Тонкие узоры переплетающихся судеб

      Я очнулся через трое суток от того, что некая мразь вылила на меня ведро воды.       — С-с-с-с-сука! — зашипел я, вскакивая и шатаясь, как молодое деревце от ветра в поле.       — Доброе утро! — раздался жизнерадостный голос Дэйтона.       — Привет, мудило! — мрачно проворчал я, исподлобья смотря на друга.       С волос, которые превратились в комок от беспробудного пьянства и отсутствия ухода за ними, стекала ледяная вода, капая на дорогой персидский ковер, который пострадал так же сильно, как и мои волосы.       — Испортил коврик, — вздохнул я, а рука потянулась к пачке сигарет.       Схватив пустоту, я задумался.       — Мне насрать на твой ебучий коврик! — вспылил друг. — И курить ты не будешь! Через три часа похороны старика Бэна, а ты похож на кусок дерьма!       — А я и есть кусок дерьма, — я опустился на стул и задумчиво уставился на мокрое пятно на ковре.       — Куском дерьма ты станешь, если не пойдёшь туда и не поддержишь свою драгоценную Элизабет!       Дэйтон промывал мне мозги. Такое случалось два раза за всё время нашего с ним знакомства. Этот раз третий. Я ненавидел Дэйта за это, но в то же время был безмерно благодарен.       — Приведи себя в порядок. Ты должен быть на кладбище через три часа. А потом делай, что хочешь, ясно? Захочешь напиться в хлам — напивайся. Захочешь вырезать какую-нибудь несчастную деревушку — я подскажу адрес! — бушевал друг.       — Я должен присмотреть за Лиззи, — будто очнувшись от сна, я огромными от страха глазами посмотрел на Дэйтона.       За те три дня, что прошли, Лиз могла сотворить что угодно.       — Предвидя твою панику: с ней всё нормально, — Дэйт закатил глаза и скрестил руки на груди. — За девчонкой следит Салли. Правда, сегодня Салли сказала, что твоя Элизабет уже две ночи подряд стоит на одном и том же мосту. И я опасаюсь, как бы ей не пришло в голову чего-нибудь безумного.       — Дьявол! — я вскочил, ругая себя на чём свет стоит. — Я должен позаботиться о ней. Бэн этого хотел.       — Бэн хотел, ты хочешь, — передразнил друг. — Собирайся. Время.       — Ты со мной? — с надеждой в голосе спросил я, заранее зная ответ.       — Мне нельзя, прости, — вампир покачал головой.       — Окей, — бросил другу и вышел из гостиной.       Проторчав час в ванной и приведя себя в приличный вид, я нашёл в шкафу костюм, который состоял из всего чёрного: рубашка, пиджак, брюки.       Завязав волосы в конский хвост, я взглянул на себя в зеркало. Оттуда на меня смотрел кто-то чужой. Во всём чёрном, с потерянным взором и с глубокими синими кругами под глазами.       — Ало, Нарцисс! Держи завтрак! — Дэйтон кинул в меня пакетом крови из больницы, который я мгновенно поймал.       — Спасибо, — промямлил, сжимая его в руке.       Кровь одноцветной массой булькала внутри.       — Ричард! — голос Дэйта был строг. — Ты не мог обратить старика Бэна. Он был стар и не хотел этого. У тебя не оставалось выбора.       — Ненавижу терять тех, кто мне дорог, — прошептал я, неотрывно смотря на пакет с кровью. — Бессилие бесит.       — Мне ли не знать! — Дэйтон хихикнул, но затем серьёзным голосом продолжил: — Бери себя в руки, Рич. Ты же знаешь, я всегда рядом. И всегда буду рядом. Если совсем накроет, позвони. Я оставлю все дела и ебись оно конём: приеду к тебе даже в солнечный день. Это надо пережить.       — Кроме тебя, у меня больше нет никого, — с грустью сказал я.       — Такое чувство, будто мы два гея и признаемся сейчас друг другу в любви! — Дэйт заржал, а я невольно его поддержал, хмыкнув.       — У любви много лиц, — философски заметил я.       — Согласен, — с довольной рожей сказал друг. — Я, вот, люблю треску в кляре. Но я же не чпокаюсь с ней!       — Блядь, Дэйт, пошёл вон! — мой друг знал тысячу и один способ вызвать у окружающих рвотный рефлекс.       Снова громко заржав, вампир решил ретироваться.       — Кстати, на счёт «кроме тебя у меня нет никого»… Спорное утверждение, Ричард. Крайне спорное! Аревуар! Созвонимся! — с ухмылкой Дэйтон вышел вначале из комнаты, а затем покинул мой дом.       Загнав тоску глубже в недра подсознания, я отправился на похороны своего единственного человеческого друга.       Народу пришло мало. Я, Салли с Нэйлом, четверо завсегдатая бара Бенджамина и Элизабет.       Она выглядела немногим лучше меня: черные круги под глазами, бледное лицо, потрескавшиеся губы. А в голубых глазах прочно поселилась Пустота. Только благодаря этой пустоте я понимал, насколько сильна боль Лиззи.       Подойдя к девушке, я тихо поздоровался с ней и получил холодное «здравствуй» в ответ. Решив не лезть и наблюдать со стороны, отошел на безопасное расстояние.       Бэн просил, чтобы его тело кремировали. Исполнив волю, прах старика Бэна отправился на одну полку с прахом его жены, детей и внуков.       Покинув колумбарий, я догнал Лиз, которая быстрым шагом направлялась к выходу с кладбища.       — Лиз! — окликнул я. — Мы можем поговорить?       — Прости, Ричард, я спешу, — отчеканила она. — Через два часа важный зачёт. Я должна быть в институте.       — Я не узнаю тебя, Элизабет, — сказал я.       — Чтобы узнать, нужно знать. А ты никогда меня не знал, — надменно сказала девушка. — Я спешу. До встречи.       Твердой походкой она вышла за ворота, оставляя меня на растерзание беспросветной тоске.       Два следующих дня, точнее, ночи, прошли, словно в тумане. Я превратился в статую, уподобившись Лиззи. Отключил эмоциональную составляющую своей личности. Но и это не принесло облегчения.       На третьи сутки я вновь решил напиться и, открыв бутылку старинного вина, сделал первый глоток. Планы разрушил истошно зазвонивший телефон.       Номер оказался не знаком. Но с учетом того, что на часах первый час ночи, звонил кто-то из вампиров.       — Я слушаю, — сказал я, ответив на вызов.       На другом конце трубки послышался треск и возня, а затем раздался женский голос:       — Э-э-э-э… Ты — Ричард?       — Предположим, — осторожно ответил я.       — Меня зовут Маргарет, я подруга Элизабет, мы вместе живем в общежитии, — затараторила она.       Я определенно знаю эту девушку: я видел её с Лиззи, когда они ехали в бар Revolution. И я помнил голос Маргарет. Вот только сейчас в этом голосе явственно слышались пьяные нотки.       — Мы с Лиз гуляли, — продолжала девушка, — затем зашли в бар, хотели пропустить по стаканчику коктейля… Вернее, пропустили по стаканчику. И что-то пошло не так. Лиз начала дебоширить. И разнесла половину бара. А когда приехала полиция, она разбила бутылку об голову офицера… В общем, она в полицейском участке. Кроме тебя ей некому помочь!       Пламенная речь Маргарет произвела на меня неизгладимое впечатление.       — Элизабет… что? — спросил я, поскольку услышанное не укладывалось в голове.       — Она за решеткой из-за того, что разгромила бар и напала на полицейского, — терпеливо повторила девушка. — Она сегодня раз триста повторила имя «Ричард». И ты оказался единственным Ричардом в её телефонной книге.       — Ты уверена, что мы говорим об одной и той же Элизабет? — с сомнением спросил я.       — Если ты выглядишь, как симпатичный парень двадцати пяти лет, с длинными волосами и карими глазами, то, думаю, да, — ответила она, видимо, намекая на рисунки Лиззи.       — Я буду в участке через двадцать минут, — отчеканил я. — Спасибо, Маргарет.       — Да, окей, — замялась девушка. — Вытащи её оттуда.       — Непременно, — рыкнул я и нажал на кнопку завершения вызова.       До полицейского участка я добрался даже быстрее, чем пообещал подруге Элизабет.       Войдя в здание, сразу прошёл к дежурному. На моё счастье, им оказался мой старинный знакомый вампир — Моджо. Лет пятьдесят я издевался над его именем, как только мог. Но и это занятие быстро наскучило.       — Холт? — удивился мой знакомый. — Какими судьбами?       — Привет, Моджо, — отозвался я, вздохнув. — Приехал за девушкой.       — Это к тем, кто курирует проституток! — вампир гоготнул, но, увидев мой серьёзный взгляд, замолчал.       — Если бы всё было так просто. Элизабет Корнуолл, — сказал я, а Моджо нахмурился.       — Безобидная и хрупкая на вид девчонка разнесла бар, разбив кучу выпивки, а затем напала на полицейского, — проворчал он. — Может, пусть посидит денёк-другой? Протрезвеет, подумает, а там оформим бумаги, и пусть выплачивает нанесенный ущерб. М?       — Рассчитай сумму с учетом всех обстоятельств, — сказал я, исподлобья смотря на полицейского.       Моджо нахмурился ещё сильнее, но, прикинув что-то в уме, нацарапал цифры на клочке бумаги и пододвинул его ко мне. Взглянув на сумму, я вздохнул и с кривой улыбкой спросил:       — Оплата только наличными?       Вампир рассмеялся и покачал головой:       — Нет. Прогресс докатился даже до этой дыры!       — Сделай так, будто девушки Элизабет Корнуолл сегодня в отделении не было. Её имя не должно нигде фигурировать, — приказал я, протягивая платиновую карточку.       — Без проблем, Ричард, — вампир кивнул и улыбнулся. — О ней не останется никаких записей и бумаг. О камерах наблюдения я так же позабочусь.       — Прибавь пару цифр к сумме, — я улыбнулся в ответ и прошёл к камерам.       В самой дальней стальной клетке сидела Лиз, подперев голову руками и скучающим взглядом смотря в одну точку.       — Корнуолл, на выход! — рявкнул Моджо, а Лиз подпрыгнула от неожиданности.       Только когда Горе-Алкоголичка, пошатываясь, вышла из камеры, то увидела меня и встала на месте, как вкопанная.       — Ричард? — с сомнением в голосе прошептала она, не веря своим глазам.       — Нет, это глюки! — сказал я и, схватив её за локоть, потащил прочь из участка.       Улица встретила нас проливным дождём и шквальным ветром. Значит, штормовое предупреждение, прозвучавшее незадолго до звонка Маргарет, оказалось правдивым.       — Куда ты меня тащишь? — Лиззи вырвала руку из хватки и, пошатываясь, посмотрела на меня.       — В подвал, — прошипел я.       — Зачем? — остатки алкоголя мешали девушке здраво мыслить, хотя я видел — она и сейчас прилично пьяна.       — Насиловать, — с долей сарказма сказал я. — Садись в машину.       — Нет, не сяду! Я хочу гулять, а не ехать неизвестно куда! — с гордо поднятой головой пропела она.       — Ты уже нагулялась на несколько десятков тысяч долларов, — я подошел к Лиз совсем близко, а она инстинктивно сделала шажок назад. — Садись в машину, я сказал! Иначе поедешь в багажнике!       Льдисто-голубые глаза, поддернутые хмельной дымкой, широко распахнулись от удивления. Не сказав больше ни слова, я сел на водительское сидение. Спустя десяток секунд пассажирская дверь распахнулась, а мокрая до нитки Элизабет села в автомобиль.       — Пристегнись, — скомандовал я, заводя мотор.       Словно послушная кукла, Лиззи щелкнула ремнем и уставилась в окно невидящим взглядом.       Через полчаса я припарковал машину около своего дома.       — Идём, — протянув руку Элизабет, я буквально выволок девушку из машины.       — Положи меня на коврик, пожалуйста, — попросила она слабым голосом. — Я хочу спать.       — Ну, нет, Корнуолл! — зашипел я, таща девушку на второй этаж.       Наконец, когда Лиз поняла мою задумку, она стала оказывать сопротивление.       — Я не полезу в душ! Отвали! Я хочу спать и вымоюсь завтра! — верещала, пока я пытался запихнуть её в душевую кабину. — Тем более, ты снял с меня пальто, а платье ещё на мне! — добавила она, игриво улыбаясь.       — Ты пьяна, Элизабет, — строгим голосом констатировал я прискорбный факт.       — Ну и что? — Безумная Девчонка пожала плечами, делая вид, будто всё в порядке. — Я же могу расслабиться!       — Расслабиться — это отдохнуть, а ты разгромила бар, да ещё и напала на полицейского! — моему возмущению не было предела.       — Пф-ф-ф-ф! Подумаешь! — отмахнулась она. — Было бы о чём переживать!       Не выдержав больше такой картины мира, я подхватил Лиз и зашел в душевую кабинку вместе с ней, сразу же включив холодную воду. Сначала Корнуолл не поняла размера подставы, которую я ей любезно устроил, но секунд через десять она стала вырываться и истошно вопить:       — Отпусти меня, придурок! Холодно! Слышишь?! Отпусти!       — Холодный душ освежает, — с усмешкой сказал я, крепче сжимая Лиззи в объятиях.       Через короткое время девушка перестала дергаться и прижалась ко мне, ища спасительное тепло. Повернув ручку с красной каплей, я сделал наше пребывание в душе максимально комфортным: теперь сверху лилась блаженно тёплая вода.       — Ты пришла в себя? — спросил я, когда Лиз окончательно затихла.       — Не знаю, — хриплым голосом ответила она и подняла на меня глаза, в которых стояли слёзы.       — Лиззи, — прошептал я, обнимая эту хрупкую девушку, жизнь которой представляла из себя череду потерь и боли.       Руки Элизабет обняли меня в ответ.       — Тебе надо поспать. Я принесу чистую одежду, — сказал я, отстраняясь.       — Не уходи! — в голосе Лиз сквозил ужас.       — Я впервые принимаю душ не один, — заворчал я в ответ, стараясь не смотреть на соблазнительные формы девушки, хорошо заметные сквозь мокрое платье. — Да и в одежде я этого никогда не делал.       — Постой за дверью душевой кабинки, но не уходи. Пожалуйста.       В её голосе было столько мольбы и надежды, что я, заворчав что-то нечленораздельное себе под нос, вылез из кабинки и, повернувшись спиной к душевой, стал ждать. Мокрая рубашка мерзко липла к телу. Я снял её и с раздражением бросил в корзину для грязного белья. Джинсы были не в лучшем состоянии, но альтернатив пока не предвиделось.       Шум воды через некоторое время стих. Послышалось шуршание, а затем голос Элизабет:       — Я, в принципе, всё, но ты обещал мне одежду.       Повернувшись, я замер и подумал о том, что самоконтроль — это не так уж плохо, как кажется. Лиззи завернулась в полотенце, прикрывающее её от груди до бёдер. На светлой коже девушки блестели капельки воды. Тёмные мокрые волосы хаотично рассыпались по спине и плечам. Кусочек махровой ткани еле прикрывал зад девушки.       В голову закралась мысль, что картину портит полотенце и неплохо бы его сорвать, отправив в корзину для белья. Вздохнув, я взял себя в руки и отвернулся.       — В комоде гостевой комнаты есть всё необходимое, — недовольно проворчал, стараясь дышать как можно ровнее. — Придётся немного померзнуть.       Мы быстрым шагом достигли нужной комнаты. И пока Лиз переодевалась, я топтался за дверью, тщетно пытаясь совладать со своими желаниями относительно Элизабет.       Дверь распахнулась. Передо мной стояла Лиз в длинной футболке и в серых свободных спортивных штанах.       — Отдыхай, — бросил я, намереваясь уйти, но холодные пальцы девушки сомкнулись на моём запястье.       — Не оставляй меня, — голос Элизабет дрогнул, выдавая страх. — Пожалуйста, побудь здесь. Хотя бы пока я не засну. Мне… Мне снятся кошмары. Опять.       Я смотрел в льдисто-голубые глаза и поймал себя на мысли, что если эта девчонка попросит у меня что-то, я не смогу отказать. Для неё я сделаю всё. Куплю остров, построю небоскреб или стану её незримым ангелом-хранителем.       — Залезай под одеяло, — мягко скомандовал я, подталкивая Лиззи к огромной двуспальной кровати. — А я переоденусь. Не думаю, что ты будешь рада моим мокрым джинсам.       Корнуолл хихикнула и последовала моему совету, прыгнув в кровать и укрывшись одеялом.       Открыв нижние ящики комода, я выудил из них футболку и спортивные штаны, один в один похожие на те, что надела Элизабет, только на пару размеров больше. И, сняв с себя остатки мокрой одежды, облачился во всё сухое. Теперь я мог беспрепятственно лечь рядом с Лиз, что и сделал.       — Что за кошмары? — спросил я, неловко обнимая кокон из одеяла, который соорудила вокруг себя Лиззи.       Вместо ответа, девушка подняла руку и накрыла меня частью одеяла, а затем подползла поближе и обняла, закинув руку на мою талию.       — Так теплее, — она еле ворочала языком из-за усталости и выпитого алкоголя. — Когда с моей семьей случилось несчастье, я долго не могла спать, меня мучили кошмары. Так продолжалось до того момента, пока я не порезала вены. Хотя и сейчас страшные сны частенько являются моими ночными спутниками. А после смерти мистера Эверса всё началось сначала. Каждую ночь кошмар краше кошмара.       Девушка замолчала и уткнулась носом мне в бок.       — Я посторожу твой сон, — пообещал я, натягивая одеяло на Лиз. — И разбужу тебя, если ты увидишь во сне что-то страшное.       — Спасибо, — прошептала она. — И ещё одно… Та взятка, что ты заплатил за меня в полицейском участке… Я обязательно отдам тебе деньги. Не сейчас и не сразу, но отдам.       — А почему ты думаешь, что я дал взятку, чтобы тебя выпустили?       — Потому что после того, что я сделала, я бы точно не вышла сухой из воды. Тем более, нападение на офицера полиции… Так что я знаю, что ты сделал. Спасибо.       — Не за что, — я взъерошил чуть влажные волосы Элизабет и добавил: — А теперь спи!       И уже через пять минут я услышал равномерное сопение: Лиззи заснула.       Пролежав пару часов в бесцельном рассматривании потолка, я убедился, что Элизабет крепко спит, и, тихо выскользнув из-под одеяла, отправился на кухню.       В этом доме из человеческой еды водился исключительно копчёный сыр к пиву и разнообразные виды сухариков: с чесноком, томатом, зеленью, перцем. Всё это обожал Дэйтон, а у меня возникло такое чувство, будто это Дэйт живет здесь, а не я.       В голову пришла идея посетить местный магазин и закупить минимальное количество продуктов, которые могут пригодиться для завтрака Элизабет. После вечерних приключений она проснется голодной.       Схватив ключи, я приступил к осуществлению плана. А спустя полчаса уже стоял у плиты и читал с планшета инструкцию пользователя для этой штуки. Вампирам не нужна человеческая еда. И человеческая плита тоже.       Ещё полчаса ушло на танцы с бубном вокруг плиты. Преодолев это препятствие, я наконец-то принялся за приготовление завтрака, что оказалось легко, если делать всё в точности по рецепту.       До слуха донесся звук шагов босых ног по полу. Не подав вида, я продолжил «увлекательное» занятие. Когда Элизабет спустилась на первый этаж и нашла меня на кухне, завтрак уже был готов.       — Доброе утро! — взглянув на девушку, я улыбнулся, в пору было сказать «хмурое утро!»       — Утро добрым не бывает, — заворчала она в ответ.       — Когда вечером так пьёшь и дебоширишь, то, само собой, утро добрым быть не может! — назидательно сказал я и поставил тарелку с едой на стол, за которым уже расположилась мрачная Лиз. — Завтрак готов!       — Боюсь, что если я что-то сейчас съем, то это быстро выйдет обратно, — Лиззи поморщилась.       — Это похмельный завтрак, — гордо отрапортовал я. — Ты попробуй! Не захочешь, так не захочешь.       Голубые глаза Лиззи с сомнением смотрели на меня. Затем она осторожно поддела вилкой кусок омлета и отправила в рот.       — Вкусно, — заключила, пережевывая. — Пожалуй, это я съем. А ты?       — Надо меньше спать, — я показал рукой на предусмотрительно вымытую вторую тарелку.       Корнуолл пожала плечами и принялась за омлет.       Мой телефон зажужжал на тумбе. Взяв его, я увидел номер подруги Лиз — Маргарет.       — Слушаю, — ответил я спокойным голосом, не подав вида, что знаю звонящего.       — Ричард, привет. Это Маргарет, подруга Элизабет. Как она? Я переживаю, — виновато спросила она.       — Минутку, — сказал я и протянул трубку Лиз: — Это тебя.       — Да? — удивленно спросила Лиззи. — Привет, Марго. Со мной всё хорошо. Да, мне помог Ричард. В смысле? Ждёт меня? — ещё больше удивилась девушка. — Ну, я буду не раньше, чем через час, — пробормотала Лиз рассеянно. — Ладно, я скоро.       Нажав на кнопку отбоя, Корнуолл передала трубку мне:       — Спасибо за всё, Ричард, но мне пора ехать.       — Точно пора? — поинтересовался я, заранее зная ответ.       — Да, точно. Меня ждут, — бросила она и встала из-за стола.       — Я подвезу тебя, — сказал я.       Но Лиз замотала головой:       — Нет, не надо. Я и так слишком злоупотребила твоей помощью. Теперь я сама. Спасибо, — прошептала она и вышла из кухни.       — Я всё равно узнаю, к кому ты так спешишь, милая, — сквозь зубы сказал, когда за Элизабет закрылась дверь.       И я сдержал слово. Любопытство гнало меня вперед.       Поэтому около общежития Абердинского университета я оказался раньше Элизабет. Включив спокойную музыку, мне не оставалось ничего другого, кроме как ждать. И мои старания были вознаграждены: из-за угла показалась Элизабет, а из темно-синей ауди вышел высокий широкоплечий парень и направился к Лиз. Лица незнакомца я не видел, поскольку он всё время стоял ко мне спиной.       — Привет, — парень наклонился и поцеловал Элизабет в щеку, отчего на лице девушки вспыхнул румянец.       — Привет, — поздоровалась она в ответ, а на её губах мелькнула слабая улыбка. — Ты давно меня ждёшь. Не стóило. Я же сказала, что со мной всё в полном порядке.       — Маргарет сказала, что ты опять была у своего друга, Ричарда, — с недовольством в голосе констатировал факт парень.       — Это не её дело, с кем я была и где. И не твоё дело тоже, — резко ответила Лиззи, вызвав во мне волну удивления.       — Прости, я не хотел тебя обидеть, — сразу же покаялся парень. — Давай сходим куда-нибудь? Развеешься, отдохнешь.       — Я бы с удовольствием, но у меня висит два несданных реферата и скоро зачёт… Я не смогу. Мне жаль, — Лиззи сделала виноватую мордашку, а я видел, что ей ни разу не жаль.       — Я не привык сдаваться, — парень явно улыбался, — в этом мы с тобой похожи.       — Нет, мы с тобой как раз абсолютно разные, — девушка улыбнулась и, махнув рукой парню, крикнула, взбегая по ступеням: — До встречи!       И тут тишину автомобиля нарушила мелодия входящего звонка моего мобильного телефона.       — Вечер добрый, мисс Торсант, — пропел я в трубку.       — Здравствуй, Ричард, — тихо сказала она, а я крепче сжал руль свободной рукой.       — Что произошло? — сразу же спросил я.       — Орден устроил ночь смерти вампирам Лондона, — безэмоционально отрапортовала Мереда.       — Меня интересует то, что произошло у тебя.       — Ленни…       Сказав имя своего любовника, вампирша замолчала. Это могло означать только одно: его уже с нами нет.       — Я сочувствую тебе, Мереда, — сказал я искренне.       — Благодарю, — отозвалась женщина. — Но сейчас есть проблема поважнее Ордена. Происходит что-то необъяснимое, Ричард. Вампиров кто-то систематически убивает на протяжении месяца. И я бы не забила тревогу, если бы не одно «но». В это трудно поверить, но этот убийца — вампир.       Я потрясенно молчал.       — Не может быть, — возмутился я. — Вампир не станет вырезать своих.       — Я тоже так думала, но свидетели, чудом оставшиеся в живых, говорят иначе, — Мереда была озадачена и растеряна.       — Вот это поворот… — протянул я.       — Ричард, я знаю, что у тебя недавно произошло несчастье. Мои соболезнования. Но ты нужен мне в Лондоне.       — Я нужен и в Абердине.       — Бери Элизабет с собой, прилетайте в Лондон, — предложила мисс Торсант, в голосе которой слышалась надежда. — Я знаю, что ты не оставишь её одну сейчас. Тогда я жду вас обоих. Элизабет опасность не грозит. Ты знаешь, мой особняк неприступен. Тем более, она не вампир. Психопат её не тронет. Он вырезает только вампиров. Даже людей-свидетелей не трогает.       — Знаешь, это напоминает мне одного человека, которого убили пятнадцать лет назад, — я горько усмехнулся. — Он тоже вырезал вампиров и не трогал людей.       — Оливер Кроун мёртв, — сказала Мереда. — И мне действительно нужна твоя помощь, Ричард. Это какое-то безумие.       — Дай мне время, — согласился я. — И я посмотрю, что смогу сделать.       — Я позвоню, — голос Мереды дрогнул, а затем я услышал короткие гудки — она повесила трубку.       Заведя автомобиль, я задавался вопросом: и как мы докатились до такой жизни?       На следующий день ко мне в дом наведался гость.       — Добрый день, вы мистер Ричард Холт? — спросил мужчина.       — Добрый. Да, это я, — я удивленно рассматривал нежданного гостя.       — Я пришёл сообщить о завещании покойного Бенджамина Эверса. Послезавтра в полдень вы и мисс Элизабет Корнуолл должны приехать ко мне в офис. В присутствии вас обоих пакет будет вскрыт, а завещание зачитано.       — Элизабет? — ещё больше удивился я.       — Да, — мужчина кивнул головой. — Мистер Эверс желал, чтобы завещание было в обязательном порядке оглашено в присутствии вас обоих.       — Хорошо, послезавтра в полдень в вашем офисе, — повторил я, беря у нотариуса визитку.       — Верно, — улыбнулся он и, попрощавшись, отправился восвояси.       Телефон Лиззи был выключен. Я звонил ей каждый час, но ничего не менялось ни днём, ни вечером. В первом часу ночи наконец-то послышались обыкновенные гудки.       — Да? — раздался недовольный голос в трубке.       — Элизабет, привет, — сказал я, пытаясь понять, в чём снова провинился. — Ко мне приходил нотариус на счёт завещания Бэна. Мы должны послезавтра в полдень подъехать в его офис.       — Хорошо, — буркнула Лиз, а я понял, что её язык слегка заплетается.       — Ты опять пила? — удивленно спросил я.       — Не твоё дело, — Элизабет огрызнулась и бросила трубку.       Перезвонив, я услышал, что её телефон снова отключен.       Я набрал другой номер и с нетерпением ждал ответа, от злости постукивая авторучкой по столу.       — Я знаю, зачем ты звонишь, — раздался в трубке голос Салли. — И сразу отвечу на твой вопрос: с девчонкой всё нормально. Она и её подруга сидят в комнате общежития и по-девчачьи разговаривают. Правда, твоё имя частенько слышно вперемешку с матом.       — Ничего себе, «по-девчачьи», — заворчал я. — Если что-то изменится, дай знать.       — Есть, сэ-э-э-эр! — шутливым тоном сказала вампирша и отключилась.       Раздался щелчок — ручка в моих руках сломалась пополам.       Следующий день я провёл за бумагами и только после полуночи голод выгнал меня на улицу. В третьем часу ночи улицы отпугивали пустотой и манили тёмными переулками. Не без труда найдя жертву, я вдоволь напился крови, с лихвой утолив жажду.       Ноги понесли меня вперед, по улицам, которые я не знаю, к будущему, о котором я не догадываюсь.       Дойдя до моста, моё внимание привлекла одинокая фигура в зеленом пальто, стоявшая, облокотив руки о перила, и внимательно наблюдающая за темным потоком реки внизу.       Осознание, что я знаю этого человека, погнало вперёд.       — Элизабет… — не то спросил, не то утвердительно сказал я.       Голова человека повернулась, а я встретился с пронзительным взглядом сапфировых глаз.       — Ричард? — искренне удивилась она, удивленно подняв брови. — Что ты тут делаешь?       — Гуляю, — рассматривая свою находку, ответил я. — А что ты здесь делаешь?       — Я не могу спать. Поэтому тоже гуляю. А это место мне нравится, — перевесившись через перила, прошептала Маленькая Вредина.       — Ясно, — я никак не мог оторвать от неё взгляд, только сейчас осознавая, как сильно я скучал по ней всё это время, что провел в Лондоне, а затем и в Абердине.       Я не разделял желания Лиззи наблюдать за бегущей рекой, тем более во тьме. Но я всё равно неспеша подошёл к девушке и встал рядом, повернувшись к воде, и так же взглянул вниз.       Чёрный водоворот закручивал песчинки мусора, поглощая и унося их с собой. Бездна не щадила ничего: веточки, пакеты, фантики от конфет — всё пропадало в её прожорливой пасти.       Бездна раскрыла объятья внутри меня… и внутри Лиз. Мы оба тонули, захваченные в плен стремительным потоком, но не знали, как выбраться. В полной тишине, освещаемые тусклым фонарем, мы наблюдали за движением воды внизу.       Холодные пальцы скользнули в мою ладонь, крепко обхватив её. Не отрывая взгляда от тёмной реки, я сжал руку Лиз в ответ.       — Всё будет хорошо, — прошептал я и услышал смешок девушки.       Повернувшись, моему взору предстала та картина, которую я был готов увидеть пять дней назад: в глазах Лиззи стояли слёзы, а губы сжаты в тонкую линию. Храбрая Девчонка держалась, как могла, но боль потери всегда сильнее.       — Хорошо уже никогда не будет. И как прежде тоже, — вздохнув, прошептала она, а тонкие пальцы вырвались из моей хватки…       Элизабет сделала шаг и крепко меня обняла, уткнувшись носом мне в грудь. Удивленный этим поступком, я спустя пару секунд обнял её в ответ.       — Дальше будет лучше, — пообещал, вдыхая аромат мяты, исходивший от её волос.       Всхлипнув, Лиз отстранилась и отвернулась. Я заметил, как она смахнула слёзы.       — Мне, наверно, пора домой, — дрожащим голосом сказала она и сделала шаг от меня.       — Нет, Элизабет! — твердо сказал я, хватая девушку за запястье. — Ты пойдёшь со мной. Я не оставлю тебя в таком состоянии!       — Я в порядке, Ричард. Просто… Просто…       — Просто тебе очень больно, — я закончил за неё фразу, а Лиз обернулась.       — Я думала, ты не чувствуешь боли.       — Я тот ещё мудак. Но мудак и чёрствый мудак — это разные вещи.       На бледном лице девушки мелькнула улыбка, а взгляд потеплел.       — Мне нужно домой, — упрямилась она.       — Идём, — потянув её за собой, я направился в сторону своего дома. — Мой подвал может предложить тебе отличный ви́ски, способный залечить душу и сердце.       — Ладно, — девушка вырвалась из моей хватки.       Лишь затем, чтобы взять меня за руку.       Я не был против.       Неосвещенные улицы Абердина уже не казались такими отталкивающими, как раньше. Прохладные пальцы в моей руке дарили ощущение тепла и умиротворенности.       Мы быстро шагали сквозь ночной город, прокладывая себе дорогу в вязкой тьме реальности.       — Проходи, — открыв дверь своего дома, я пропустил Лиз вперёд. — Чувствуй себя, как дома. Ты голодна? Боюсь, что кроме выпивки в этом доме опять ничего нет.       — Я не голодна, спасибо, — эхом отозвалась Лиззи, снимая пальто и вешая его на вешалку. — Я устала, Ричард.       — Я понимаю, — прошептал я, но затем бодро добавил: — Чай или ви́ски?       — Чай с виски, — тоном знатока сказала Лиззи. — Один к двум.       — Один к двум — это уже ви́ски с чаем, — улыбнулся я, а девушка в ответ пожала плечами.       Проведя ревизию на кухне, я понял, что в этом доме есть всё для глинтвейна.       С лёгкостью сварив напиток, я мысленно поблагодарил Дэйтона за алкогольные пристрастия.       — Лиззи? — позвал я девушку, поставив напиток перед ней на стол.       — Просто, задумалась, — коротко ответила она.       В голубых глазах опять поселилось равнодушие.       — Глинтвейн, — осторожно пододвинув горячий напиток к гостье, я налил вторую чашку для себя.       — Супер, — безэмоциональным голосом сказала она.       Тишину нарушил звук телефона Лиз. А мне стало любопытно, кто может звонить ей в четыре часа утра.       — Да, привет, — тихо сказала она трубке и нахмурилась. — Я не в общежитии. Сначала гуляла. Потом случайно встретила старого знакомого. Сейчас у него в гостях.       Видимо, собеседнику Лиз не понравилось, что в четыре часа утра она гостит у какого-то гипотетического знакомого, вместо того, чтобы нежиться в кровати общежития.       — Я большая и самостоятельная девочка. И я сама могу решить, где и с кем мне проводить своё время. Ночью или днём — это тоже мой выбор! Поэтому я не знаю, что тебе не нравится и что тебя не устраивает! — резко отрезала Элизабет, а я удивился её тону.       На другом конце трубки сначала повисло молчание, затем посыпались извинения.       — Нет, не надо за мной заезжать. У меня всё в порядке. И у меня БУДЕТ всё в порядке, пока я с этим человеком. Спасибо за заботу, но встретимся на парах. Пока.       Лиззи с плохо скрываемым раздражением выключила телефон и закинула его поглубже в сумку.       — Прилипала! — фыркнула она, потягивая глинтвейн и блаженно прикрывая глаза.       — Поклонники не дают прохода? — я криво улыбнулся, стараясь ничем не выдать грызущее меня любопытство вперемешку с недовольством.       — Свалился очередной на мою голову, когда я приехала в Абердин, — девушка задумчиво смотрела в стакан с напитком. — Я шла по тротуару, а он на машине на полной скорости пролетел мимо меня, с ног до головы окатив водой из лужи. И, как назло, он учится со мной на одном факультете и на одном потоке. И пытается меня закадрить. В общем, скука.       Услышав свои слова из уст Лиз, я усмехнулся.       — Отшиваешь милого парня? — подтрунивал я.       — Он не милый. Он такой, как все, — в голос Лиззи вернулось раздражение. — Ску-ка.       Я откинулся на спинку деревянного стула и наблюдал за Элизабет: за последнюю неделю она похудела и осунулась, под глазами виднелись тёмные круги, а взгляд приобрел затравленное и отсутствующее выражение.       Лиззи медленно помешивала глинтвейн ложкой, изредка смотря на меня исподлобья.       — Хочешь, посмотрим фильм? — неожиданно даже для самого себя, предложил я.       — Если только какой-нибудь хардкор, — мрачное настроение девушки медленно начинало передаваться и мне.       — Идём, — протянув ей руку, сказал я.       Лиз без колебаний вложила руку в мою ладонь и встала из-за стола.       Никогда бы не подумал, что домашний кинотеатр, который расположился под самой крышей дома, мне когда-нибудь пригодится. Надо будет поблагодарить Дэйтона и за эту идею.       — Выбирай, — я кивнул на огромный стеллаж со всевозможными фильмами. Этой комнатой пользовался, в основном, только Дэйт: запасался алкоголем, кровью и мог зависнуть здесь на неделю.       — Ого, — моя гостья ошарашено смотрела на стеллаж. — Давай вот этот, — тонкий пальчик указал на диск, на котором было написано «Карамель».       — Надеюсь, это не порно, — заворчал я, извлекая диск из коробки.       Я расположился на огромном диване и похлопал рукой рядом с собой, намекая Лиз, чтобы она приземлилась слева от меня. Корнуолл задумчиво окинула взглядом происходящее, пожала плечами и опустилась рядом, сохраняя бесстрастное выражение лица. Она стремилась держать дистанцию, и я это чувствовал. Первые пятнадцать минут фильма, который, к моей радости, оказался вполне художественным, а не порнографическим, я уважал желание Лиз держать дистанцию.       Но затем я в конец обнаглел и, придвинувшись к Лиззи, обнял её. Тело девушки сначала окаменело. Затем я почувствовал, как Корнуолл положила голову на мою грудь и, устроившись поудобнее, приступила к созерцанию фильма.       Кино действительно оказалось хардкорным: о малолетке, которая решила устроить самосуд над потенциальным педофилом.       И, быть может, фильм бы увлек меня, если бы не медленно стучавшее сердце Лиззи и её ровное дыхание. Девушка заснула.       Я поёрзал, попытавшись придать телу Элизабет более естественную позу, иначе за боль в шее на утро она точно меня проклянет. И от моих неловких движений Лиз приоткрыла глаза, сонно посмотрев на меня:       — Что такое?       — Ты заснула, — объяснил я, гладя её по голове.       Волосы девушки походили на шёлк. А я получал удовольствие даже от мимолетного прикосновения к ней.       — С собой так спокойно и тепло, — сказала Лиз, поудобнее устраиваясь у меня под боком. — Я, видимо, отключилась.       — Ты устала, тебе нужно отдохнуть, — сказал я и нехотя встал с кровати, услышав недовольный писк Лиззи. — Уже шесть часов утра. А тебе разве не надо идти в университет?       — У меня выходные дни, — отмахнулась Элизабет, но затем добавила: — Я лучшая на курсе, Ричард. И если я на пару недель пропаду — это не будет для меня проблемой.       — Тогда марш отдыхать. Я отведу тебя в гостевую комнату, ты сможешь отдохнуть и выспаться.       Фраза Лиз о пропуске занятий не на шутку меня встревожила. Элизабет — ответственная и серьёзная девушка. И слышать от неё слова о прогуле занятий. Нонсенс.       Где-то внутри я боялся, что если она встанет на прежний путь саморазрушения, что оставил шрамы вдоль вен на её запястьях, то никто будет не в силах ей помочь. Даже я. Теперь, когда Бэна не стало, в моей голове рождался хаос. Шестое чувство подсказывало, что в голове Лиззи всё мрачнее и сложнее.       Кивнув, Корнуолл молча последовала за мной, храня молчание и угрюмо сопя.       — Проходи, располагайся и отдыхай, — сказал я, распахивая перед девушкой дверь одной из гостевых комнат.       Лиззи молча прошла внутрь и, проворчав тихое «спасибо», прямо в одежде упала на кровать и завернулась в тёплый плед.       Пожелав ей доброй ночи и не получив ответа, я прикрыл дверь и отправился в свою спальню. Всё, что произошло за последние две недели, сильно выматывало. Я тоже должен отдохнуть.       Но, по всемирному закону подлости, сон не шёл. Чем больше хочешь спать, тем труднее заснуть. Плюнув на эту затею, я спустился на кухню и подогрел глинтвейн. С полным стаканом отправился в кабинет. Раз не удается заснуть, значит, самое время поработать.       И уже погрузившись в бесконечные отчеты, сметы, договора и бумаги, до ушей донесся тихий звук шагов.       Я поднял голову от бумаг как раз в тот момент, когда ручка двери повернулась. Дверь приоткрылась, а внутрь кабинета проскользнула Элизабет.       Встретившись взглядом с льдисто-голубыми глазами, я осознал, что не могу вымолвить ни слова. В глазах Лиз же плескалась слепая решимость.       И я не мог оторвать от неё взгляда. На Элизабет была надета лёгкая футболка, с трудом доходившая до середины бедра. Длинные волосы распущены, водопадом струились по спине и плечам девушки.       Семьсот лет я охотился за Прекрасным. И сейчас главная ценность стояла здесь, неотрывно смотря мне в глаза.       — Элизабет? — спросил я, вставая.       И она, будто пробудившись от сна, сделала несколько уверенных шагов вперед и оказалась передо мной.       Расстояние между нами было ничем. Я всё равно чувствовал её: учащенное сердцебиение, чуть заметный румянец на щеках, жар, исходящий от кожи. Я видел, что кроме тонкой футболки на Лиз были только маленькие трусики. И если бы я сейчас протянул руку к её груди, то коснулся бы затвердевшего от холода соска.       Отгоняя непристойные мысли, хриплым голосом спросил:       — Что случилось? Почему ты не спишь?       Но Лиззи молчала. Подняв одну руку, она оттянула ворот моей рубашки и провела тёплыми пальцами по шраму у моей левой ключицы.       — Мы оба не должны были выжить. И выжили, Ричард, — прошептала девушка, рассматривая шрам. — Почему?       — Такова наша судьба, — еле слышно прошептал я в ответ.       — Ты прав. Ты чертовски прав, Ричард Холт.       Губы Лиззи дрогнули, а затем на её лице появилась кривая улыбка, больше похожая на усмешку.       Другая рука Лиз скользнула на моё второе плечо, а глаза, похожие на два драгоценных камня, сапфира, с вызовом смотрели на меня.       Элизабет приподнялась на цыпочки и прижалась тёплыми губами к моим губам. В тот краткий момент я вновь почувствовал себя человеком. Но не обычным человеком, а тем, кого почти поглотило отчаяние.       Видимо, почувствовав моё напряжение, девушка отстранилась и, склонив голову на бок, снова смотрела мне в глаза.       Тело не слушалось и грозилось предать меня в любую секунду.       — Тебе надо идти… — шёпотом сказал я, не в силах оторвать взгляд от соблазнительно мягких губ Лиззи.       — А тебе надо заткнуться… — в тон мне ответила Коварная Девчонка и, вновь приподнявшись на цыпочки, во второй раз поцеловала меня.       И на этот раз самообладание, которое я вырабатывал на протяжении столетий, разлетелось вдребезги. Мои руки обвили талию Элизабет. И я инстинктивно прижал её к себе, не почувствовав при этом никакого сопротивления. Лиззи сама хотела быть ближе. Тонкие пальчики вцепились в мои плечи, а я, теряя жалкие остатки разума, бросался в пучину своих тайных желаний, становившихся реальностью.       В поцелуе Лиз было отчаяние, которое я чувствовал в каждом её движении. Но наши языки сплетались в страстном танце. Сквозь свою тонкую рубашку и лёгкую футболку Лиз я чувствовал каждый изгиб её тела: грудь, плоский живот, затвердевшие соски. Мысли путались.       Элизабет прервала поцелуй, стараясь отдышаться, и, схватив за ворот рубашки, с силой дернула в разные стороны. Послышался стук пуговиц об пол. Тонкие пальчики прошлись по груди от ключиц вниз, приятной дрожью пройдясь по торсу, и чуть дольше задержавшись на кожаном ремне джинс.       — Лиззи, что ты… — прошептал я, прислоняясь ко лбу Искусительницы.       — Я же сказала тебе заткнуться, — сказала она в ответ, и вновь все мысли выбил из головы жаркий поцелуй.       Теряя остатки самообладания, я сжал бедра девушки и, резко развернувшись вместе с ней, посадил её на свой рабочий стол. Пальцы ощутили край тонкой футболки и, не раздумывая, скользнули под неё, наслаждаясь идеальной кожей. Пробежались вверх, достигнув груди и твёрдых от возбуждения сосков девушки, лаская, дразня, заводя ещё сильнее.       Элизабет судорожно вздохнула, когда мои пальцы опустились вниз и зацепили кружевную ткань трусиков, потянув их вниз.       И в ту секунду меня потрясли две мысли, пришедшие в голову: то, что делает Лиз, продиктовано отчаянием, а если я не остановлюсь, то могу убить её — жажда крови Элизабет затмевала все остальные эмоции.       С трудом оторвавшись от девушки, я прохрипел:       — Лиззи, стой.       Голубые глаза, поддернутые дымкой желания, смотрели на меня.       — Ты делаешь это, ведомая отчаянием и тоской. Секс не принесет ничего, кроме горечи в таком случае. Тебе станет только хуже, — шептал я, крепко прижимая к себе Мою Хрупкую Вредину. — Я могу дать тебе то, что ты сейчас хочешь. Но это не правильно, понимаешь?       — Ричард, — в голосе Лиз сквозило раздражение, — ты хочешь заняться со мной сексом? — спросила она прямо.       — Не при таких обстоятельствах и не с такими эмоциями, Лиззи, — сказал я, отстраняя девушку от себя и заглядывая в её сапфировые глаза, в которых сейчас читалась искренняя обида.       Элизабет по-детски надула губы и, резко развернувшись, хотела направиться к выходу из комнаты, но я остановил её, схватив за запястье. А затем резко потянул на себя, отчего Лиз оказалась прижата к моему обнаженному торсу спиной.       Мои руки скользнули под футболку девушки, вырисовывая круги на плоском животе, стали пробираться выше. Сердце Элизабет снова забилось быстрее.       Я опять терял контроль. Футболка Лиззи съехала, оголяя правое плечо девушки. И я осыпал нежную кожу поцелуями, наслаждаясь любимым вкусом и запахом.       Мои руки добрались до груди девушки. Лиз подалась навстречу прикосновениям, выгнувшись в спине, и тихо застонала от удовольствия. От этого звука, музыкой отразившегося от стен, крыша окончательно и бесповоротно уехала в неведомые дали.       Я рывком развернул Элизабет к себе и впился в её губы поцелуем. Я хотел обладать ей, быть с ней, чтобы она была моей и только со мной.       Стараясь не забыть о своей вампирской силе, я одним движением смахнул со стола всё, что могло нам помешать: бумаги, ручки, телефон…       Когда Лиз снова оказалась сидящей на столе, то обвила ноги вокруг меня и в который раз царапала мои плечи от удовольствия.       А мои руки снова проскользнули под футболку Лиз, в этот раз зацепившись за края. Спустя секунду футболка девушки улетела в неизвестном направлении.       Теперь ничто не мешало мне чувствовать Лиз. Чувствовать её тепло.       Вслед за футболкой отправились и кружевные трусики.       В помещении стало неописуемо жарко. Наши тела сплетались, желая стать ближе, а дыхания то и дело сбивались. До этого момента секс для меня был лишь развлечением, разнообразием в жизни, способом получить удовольствие. В короткий миг всё стало иначе: секс стал способом проявления эмоций.       Нежно касаясь обнаженной кожи Элизабет, я думал, что наконец-то понял людей, кричащих о том, что настоящее счастье на самом-то деле легкодоступно, только мы не умеем понять, где оно, это счастье.       У моего счастья есть имя — Элизабет.