Тонкие узоры переплетающихся судеб

POV она       Меня разбудил шум: топот ног и взволнованные голоса.       Прошлая ночь выдалась, мягко говоря, тяжёлой в плане засыпания, поскольку мои навязчивые мысли и образ моего нового знакомого, Ричарда Холта, не давали мне покоя. Поэтому, провертевшись половину ночи, словно курица на вертеле, я закинулась горстью успокоительных таблеток из аптечки Маргарет и провалилась в блаженное забытье.       Теперь же утро решило по полной программе мне отомстить.        — Да кому там не спится? — заворчала Маргарет, вставая с кровати. — Пойду, проверю. Может, опять учебная пожарная тревога.       Промычав что-то невнятное, сознание начало заволакивать сонным туманом. Но тихий всхлип мгновенно вернул меня в действительность.       Невидимая сила подбросила меня на кровати.        — Маргарет! — воскликнула я.       По щекам подруги текли слёзы. Марго — вечный двигатель позитива… Сейчас была бледнее мела. Её руки дрожали, а дыхание сбивалось от рыданий.        — Что случилось? — внутри меня всё похолодело.        — Пегги… — прошептала подруга. — Помнишь девушку? Блондинку… Мы пересекались пару раз, она училась со мной в группе… Я с ней поступала в этот университет…        — Д-да, — заикнувшись, пролепетала я, вспоминая гламурную блондинку Пегги, мечту всех парней курса Маргарет.        — Её нашли убитой этим утром… — прохрипела Маргарет, утирая слёзы, непрерывно бегущие из глаз. — Какой-то маньяк изнасиловал её, а потом перерезал ей горло. С ней была Салли. Её тоже нашли. Там же. Это произошло всего в паре кварталов от нашего общежития. Маргарет закрыла лицо руками и тихо заплакала.        — Господи… — прошептала я шокировано.       Когда ты слышишь о смерти незнакомого человека, то это воспринимается как рядовая информация. Но когда речь идёт о смерти человека, которого ты, пусть и мельком, но видел и знал… Ощущения от этой информации совсем иные. Совсем.       Я мигом рванула в ванную. Целью являлась пёстрая косметичка моей подруги, где самой многочисленной категорией таблеток являлись все возможные виды успокоительных. Найдя те самые таблетки, которые вырубили меня вчера, я вложила три штуки в ладонь Маргарет и заставила её их проглотить.       Спустя короткое время Маргарет успокоилась. И в этом была вся она — ходячий позитив.       Под редкие всхлипывания подруги, я лениво потянулась и принялась переодеваться. Смерть смертью, а нужно жить дальше.        — Нужно собираться, — со вздохом сказала я в пустоту.        — Так ещё же очень рано, — хлюпнув носом, отозвалась подруга.        — Пока оденусь, пока чего-нибудь перекушу, напишу два реферата, подучу анатомию, и как раз придёт время идти к мистеру Эверсу, — разъяснила я свои планы на день и вечер.        — К какому мистеру Эверсу?! — взвилась Маргарет. — Ты же обещала отпроситься на сегодня!        — Я думала, что… Пегги и её подруга… И ты очень расстроилась… — я путалась в словах. — И подумала, что сегодня не самое лучшее время идти на вечеринку.        — Ты слишком много думаешь, Корнуолл! — язвительно сказала Марго и ещё раз шмыгнула носом. — А ты не думай, а делай. Сегодня мы идём в клуб. Поэтому забудь о своём любимом старикашке и давай развлекаться!        — Он не старикашка! — слова подруги задели. — Мистер Эверс — отличный человек. И, между прочим, ты давно обещала зайти в его бар и познакомиться с ним.        — Как-нибудь зайду, — в который раз отмахнулась Маргарет. — Учи свою анатомию и вперед к свершениям. Только никакого демона не вызови, пожалуйста, — добавила Марго с улыбкой. — А то в прошлый раз я не на шутку испугалась!       После этих слов я звонко рассмеялась.       Да, латынь — это великолепно! Особенно, когда называешь сосуды или кости одни за другими. Со стороны это звучит так, будто читаешь заклинание и вот-вот из воздуха должен появиться красноглазый демон с огромными рогами и длинным хвостом.       В реальности всё более прозаично: куча латинских названий разных органов, тканей, сторон органов и сосудов, которые зачем-то нужно знать наизусть.       И я не устаю задавать один и тот же вопрос в пустоту: Господи, зачем?! Ведь в мед практике никто не говорит «Вы сломали os femoris!». Врачи говорят: «Вы сломали бедренную кость!». Зачем ещё больше усложнять итак сложный материал… Это загадка!       Уткнувшись в книгу и с головой окунувшись в мир правильного оперативного доступа к органам брюшной полости, я не заметила, как пролетел практически весь день. Плодотворность моей работы над очередной зубрёжкой нужного экзаменационного материала дала плоды: в голове удержалась бóльшая часть выученной информации.        — Подруга, заканчивай ботанить, — голос Марго оторвал меня от учебника.        — У нас же ещё четыре часа до выхода из дома, — удивленно сказала я, взглянув на часы.       Секундная стрелка неспешно шла вперёд, а это означало, что часы всё-таки работали.        — Между прочим, четыре часа — это не так много! — Марго была уже накрашена и выглядела крайне мило в розовой пижаме и с вечерним макияжем.        — Маргарет, мне одеться — пять минут! — с улыбкой попробовала отмахнуться я.       Атлас по анатомии так и манил.        — Ну, нет! — громко сказала подруга и, подлетев к моему столу, захлопнула учебник, который всегда поражал количеством информации, хранимой в нём. — Сегодня будут несколько моих друзей ещё со времен колледжа! И я должна поработать над тобой и сделать из тебя конфетку, чтобы ты всех сразила наповал.       Я протяжно завыла, словно подстреленный зверь. Если Марго решила сделать из кого-то конфетку, то четыре часа — это минимум, на который можно рассчитывать.       Прощай, анатомия. Ещё увидимся. Когда-нибудь. Может быть.       А пока я ныла, Маргарет подтащила к окну стул со спинкой и указала мне на него рукой. Выражение её лица говорило, что лучше ей не перечить.       Приняв поражение, я, захныкав, села на электрический стул.        — Главное, расслабься, — скомандовал мой личный визажист.        — Хорошо, — пообещала я и закрыла глаза.       Это будет очень долгий день, вечер, а затем, судя по всему, и ночь. POV он       Свет. То, что сейчас за окном, плотно задернутым тяжелыми портьерами. То, что может меня убить, если я буду столь неосторожен, что позволю себе находиться под прямыми солнечными лучами более десяти минут. И теперь это то, что доставляет мне массу неудобств.       Через несколько часов Элизабет и её подруга, как я предположил, однокурсница, направятся «развеяться» в клуб.       Мысли об их предстоящей вечеринке сжигали меня и старались вывернуть наизнанку. Под горячую руку попался старинный пуф, который, получив сильный удар с ноги, отлетел к одной из стен гостиной, повстречался со столь же старинным комодом и, потрясенно хрустнув, разлетелся на куски.       Я грязно выругался и осмотрелся в поисках того, что ещё можно уничтожить, пока чёртово солнце не уплывет за горизонт, одарив город и людей последними теплыми лучами.       Мозг быстро оценил обстановку и, словно шустрый компьютер, выдал результат: если я сейчас же не остановлюсь, то придется покупать новую мебель. Качественный и красивый антиквариат не так просто найти.       Сделав глубокий вдох, я сжал кулаки и медленно выдохнул.        — Модернизируешь гостиную? — раздался насмешливый голос.        — Дэйтон, ты не вовремя! — сквозь зубы зарычал я.        — Нет, ну, а что? Очень даже неплохо получилось! Но в том же духе продолжать не советую. Такой мебели сейчас днём с огнём не сыщешь, — продолжал голос.       Дэйтон Киммерс — мой давний друг, на четыреста лет моложе меня. Мой личный психиатр, как он сам себя называет, и терпеливый собутыльник, который никогда не откажется от хорошей дармовой выпивки, коей забит огромный подвал моего не менее огромного дома.       И вот сейчас мой старый друг пришёл докопаться до меня и моих проблем.        — Дэйтон, я повторю тебе, ты совсем не вовремя! — гаркнул я.        — Кто она? — вампир кивнул головой в сторону разрушенной мебели.        — Мебель, — рыкнул я в ответ.        — Нет, это-то я вижу, — засмеялся Дэйтон. — Кто та девушка, из-за которой ты разнёс половину дома?        — Гостиная — это не половина дома, — мрачно заметил я, ещё раз оглядывая тотальный беспорядок, царивший в комнате.        — Ой, ну, ладно, разнёс десятую часть своего дома! — согласился вампир, закатывая глаза. — Неужели опять Салли? — с притворным ужасом спросил друг.        — Эта личность тут не причём, — с недовольством в голосе ответил я.        — Я рад, — искренне заметил Дэйт. — Потому что ты сходил по ней с ума двести лет. И мне нравится, что в последние полвека ты ведёшь себя более-менее адекватно.        — Рад угодить, — прошипел я, пиная очередной пуфик, который мгновенно встретился со стеной и разлетелся на мелкие кусочки.        — Может, присядем? — вкрадчиво спросил Дэйтон.       Подняв глаза к потолку, я глубоко вздохнул.        — Девушка, человек, около двадцати лет, — начал я сквозь зубы. — Красивая, умная, интересная. Не такая, как все. В ней что-то есть. Она, как глоток свежего воздуха в подвале без окон.       Дэйтон молчал.        — Девушка-человек? — переспросил друг. — Да ещё и не такая, как все?        — Да, — обречённо согласился я.       Дэйт громко присвистнул. А я, в свою очередь, соизволил посмотреть на него.       На лице давнего товарища явно читалось искреннее удивление.        — Твою мать! — выругался я, увидев эмоции вампира.        — Да, Ричард, — протянул друг. — Ты вляпался. В последний раз, когда ты сказал такое о человеческой девушке, через несколько дней её тело нашли в одном из переулков Лондона.        — Давай не будем вспоминать давно минувшие дни? — злился я.        — Давно минувшие? — Дэйтон повысил голос. — Сто лет — это не «давно минувшие» для нас дни. И одержимость человеком — это серьёзно. Вспомни, как ты корил себя и морально убивал, когда жизнь той девушки оборвалась!        — Я не хочу это вспоминать! — зарычал я, не узнав своего собственного голоса.        — Я тоже, Рич, — вампир покачал головой. — Потому что ты вырезал целую деревню в горах, чтобы «забыться», — Дэйт изобразил кавычки.       Мне нечем было крыть. Я действительно убил всех жителей одной из отдалённых деревень в горах, после того, как убил молодую девушку, которая, как и Элизабет, показалась мне интересной и новой фигурой в моей безумно скучной жизни.       Хотя, сейчас я был абсолютно уверен в том, что Лиз была кем-то иным, нежели обыкновенной фигурой в шахматной партии моей жизни.        — Дэйтон, не переживай, этого не повторится, — я устало опустился в кресло. — Выпьем чего-нибудь?        — Конечно, — друг кивнул, не отводя от меня тяжёлого взгляда. — Но прежде ответь мне на вопрос: какого чёрта ты разнёс антиквариат?!       Я громко засмеялся, как и Дэйтон.        — Она идёт на вечеринку в клуб сегодня, — мрачным голосом сказал я.        — Сочувствую, — друг поджал губы и бросил взгляд на окно, за которым плескались яркие солнечные лучи. — Тебе бы оставить её в покое… — задумчиво добавил Дэйт.        — Кого? — спросил я.        — Ту девушку, о которой ты мне рассказал, — вампир неотрывно смотрел на меня.        — Да, оставить бы… — протянул я. — Кстати, а как ты здесь оказался? — я прищурился и посмотрел на друга.        — Ждал тебя внизу, в погребе, с рассветом пришёл и немного… застрял, — широко улыбаясь, ответил Дэйтон.       А это значило только одно: я не досчитаюсь нескольких бутылок прекрасного старинного вина или коньяка.        — Подлец, — бросил я беззлобно.        — Ричард, есть кое-что тревожное о… — начал Дэйт.        — Нет, не сегодня, — отрезал я. — Сегодня я не в духе обсуждать ещё и эти проблемы!       Друг прыснул и поднялся с дивана.        — Тогда я пойду, — вампир пожал плечами и направился к двери.        — На улице вообще-то солнце, — заметил я скептически.        — А я обратно в подвал, — Дэйтон широко улыбнулся и со счастливой улыбкой открыл дверь, ведущую в коридор.       Я усмехнулся и вновь оглядел царивший в гостиной беспорядок. И почему-то теперь щепки древней мебели раздражали ещё больше.        — Эм-м-м-м, Рич? — донесся до меня голос друга.       Не ожидав этого, я резко обернулся. Дэйтон стоял в дверях и с любопытством смотрел на меня.        — Знаешь, а ведь если двигаться всегда по тени, то можно с минимальными проблемами добраться до любого места в Абердине, — как бы между делом заметил давний друг. — Да и погода безумно переменчива. Всё-таки, портовый город.       После этой фразы Дэйтон отправился опустошать мои запасы элитного алкоголя, а я собирался совершить очередное безумство.       Многочисленные солнечные зайчики, отбрасываемые стеклами домов, плясали на моём пальто, стараясь добраться до скудных открытых участков кожи.       Стиснув зубы, я неспешно двигался вперед, к своей цели: к Элизабет.       Сейчас я знал только одно: она и её подружка должны идти не то в клуб, не то в бар. Но я не знал ни названия бара, ни адреса. Время не стояло на месте. И я не мог стоять.       Скрипнув зубами, я преодолел очередной открытый участок улицы. Солнце прошлось по моим плечам и рукам, задержавшись больше, чем было позволено, на моих пальцах. Кожу защипало. Я резко выдохнул воздух сквозь зубы и посмотрел на руку. Спустя несколько секунд красные пятна покрыли кожу. С солнечным ожогом я разберусь позже. А сейчас — вперед и только вперед.       Когда я добрался до общежития Абердинского университета, я вспомнил все ругательства, которые когда-либо слышал на множестве языков мира. Но цель частично была достигнута. Осталось лишь найти Лиз.       Зайдя в двери общежития, я преодолел небольшой и чистенький холл, оказавшись перед стойкой со смотрительницей.       Пожилая женщина подозрительно взглянула на меня.        — Добрый день, — елейным голосом обратился я к женщине. — Как я могу найти Элизабет Корнуолл? Я курьер и должен передать ей пакет, — врал я, импровизируя на ходу.        — Проход в общежитие посторонним людям запрещен, — строго ответил местный цербер.        — Тогда в какую комнату я могу передать пакет? — я начинал злиться.       Цербер вытянула руку в сторону и, не отрывая от меня своего сурового взора, выудила из маленького стеллажа небольшую книжечку.       С минуту покопавшись в ней, она нехотя произнесла:        — Четыреста вторая комната.       Я изобразил на лице подобие улыбки и начал картинно копаться во внутреннем кармане пальто.        — Накладка вышла, — заключил я. — Я забыл пакет. В следующий раз, значит.       И, лучезарно улыбнувшись, без колебаний прошёл к выходу.       Пожарные лестницы — лучшее, что могли придумать для осуществления свиданий влюбленных парочек. Но я к ним не относился. Сейчас я был, преследователем, сталкером, незаметной тенью.       Лестница была заботливо скрыта темными путами плюща, словно монстр опутывающий металлические прутья перил. На моё счастье лестница находилась не на солнечной стороне.       Преодолев несколько лестничных пролётов, я скользнул на этаж.       В общежитии было тихо и безлюдно. Найти нужную комнату не составило труда, как и рассчитать, какое окно принадлежало этой комнате. Невидимой тенью я пробрался обратно на улицу.       Заняв удобную позицию рядом с кампусом, я следил за тенями, мелькавшими в окне Элизабет.       Примерно через час всё стихло, а из общежития вышли две девушки. В одной из них я с трудом узнал Лиз.       Её длинные волосы были уложены в причудливую причёску, а некоторые пряди кудрями спускались по спине. На Лиз надела чёрное платье, доходившее до колен. Кружевной верх открывал простор самым смелым фантазиям, а приталенный фасон платья подчёркивал идеальные формы Элизабет. Тёмная подводка и серо-чёрные тени делали и без того яркие глаза Лиз ещё более выразительными. Блеск нежно-розового цвета притягивал взгляд к её губам. Пальто, которое Лиз не удосужилась застегнуть, завершало образ. Так же, как и мой шарф, который гармонично вписался в общую картину.       Признаться, у её подруги, Марго, есть чувство вкуса. Но, кажется, сегодня я совершу массовое убийство. И убью каждого, кто посмеет позариться на эту чистейшую красоту.        — Я ни с кем сейчас не хочу знакомиться, — ворчала Лиз. — И тем более встречаться. А судя по всему, Маргарет, ты преследуешь именно эту цель!        — Это всё из-за того парня из твоего альбома? — подруга Лиз лукаво улыбнулась.        — Боже! — Маленькая Вредина закатила глаза и громко застонала. — Просто красивый парень, которого я видела два раза в своей жизни! Ничего больше!        — Конечно-конечно, — спешно согласилась Маргарет, даже не думая стереть с лица улыбку. — Но ты должна хотя бы попробовать с кем-то познакомиться. И вообще, мы идём в Revolution, чтобы отлично провести время!       Элизабет недовольно фыркнула и что-то совсем тихо ответила подруге. Но что, я расслышать не смог. Девушки пересекли площадь, залитую солнечным светом. Но нужная информация была у меня: бар Revolution.       Я знал это место. Я знал, как туда добраться. Но чертов солнечный свет мешал всем планам.       Тем временем, девушки сели в автобус, который медленно уплыл за поворот.       Короткий разговор Лиз и её подруги заставил меня думать не только о путях обхода ярких солнечных лучей, но и задать множество других вопросов, на которые у меня пока не было ответов. Альбом? Парень, которого она рисует и видела два раза в своей жизни? Мысль о том, что я мог настолько заинтересовать эту девушку, грела моё ЧСВ — Чувство Собственной Важности. И отталкивало одновременно.       Сделав несколько огромных крюков по Абердину, я, наконец-то, оказался у бара. От него меня отделяла широкая улица, полностью залитая солнечным светом, пересечь которую без последствий не представлялось возможным до захода солнца.       Маленькая компания, состоявшая из трёх парней и одной девушки, стояла у входа в бар. Молодежь громко переговаривалась.        — Они опаздывают, — заворчал низкий толстый паренёк.        — Тим, прекрати ворчать, морщины появятся! — бросила девчонка.       Пухляк насупился, отчего его лицо стало ещё толще.        — Лора, милая, ты сегодня жестока, как никогда, — промурлыкал другой парень и по-хозяйски притянул девушку к себе.        — Бесит, — просияла она.        — Ну, что, Трейн, готов к встрече со своей потенциальной девушкой? Её зовут Элизабет, кстати! — парень хихикнул, а я напрягся.        — Ой, да ладно, девушкой! — брюнетка залилась громким смехом. — Хотя нет, девушкой-на-один-раз, — продолжила она, усмехаясь.        — Случайный секс — это не так уж плохо, — ответил тот парень, Трейн, которого и хотят свести с Элизабет.       Я с силой сжал челюсти.        — Смотри, Трейн, если не сможешь её сегодня закадрить, то в Revolution много желающих познакомиться, — ехидно заметил толстяк. — А то тебе ничего не обломится.        — Обломится, — самонадеянно отмахнулся Трейн.        — Я слышала от Марго, что Элизабет хоть и не первая, но красавица, — заметила брюнетка.        — Потому что первая красавица у нас ты, Лора, — елейным голосом сказал парень, обнимавший её.        — Сейчас блевану! — прорычал я, а случайные прохожие шарахнулись от меня, как от огня.       Лёгкий запах мяты заставил меня оглядеться. Из-за угла, смеясь, вышла Лиз с подругой. Девушки сразу направились к входу в бар. Подруга Элизабет, увидев маленькую компанию самодовольных придурков, как я сразу же их окрестил, приветливо замахала руками, приветствуя их.       Лиз лишь скривилась, стараясь изобразить улыбку, что у неё вышло из рук вон плохо.        — Элизабет, знакомься! Это Лора и её парень Кодди, и два моих хороших друга: Тим и Трейн, — проворковала Маргарет.        — Очень приятно, — оскал Лиз стал ещё шире.       Я усмехнулся, подумав, что если бы у малышки Лиззи были вампирские клыки, то сейчас они бы очень мило смотрелись на её прелестном личике.       Трейн жадным взглядом пожирал Элизабет.        — Ну, идём в бар? — Лора переминалась с ноги на ногу.        — Давайте сначала покурим, — предложил толстяк Тим, доставая пачку дешёвых сигарет.        — Поддерживаю, — с улыбкой классического мачо сказал Трейн.       Элизабет, стоявшая рядом с парнями, недовольно наморщилась.        — Мы подождём вас внутри, — Маргарет повторила жест Лиз и, потянув за собой остальных, скрылась с друзьями в баре.       На улице остались двое: толстяк Тим и Трейн, претендовавший на Лиз.       План родился в голове моментально. Но для его осуществления мне нужно было выйти под лучи заходящего солнца. Вздохнув, я сделал шаг вперед. Спина, руки и кожа сразу же почувствовали прикосновение губительного тепла. Несмотря на пальто, мне стало жарко.       Паника достигла сначала сознания, а затем и мозга, который в последнее время начал регулярно отключаться.       Я прибавил шаг и пересёк площадь. Солнечные лучи смогли вновь коснуться уже обожженного участка руки. Я сдавленно зашипел и спешно прикрыл ожог, натянув рукав пальто до самых пальцев.       Обогнув парней так, чтобы ни солнце, ни молодые люди до меня не добрались, я зашел за угол бара и скинул пальто, повесив его на гвоздь, торчащий из кладки стены.       Коварная улыбка блуждала по моему лицу. Выйдя из-за угла, я медленно подошёл к парням.        — Это вы Мистер Трейн и Мистер Тим? — спросил я как можно вежливее.        — Д-да, — испуганно проблеял Трейн.       «Да, парень, а совесть у тебя не чиста!» — подумал я.        — Вас ожидают друзья в баре, — сказал я. — А вас, мистер Трейн к телефону.        — К-кто? — вновь заикнувшись, спросил Трейн.        — Какая-то дама с очень соблазнительным голосом, — улыбнулся я заговорщически.       Чего и следовало ожидать, на физиономии Трейна появилось самодовольное выражение.       Поняв, что рыба проглотила наживку, я продолжил:        — Следуйте за мной, пожалуйста, — пропел я, показывая рукой за угол бара.       Трейн даже не почувствовал подвоха. Судя по всему, на это его мозг не был рассчитан.        — Всё тебе бабы звонят, — проворчал пухлячок, выбрасывая окурок на асфальт и с кислой миной входя в бар.        — Зависть, — хмыкнул Трейн, с превосходством глядя на меня.       Слишком много самодовольства в одном трупом парне. Но это самодовольство очень легко из него вытрясти.       Пропустив парня вперед, я оказался за его спиной.       А теперь, мой маленький спектакль пора привести в действие. Надеваем маски, облачаемся в костюмы, поправляем грим… И добро пожаловать на Сцену!        — А где же телефон? — с сомнением в голосе спросил Трейн, оглядывая переулок. — Вы меня обманули? — спросил он злобно и, наконец-то, обернулся.       Мой вид не на шутку напугал парня.        — Ч-ч-что вы хотите, — заикался «мачо». — У меня нет денег, клянусь, — оправдывался он.        — А с чего ты взял, что мне нужны деньги? — спросил я в ответ. — Может, мне нужна только твоя жизнь, и ничего другого?        — Прошу, нет, не надо меня убивать! — умолял парень, а его хитрые глаза тем временем искали пути побега.        — Я сохраню тебе жизнь, если ты окажешь мне услугу, — ухмыльнулся я.        — К-какую? — робко поинтересовался парень.        — Не будешь никого подпускать к Элизабет, — я замолчал на мгновение, наблюдая за реакцией Трейна. — И сам не прикоснёшься к ней. Никогда, — добавил я и сделал шаг к Трейну.        — Да пошёл ты! — крикнул мальчишка и бросился на меня.       Одним движением я схватил его и приложил об стену переулка. Подняв сопляка за шкирку, взглянул ему в глаза.       И тут Трейн увидел то, о чём снято множество фильмов. То, о чём до сих пор из уст в уста передаются легенды. То, чего боятся маленькие дети. И то, чего не существует. Простите, Кого, а не Чего.       Глаза Трейна расширились от ужаса.        — О, Господи! — прошептал парень, вглядываясь в мои глаза.       Взгляд парня метался от моих глаз к моим клыкам. Моя ледяная рука коснулась шеи Трейна.        — О, нет! — передразнил я. — Ты обознался. И чтобы не встретиться с тем самым Господом Богом, с которым ты меня спутал, тебе лучше делать то, что я велю. Ясно?        — Конечно, — прошелестел подросток, лицо которого сейчас приобрело идеально белый цвет.        — Вот и молодец! — широкая улыбка открыла прекрасный вид на мои клыки.       Трейн судорожно сглотнул слюну и стал прерывисто дышать.        — Не вздумай умереть от страха! — зарычал я, напугав парня ещё больше. — Будешь отгонять всех от Элизабет. И только попробуй коснуться её. Если ты не сделаешь то, что я велю, и кому-то расскажешь обо мне, я найду тебя и всю твою родню и разорву вас всех на части! Предельно ясно объяснил? — тихо закончил я угрожающим тоном.        — Д-д-да, — заикаясь, ответил Трейн.        — Хорошо, — заключил я и, опустив парня на землю, хлопнул в ладоши, отчего мачо-неудачник испуганно вздрогнул. — А теперь пошёл отсюда в бар. И помни, что я за тобой слежу!       Парнишка испуганно икнул и на несгибающихся ногах поплелся к входу в бар. Я же незаметной тенью проскользнул глубже в переулок, прячась от последних солнечных лучей.       Совсем скоро солнце скроется за горизонтом и унесет с собой своё губительное тепло. Губительное для меня тепло. Это всегда и отличало вампиров от обычных смертных.       Спустя некоторое время я поплелся к выходу из переулка. Солнце теперь озаряло вход в бар, играя на новой вывеске с названием заведения.       Прошло около полутора часов, тянувшихся для меня мучительно долго. И как только солнце спряталось за низкими зданиями города, забирая с собой последние крупицы тепла и открывая для меня возможность беспрепятственно пройти в Revolution, дверь бара распахнулась, и из неё, к моему большому удивлению, вылетела разъяренная Лиз.       Девушка прикрыла глаза и дважды глубоко вздохнула. Хорошо знакомое мне пальто болталось у Элизабет на руке, а на шее уже покоился шарф, которым я так заботливо кутал замерзшую Лиз.       Эта маленькая деталь вызвала во мне множество эмоций. Пусть и противоречивых.       Спустя несколько секунд из бара, вслед за Лиззи, вышла её подруга, Маргарет.        — Лиз, ну, ты чего? — плаксивым голосом начала она.        — Марго, — строго оборвала Элизабет. — Это ни в какие ворота не лезет! Всё это время этот твой Трейн не отлипал от меня ни на секунду! В один прекрасный момент мне даже показалось, что он и в кабинку туалета пойдет со мной! Мало того, что он — самоуверенный придурок и редкостный тупица, так он сегодня убил все мои и, между прочим, твои надежды на то, что я с кем-то познакомлюсь! Потому что он трижды, Марго, трижды уводил меня от других парней! И если ты считаешь ЭТО нормальным отдыхом и поведением, то я совсем тебя не понимаю в таком случае!       Впервые за наше короткое знакомство я видел Лиз такой злой. И более того, мне это нравилось.        — Лиз, послушай, — умоляющим голосом сказала Марго. — Я поговорю с ним, он исправится и больше не будет к тебе лезть, клянусь! Идём обратно в бар, тем более, посмотри, какие тучи надвигаются! Будет или гроза, или метель.       Элизабет скептически взглянула в сторону черных туч, медленно ползущих с севера, и стала колебаться.       Скрип двери бара расставил все точки над i.       Из Revolution высунулась голова Трейна, а его взгляд устремился на Элизабет.        — Элизабет, я потерял тебя и пришёл позвать обратно, — тоном учителя сказал Трейн, в глазах которого плескалось беспокойство.        — Я ухожу! — твердо сказала Лиз и, резко развернувшись, не обращая внимания на подругу и надоедливого парня, пошла прочь.       Признаюсь, это было великолепное представление, а по Трейну плачет большая сцена. Скорее, даже не плачет, а рыдает. В голос.       Марго пожала плечами и, потянув сопротивляющегося Трейна за собой, парочка вошла обратно в бар.       Радуясь отсутствию солнца, я медленно последовал за Элизабет, которая быстро шла вперед, никого и ничего не замечая. Девушка сбавила шаг только когда достигла городского парка. Тем временем черные тучи практически полностью заполнили собой небо над городом.       Присев на одну из лавочек, Лиз вздохнула и заметно расслабилась. Выждав несколько минут, я направился к своей цели.        — Привет, — дружелюбно поздоровался я.       Элизабет вздрогнула и удивленно взглянула на меня.        — Что ты здесь делаешь? — резко спросила она.        — И я рад тебя видеть, — саркастичным тоном ответил я.       Девушка напряглась и опустила глаза.        — Прости, — прошептала она. — Просто, тяжелый день.        — Понимаю, — я не смог сдержать улыбку, отчего Лиз вновь устремила свои пронзительные голубые глаза на меня.        — Давай ещё раз? — предложила девушка, улыбаясь.        — Привет, Элизабет! — повторил я.        — Здравствуй, Ричард! — откликнулась Лиз с улыбкой. — Рада тебя видеть! Как ты здесь оказался?        — Я живу недалеко отсюда. И я, как обычно, прогуливался в парке, и вдруг увидел тебя. Поэтому решил подойти, поприветствовать, — мигом соврал я.        — Здóрово! — сказала она.        — А что у тебя стряслось? Почему день был тяжелым? — поинтересовался я. — Ты же должна была сегодня повеселиться и как следует отдохнуть.        — Тебе правда интересно? — с сомнением в голосе спросила Лиз. — Потому что если я сейчас начну жаловаться, то это, во-первых, надолго, во-вторых, не интересно.        — А я не спешу и мне очень интересно, — уверил я девушку.        — Ну, хорошо, — вздохнула Вредина. — День не заладился с самого утра. Разбудил меня шум за дверью нашей с Марго комнаты, а затем сама Марго, рыдающая в два ручья. Вчера ночью зверски убили двух студенток с факультета Маргарет, её знакомых. Но подруга, вечный двигатель позитива, решила не пропускать встречу с друзьями в баре. Поэтому через несколько часов она начала истязать меня, стараясь навести всю эту красоту на лице, — Лиз посмотрела на меня и очертила пальцем круг перед своим лицом, указывая на ту самую красоту, о которой только что сказала. — Затем мы попали в жуткую пробку на пути к бару, простояв в душном автобусе полчаса! Потом тупой дружок Марго, который всюду таскался за мной, словно хвост, не давая расслабиться ни на секунду… Я просто устала, — со вздохом заключила девушка.        — Ну, день ещё не кончился, — усмехнулся я.        — Предполагаешь, что самая жесть впереди? — мрачно спросила Элизабет.       Я громко засмеялся.        — Конечно же, нет! — я смотрел на Лиз, которая, в свою очередь, исподлобья смотрела на меня. — Я предполагаю, что у тебя еще есть шанс удачно завершить неудачный день. Идём! — сказал я, вставая с лавочки и протягивая Элизабет руку.       Голубые глаза с удивлением и непониманием смотрели на меня.        — Я не укушу, — прошептал, коварно улыбаясь, а прохладная ладонь Лиз тем временем легла в мою руку. — Если только сама не захочешь, — усмехнулся я, на что Лиз фыркнула.        — Куда мы пойдём? — спросила девушка, когда я потянул её за собой глубже в парк.        — К озеру, — кратко бросил я.        — Тут есть озеро? — искренне удивилась Лиз.        — Скорее, пруд, чем озеро, — ответил я. — Но озеро звучит благороднее и красивее.        — А я и не знала, что здесь есть водоём, — рассеянно пробормотала Элизабет.        — Теперь знаешь, — заворчал я в ответ. Между нами повисла тишина. Но спустя десять минут молчания, Лиз не выдержала и робко спросила:        — А давай продолжим нашу недавнюю игру?        — Игру в сладкую парочку? — я ухмыльнулся. — Мы разыграли великолепное представление перед твоим парнем, кстати. Мне понравилось.        — Бывшим парнем! — мгновенно поправила меня Лиз. — Понравилось представление? — спросила девушка.        — Нет, понравилось играть какую-то роль, — ответил я.        — Да, Ричард, по тебе плачет сцена, — Лиз вздохнула и бросила на меня мимолетный взгляд.        — А вот ты для сцены не годишься, — беспечно заметил я. — Таланта нет.        — Хам, — сквозь зубы прошипела Лиз, вновь вызвав у меня улыбку.       В небольшом пруду отражались свинцово-серые тучи. Они огромными черными клубами ползли по небосводу.        — Красиво, — выдохнула Лиз.        — Да, я знаю хорошие места для прогулок, — усмехнулся я. — Так о какой игре ты недавно говорила, если не об игре в сладкую парочку?        — Вопрос-ответ, — глаза Элизабет были устремлены на темную гладь воды.       Длинные волосы, заботливо уложенные Маргарет, сейчас разметались по спине и плечам девушки. Прохладный ветер играл с прядями, ещё больше путая их, создавая хаос, который так шёл этой Маленькой Вредине.       Профиль её бледного, несмотря на косметику, лица выглядел величественно. В этой девушке, как ни в ком другом, чувствовалась какая-то внутренняя сила, которая, в то же самое время, удачно гармонировала с природной хрупкостью и нежностью. Опасное сочетание для любого представителя противоположного пола, кто обратит на Лиз внимание.       Для любого, кроме меня. Нет, я привык видеть разных девушек. За семьсот лет ко многому привыкаешь. И к девушкам, и к сексу без обязательств, и к калейдоскопу характеров и целей, и к коварству окружающих тебя. Но сложно привыкнуть к чему-то, что представляет загадку. К тому, что интересует тебя днём и ночью. К тому, кто сочетает в себе диаметрально противоположные качества. И когда эти качества представляют собой столь гармоничную картину, что невольно удивляешься увиденному, пытаешься докопаться до истины и понять, как один, на вид обыкновенный внешне человек может быть таким многогранным и таинственным внутри. А история жизни Лиз до сих пор не выходила у меня из головы: девушка-подросток, за кроткий срок потерявшая всё, что ей было дóрого, отчаявшаяся до такой степени, что решила свести счёты с жизнью. Но неудачно. Девушка, побывавшая за Гранью и вернувшаяся оттуда другим человеком. Настроенная не просто на победу над своими страхами и проблемами, а настроенная быть помощью и опорой тем, кто так же, как и она, решился броситься в пропасть от бессилия.       Что ей движет? Доброта? Комплекс Бога? Жалость? Альтруизм?       Что такого с ней произошло там, за гранью, что так изменило её?       Почему она оказалась в Абердине, а не в любом другом городе?       И главный вопрос, который меня мучил — чем она меня так зацепила, что я не могу спокойно пройти мимо, как поступал раньше?       Мириады вопросов и ни одного толкового или хоть более-менее адекватного ответа.        — Что ты хочешь спросить? — зачарованно наблюдая за Элизабет, спросил я.        — Неужели я начинаю? — с сарказмом спросила Лиз.        — Ну, хоть в этом ты будешь у меня первая, — с издёвкой сказал я, на что получил обжигающий взгляд пронзительных голубых глаз.       Лиззи отвернулась, вновь внимательно наблюдая за вереницей облаков, отражающихся в воде.        — Сделаю вид, что не слышала этого, — язвительно бросила она. — Собственно, вопрос… Какой твой родной цвет глаз и почему он тебе не нравится?        — С чего ты взяла, что это не мой цвет глаз? — проблеял я растерянно.        — Ричард! — строго сказала Элизабет. — Я, конечно, совсем не наблюдательный человек. Но линзы в глазах человека я различить могу, — отрезала она. — Да и Марго постоянно цветные линзы носит, — Хитрая Вредина пожала плечами.       Пронзительные голубые сапфиры заглядывали внутрь меня, устраивая хаос и беспорядок в моём размеренном существовании.        — Я… Я не помню их цвет… — прошептал шокировано.       И в этот самый момент я осознал, что на самом деле не помню свой реальный цвет глаз. Сейчас мои глаза были похожи на расплавленное серебро. И если у волков в темноте глаза желтого цвета, то у меня — серебряного. Смотрится это более чем жутко. Поэтому, дабы не привлекать лишнее внимание к себе, я постоянно надеваю цветные линзы. И мои глаза приобретают светло-коричневый цвет, больше похожий на рыжий, нежели на карий. Выходить в свет без линз — слишком большая роскошь, которую я могу себе позволить только тогда, когда намерен убить каждого, кто меня увидит.        — Не помнишь? — брови Лиз взметнулись вверх.       Пришло время проверить, по кому из нас всё-таки плачет Бродвей.       Я улыбнулся этой мысли и взглянул на Элизабет.        — Очень смешно! — внезапно возмутилась девушка. — Ты обещал честно отвечать, а несёшь всякую чепуху!        — Но я, правда, плохо помню, — я изобразил на лице подобие улыбки. — Они не то серые, не то зеленые, не то серо-синеватые, — лгал я.        — Так бы и сказал — светлые! — всё ещё возмущаясь, проворчала Лиззи. — А то, не помню, не помню. А почему тебе нравится этот цвет?        — Потому что он такой же переменчивый, как и я сам, — серьёзно ответил я. — И этот цвет слишком… — я запнулся, вспоминая нынешний цвет своих глаз и подбирая нужные слова. — Слишком необычный…        — Да, серые глаза — это редкость, — заметила Лиз. — Можно сказать, что ты уникален, — улыбаясь, добавила она.        — Не настолько, как ты думаешь, — резко ответил я, отчего девушка вздрогнула.        — Ты странный, Ричард, — вновь удивленно сказала Лиз, смотря на меня.        — Кто бы говори-и-и-ил! — протянул я. — Давно на себя со стороны смотрела? Исправившаяся самоубийца с комплексом Бога. Что в тебе не так, Элизабет? — вдруг спросил я.       Голубые глаза внимательно смотрели на меня.        — Я изменила себя. Самостоятельно. Перекроила, словно старое платье на новый лад. Канва осталась той же, а фасон полностью преобразился, — голос Лиз был твёрд. — Я выбрала цель и иду к ней. Это помогает мне жить. Эта цель заставляет меня каждое проклятое утро открывать глаза, подниматься с кровати, заставляя сердце биться чаще, затем смотреть на своё отражение в зеркале… И когда на меня накатывают воспоминания о том, ЧТО произошло в моей жизни, и затем, когда приходит осознание того, что во всём этом безумном мире у меня нет ни одного хоть каплю близкого или родного человека… Вот тогда, Ричард, моя цель становится не просто целью… Она становится единственной причиной, почему я ещё жива! А вот что с тобой не так?! Что тебя изменило? Я не понимаю!       Элизабет почти кричала, а я с открытым ртом смотрел на эту девушку.       Наверно, если бы я был художником и решил нарисовать средневековую воительницу, то я бы облачил Лиз в доспехи и начал бы писать образ с неё.       Так значит, я ошибся, сочтя эту девушку исправившейся самоубийцей, которая изменилась настолько, что вполне довольная своей нынешней жизнью?       Значит, в её сердце всё так же пусто и мрачно, как и много лет назад?!       Получается, что ей всё ещё очень больно, хотя она для всех — кремень?       Эта девчонка первая, кто регулярно ставит меня в тупик!       Ответить на, казалось бы, риторический вопрос, мне помешал раскат грома и шквал ветра, в одно мгновение обрушившийся на нас.       Элизабет тихо пискнула, а в небесно-голубых глазах промелькнул искренний ужас.        — Гроза начинается, — рассеянно сказал я, поднимая глаза к небу. — Вчера снегопад был, сегодня гроза… Что за погода?        — Идём скорее! — истерически всхлипнула Лиз.       Я удивленно взглянул на Вредину и рассмеялся.        — Так ты, двадцатилетняя девушка, боишься грозы?! — смеялся я в голос.        — Во-первых, девятнадцатилетняя, — скороговоркой ответила Элизабет. — А во-вторых, да! И что с того? У всех свои страхи!       Ещё один раскат грома сотряс воздух. Лиз застонала и, казалось, готова была побежать, куда глаза глядят.        — Может, тебя ещё обнять? — немного зло усмехнулся я.        — Да пошёл ты! — чуть ли не плача, пропищала Элизабет.       Раздался ещё один раскат грома и следом полил ледяной дождь.        — Бежим! — крикнул я и, схватив Лиз за руку, рванул к выходу из парка.       Укрыться от ливня было негде, поэтому, нам оставалось только бежать.       Когда мы достигли огромных кованых ворот, то были мокрые до нитки. И если мне холод, как и ливень, не доставлял никакого дискомфорта, то Элизабет, с которой струйками стекала вода, громко стучала зубами.        — Мне надо домой, — дрожа от холода, прошелестела она.        — По тебе видно, — равнодушно заметил я.        — Я не знаю этот район, — продолжила Лиз. — Скажи мне, где здесь автобусная остановка?        — Дождь вымыл твои последние мозги? — зарычал я. — Если ты в течение десяти минут не окажешься в дýше, тебе не избежать пневмонии! А ещё на врача учишься, незнайка!        — Я знаю, что такое воспаление лёгких, но благодаря этому знанию я не доберусь быстрее до общежития своего университета! — не прекращая стучать зубами, отмахнулась она.        — Вряд ли ты в такой одежде вообще куда-то сейчас доберешься, — заметил я.        — Но тогда куда мы так быстро идём? — воскликнула Лиз и попыталась вырвать руку из моей мёртвой хватки.        — Туда где тепло и уютно, туда, где есть тёплый душ, который тебе сейчас необходим, — сказал я и, выждав несколько секунд, добавил: — Здесь рядом. Мы идём ко мне домой.