами, быстро надела кеды и, улыбнувшись другу на прощание, ушла. * Всё воскресенье Хаи вспоминала прошедший день, особенно вечер на лавочке. В этот вечер она была уверена, что тоже нравится Чунхону. Эта мысль была превосходной. Хаи снова была вся в предвкушении, на этот раз понедельника, когда они с Чунхоном снова увидятся. И в понедельник они были вместе не только на уроках, через записки. На всех переменах они сидели вдвоём, никого вокруг не замечая. Они смеялись, разговаривали, просто молчали вместе. Каён при виде их идиллии была вне себя. И она решила во что бы то ни стало её разрушить. Когда Чунхон и Хаи, как всегда, обменивались записками, Каён, перегнувшись через плечо Хаи, нагло читала всё, что они пишут друг другу, и от этого злилась ещё больше. Но скоро всё это прекратится. Когда Хаи строчила послание в ответ на вопрос Чунхона "Я тебе нравлюсь?", её вызвали к доске. И пока девушка отвечала (точнее, пыталась ответить, потому что ей сейчас было совсем не до учёбы), Каён взяла её бумажку... Сев обратно на своё место с кое-как вымученной тройкой, Хаи сразу же передала Чунхону записку, сложенную вчетверо. Парень развернул её, прочитал написанное... И еле удержался, чтобы со всей силы не садонуть кулаком по парте. На его лицо, искажённое обидой и злостью, было страшно взглянуть. Хаи с нетерпением ждала, когда парень напишет ответ. Но до конца урока его так и не пришло. А после звонка он стремительно вышел из класса, даже не взглянув на Хаи. Та была совершенно растеряна. В чём дело? Буквально полчаса назад всё было замечательно. Хаи встала из-за парты, рассеянно глядя на стол, за которым только что сидел Чунхон, и заметила на бумажке слова, написанные почерком почти точь-в-точь как её. Но такие слова она ни за что бы не написала. "Хахаха. Конечно, ты мне не нравишься. Я общаюсь с тобой из жалости, тупой социопат" Каён наблюдала за ней и злорадно улыбалась. Хаи мгновенно всё поняла. - Ах ты ж сука! Сраная жертва неудачной пластики! Ли Хаи из тех людей, которых лучше не злить. И сейчас она кинулась на Каён. Всё это закончилось бы больницей для Каён и огромными неприятностями для Хаи, если бы последнюю не схватили под руки Сухён и ещё два одноклассника. Хаи вырывалась изо всех сил и кричала: "Пустите меня! ОТПУСТИТЕ, Я СКАЗАЛА! Я покажу этой ___!" Тут как раз в класс зашёл, как всегда, непроницаемый Чунхон, и увидел разгорячённую Хаи, с растрёпанными волосами, которую насилу сдерживали трое человек. При виде него Хаи перестала сопротивляться и сникла. - Я не буду никого бить, - упавшим голосом сказала она. - Просто отпустите. Пожалуйста. Парни и Сухён обменялись взглядами. Лучшая подруга Хаи кивнула, и наконец бунтарка была свободна. Она выбежала из класса, пряча лицо за длинными волосами. Совершенно ничего не соображая, Хаи выбежала на крышу. Здесь был очень сильный ветер, и в одной школьной форме было довольно холодно. Но здесь девушка могла поплакать в одиночестве. И слёзы не заставили себя долго ждать. - Хаи! Хаи! Не надо плакать! - услышала она за спиной голос Чунхона. - Успокойся, пожалуйста. - Чунхон-а, - глотая слёзы, говорила Хаи. - Это не я писала. Я бы никогда так не сделала. Это всё Каён. Она... - Я это уже понял. Сразу как вышел в коридор, я всё понял. Хаи почувствовала, как руки Чунхона мягко обвивают её талию. - Не надо плакать, малышка. Хаи нахмурилась и резким движением вытерла слёзы со щёк. Её задел снисходительный тон, которым парень разговаривал с ней, и она уже хотела сказать что-то резкое, но вместо этого сказала: - Чунхон-а. Ты мне очень-очень нравишься. - И ты мне нравишься. Хаи почти перестала плакать. В животе снова зашевелились погружённые было в спячку бабочки. Забили крыльями, стали носиться туда-сюда. Чунхон привык жить мыслями, а не чувствами. Но сейчас кровь, подогреваемая весной, закипела не на шутку. Первая любовь - она такая. Каждая мелочь может восприниматься и как конец света, и как счастье всей жизни. И, как бы первая любовь ни закончилась, в душе след от неё навсегда останется. Но у Чунхона и Хаи всё только начиналось. Здесь, на крыше, где дует сильный ветер и громко бьются два счастливых сердца.