*
— Мне жаль, но билетов уже нет, — голос девушки с короткими, ярко-рыжими волосами эхом отдается в висках. Она продолжает говорить, с улыбкой сообщая что-то о следующих рейсах, но Райан уже не слушает её, пересекая просторный зал и цепляясь взглядом за огромное табло. Цифры и буквы сливаются перед глазами, и целая минута — недопустимо долгая минута, уходит на то, чтобы узнать, где проходит посадка на ближайший рейс. Его быстрые, почти срывающиеся на бег шаги гулко разносятся по залу, и хоть Кевин ещё не особо понимает, что собирается делать, сидеть и ждать следующего самолёта у него нет времени. Он просто не вынесет этих часов неизвестности, обратившихся в безграничную пропасть тревог и страхов. — Мэм? — пожилая женщина в кремовой шляпе с широкими полями удивленно поднимает взгляд, когда он подходит ближе, забывшись и от волнения хватая её за локоть. — Могу я попросить вас об одолжении? Мгновение она внимательно смотрит в его лицо, словно опасаясь, что он какой-то мошенник, но, не обнаружив ничего опасного и оглядев приличный костюм-тройку с немного ослабленным галстуком, медленно кивает, слегка улыбнувшись. — Что случилось, дорогой? — теперь уже самостоятельно взяв его под локоть и успокаивающе глянув на подругу, она отводит его в сторону, продолжая неотрывно смотреть в глаза.— На вас лица нет. — Я врач, психотерапевт, и с моей пациенткой случилась беда, — вспомнив о времени, завороженный прежде участливым взглядом блекло-голубых глаз пожилой дамы, произносит Райан, чуть склоняя голову. — Мне нужно срочно лететь к ней, но билетов уже нет.... Если бы вы сдали билет... я куплю вам взамен билет в бизнес-класс на ближайший свободный рейс, — торопливо добавляет он, принимая молчание собеседницы за отказ. — Не расстраивайтесь преждевременно, — отвечает старушка, видя, как он поникает. Неожиданно она подается вперёд, деловито касаясь его сбившегося набок галстука и поправляя его. — Я согласна поменяться. Кевин переводит дух, только сейчас понимая, что от бега дыхание его стало тяжелым, а в груди словно горит огонь. Кое-как найдя в одном из карманов визитку, он протягивает её, рассыпаясь в искренних благодарностях: — Я в неоплатном долгу перед вами, мэм. Если когда-нибудь вам или кому-то из близких понадобится помощь психотерапевта или любого другого врача, позвоните мне. И ещё раз спасибо! — Надеюсь, это мне все же не понадобится, — усмехнувшись, отвечает старушка, принимая визитку и пряча её в сумочку. Долю секунды она медлит, прежде чем заметить, в то время как светлая улыбка блуждает по её губам: — С такой тревогой и трепетом не говорят о простой пациентке, мой дорогой.*
Тяжелый стук каблуков эхом разносится по коридору, а немногочисленные медсестры и посетители больницы провожают его удивленными и понимающими взглядами, ещё не зная, насколько они правы. Телефон Хави отзывается гудками, и утихшая было тревога вспыхивает с новой силой, захлёстывая с головой. Увидев впереди широкоплечую фигуру друга, Райан отключает телефон, пряча его в карман и подлетая к двери, с непреодолимым желанием войти в палату. — Подожди, — Хавьер перехватывает его руку, не позволяя схватиться за пластиковую дверную ручку, и отводит в сторону, хватая за плечи. — Ты только не переживай, хорошо? Кевин делает судорожный вдох, не понимая, отчего друг не пускает его в палату. Его слова вызывают у него только горькую, нервную улыбку, ведь ничто доктору Райану не кажется более странным: просить не беспокоится, перед тем как сообщить плохую новость. Будто бы это предостережение и правда поможет. — Состояние ухудшилось. Ей вводят препараты, подключили аппаратуру, — ещё крепче сжав его плечи, Эспозито не позволяет шагнуть к палате. — Сейчас там суетятся врачи, попросили не мешать. Похоже, она впала в летаргический сон. Как надолго, и выйдет ли она из него — неизвестно, сам знаешь, предсказывать такое... Разом потеряв весь пыл, Райан подчиняется другу, ведущему его в сторону неудобных кресел, стоящих у стены. Летаргический сон, действительно, одно из белых, неизведанных пятен в медицине, едва изученный, обрекающий родных впавшего в него человека на безызвестность, которая может продолжаться от нескольких часов до пары лет... «Пары лет, — бесконечно повторяет внутренний голос, дробясь и отражаясь. — А может и больше...» — Причина непонятна. Травмы были лёгкие, я сам ею занимался, когда её привезли на скорой. Была моя смена, и я сразу позвонил Эрику, пытаясь убедить её, что с тобой все в порядке. Вот только она не слушала и не успокаивалась, пока мы не ввели снотворное. — Это я виноват, — твердо произносит Кевин, устало откидываясь на жесткую спинку кресла и прикрывая глаза. — Не должен был оставлять Дженни, ведь знал о возможном развитии болезни. Сколько раз перечитал историю болезни Ивон Тартс.... Нельзя было её оставлять, — с болью в голосе повторяет он, поднимая взгляд на друга. — Ты не виноват. Ей было лучше, ты бы вернулся через два дня, а предугадать подобное просто невозможно... Эспозито замолкает, и, проследив глазами его взгляд, Райан вскакивает на ноги, кидаясь к идущему в их сторону врачу в халате. — Реакции нет. К ней подключены датчики, чтобы следить за пульсом и другими показаниями, дыхание слабое, но есть. Искусственная вентиляция легких пока не требуется, но мы будем неотрывно следить. Теперь мы можем со всей уверенностью констатировать, что Дженни О’Мейли впала в летаргический сон. Судя по всему, причиной послужил сильный стресс, и теперь нам остается только ждать. Чувствуя тяжелую руку друга на своем плече, Кевин кивает, задавая единственный вопрос, крутящийся в подсознании: — Я могу зайти к ней? Минуту спустя, идя по затёртому светлому линолеуму, он неотрывно смотрит на болезненно-бледное лицо Дженни. Светлые пряди разметались по подушке, девушка укрыта по пояс, а V-образный ворот больничной рубашки обнажает изящные ключицы. Она выглядит такой беззащитной, что ему хочется подойти ещё ближе, заключить её в объятия, услышать поверхностное дыхание и замедленный пульс, почувствовать жизнь, скрываемую где-то внутри. Его шаги — нарочито медленные, будто он не желает окончательно убедиться в том, что она действительно не просто спит. Но с двух шагов эта эфемерная надежда тает, Дженни не похожа на спящего человека, черты её лица расслаблены, а грудь не вздымается. Лицо её невероятно бледно, губы чуть приоткрыты, и, даже склонившись к ней, Кевин не слышит дыхания. Опустившись на стул, он протягивает руку, скользя пальцами по бледному запястью, прежде чем взять её ладонь в свою. И его сердце тревожно пропускает удар, будто пытаясь подстроиться под ритм её сердца.