Моменти щастя

      День, когда у Милы начинаются роды, невероятно солнечный и холодный. По Троллинбургу бьют нехарактерные ему морозы, и природа словно насмехается над людьми: холодные ноябрьские дожди, плавно перетекающие в декабрьские и январские снегопады, прекращаются, и впервые за последние два с половиной месяца постоянно серое, затянутое облаками небо проясняется, а яркие солнечные лучи играют на белом снегу, которым засыпаны улицы города. Это суббота, и это самый длинный, волнительный и счастливый выходной в жизни Вирта. — Дорогой, — голос Милы надламывается, когда она встаёт, делая несколько шагов в сторону окна, спина её напрягается. Делает глубокий вдох и медленный выдох, немного нагибаясь вперёд. — Кажется, я рожаю, — она снова глубоко вдыхает, когда Вирт, обеспокоенный её поведением, тут же оказывается рядом, легко касаясь ладонью её плеча. Поворачивает на мужа голову, и в серых глазах тот видит тень мелькнувшей паники.       Схватки начинаются у Милы около часа дня и на неделю раньше установленного срока. Молодая женщина продолжает глубоко и размерено дышать, согнувшись и держась одной рукой за живот, а второй до побеления костяшек сжимая деревянную спинку кухонного стула. Вирт с Ромкой реагируют моментально, молча переглядываясь друг с другом, и, держа Милу под руки, ведут в Дом Знахарей.       Схватки болезненными спазмами стягивают низ живота Милы каждые двадцать минут, и она скрипит зубами, плотно жмуря глаза и стискивая в своих руках руки мужа и лучшего друга. Те переглядываются друг с другом, понимая, что это всё, чем они могут помочь.       Они входят в Дом Знахарей втроём. На лицах Вирта и Ромки застывает ледяное невозмутимое спокойствие, и пока Лапшин придерживает тяжело дышащую подругу, её муж договаривается со знахарем. Всё это для самого эльфа проходит словно в каком-то тумане. Знахарь понимающе кивает и вместе со своими помощниками забирает роженицу у Ромки, уводя её куда-то вглубь госпиталя. Всё это проходит как в тумане на этот раз для Лапшина.       Вместе с Виртом он приходит в себя, сидя в прихожей и ожидая. Вызванное стрессом хладнокровное спокойствие улетучивается, и на его место приходит нервозное переживание. Ромка вскакивает на ноги, начиная нервно наматывать круги туда-сюда, и так же нервно кусает губы, глядя в одну точку перед собой. Продолжающий сидеть на своём месте Вирт абсолютно не обращает внимания на мельтешение друга и коллеги.       Он выпадает из реальности, переживая не меньше, чем господин умник — разница только в том, что за годы своей жизни он куда лучше научился скрывать свои эмоции. Сейчас, через несколько часов, он станет отцом. Перед его глазами одно за другим проносятся воспоминания, и волны тревоги всё больше и больше поднимаются в душе. Конечно, Вирт не сомневается в Миле, но…       Вирт взлохмачивает свои волосы, которые снова нуждаются в стрижке. Она сейчас там, одна, и он ничем не может ей помочь. Только сидеть здесь и просто ждать. Понимает, что это только её испытание, её обязанность, знает, что его любимая и сильная львица непременно превосходно справится с миссией, возложенной на её хрупкие плечи, и всё равно не может подавить растущее беспокойство.       Проходит по меньшей мере пять часов мучительно долгого ожидания. Ромка, весь словно на иголках, несколько раз то возвращался на своё место, то нервно подскакивал, вновь принимаясь ходить туда-сюда. Они не говорят друг другу ни слова, однако Вирт всё-таки благодарен господину умнику за то, что тот сейчас тоже рядом.       Когда из коридора выходит низенький полноватый знахарь, который увёл Милу, Вирт и снова присевший Ромка одновременно вскакивают на ноги, в мгновение ока оказываясь рядом с ним. Знахарь добродушно улыбается, переводя взгляд с эльфа на мага. — Кто из вас господин Нобиль? — мягко интересуется, и Вирт кивком головы даёт понять, что это он. — А вы, молодой человек?.. — знахарь смотрит на Ромку немного удивлённым взглядом, наклонив голову и выглядывая из-за маленьких круглых очков, сидящих на кончике мясистого округлого носа. — Я брат, — невпопад брякает Лапшин, и знахарь кивает, всё так же добродушно улыбаясь. — В таком случае, вы оба можете пройти за мной, — разворачивается, уходя, и новоиспечённый отец с таким же новоиспечённым «братом» молча, не сговариваясь, идут следом.       Они заходят на третий этаж, в крыло, отведённое под родильное отделение. Знахарь подводит их к двери в одиночную палату, в которой находится Мила. Он что-то говорит мужчинам своим мягким голосом, но те его совершенно не слушают, и когда знахарь уходит, нетерпеливо входят внутрь.       Первым, конечно, заходит Вирт. Он сразу же видит Милу, лежащую на кровати. Её длинные рыжие волосы разметались по подушке, а сама она выглядела невероятно уставшей. И вместе с тем невероятно счастливой. С нежностью и теплом в серых глазах она смотрела на крохотный свёрток на своей груди, и глядя на неё, Вирт не смог сдержать улыбку. Замявшись на мгновение, он тут же решительно приблизился к жене, и та, отведя взгляд от ребёнка, посмотрела на него. — У нас действительно сын, — она слабо улыбнулась, и Вирт улыбнулся ей в ответ. — Могу я?.. — странная смесь какой-то неловкости и смущения овладевает им, стоит ему поддаться порыву и попросить о столь очевидной вещи.       Мила смеётся одними глазами, осторожно перекладывая дитя и вручая его наклонившемуся Вирту. Тот на мгновение забывает, как дышать, с доселе неведомым трепетом забирая ребёнка из рук матери. Не просто ребёнка, а своего сына.       Мила тепло улыбается, положив руки поверх одеяла на живот и наблюдая за восторгом и радостью на лице мужа. Она видит в его тёмных глазах столько нежности и любви к их новорожденному сыну. А после чуть поворачивает голову вбок, замечая Ромку, ничего не говорящего и молча подошедшего к Вирту со спины. Лапшин вытягивает в любопытстве шею, заглядывая через плечо эльфа на личико мирно спящего младенца, и лицо его озаряет гордая улыбка от уха до уха. Мила тихо смеётся и снова переводит взгляд на Вирта. Улыбка её становится более мягкой и ещё более — понимающей.       Её супруг практически не мигая смотрит на дитя на своих руках, и по его щекам беззвучно катятся слёзы, оставляя после себя влажные дорожки. Сегодня он наконец-то стал отцом.