Тонкие узоры переплетающихся судеб

POV он       План действий у меня был, но он имел как свои плюсы, так и минусы. Но времени на раздумья не оставалось.       Невидимой тенью я скользил по улицам Абердина, выискивая тех, кто был мне нужен. Их не спутать с толпой. Несмотря на маскировку и долгие годы тренировок, они слишком выделялись. Люди не могли убить вампира, а вот последователи Ордена рождались с этой целью и жили ради убийства вампиров.       Их обучали с младенчества. Тяжелый, кропотливый труд над своим телом и духом. Постоянные тренировки, обучение ближнему бою, владению оружием. Их даже мыслить учили так же, как мыслят вампиры.       Орден отличался и тем, что в его ряды принимали только лучших из лучших. Отбор всегда был жестким и непомерно тяжелым. Проверялись не только физические данные кандидата, которые зачастую оказывались лучше, чем у профессиональных спортсменов, но и интеллектуальные: мышление, логика, внимание, память. Затем происходил набор в ряды последователей убийц вампиров. И только потом начиналось дальнейшее обучение тонкостям дела.       Но самой элитой считались семьи, которые и создали этот Религиозный Орден много веков тому назад. Вернее, наследники этих семей.       Доподлинно неизвестно, когда образовался Орден, поскольку все данные последователи тщательно скрывают. Но известно, что сорок человек: двадцать мужчин и двадцать женщин, будучи парами, объединились и создали организацию, которая должна истреблять нечисть. В частности, вампиров. Дети этих двадцати семей стали самыми сильными охотниками на вампиров за всю историю нашего существования. А сто лет, в которые родилось три или даже четыре потомства охотников, стали самыми тяжёлыми в существовании вампирского рода: обученные с младенчества, юноши и девушки ничем не уступали нам, созданиям ночи. Семьи-правители запрещали своим детям, да и внукам, вступать в связи с кем-то извне, не состоящим в Ордене, тем самым блюдя чистоту крови и, само собой, создавая идеальных убийц из поколения в поколение. И, несмотря на это, члены Ордена путешествовали по миру и набирали себе учеников, попутно вырезая вампиров на своём пути.       Но спустя какое-то время, как и во всех идеальных планах, в рядах Ордена произошёл сбой: кто-то из элиты правящих семей наплевал на правила и ушёл в «мир». И мир, что существовал за стенами Ордена, оказался более заманчивым и приветливым, чем жизнь взаперти, состоящая из тренировок и мыслей об убийстве вампиров. И кровь элитных убийц постепенно стала смешиваться с кровью «простых смертных».       Но были и те, кто рьяно чтил традиции своих предков. Хотя и они продержались недолго.       На сегодняшний момент в живых остались только трое наследников из семей-основателей. Двое достигли преклонного возраста и не имели детей. А третий стал машиной для убийства. Марк Саймонт — последний на сегодняшний день наследник Ордена. Потомственный охотник, который с кровью предков и молоком матери впитал жажду убийства.       Я видел его в бою несколько раз и могу сказать, что именно с ним не хотел бы встретиться в переулке безлунной ночью.       Стóит признать, не только Марк, но и все последователи Убийц, коих насчитывается несколько тысяч по всему миру, являлись для всего вампирского сообщества большой угрозой.       Периодически происходили серьёзные стычки между людьми Ордена и вампирами. Но эти проблемы преследовали моих коллег в больших городах. И во времена своей вампирской молодости я грешил участием в увеселительных мероприятиях такого рода. А потом махнул на всё рукой и уехал в самый тихий и скучный город, куда Орден даже не подумал бы сунуться — Абердин. И именно поэтому мысль о появлении здесь недоохотников не давала мне покоя своей нереальностью.       Поиски этой ночью не дали результатов, как и в последующие несколько десятков ночей. Мысли об Элизабет плавно отошли на второй план, хотя иногда активно маячили в подсознании.       Мысль о том, что в Абердин наведались гости из Ордена, не давала покоя ни днём, ни ночью. И хотя они пока никак себя не проявляли, я постоянно чувствовал их рядом.       Решение проблемы в лице высокой стройной блондинки пришло само по себе.       Обманом заведя приманку в самый тёмный переулок, я утолил свою потребность в крови, оставив девушку живой и практически в сознании. Но далеко я не уходил. Лишь на то расстояние, что было достаточно для поимки злоумышленника, убивающего вампирский ужин.       Спустя несколько минут, как я ушёл, к блондинке, которая уже полностью пришла в себя, но ещё неуверенно стояла на ногах из-за слабости, вызванной потерей крови, подплыла тень в тёмном плаще до пола. Голову и лицо незнакомца полностью скрывал глубокий капюшон.        — Кто вы? Что вам от меня нужно? — слабым голосом спросила жертва, в голосе которой слышалось отчаяние.        — Теперь ты нечиста, дитя, — раздался тихий голос из-под капюшона. — И я очищу тебя оружием, вложенным в мою руку Господом Богом, — прохрипел голос.       В одну секунду блеснуло лезвие, и кровь девушки ручьём хлынула на асфальт.       Даже я с моими вампирскими рефлексами не успел спасти блондинку, которая по случайному стечению обстоятельств оказалась жертвой, но не вампира, а фанатика. Я всё ещё мог узнать, что за смертный убивает мой удачный ужин.       Подлетев к человеку в плаще, я резко дёрнул незнакомца на себя, а затем прижал его к стенке, не оставив никакой возможности к бегству.        — Ну, привет, грёбанный чистильщик, — сквозь зубы прорычал я, срывая капюшон с убийцы. — Я — Ричард Холт. Глава вампирской общины Абердина. Будем знакомы.        — Гори в аду, дьявольское отродье! — незнакомец буквально выплюнул эту фразу.        — И тебе не болеть! — зло ответил я, рассматривая парня лет двадцати. — Какого чёрта ты убиваешь тех, кого укусил вампир? И к кому ты принадлежишь, что решился на такую авантюру?        — Я ничего тебе не скажу! — сопротивлялся убийца.        — Скажешь, — с улыбкой прошипел я, переместив руку на горло незнакомца.       Пыл парня заметно поутих, а в испуганных глазах мальчишки заплясали огоньки неприкрытого ужаса.        — Я знаю, чего ты боишься больше всего, — прошептал я. — Укуса вампира, который тебя не убьет.       Когда ужас парня стал практически осязаем, я понял, что попал в точку. Мальчишка испуганно глядел на мои клыки. Казалось, ещё мгновение, и он, упав на колени, будет молить о пощаде.        — Нет, — прошептал парень. — Не надо, прошу!        — Тогда ответь на несколько простых вопросов, — с широкой улыбкой сказал я, чуть ослабив хватку на горле новой жертвы.        — Х-хорошо, — парень зачарованно наблюдал за моими клыками.        — Почему ты убиваешь тех, кого мы кусаем? И какого чёрта тебя вообще занесло в Абердин?        — Мы считаем, что укушенные уже не чисты, — промямлил убийца-неудачник. — Поэтому мы должны их ликвидировать.        — Кто «мы»? — с угрозой в голосе спросил я.        — Вы знаете нас. Мы — единственный Орден, истребляющий вас, — коротко ответил он, на что я глухо зарычал.       Опасения Дейтона оказались отнюдь не беспочвенными. И это злило.        — Так значит Орден теперь убивает и обычных людей… Как низко вы пали! — я покачал головой. — И что же привело вас в Абердин? Почему именно Абердин?        — Я не… Не знаю, — промямлил парень, отводя взгляд.        — Малыш, — с угрозой в голосе сказал, снова надавливая пальцами на горло жертвы, — я умею отличить ложь от правды. Отвечай, почему вы наведались в Абердин?       Моя хватка на шее приспешника Ордена усилилась, отчего парень начал задыхаться. Его паника стала почти осязаема.        — Я… Они ищут ещё одного, — прохрипела жертва.        — Одного чего? — не понял я.        — Ещё одного наследника, — хрипел мальчишка.       Информация, свалившаяся на меня, оказалась столь неожиданной, что я невольно ослабил хватку, а моя жертва судорожно закашлялась.        — Ещё одного Марка Саймонта? — растерянно спросил я, стараясь переварить полученную информацию.        — Нет, — парень покачал головой и потер шею, на которой красовались следы от моих пальцев. — Ещё одну машину для убийства вампиров. Человека с предельно чистой кровью.        — Что значит с «чистой кровью»? — я нахмурился, понимая, что Орден начал новую игру, пока что недоступную для моего понимания.        — Прошёл слух, что это наследник семьи Кроун, который затерялся в веках, — продолжил мальчишка. — Лет пятьсот назад род Кроун прервался на Джоне Кроун. Но недавно всплыла информация, что Джон, помимо троих детей, что обучались при Ордене, имел ребенка на стороне. Незаконнорожденного мальчика. Он обучал его так, как обучались дети в Ордене. Мальчик подрос и стал охотником-одиночкой… Он охотился на вампиров, как и члены Ордена. Потом парень создал семью, и обучал своих детей так, как обучали его. Дети незаконнорожденного сына Джона продолжили дело деда и отца. И каждый потомок обучался мастерству охоты из поколения в поколение. И так далее, и тому подобное. И есть данные о том, что у рода Кроун до сих пор есть наследники. Последние ниточки ведут в Абердин. Поэтому, мы должны вырезать здесь всех монстров и их жертв, расчистив дорогу для более опытных членов Ордена, обезопасив их нахождение здесь. А они уже займутся тщательными поисками наследника рода Кроун.       Парень замолчал и с гордостью смотрел на меня. Я же медленно осознавал всю грядущую плачевность вампирского существования в Абердине.        — Великолепно, — зло прорычал я.        — Теперь ты меня отпустишь? — с мольбой в голосе спросил мальчишка.        — Конечно, — я пожал плечами.       Несколько быстрых движений. В переулке раздался хруст и судорожный вздох моей жертвы.        — Я отпускаю тебя к Богу, — спокойно сказал я, когда тело приспешника Ордена со сломанной шеей упало к моим ногам. — А теперь уборка.       Избавившись от тел блондинки и мальчишки, я начал бесцельно бродить по городу, обдумывая происходящее.       Близилось Рождество (прим. авт. — 25 декабря, католическое рождество), витрины магазинов радовали большими скидками, а погода — ясными слегка морозными вечерами, идеальными для вечерних прогулок.       Ноги сами принесли моё тело в парк, находящийся неподалеку от моего дома. Я медленно шёл по тёмному лесному массиву, наслаждаясь прохладой зимней ночи и радуясь отсутствию людей.       Проходя мимо небольшого пруда, я вспомнил, как я и Элизабет несколько недель назад сидели на одной из лавочек, расположенных вдоль берега, и болтали ни о чём. Воспоминания вызвали искреннюю улыбку. И желание увидеть Лиз.       «Интересно, как поживает Маленькая Вредная Девчонка по имени Элизабет Корнуолл?» — думал я, смотря на тёмную гладь воды, покрытой тонким слоем льда.       Знакомый голос привлёк моё внимание:        — Нет, спасибо, мне не скучно, и я не заблудилась, — говорил голос, в котором слышались знакомые панические нотки. — Я… Я жду здесь своего парня. Он скоро должен прийти.        — Элизабет, — прошептал я и спустя несколько секунд оказался рядом с мостиком через маленькую речку, соединяющую два пруда.       Лиз стояла на мосту, а перед ней возвышались трое парней в состоянии крайне сильного алкогольного опьянения. Намерения бугаёв относительно девушки были явно не добрые.       Пальто Лиз было распахнуто. Она явно одевалась в спешке.        — И где же шарф? — тихо проворчал я, смотря на обнаженную шею ходячей неприятности.       В последнее время я принимаю слишком много спонтанных решений. Один раз я уже вытащил эту девчонку из лап отморозков. Но жизнь ничему её, видимо, не учит.       Темнота скрывала меня. Я тихо подошёл сзади к Элизабет, обнял её, сомкнув руки на тонкой талии, и нежно прикоснувшись губами к прохладной шее, достаточно громко сказал:        — Привет, милая! Заждалась?       Лиззи вздрогнула от неожиданности и резко развернулась, отчего я ослабил хватку. Сапфировые глаза удивленно смотрели на меня.       Всё представление заняло несколько секунд. Элизабет, сообразив, кто перед ней, расслабилась и улыбнулась:        — Здравствуй, Ричард! Да, заждалась! А ты опоздал!       Маленькая Хитрюга по-девчачьи надула губки. Но спустя несколько секунд, показавшихся мне вечностью, Лиз приподнялась на цыпочки и, чуть коснувшись, оставила лёгкий поцелуй на моих губах.       Радуясь, что в парке, несмотря на фонари, было относительно темно, я надеялся, что группа пьяных отморозков, стоящих перед нами, не увидит моего ошарашенного взгляда.       Элизабет же, стóит отдать ей должное, блестяще играла свою роль.       Ещё раз кокетливо улыбнувшись мне, обняла меня одной рукой и буквально прижалась ко мне всем телом. Несмотря на внешнюю браваду, ей всё ещё было страшно.       От длинных волос слегка пахло ванилью и мятой, а кожа источала нежный аромат шоколада. Поддавшись порыву, я зарылся носом в волосы Лиз и легонько коснулся их губами.       И затем мой взгляд переместился на пьяных парней перед нами.        — Какие-то проблемы, ребята? — с плохо скрываемой угрозой в голосе спросил я.        — Не-е-е-е-ет! — протянул один из них. — Думали, девушку до дома надо проводить.        — А раз у неё есть ты, то давай сам провожай, а мы дальше пить пойдём, — добавил второй.       И пьяная компания, пожав плечами, мирно отправилась дальше возносить хвалы богам алкоголя.        — А теперь, Корнуолл, ты должна объясниться, — я начал злиться.        — Да тут и объяснять нечего, — Элизабет стояла всё так же близко ко мне, а её запах, казалось, забрался не только в мои лёгкие, но и под кожу. — Я гуляла…        — Гуляла? — сквозь зубы рыкнул я. — В полночь. Одна. В тёмном парке.       Лиз пристыжено молчала и не поднимала глаз.        — И без шарфа! — уже мягче добавил я.       Девушка издала какой-то кашляющий звук и задержала дыхание. Волна паники успела подняться внутри меня.       Но спустя несколько секунд Элизабет тихо захихикала. Кашляющий звук был попыткой скрыть смех. А я стоял, словно античная статуя, и не знал, смеяться мне или, может, заплакать?        — И что смешного? — удивлённо спросил я.        — Прости, Ричард, но, судя по всему, из произошедшего тебя больше всего потрясло то, что я без шарфа, — захихикала Лиз.       А мне было нечем крыть.        — Хорошо, я сдаюсь, — усталым голосом сказал я и глубоко вздохнул.       Я старался не смотреть на Лиз, устремив свой взгляд в темноту, которая, по сути, для меня темнотой и не была. Мои глаза могли в видеть всё до мельчайших деталей: листья, букашек, дремлющих на ветках деревьев, людей, проходящих по неосвещённым дорожкам, ночных птиц, летающих от дерева к дереву.       Казалось, что молчание затянулось и длилось целую вечность.       Меня отвлекло только одно: прохладные пальцы Лиз, коснувшиеся моей щеки, тем самым привлекая моё внимание.       Второй раз за эту ночь кто-то смог меня удивить. И это вновь была Элизабет. Видимо, это всегда будет Элизабет. Её непредсказуемость пугала. Её действия пугали. Даже те демоны, а я был на все сто процентов уверен, что они есть, которые существовали внутри неё, пугали меня.       Я удивлённо моргнул и посмотрел на девушку, мгновенно попав в плен её сапфировых глаз, которые с любопытством смотрели на меня. Сердце Лиз билось быстро, а у меня возникло ощущение, что я держу в руках маленькую хрупкую птичку. Только эта птичка ещё не поняла, что попала в ловушку, из которой ей, возможно, больше никогда не выбраться.        — Я забыла твой шарф дома, — спокойным голосом сказала Лиз, убирая руку с моей щеки и пряча глаза. — Извини.        — Теперь это твой шарф. Не забывай его больше, — в тон ей ответил я. — Ты можешь простудиться.        — Хорошо, — виноватым голосом ответила она.        — Как всё-таки ты здесь оказалась в такой поздний час? — как можно спокойнее спросил я, хотя внутри при мысли об этом всё вновь заклокотало.        — К Марго пришли гости, — тихо начала Лиз. — И я решила не мешать.        — Поэтому ты забрела на другой конец города и решила прогуляться по тёмному парку ночью? — решил уточнить я.        — Хм-м-м-м-м-м, — протянула девушка. — Можно сказать и так.        — Я понял, — съехидничал я. — Ты просто соскучилась по моей скромной персоне, поэтому пошла меня искать.        — Коне-е-е-е-ечно, Ричард, — протянула Лиз. — Ты как всегда прав! — с сарказмом в голосе продолжила девушка.        — А ещё ты должна мне поцелуй, — издевался я.        — С чего это? — возмутилась Лиззи и оттолкнула меня своими прохладными ручками.        — Ты не поцеловала меня в ответ, милая, — сказал я томным голосом, а рот Элизабет приоткрылся в немом возмущении.       Сейчас девушка была похожа на маленького взъерошенного воробья. Мой смех всколыхнул тишину зимней ночи.        — Опять издеваешься! — Лиз яростно ударила меня своим маленьким кулачком в грудь.        — Ничуть! — смеясь, уверял я Маленькую Вредину. — А теперь давай серьёзно. Ночь — не то время, в которое стóит шататься по тёмным переулкам и паркам, — серьёзно предостерёг я. — Меня может не оказаться рядом. Да и никого может не оказаться рядом, кроме пьяных отморозков…        — Ричард! — громко прервала меня Лиз. — Я большая девочка! Не надо читать мне нотаций!       Волна раздражения, вызванная словами Элизабет, затмила другие эмоции, которые я испытывал. Не отдавая себе отчёт в своих действиях, я грубо схватил Лиз за подбородок и приблизился к её лицу.        — Ты не большая девочка! — угрожающим шёпотом сказал я, глядя в небесно-голубые глаза, в которых плескался искренний страх. — Ты маленькая глупая вредная девчонка, которая наплевательски относится к своей жизни. Я уже дважды вытащил тебя из полнейшей задницы, а ты всё равно жаждешь броситься в омут проблем с головой. Так будь добра, сделай так, чтобы мои старания не оказались напрасными. Это значит, прекрати забивать на свою жизнь, делая вид, что она тебе безразлична. Или прекрати попадаться мне на глаза, чтобы я лишний раз не думал о том, в какой подворотне тебя разрезают на части или насилуют! Договорились?       Слева от нас раздалось чуть слышное уханье совы. После этого звука осталось лишь бешеное сердцебиение Лиз и её рваное дыхание.       Я резко отстранился от девушки и одёрнул руку от её лица.       Элизабет потрясённо смотрела на меня.        — Ты прав, — тихо прошептала она.        — Я рад, что моя пламенная речь произвела на тебя впечатление, — язвительно заметил я.        — Нет, я не об этом, — сказала девушка, вызвав во мне очередную волну возмущения. — Я искала тебя. Я никак не могла вспомнить, как дойти до твоего дома. Решила, что раз я всё равно не могу попасть в комнату общежития, где тусуется Маргарет со своими гостями, то попробую пройти по тому же маршруту в парке, которым мы с тобой шли почти месяц назад. И, может, тогда я вспомню, как дойти до твоего дома…       Потрясение? Удивление? Радость? Нет. Что-то близкое к шоку вперемешку с каким-то по-детски глупым чувством внутри.        — А мотив твоей цели ты объяснишь? — приподняв одну бровь, с удивлением спросил я.        — Да, я… Просто… — Лиз замялась. — Мистер Эверс уже месяц не может до тебя дозвониться. Он хотел обсудить с тобой какие-то детали насчёт бара. И, как я поняла, дело не терпит отлагательств… Поэтому я решила помочь.       Из моей груди вырвался вздох. И если бы кто-то спросил у меня: это вздох разочарования или облегчения?.. Я бы вряд ли смог ответить на этот вопрос.       Всё стало на свои места. Этой девчонкой двигало чувство, которое было постоянно с ней — милосердие.        — Старик Бэн, — я нахмурился. — Совсем про него забыл.        — У тебя много дел, он прекрасно понимает, — казалось, Лиз оправдывала меня. — Но, цитирую: «Ричард мог бы хоть раз в месяц зайти».        — Да, и он абсолютно прав, — согласился я, раздумывая, как можно загладить вину перед Бэном.        — Его надо как-то задобрить, — заговорщически сказала Лиз, будто читала мои мысли.        — Есть предложения? — скептически поинтересовался я.        — Бэн одинок. И каждое Рождество он остаётся один, — с тоской в голосе начала Лиз. — Поэтому я предлагаю устроить ему сюрприз и отпраздновать это Рождество с ним.        — Как это мило, — съязвил я.        — Я в любом случае буду отмечать праздник с мистером Эверсом, — голос Элизабет был твёрд. — И я предлагаю тебе к нам присоединиться. Не потому, что мне этого хочется. А то, зная тебя, ты сразу начнёшь тешить своё самолюбие. Я предложила потому, что кроме нас, у старика Бэна нет никого. А Рождество — это такой праздник…       Лиз запнулась, а я невольно посмотрел на неё. В сапфировых глазах виднелась только боль и тоска. Такая тоска, от которой прыгают с высоких мостов в реку; от которой накидывают петлю на шею и, раскачиваясь на табурете, летят вниз; от которой мир теряет краски, становясь сплошным серым полотном.       Мне не свойственна жалость. И я не испытывал жалости. В какой-то момент я испытал страх, природу которого определить затруднился.       Но Элизабет тряхнула головой и слабо улыбнулась.        — В общем, если хочешь, приходи, — голос девушки дрогнул. — Мистеру Эверсу будет приятно видеть тебя на Рождество.        — Я подумаю над твоим предложением, — ответил я, всё ещё разглядывая Лиз.       Но всё приходит к логическому завершению.        — Идём, — сказал я, взглянув на часы. — Уже поздно. Твоя подруга ждёт тебя сегодня ночью в общежитии или намекнула, чтобы ты не появлялась? — спросил я у Лиз, кивая в сторону выхода из парка.        — Они все уйдут где-то в час ночи, — Лиз усмехнулась. — Поедут в очередной ночной клуб тусоваться до утра. Поэтому к часу ночи я могу спокойно идти домой.        — Не говори при мне это слово, если на улице вечер и стрелка часов говорит о том, что время больше, чем двадцать два часа! — потребовал я.        — Хорошо, — улыбнулась Коварная Вредина. — Ещё предложи мне номер своего телефона, чтобы я звонила тебе, если что-то понадобится, — хихикнула Лиз.       Я резко остановился, отчего Лиз врезалась в моё плечо.        — Записывай, — приказал я.        — Я пошутила, — пискнула девчонка.        — А я нет, — совершенно серьёзным тоном сказал я. — Доставай свой чёртов телефон и записывай мой номер! — повторил ей.       Дрожащими руками Элизабет достала старенький мобильный телефон и, путаясь в цифрах, сохранила мой номер в записной книжке мобильного телефона.        — Всё верно? — спросила она, показывая цифры на экране.        — Умница, — похвалил я искренне. — Это мой новый номер. Как увижу старика Бэна, запишу ему в телефонную книгу. Ты можешь звонить мне в любое время суток, поняла? — спокойным голосом спросил я.        — Да, — казалось, Лиз была смущена. — Звонить в любое время дня и ночи, как только мне что-то понадобится.        — Или как только ты поймёшь, что попала в очередную переделку, — добавил я.       Девушка кивнула головой и убрала телефон.        — Идём, время не ждёт, — заметил я, взяв Лиз за руку и потянув к выходу из парка.       Спустя десять минут молчания, Элизабет разрушила тишину.        — Почему ты такой? — подала голос девушка.        — Какой? — уточнил я.        — Противоречивый, — Лиз пожала плечами, а её прохладные пальцы в моей ладони дрогнули. — Иногда хочется назвать тебя грубым бараном, а иногда — поблагодарить за доброту и твои действия.        — Во мне хватает всего с лихвой: и хорошего, и, в особенности, плохого, — мрачно заметил я, бросая мимолётный взгляд на девушку.        — Из плохого в тебе лично я вижу только грубость, которая скрывает другие, более глубокие чувства и эмоции, и скрытность, которая легко объяснима в этом веке, — философски рассудила Лиз.        — Послушай, Лиззи, — усталым голосом обратился я к ней, резко остановившись, отчего девушка чуть снова не врезалась в меня. — Я только «за» любые ролевые игры, кроме игры «психолог и его пациент». Хорошо? Я не люблю когда в моей голове или в моей душе кто-то пытается раскопать что-то интересное.        — Я не говорила о ролевых играх! — возмутилась Маленькая Вредина. — Ты интересен мне, я пытаюсь тебя понять! Вот и всё!        — Элизабет! — начал я строгим голосом. — Ты — доктор! Не психолог! Поняла? Тем более, если задаться вопросом «кто всё-таки самый интересный экземпляр?», то ответ будет слишком очевиден: ты, Лиззи, и никак не я.        — Почему? — воскликнула девушка.        — Потому что во мне нет ничего таинственного, — я кривил душой. — Другое дело — ты. В твоей голове крутится столько мыслей, что, казалось бы, столько их не может поместиться ни в одной другой голове. Ты постоянно о чём-то думаешь, анализируешь, размышляешь. А твоя натура типичного интроверта, сложно сходящегося с людьми, привлекательна, как произведение искусства. В тебе произошли такие изменения, которые оставили неизгладимый след в тебе: в твоём сознании, в твоём мировосприятии, в твоей душе, везде! Ты не перестаёшь меня удивлять. И, поверь, до недавнего времени я был полностью уверен в том, что на это уже никто не способен. Поэтому ты меня очень заинтересовала, Элизабет.       Бросив на Лиз мимолётный взгляд, я встретился с её глубокими сапфировыми глазами, которыми я, наверно, никогда не перестану восхищаться, и которые я не перестану восхвалять.       Но сейчас эти глаза не выражали ничего. В них не было ни одной эмоции или чувства. Это немало удивило, заставив задуматься о природе такого явления.       Но стеклянный занавес быстро рухнул, уступив место обыкновенному смущению.        — Предпочту счесть это за комплимент, — проворчала Лиз, ожидая новых язвительных комментариев от меня.       Но я решил не оправдывать её надежд.        — Сочти, — коротко бросил я, продолжая путь к выходу. — И будешь права, — добавил тихо, зная, что Лиззи услышала.       Выйдя на улицу с оживлённым движением, несмотря на поздний час, я осмотрелся в поисках такси. Поиски увенчались успехом. Жёлтая машина притормозила около нас.        — Общежитие Абердинского Университета, — сказал я водителю и бросил на сидение крупную купюру.        — Ричард, я… — начала Лиз.        — Садись, — спокойно сказал я и подтолкнул Элизабет к открытой двери машины. — Поскольку в кафе идти уже поздно, а остаться у меня дома ты не захотела, то хотя бы оплачу тебе такси и не буду беспокоиться, что ты опять во что-то вляпаешься по дороге домой.       Улыбка самым наглым образом заползла на моё лицо, как бы глупо это не звучало. Лиз, зажатая между машиной и мной, удивлённо хлопала глазами.        — Иногда надоедает быть грубым бараном, — ещё шире улыбнувшись, сказал я.       Меня забавляла Лиз. Забавляло её лицо, выражавшее крайнюю степень недоумения. Забавляла её детская наивность, которая хоть и редко проявлялась, но была неотъемлемой частью её личности. Забавляла её безграничная вера в то, что в каждом есть что-то хорошее и достойное внимания. А её постоянное желание всем помогать заслуживало уважения.        — Хорошо, — девушка кивнула и бросила взгляд на салон машины, манивший теплом и уютом.        — Встретимся у старика Бэна на Рождество, — пообещал я. — Только не говори ему. Мне понравилась твоя идея с сюрпризом.       И самое странное во всём этом действе было то, что я ещё ни разу не кривил душой. Ну, почти. Не считая пару-тройку фраз, состоявших из лжи. Но это была та ложь, которая остро необходима и мне, и Лиз для сохранения душевного спокойствия.       Элизабет уже села на сидение автомобиля, но её ноги всё ещё стояли на асфальте. Я видел, что её что-то беспокоило. Что-то грызло. И она колебалась, в очередной раз решая что-то важное в своей голове.       Но колебалась не долго. Она подняла голову и внимательно посмотрела на меня. А затем Маленькая Вредина резко встала и, сделав крохотный шажок, очутилась в опасной близости от меня.       Меня окутал запах мяты, шоколада и ванили. Лучшее сочетание запахов за последние семьсот лет. Мысли превратились в кашу, приправленную триадой запахов: мятой, ванилью и шоколадом. Лучший запах в мире.       Элизабет положила мне руки на плечи и, будто боясь, что я исчезну или оттолкну её, быстро встала на цыпочки. Тёплые губы девушки коснулись моих губ. Короткий. Неожиданный. Поцелуй.       Мои руки сами сомкнулись на талии девушки. Желание продлить это странное мгновение, в котором всё было ново для меня, заполнило всё моё существо.       Эти потрясающие запахи… Эти незабываемо мягкие губы… Это быстрое сердцебиение… Это была маленькая птичка, удачно попавшая в клетку, из которой теперь нет выхода.       Я прикрыл глаза, позволяя запахам и непривычному теплу унести меня за грань разумного.       И только когда я перестал ощущать тепло губ Элизабет, я открыл глаза. В пору было заворчать и потребовать продолжения.       На меня смотрели небесно-голубые глаза, в которых я ничего не мог прочесть. Не потому, что в них зияла пустота. Нет. В них было столько всего, что ни одно существо в мире не смогло бы понять и разложить эти эмоции по полочкам.       А у меня не осталось слов, которые я мог бы сейчас произнести, смотря на Лиз. Я молча купался в синеве её глаз, наслаждаясь теплом её тела, хотя Лиз осторожно пыталась отодвинуться и выбраться из моих объятий. Выбраться из объятий хищника. Миссия невыполнима.        — Теперь мы квиты, — игривая улыбка начала появляться на губах девушки. — Ты говорил, что я должна тебе поцелуй. Теперь я не должна. Не люблю быть в долгу, — продолжила Лиз.       И, возможно, если бы кто-то другой позволил себе такое, я бы сказал очередную грубость и с лёгкостью забыл. Но не она, не Элизабет. Её губы так и притягивали мой взгляд.       Самообладание дало трещину. Лавина эмоций смела остатки стены из предрассудков, морали и опасений.       Я как можно сильнее прижал Лиз к себе, заключив её в стальные объятия, закрыв все пути к отступлению. Из груди девушки вырвался судорожный вздох. Теперь и птичка услышала хлопок дверцы железной клетки.       Я наклонился к Элизабет и осторожно коснулся её губ своими. Звук участившегося сердцебиения Лиз заглушил жалкие остатки моего самоконтроля.       Мой язык по-хозяйски скользнул в её приоткрытые губы, познавая, изучая, лаская.       Тонкие пальчики Элизабет сильнее сжали ткань моего пальто, а тело девушки рефлекторно подалось вперёд, прижимаясь ко мне ещё сильнее.       Так близко. Так сладко. Так необычно, непривычно. И я уже не знал, кто я или что я. Мне казалось, что я живу. Что я живой. Что я дышу, чувствую, люблю, сопереживаю и испытываю всю гамму эмоций, которые доступны только человеку. Что в моей груди бьётся сердце, а по венам течёт тёплая кровь.       «Я чувствую, что я живой!». Именно эту фразу сказал один вампир, которого я знал, прежде чем отправиться вникуда за свою любовь к одной из приспешниц Ордена.       И именно эта мысль почему-то отрезвила. У моей птички могла быть только одна судьба — умереть в объятьях её мучителя. И я не хотел ей такой судьбы.       С трудом оторвавшись от Лиз, я вновь заглянул в небесно-голубые глаза, подернутые сладостной дымкой.        — Извини, — виновато прошептал я.        — Да ничего, — с еле слышной тоской в голосе отозвалась Лиз.        — Тебе пора, — сказал я, подталкивая девушку к машине.       Элизабет села в такси, пряча глаза. На её щеках играл еле заметный румянец, а губы приобрели розовый оттенок из-за недавнего поцелуя.        — Элизабет, — окликнул я девушку, когда она хотела закрыть дверь такси. — Теперь мы квиты.       Лёгкий кивок головы. Тяжёлый взгляд сапфировых глаз. Хлопок двери такси.       Машина увозила Элизабет подальше от меня.       А вместе с ней увозила и то светлое, что зародилось во мне в те мгновения.       Я не имею права на слабости. Я не имею права на привязанности. Я не имею права на чувства.       Я не человек. Я — безжалостный убийца.        — Пора поужинать, — выдохнул я, приметив компанию из пятерых подвыпивших девиц.       Это будет самая длинная ночь в моей не менее длинной жизни.