Тонкие узоры переплетающихся судеб

      Всю следующую неделю я провела в напряжении. Ричард Холт мерещился мне буквально везде: за столиком кафе в ясный солнечный день, в случайном прохожем, слегка толкнувшим меня плечом, даже в некоторых работниках госпиталя, где я проходила стажировку. И когда я окончательно приняла факт, что схожу с ума, он волшебным образом перестал мне мерещиться, что несказанно обрадовало.       Я ощутимо расслабилась и получала от стажировки только удовольствие. Так пролетели ещё несколько недель, начался февраль.       Не сказать, чтобы я не думала о Ричарде. Думала. И о нём, и о его словах про нашу с ним схожесть. Но, быстро отметав все ненавистные мысли на этот счёт и не желая соглашаться с мнением чужого человека, в жизни которого находилось место только работе и самоуверенности, я вновь расслаблялась и забывала о Ричарде и о его колкостях.       И, возможно, даже не вспомнила о нём до приезда в Абердин, если бы не…       — Опять многих нет, — вздохнул мистер Клайтерман, заглядывая в список группы.       Сегодня у нас было лекционное занятие, посвященное сердечно-лёгочным болезням. А половина группы валялась с гриппом по домам.       Я задумчиво чертила кружки и овалы в тетради, соединяя их треугольниками, что создавало причудливый узор на скучных страницах лекционного материала, который я знала, кажется, уже наизусть.       — Что ж, тогда начнём лекцию, — сказал мистер Клайтерман спокойно.       — Прощу прощения за опоздание, — раздался знакомый голос. — Могу я войти?       Я резко подняла голову и встретилась глазами… с, мать его, Ричардом Холтом. Во мне не было злости или ненависти только потому, что эти чувства вытеснило кое-что другое — удивление.       На Ричарде красовался белый медицинский халат, который определённо был ему к лицу. Из кармана торчала синяя медицинская шапочка, а в руке он держал блочную тетрадь с закрепленной сверху ручкой.       Открыв рот от удивления, я не могла оторвать от него взгляда. На лице парня появилась самодовольная усмешка.       — Я не припомню вас, — казалось, мистер Клайтерман тоже удивился новому лицу.       — Ричард Холт. Из Чикаго, — коротко бросил парень и протянул преподавателю лист бумаги, сложенный пополам.       — Ах, да, — мистер Клайтерман бегло прошелся глазами по документу, — я вспомнил, мне говорили о вашем приезде. Но на мои занятия никому нельзя опаздывать! — уже строго сказал преподаватель и сверкнул глазами в сторону Ричарда.       — Из-за бумажной волокиты на сестринском посту я долго не мог пройти в отделение, — не моргнув глазом, парировал Холт.       — Хорошо, на первый раз я вас прощаю, — снисходительно ответил мистер Клайтерман, а у меня расширились глаза от удивления.       Мистер Клайтерман простил кому-то опоздание?! Немыслимо!       — Но сначала ответьте на вопрос: где располагается главный узел автоматии сердца?       — В правом предсердии, — уверенно сказал Ричард.       На лице мистера Клайтермана появилась легкая улыбка.       — Займите любое место, которое вам нравится, мистер Холт. Но больше не опаздывайте, — с той же улыбкой сказал преподаватель, на что Ричард кивнул и направился по проходу в мою сторону.       — Какого чёрта? — прошептала я так, что никто не услышал, и уткнулась в тетрадь, борясь с чувством тошноты и необъяснимого ужаса.       Через несколько секунд стул справа еле слышно скрипнул.       Я резко повернула голову и встретилась с карими глазами своего Единственного Лондонского Знакомого. И в этих карих глазах плясали бесенята.       — Привет, Элизабет, — криво улыбнувшись, сказал Ричард.       — Какого чёрта? — прошипела я сквозь зубы. — Что ты здесь делаешь?       — Пришёл на лекцию, — невинно смотря на меня, пропел он. — Ты разве не слышала мистера Клайтермана?       — Чикаго? Серьёзно? — я не на шутку разозлилась.       — Я когда-то давно жил в Чикаго, — оправдался Ричард. — Поэтому не соврал.       — А о том, что ты сведущий в медицине человек, ты соврал кому? Мне или мистеру Клайтерману? — кипела я, готовая в любую секунду взорваться.       — Никому, — парень пожал плечами и открыл тетрадь. — У меня на самом деле есть некоторые медицинские знания. Об этом я тебе тоже говорил.       Усмешка. Издёвка. Вот опять.       Я дернулась, сжигаемая изнутри только одним желанием: выйти из аудитории. Убежать, улететь, провалиться в какой-нибудь люк в полу, но только не сидеть рядом с Холтом.       Сильные пальцы сомкнулись на моём запястье, вынуждая остаться на месте.       — Постой, Лиззи. Я знаю, что ты задумала, — прошептал Ричард. — Давай заключим пари?       Я думала, что меня сегодня уже ничем не удивить. Оказалось, я не права.       — Какое ещё пари? — зашипела, стараясь, чтобы мистер Клайтерман меня не услышал.       — Кто ответит на бóльшее число вопросов мистера Клайтермана, тот и выиграл. Я слышал, что он любит задавать множество интересных вопросов по теме лекции, — Ричард, прищурившись, взглянул на меня.       — Если я выиграю, ты оставишь меня в покое и выкинешь из головы свои идеи насчёт меня. Идёт? — с вызовом бросила я.       — Конечно! — словно довольный кот, согласился парень. — Но если пари выиграю я, то ты пойдёшь со мной на свидание, место и время которого я тебе сообщу позже, — самоуверенно заметил он, что-то попутно записывая в тетрадь, пока я задыхалась от его наглости. — И да, само собой, ты дашь мне шанс.       — Идёт, — согласилась я, уверенная в своей победе.       Прохладная рука Ричарда больше не стискивала мою кисть.       — По рукам, — сказал он.       Пожав друг другу руки, мы принялись внимательно слушать мистера Клайтермана, готовясь к вопросам по сегодняшней теме.       Внутри меня всё кипело и клокотало. Чёрт побери этого Ричарда Холта с его безумными идеями! Прицепился ко мне, словно голодная пиявка, и вбил себе в голову, что он всегда и во всём прав. Не передать словами, как сильно он сейчас меня раздражал!       От злости я скрипнула зубами, боковым зрением заметив ухмылку на лице Ричарда, что разозлило ещё сильнее.       Даже мистер Клайтерман, казалось, понял, что между мной и Ричардом существует нынешнее пари.       Поэтому преподаватель сначала спрашивал что-то совершенно элементарное. Но позднее начал сыпать сложными и необычными вопросами, ответы на которые из студентов знали два человека: я и, чтоб его, Ричард Холт.       Каждый раз правильно ответив на очередной вопрос, я, как и Ричард, ставила на полях тетради «плюс».       К моему неудовольствию, и у меня, и у Ричарда ближе к концу лекции плюсов оказалось поровну.       — Так, время наше подошло к концу, — медленно протянул мистер Клайтерман, взглянув на наручные часы. — Ну, и последний вопрос на сообразительность. Предположим, к вам поступил пациент со всеми признаками инфаркта миокарда. Было выяснено, что тромбоз коснулся венечной артерии сердца. В какой системе произошел сбой? — с хитрой улыбкой спросил преподаватель. — Корнуолл, не хочешь ответить?       И вот тут я растерялась. Вопрос звучал элементарно. Но мистер Клайтерман не был бы мистером Клайтерманом, если бы не задавал хитрых вопросов.       — Я… Я думаю, что сбой дала сердечно-сосудистая система, — тихо сказала я, растерянно смотря на доктора.       — Это не удивительно, если учесть мои слова насчёт инфаркта, — рассмеялся мистер Клайтерман, а остальные студенты в аудитории молчали, как рыбы. — Но нет. Это не тот ответ, который я хочу услышать. Кто-нибудь ещё выдвинет версию?       Все молчали. И только тихий шёпот рядом с моим ухом, заставил вздрогнуть:       — Давай же, Лиззи. Вон он! Вот твой шанс избавиться от меня и моего внимания, — прошептал Ричард, а его дыхание коснулось моей кожи, на которой сразу же появились мурашки.       — Будто ты знаешь ответ, — язвительно прошептала я.       — Я даю тебе шанс выиграть пари, — его снисходительность бесила.       — Брось, ты блефуешь! — ответила я чуть слышно.       — Я давал тебе шанс, Корнуолл. Теперь придётся тебе дать мне шанс, — прошептал Ричард тихо и, повернувшись к преподавателю, достаточно громко сказал: — Сбой произошёл в третьем круге кровообращения, мистер Клайтерман.       Преподаватель улыбнулся и сказал:       — Мне нравится, как вы мыслите, мистер Холт. Продолжайте.       — Но третьего круга кровообращения нет! — воскликнула я с негодованием.       — Есть, Элизабет, — с торжеством в голосе сказал Ричард.       — Больше читайте научную литературу, Корнуолл, — заметил мистер Клайтерман. — Потому что если бы вы это делали, вы бы знали, что третий круг кровообращения, он же коронарный, выделяют очень многие исследователи. И причина этому — огромное значение собственного кровообращения сердца.       — Но… Но это не основной круг кровообращения! — пыталась выпутаться я. — Это дополнительный… Как… Как маточно-плацентарный кровоток или кровоток головного мозга!       — А я и не задавал вопрос о том, основной это круг или нет, — парировал преподаватель. — Я спросил «в какой системе». В системе коронарного, другими словами, третьего круга кровообращения. И мистер Холт, в отличие от вас, ответил на вопрос верно.       Унижена. Оскорблена. Раздавлена.       Моё состояние я сейчас могла описать только этими тремя словами.       Краем глаза я заметила, как Ричард, с улыбкой победителя, дорисовал последний плюс на полях своей тетради, что принесло ему победу, а мне — самое эпичное поражение за всю мою жизнь.       — Мистер Холт, — раздался довольный голос преподавателя, — если вы рассматриваете вариант работы в Лондоне, я буду ждать ваше резюме.       — Спасибо, мистер Клайтерман, — в тон ему ответил Ричард.       Услышать эти слова от Клайтермана — гарантия работы в Бартс. И эти слова он должен был сказать мне, а не чертову Ричарду Холту!       — Я зайду за тобой сегодня в семь вечера, — шепнул мне Ричард, пока вся аудитория медленно собиралась, лениво покидая аудиторию. — Форма одежды прогулочно-парадная. Всё остальное на твоё усмотрение, — мурлыкнул он совсем близко, отчего я мгновенно отшатнулась в сторону. — Отличный кулон, — кивнул он на мою шею, где болталось то самое украшение, которое он подарил мне на рождество.       — Задница! — тихо зарычала я сквозь зубы, наблюдая, как объект моей ненависти медленно покидает помещение.       Перед самой дверью Ричард обернулся и подмигнул мне, расплывшись в довольной улыбке. Этот жест ещё сильнее разозлил. Хотя, куда уж сильнее.       Готовилась ли я к предстоящей встрече? Нет.       Думала ли я о предстоящей встрече? Да.       Мотивы. Больше всего меня интересовали мотивы Ричарда. И в меньшей степени он сам.       Затащить меня в постель? Слишком сложная схема.       Доказать мне, что он прав? Бесполезная трата времени.       Строить со мной отношения потому, что он чувствует ко мне что-то? Самое бредовое, что могло придти мне в голову за всю жизнь!       Но, несмотря на рой мыслей в голове, к назначенному времени я ощутимо нервничала.       Покопавшись в шкафу и перебрав множество вариантов одежды, я остановилась на обычной чёрной водолазке и столь же обычных джинсах. Но отражение в зеркале мне не понравилось. Со злостью сняв водолазку и кинув её на пол, я села следом, погружаясь в очередные размышления.       Стук в дверь заставил вынырнуть из недр своей головы. Спустя несколько секунд в дверном проёме показалась Рэд.       — Привет, Лиз, — робко сказала она.       — Заходи, — вздохнув, пригласила я.       — Какие-то проблемы? — Рэд кивнула на гору одежды, которую я перебирала и, не найдя ничего подходящего, кинула перед шкафом.       — Ричард пригласил погулять и поужинать, — с кислой миной сказала я.       — И ты не знаешь, что надеть? — девушка громко рассмеялась. — Да, Лиззи, он тебе соверше-е-е-енно безразличен! — протянула она с широкой улыбкой.       — Так что мне надеть? — с мольбой в голосе спросила я и с надеждой взглянула на однокурсницу.       — Сначала надо посмотреть, что у тебя есть подходящего и для прогулки, и для помещения.       Милдред стала моим спасением. Особенно в тот момент, когда она вытащила из груды вещей классические серые брюки и серый свитер из тонкой шерсти с откровенным вырезом.       — С брюками я согласна, а вот такой вырез, как на свитере, для зимы и улицы не подходит, — заключила я.       — А вот тут нам поможет твоя белая водолазка! — радостно сказала Рэд и протянула мне вещь.       Результат оказался даже лучше, чем я предполагала. Идея Милдред насчёт свитера с глубоким декольте поверх белой водолазки была более чем удачной. На улице мне точно будет тепло, а в помещении я всегда могу снять свитер и, оставшись в водолазке, не запариться. Классические брюки в тон свитеру удачно завершали картину.       — Ты меня спасла! — я с благодарностью посмотрела на девушку, отчего она смутилась.       — Тебе надо что-то сделать с волосами, — пробормотала Рэд, слегка улыбаясь.       — Ещё чего? — возмутилась я. — И так сойдет!       Но Милдред оказалась настойчива. Поэтому через десять минут мои волосы были заплетены в причудливую, но потрясающе красивую косу.       — Вау! — только лишь сказала я, разглядывая произведение искусства в зеркале. — Где ты этому научилась?       — Моя старшая сестра выбрала профессию парикмахера, — Рэд слабо улыбнулась. — Конечно, дома разразился глобальный скандал. Но сестра настояла на своём и много лет занималась любимым делом. А заодно показывала мне, как плести разного рода косы и делать причёски.       — Надо будет мне зайти к ней на мастер-класс, — улыбаясь, сказала я, но, взглянув в зеркало на Рэд, мгновенно заткнулась.       — Это вряд ли, — тихо прошептала Милдред, опуская глаза. — Мою сестру убили десять лет назад. Какие-то отморозки напали на неё, когда она поздно возвращалась с работы. Мы были с ней очень похожи и внутренне, и внешне. Она действительно была мне близким человеком.       — Прости, я… Я не знала… — еле слышно сказала я.       — Ничего, — невесело отмахнулась девушка. — У всех свои потери. Главное, идти вперёд и жить дальше. Ох, чёрт! — воскликнула она неожиданно. — У меня же сегодня дежурство!       Ураган-Милдред схватилась за голову и с криком «до скорого, Лиззи!» вылетел из моей комнаты.       Рассмеявшись, я схватила пальто и последовала её примеру.       Сегодня выдался на редкость ветреный вечер. Но как только я вышла из общежития, то увидела в отдалении Ричарда, лениво облокотившегося о капот чёрной машины.       — Привет, — сказала я, подойдя ближе. Карие глаза с любопытством меня разглядывали.       — Я рад тебя видеть, Лиззи, — без притворства и сарказма сказал Ричард и лучезарно улыбнулся.       — Не могу сказать того же, — парировала я. — Какие планы на этот вечер?       Парень открыл рот, чтобы что-то сказать, но вдруг его взгляд переместился чуть вправо, а лицо стало похоже на маску.       Обернувшись, в метре я увидела Милдред, которая, поравнявшись с нами, побежала дальше, бросив что-то типа «Пока, Лиззи!» и даже не удостоила Ричарда мимолетным взглядом.       — Кто эта девушка? — голос Холта был холодным, словно лёд.       — Это Милдред, моя однокурсница, — ответила я, вновь посмотрев на Ричарда, чьё лицо уже приобрело прежний скучающий вид. — Вы знакомы?       — Нет, — парень покачал головой и будто бы с облегчением улыбнулся. — Она напомнила мне одну знакомую из прошлого. Но это определенно не она. Поехали, Лиззи, мы опаздываем, — с раздражением в голосе добавил он, распахивая передо мной пассажирскую дверь авто и мягко подталкивая в спину.       — Властный говнюк, — будничным тоном сказала я, пристёгивая ремень безопасности. — Так куда мы едем? — добавила, когда Ричард сел за руль.       — Сначала ужинать, потом гулять, — безапелляционным тоном произнёс он, заводя машину.       — Отлично! — я насупилась и с ненавистью подумала о чёртовом третьем круге кровообращения, организовавшем мне такую подставу!       Примерно через час мы подъехали к маленькому домику, над дверью которого висела старая вывеска.       — Я не хочу ни на что намекать, но мне кажется, что у тебя какие-то комплексы, — задумчиво протянула я, рассматривая вывеску, не торопясь вылезать из тёплого авто на улицу.       — С чего такие выводы? — скучающим голосом осведомился Ричард.       — Ты можешь себе позволить роскошные апартаменты, шикарные машины и походы в дорогие рестораны. А ты выбираешь всё поскромнее, — сказала я и тот час же прикусила язык. Ведь со стороны могло показаться, что я намекаю на поход в дорогой ресторан и так далее. А я вовсе не имела этого ввиду. Просто от души хотелось позлить Холта и задеть его самолюбие.       — Дело не в комплексах, — на удивление спокойно сказал он. — Я просто-напросто интроверт и не люблю людей.       Я удивленно посмотрела на Ричарда, отметив, что сегодня он спокоен и даже слегка флегматичен, чего я никогда за ним не наблюдала.       — Если ты — интроверт, то я — Монсеррат Кабалье***! — вырвалось у меня.       Ответом послужил тихий смех Холта:       — Если будешь много есть, сходство будет на лицо! — смеялся он. — Кстати о еде. Если хочешь, мы поедем в другое место. Крупных и пафосных ресторанов в Лондоне тьма.       — Вот знаешь, не хочу это признавать, но в этом плане я тоже немного интроверт, — сказала я, скривившись.       — Видишь, я же говорил, что мы с тобой похожи, — снова засмеялся Ричард, а я, показав ему язык, осторожно выбралась из машины.       Маленький уютный ресторанчик сразу же покорил моё сердце. Возможно, отчасти потому, что чем-то напоминал бар мистера Эверса, отчасти потому, что обстановка располагала к себе с порога. В небольшом зале находилось около десятка столиков, стоящих друг от друга на достаточно большом расстоянии. Относительно низкий потолок был отделан деревом, что создавало ощущение нахождения в деревянном доме. Огромные колонны, декорированные под стволы деревьев, оплетали вьющиеся растения.       И у меня создалось впечатление, что я попала в дом на дереве. Ведь даже пахло здесь свежестью и лесом.       — Ох… — выдохнула я, с восторгом оглядываясь.       — Примерно это я сказал, когда пришёл сюда впервые, — Ричард слегка улыбнулся и, взяв меня за руку, потянул к правой стене.       Оказалось, что вдоль стен так же стояли столики, но они были квадратные, а не круглые, как в самом зале. И удивительно, что геометрия помещения от такого контраста не только не нарушалась, но и смотрелась более эффектно!       — Тебе понравилось это место? — спросил Ричард, разглядывая меня своим фирменным тяжелым взглядом.       — Да, очень, — пролепетала я, вдыхая аромат дерева и тоскуя по давно забытым временам.       — Тогда почему ты грустишь? — неожиданно спросил парень.       Я ошарашено подняла на него глаза и замерла.       — Я… Я просто… — замялась я. — Ведь Абердин не мой родной город, — выпалила на одном дыхании.       Холт удивился и слегка нахмурился:       — Я думал, что ты всегда жила и училась в Абердине.       — Нет, моя семья переехала в Абердин, когда мне было около четырёх или пяти лет. И странно то, что я мало помню о своих родителях, о брате, о других родственниках или друзьях. Зато я отлично помню дом, в котором мы жили. Он располагался рядом с огромным лесом, в который я часто убегала, не боясь ни диких зверей, ни других опасностей. И я помню… Помню этот запах, по которому так часто скучаю. Там всегда пахло свежестью, землёй и какой-то чуть ощутимой свободой. Знаешь… Это когда вдыхаешь полной грудью и понимаешь, что живёшь и всё в твоей жизни правильно. Там так было. Я там жила и дышала. И в этом странном месте пахнет так же.       Когда я замолчала и опустила взгляд на свои руки, то увидела, что маленькая кружевная салфетка, которую я теребила в руке, превратилась в некрасивый комок.       — Там был твой дом. И ты оставила там своё сердце, — с тоской в голосе сказал Ричард.       — Дом там, где сердце, — я небрежно дёрнула плечами, не желая возвращаться к воспоминаниям, которые вопреки всему здравому смыслу, причиняли боль.       — Почему твоя семья переехала? — Ричард, почувствовав моё настроение, увёл разговор в более безопасное русло.       — Мама говорила, что в больших городах больше возможностей. Поэтому на какое-то время мы остановились в Лондоне, в доме моей бабушки. А спустя примерно полгода перебрались в Абердин. Родители удачно устроились на работу, купили квартиру, отдали брата и меня в престижную школу… И вот так я оказалась в холодном северном городе.       — Ты полна сюрпризов, Лиззи Корнуолл, — на лице Ричарда появилась кривая улыбка.       — Хочешь сказать, что мы и в этом похожи? — не без сарказма спросила я.       — Больше, чем ты думаешь, — парень подмигнул, и в этот момент подошла официантка и положила перед нами меню.       Выбор в ресторанчике был достаточно большой. Остановившись на классическом цезаре, я закрыла меню, отложив в сторону. Спустя мгновение снова поймала на себе любопытный взгляд Ричарда.       — Что? — скрестив руки на груди, спросила я.       — Ты уже выбрала? — осторожно полюбопытствовал он.       — Да, — уверенно заявила я, и как раз в этот момент подошла официантка.       — Мне кружку фирменного пива и ржаные сухарики с сыром, — сказал Ричард, косясь на меня.       — А я буду салат Цезарь, зелёный чай и тирамису, — бодро отрапортовала я.       — И всё? — раздался голос Холта.       — И всё, — подтвердила я, гадая, что же в моём заказе ему не понравилось.       — Ты всегда столько ешь на ужин? — беззлобно поинтересовался Ричард, когда официантка ушла.       — Ты про торт? — спросила я, намекая на тирамису. — Нет. Обычно только салат.       — И тебе… хватает? — снова задал он странный вопрос.       — Э-э-э-э-эм-м-м-м, — протянула я. — Даже не знаю, что тебе сказать. Вполне хватает. Если на ночь наедаться, то будут сниться кошмары.       — Но у нас до ночи уйма времени, — создавалось впечатление, что Ричард в какой-то момент напрочь выпал из жизни, а теперь пытался понять, какого чёрта происходит вокруг.       — Значит, если я захочу кушать, я обязательно об этом сообщу! — снисходительно сказала я. — Да и вообще! Посмотри на свой ужин: пиво и сухарики! А ты между прочим, за рулём.       — А оно безалкогольное, — отмахнулся Ричард, и я лишь фыркнула.       В пустых разговорах пролетело время. Когда я доела последнюю крошку тирамису с десертной тарелочки, то вздохнула.       — Может, ещё тирамису? — с подозрением смотря на меня, подал голос Ричард.       — Нет, — я замотала головой. — Хорошего понемногу.       — Тогда идём гулять, — заключил Ричард и, положив купюру на стол, взял меня за руку.       Огибая столики и предметы интерьера, мы пошли к выходу.       — Спасибо, Донна, — коротко поблагодарил Ричард пожилую даму в фирменной одежде ресторана. — Пэро передай привет.       — Он как раз недавно о тебе спрашивал, — засияла старая женщина и помахала худой рукой: — До встречи, Рич. Ждём тебя снова.       Не сказав ни слова, Холт толкнул тяжелую дверь и в лицо ударил порыв ледяного ветра.       — Ты знаешь тех, кто здесь работает? — я решила удовлетворить своё любопытство, когда мы сели в машину и медленно поехали по заснеженным улицам.       — Можно сказать и так, — решил отмахнуться Ричард, но, что-то обдумав, продолжил: — Когда-то я очень помог этой семье, Донне и её мужу Пэро. Их маленький ресторан оказался на грани банкротства. Я дал им некоторые средства. Ресторан отремонтировали, заново набрали персонал и поменяли меню. Затем небольшая реклама. И теперь от клиентов нет отбоя. Дела пошли вверх, как и прибыль. Вот и вся история.       — Почему ты решил им помочь? Они были друзьями твоей семьи? Или кто-то попросил тебя? Почему? — допытывалась я, в который раз пытаясь понять его мотивы и поступки.       — Я зашёл в это место одной тёмной ночью… И был не в самом радужном расположении духа. И, как ты выразилась, там пахло так же, как дома. И с того момента я захожу в этот ресторан каждый раз, когда бываю в Лондоне. В нём так же уютно, как было когда-то в моём доме…       Ричард замолчал, а я увидела в его глазах то, чего никак не ожидала увидеть: беспросветную тоску и печаль.       Отвернувшись к окну, чтобы не встречаться взглядом с Ричардом, я вновь начала заниматься анализом всех его слов и своих чувств.       Я не могла сказать, что наша встреча, ибо свиданием я это назвать затруднялась, приносила дискомфорт или неприятные эмоции. Чувство неловкости, которое я испытывала в присутствии Ричарда, так никуда и не делось. Да я на это и не рассчитывала. Но стоило признать, что вечер отнюдь не был испорчен, как я думала сегодня днём.       — Куда мы едем? — спросила, спустя несколько долгих минут.       — Смотреть Лондон, — будничным голосом сказал Ричард, не отрываясь от дороги.       — Ну, весь его мы точно не успеем посмотреть, — съязвила я тут же.       — На твоём месте я не был бы в этом так уверен, — на губах Ричарда появилась хитрая улыбка.       Я насупилась и снова уставилась в окно, твёрдо решив молчать.       Машина тихо остановилась, и в мои мысли ворвался насмешливый голос Ричарда:       — Приехали, ваше величество!       — Спасибо, мой паж, — подыграла я, вздернув нос кверху, и гордо вышла из машины. Место, куда мы приехали, показалось смутно знакомым.       И только когда я увидела колесо обозрения — достопримечательность Лондона наравне с Биг Бэном — в горле появился ком, а ноги приросли к месту.       — Лиззи! Лиззи! — доносился до меня голос Ричарда, будто сквозь толщу воды. — Элизабет!       Сильные мужские руки хорошенько меня встряхнули.       — О, Господи! — прошептала я и, прикрыв рот рукой, отвернулась.       Есть два места, которые я зареклась обходить стороной: скоростное шоссе к Лондону и городское колесо обозрения.       Я пришла в себя, когда почувствовала, как те самые сильные руки, что встряхнули меня несколько минут назад, теперь бережно обнимали.       Ричард. Один безумец сейчас спасал другого безумца.       — Лиззи, что с тобой? — услышала я спасительный голос.       Я ощущала его дыхание совсем рядом. Он ласково гладил меня по волосам, крепко придерживая другой рукой за талию. Но, тем не менее, меня била дрожь.       — Я не могу… Я… Увези меня отсюда, — голос сломался, перейдя на хрип.       В мгновение ока Холт посадил меня в машину. Но я слабо осознавала происходящее. Перед глазами стояло только одно до боли любимое лицо. Лицо моего старшего брата, Оливера. *flashback*       — Эй, сестрёнка! Какого медведя тебе выиграть?       — Вон того, белого!       Десять метких выстрелов, и я обнимаю огромного медведя с себя ростом.       — Спасибо! — прыгаю от радости и оказываюсь на руках. — Оливер, я хочу выше! — тяну руки к вечернему небу.       — Хочешь, прокатимся на колесе обозрения? — спрашивает старший брат.       — Бабушка говорила, что таким маленьким, как я, туда нельзя.       — Это одной нельзя. А со мной можно!       Сижу у брата на широких плечах и свысока смотрю на людей, улыбаясь и обнимая своего нового друга — белого медведя.       — Я назову его Оливер! — радостно хлопаю в ладоши, чуть не упав со спины брата, пока тот покупает билеты на колесо обозрения. — В честь тебя! Ты так метко стреляешь! Когда я вырасту, я научусь так же!       — Нет, Лиззи, — строгий голос брата заставляет прислушиваться внимательнее к его словам. — Когда ты вырастешь, ты будешь обычной счастливой девушкой. У тебя будет семья: муж, детишки… и даже большая собака. И ты не будешь учиться стрелять, сестрёнка. Поняла?       — Хорошо, — по-детски надуваю губы и обнимаю брата за голову: — У тебя тоже будет семья, и мы все будем жить в одном большом доме!       Звонкий смех парня, и мои ноги вдруг касаются земли.       — Нужно топать своими ножками, чтобы зайти на колесо, — брат ласково улыбается и берет меня за руку. — Пойдём!       Скрип кабины. И мы поднимаемся всё выше и выше!       — К самому небу! — заворожено говорю я, смотря наверх.       Весь город как на ладони. Мириады машин, огней, толпы жителей города и туристов, Темза, Тауэр, Биг Бэн.       Мой восторженный визг разрывает темноту города и сливается с довольным смехом старшего брата. *спустя день*       — Мама! Мама! Смотри, у медведя Оливера теперь синяя ленточка! Теперь всем будет ясно, что он мальчик! — радостно прыгала я по лестнице, спеша показать маме плоды моих трудов.       — Мамочка, ты плачешь? — испуганно спросила я, увидев плачущую мать в гостиной. Рядом с ней стоял мрачный, как туча, отец. И только лицо бабушки было обычным.       — Мама? — спросила я, дрожащим голосом. — Что случилось?       — Оливер, мой Оливер, — плакала мама. — Они… Они…       — Он попал в аварию, Элизабет, — недрогнувшим голосом сказала бабушка. — Врачи не смогли его спасти. Его больше нет.       Но детский мозг не может воспринимать информацию через призму взрослого человека.       — Он придёт сегодня? — тихо спросила я.       — Он никогда больше не придёт, Элизабет, — строго сказала бабушка. — Теперь ты единственная у нас…       — Нет! — словно гром, раздался голос отца. — Не при ребёнке!       Подхватив меня на руки, отец зашагал по лестнице на второй этаж.       — Будь ты проклята, — сказала мать, с ненавистью глядя на бабушку.       Это последнее, что я слышала. И это было последнее воспоминание, связанное с братом и бабушкой. *end flashback*       — Поговори со мной, — тихий голос дрожью прошёлся по коже.       Так не хотелось ни о чём говорить. Внезапно я осознала, как сильно мне надоела пустая болтовня, пустые люди вокруг и однообразные события, из которых построена вся моя жизнь.       Поэтому я молчала. Разглядывала темноту за окном невесть когда остановившейся машины и снова и снова терпела свою боль в полном одиночестве. Мне так удобнее. Привычнее. Мне так нравится. Одной.       — Чёрт побери! — буквально прорычал голос рядом со мной.       Хлопок двери. А затем ещё один. Я не успела ничего понять или сказать, как меня рывком выволокли из машины и поставили на ноги.       Увидев перед собой смутно знакомые светло-карие глаза, память начала возвращаться, а картинки прошлого — меркнуть.       — Ричард? — спросила я немного удивленно.       — Рад, что ты меня узнала, — сквозь зубы зло сказал он. — Что, скажи на милость, с тобой произошло? — его голос стал мягче, а руки сильнее сжали мои плечи.       — Просто… Это… Воспоминания… — выдохнула я, вновь уходя в себя.       Но хватка на плечах стала сильнее, а боль не позволила уплыть в мир прошлого.       — Мне больно, — я поморщилась, дернув плечами.       Но Ричард даже не подумал меня отпустить.       — Знаешь, я раньше зомби видел только в кино, — задумчиво протянул он. — А сегодня одного увидел вживую — тебя.       — Я не хотела тебя напугать, — виновато оправдывалась, пряча глаза. — Не то время и не то место. Это бывает.       — В скорлупе сидеть интереснее? — всё тем же тоном спросил Ричард.       — Безопаснее. Просто безопаснее.       — И ты не хочешь этим ни с кем делиться?       — Никакого желания.       — И ты не думала о том, что поговорив о проблеме, станет хоть каплю легче?       — Мы как-то договаривались — никаких ролевых игр, — я слабо улыбнулась и взглянула на Ричарда.       Его мрачная задумчивость слегка пугала.       — Дело не в ролевых играх, — тихо сказал он. — И даже не в желании или не желании разговаривать. Дело в том, что твоя боль, твои эмоции затягивают тебя в прошлое. Цепляясь, опутывая со всех сторон, и раз за разом причиняя боль. Ты выпадаешь из реальности, теряешь связь с миром. Ты настолько мне не доверяешь, что боишься рассказать о том, что так сильно ранит тебя?       — Не знаю, — сама удивилась честности своего ответа. — Я не привыкла говорить. С момента аварии я совсем ушла в себя… И я… Я даже не знаю, как это…       — Я помогу тебе, — тоном опытного психолога сказал парень. — Буду задавать вопросы, а ты отвечать. Идёт?       В ответ я слабо кивнула. Заметив этот жест, Ричард сказал:       — Что связано с колесом обозрения?       — Мне было немного более четырёх лет, когда я каталась на нём первый и последний раз. Это последнее воспоминание, связанное с братом.       — Где твой брат сейчас?       — Он умер. Через день, после того, как мы катались на колесе.       — Прости, — сказал Ричард, но тут же нахмурился: — Разве он не погиб в авиакатастрофе?       — У меня было два брата: Оливер и Патрик. Оливер был старшим. И мы… Мы были родные по крови. Патрика родители усыновили через некоторое время после смерти Оливера. Но мы никогда не обсуждали это. Патрик знал, что он не биологический сын моих родителей. Но это знание не мешало нам быть семьей и любить друг друга, как кровные родственники. Но с Оливером мы были не разлей вода. Он баловал меня и любил. Покупал мне всяческие безделушки, всегда играл со мной и часто присматривал. Я плохо его помню. Осталась только боль.       — Оливер? — в голосе Холта слышалось напряжение. — Оливер Корнуолл?       — Н-нет, — запнулась я. — В шестнадцать лет он взял фамилию бабушки. Мама с отцом скептически к этому отнеслись, но не стали ничего предпринимать. Оливер Кроун. Фамилия моей бабушки по линии матери — Кроун. Поэтому получилось, что мой родной брат Оливер Кроун, а я, его родная сестра, Элизабет Корнуолл.       Лицо Ричарда стало похоже на маску, будто он увидел призрака.       — Что-то не так? — теперь уже я хмурилась.       — Нет, всё в полном порядке, — бесцветным голосом ответил он, внимательно вглядываясь в мои глаза.       — А почему ты спросил?       — Моя дальняя родственница погибла в той автокатастрофе, — смотря в одну точку, сказал он. — Недавно смотрел списки пострадавших… Я помню, что имя «Оливер» мне встречалось, но не фамилия Корнуолл.       — Да, многие из-за этого не знали, что мы родные брат и сестра, — я вздохнула и продолжила: — Но разные фамилии ничего не меняли.       — Поэтому ты избегаешь колеса обозрения?       — Я избегаю того шоссе и колеса обозрения. Я не суеверна. Просто… не хочу.       — Понимаю, — тихо сказал он.       Мы стояли молча, а снежинки медленно падали с неба.       — Уже поздно, — вновь пряча взгляд, прошептала я. — Отвезешь меня домой?       — Конечно, — Ричард кивнул и, бережно посадив меня в машину, захлопнул дверь, а сам сел за руль.       Мы медленно ехали по вечернему городу. А в моей голове снова пульсировала боль.       Зато мысль о том, что я и Ричард во многом похожи, не давала покоя, становясь навязчивой.       — Лиззи, мы приехали, — прохладная ладонь парня накрыла мою руку.       — Извини, — я слабо улыбнулась, — немного задумалась.       Но с момента моей истерики Ричард стал… Как бы точнее это описать? Он стал другим. В его позе, голосе, взгляде поселилась напряженность и серьезность.       То ли на него так подействовала моя истерика, то ли мой рассказ. Но факт оставался фактом: Ричард изменился.       — Да, не весёлое вышло свидание, — с тоской отметила я.       — Ты всё-таки склонна назвать это свиданием? — в привычном надменно-эгоистичном тоне спросил парень.       Я пожала плечами и промолчала, разглядывая носки своих зимних сапог.       — Уже поздно и холодно, — вновь это напряжение в его голосе. — Тебе пора, Лиззи.       — Хорошо, — кивнула я. — Но знаешь, ты кое в чём оказался прав, — добавила, вглядываясь в карие глаза. — Мы с тобой похожи больше, чем я думала. И в бóльшем, чем я ожидала. Пожалуй, я дам тебе шанс.       — Ты не боишься пожалеть о своём решении? — строго спросил он, немало меня удивив.       — Ты не боишься пожалеть о том, что выиграл наш спор на лекции Клайтермана? — парировала я.       — Не знаю, — еле слышно прошептал в ответ, а мои брови удивленно поползли вверх. — Нам предстоит ещё много узнать друг о друге, Лиззи, — сказал Ричард, вплотную подойдя ко мне.       От его близости сердце стало стучать быстрее.       — И надо многое обдумать, — добавил он, слегка касаясь губами уголка моего рта.       Быстро отстранившись, будто совершил какую-то глупость, и снова напустив на себя серьезный вид, он развернулся и зашагал обратно к машине.       — До встречи, Корнуолл! — крикнул Холт, махнув мне рукой.       Через несколько секунд машина скрылась за поворотом, а я стояла, пытаясь понять, во что я очередной раз вляпалась. Монсеррат Кабалье*** — известная испанская оперная певица.