Непрожитая жизнь

– Прошу, скажи мне.       В моем голосе мольба, но вампир лишь поворачивается ко мне спиной, и я вижу, как его ладони сжимаются в кулаки. – Что произошло между вами? – Ничего. – Поделись со мной,– я с осторожностью касаюсь его плеча и в итоге прижимаюсь к спине,– расскажи. – Я же сказал, нет!       Он отпихивает меня, отчего я чуть не падаю на пол. Лицо зверя прямо передо мной и я впервые чувствую леденящий душу взгляд вампира, которым сейчас стал Клаус. – Это не твое дело. Не лезь. Твое дело лишь сидеть в этой комнате и сходить с ума, Кэролайн. Еще раз услышу, как ты требуешь от меня объяснений, я тебя убью.       Я стою и не дышу. Сверкнув на меня желтыми глазами, и скрыв за губами клыки, он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, от хлопка которой я вздрогнула.       Я чувствую, как слезы текут по щекам, и совершенно не слышу свое тяжело дыхание. Колени подкашиваются, и я опускаюсь на пол. Всхлипы усиливаются, и в итоге реву в голос. Сжимаю виски и покачиваюсь, чувствую гамму эмоции, но страх и обида на первом месте.       Я жду его. Жду, что Клаус вот-вот зайдет в комнату и скажет, прости. Но его нет. Неясность пугает меня, но его поведение по отношению ко мне заставляет задуматься. Все ли у него в порядке. Именно у него.       Синий мустанг подъехал к парку и из машины вышел мужчина. Он подправил очки и, оглядевшись, направился к входу. Его поведение было нервным, хоть он и пытался это скрыть за каменным лицом, но руки теребившие замок куртки, выдавали его.       Мужчина присел на лавочку, почувствовал тут же легонькое дуновение ветра, повернул голову. Рядом с ним сидел другой мужчина, непонятно взявшийся откуда, он вскинул брови и на лавочку бросил газету, датированную 12 августом 1965 года. – Клаус. – Билл, как жизнь, друг?– с акцентом произнес вампир и широко улыбнулся. – Что тебе нужно. Я вышел из игры. С меня стерли все. Я больше не охотник. – И все же ты можешь мне помочь.       Вампир с ухмылкой в глазах посмотрел на экс-охотника, который не при каких обстоятельствах не хотел помогать ему. – Мне нужна охотница, – вампир сделал паузу, – которая убила моего брата. – Я не знаю, кто убил твоего брата.       Билл ненавистно посмотрел на вампира и, поднявшись, быстро направился в сторону машины. Когда он подошел к машине, то Клаус уже сидел на капоте, подогнув ногу на колесе. – Она обманула меня. Я знаю, что ты в курсе, где Лиз. И я вытащу ответы.       Клаус оказался перед ним и, вцепившись руками в виски, отчего охотник зарычал и Клаус проник в его разум.       Нет сил и дальше рыдать. Да и не вижу смысла. Я забилась в угол и сижу, поджав колени к подбородку. Изматываю себя мыслями, которые буквально сводят сама.       Здесь тихо. Слишком тихо для особняка наполненного людьми и вампирами. Паршиво, мне паршиво. Я не была готова увидеть Клауса в таком состоянии. И зажмуриваюсь, пытаясь выкинуть этот образ из головы. Но он только всплывает перед глазами. Где же то красивое любимое лицо?       Чуть вздрагиваю, когда слышу шаги. Знаю лишь два варианта гостей: либо Клаус, либо Элайджа. Склоняюсь ко второму, шаг Клауса я уже изучила он мягкий и слегка агрессивный. А вот его, сама раскованность. Открываю глаза и понимаю, что была права. – Человеческая жизнь хрупка.       Он проходит вдоль кровати, проводя кончиками пальцев по мятому покрывалу и оказываясь в метре от меня, садится. – Не такая бессмертная, как ваша. – Я помню тебя, хоть и вампиры ничего не забывают, – он проигнорировал мою насмешку, – я попытался забыть девочку с ракушками, ведь именно ее родители отняли у меня пол семьи,– он сделал паузу,– конечно же, не без помощи Клауса, который тот еще ублюдок.       Я поднимаю на него глаза, слыша, что он пытается донести. Он ведает мне правду, но хочу ли я знать ее.       Его лицо серьезно и он, не отрываясь, смотрит мне в глаза, и это давит на меня. Закрадывается в душу с сомнениями по поду Клауса, которые грызут изнутри, и я не могу быть как раньше, не развеяв их. – Расскажи мне.       В его глазах я вижу искру, которая разгорается с неимоверной силой. Элайджа усмехается и поднимается. Его осанка пряма и говорит о величии. Я кажусь ущербной и не надеюсь, что он согласится. – Я игрок, Кэролайн. И могу сделать лишь одно - показать. Ты знаешь правила.       Да я знаю, ведь пару часов назад ты уже проделал это. Элайджа, похожий на ворона мужчина стоит передо мной, чуть разведя руки в ожидании. Я киваю и поднимаюсь.       Я подход к нему и смотрю в его глаза, чуть подняв голову. Глубоко вдыхаю. Элайджа без лишних сомнений заводит руку мне за волосы, сжимая на затылке, вторая руку скользит по спине и он наклоняется ко мне.       Я приоткрываю рот и закрываю глаза. Чувствую, как его губы накрыли мои и его язык проникает в мой рот. Его уверенность, поражает.       Перед глазами ничего не возникает, и рука Элайджи на моей спине двигается, отчего я вплотную оказываюсь прижатой к нему, мне это ее нравится. То как он бесчувственно, но с жадностью целует меня и хочу отстраниться, но в голове вспыхивает вспышка.       Солнечный денек. Шелест листвы. Кэролайн чувствует дуновение ветра и поворачивается, она видит перед своими глазами небольшой двухэтажный домик с лужайкой и красивой мансардой. Ей знакомо это место. Она уже была здесь. Девушка пытается шагнуть, но остается на месте. – Кто это?       Кэролайн вздрагивает и поворачивается, она видит перед собой Клауса и Элайджу. Они стоят на противоположной дому стороне, и их взгляды устремлены на этот дом.       Девушка видит, как из дома не спеша выбегает девочка, и она томно вздыхает, узнав в ней себя, следом выходит Билл, держа в руках газету, и Лиз с листом пиццы. – Я хочу, что бы ты убил их, Элайджа. – В чем дело? – Элайджа опешил от предложения Клауса, и Кэролайн удивилась реакции Элайджи на его предложение, – думаешь, я не узнаю эту женщину. Это ведь Элизабет. – Поэтому-то я и привел тебя сюда, ты должен убить ее. – Клаус сощурил глаза, – это она убила Фина.       Темнота. Я больше не чувствуя прикосновений Элайджи. И лишь так же стою с приоткрытым ртом не желая верить.       Это не правда. Он делает это специально. Зачем Клаусу убивать мою мать, зачем он клевещет, что моя мать убийца. – Милая.       Открываю глаза и оборачиваюсь. Он стоит в дверях, а я вижу его, словно на улице у нашего дома, просящим убить мою мать. – Клаус,– выдавливаю я. – Пришел извиниться, что делаю весьма редко, – он пытается отшутиться, но он не вазу разбил, а часть меня.       Он подходит ко мне, и я почему-то хочу отступить назад. Когда у меня появился этот страх перед ним, я не знаю. Растерянно смотрю по сторонам.       Клаус кладет руки на мои плечи, и я вздрагиваю от этого, боюсь посмотреть в его лицо. Он наклоняет голову улыбаясь, думает, что это мои истерики. Думает что, мой ужас перед ним это легкая обида.       Клаус наклоняется ко мне, и я смотрю на его лицо. Пытаюсь не дышать, и он останавливает свои губы в миллиметрах от моих. Его горячее дыхание обдает губы и он отходит. Совершенно не понимая меня. – В чем дело? – Я видела.       Сквозь зубы выдавливаю я, а он в непонимании хмурит брови и делает шаг в сторону. – Видела что? – Приходит Элайджа, и показал мне вас у лужайки моего дома.       Вижу, что он злится, и понимаю что ведение, посланное Элайджей правда, срываюсь с места и замахиваюсь рукой. Слышится звон, рука загорается огнем, а вампир лишь поворачивает голову в сторону. – Как ты мог! Я верила тебе, отдалась с головой монстру, думала, что ты честен со мной. А ты просто сволочь требующая крови. Ненавижу!       Теряю ориентир, и меня откидывает назад. Чувствую, как упала на кровать и боль в щеке, в голове непреодолимый гул, а глаза налились влагой.       Клаус открыл рот, тяжело дыша, смотрит на руку и отпускает. Он идет к кровати. Его удар заставил меня застыть, но ненадолго.       Он хватает меня за штанину и подтягивает на край кровати. Я хочу пнуть его, но не могу. Клаус садится на мой живот и сжимает руки на запястьях, а после разводит их в сторону. Он наклоняется ко мне, и я замираю. Губы касаются уха, и я слышу рык. – Кэролайн. Прости меня. Прости. Но твоя мать, она убила меня. Твоя семья отправила меня на дно моря, твоя мать убила Фина задолго до твоего рождения, и даже после расправилась с Колом и Фрейей. Мне сложно сдерживаться. Я знал, знал, что это ты, что ты ее дочь. Но не мог избавиться от связи. Но в больница смягчила мое отношение к тебе и я понял, что больше хочу твоей жизни, чем смерти, а после, я словно мальчишка полюбил тебя. – Кто из нас сумасшедший! Что ты несешь!       Я набираюсь сил и перестаю дрожать от его дьявольского шепота над ухом. Отталкиваю его и подбегаю к комоду и хватаю подсвечник, думая, что смогу защититься им, как глупо. Клаус поднимается следом, и я чувствую, что он безумен. – Как ты не понимаешь, милая. Я любил твою мать, но, милая, я не убивал их. Я не смог бы убить Лиз, даже когда она убила Фина. Считаешь меня монстром, знаешь, что я сделал двадцать шесть лет назад, когда твоей матери было шестнадцать? Я отпустил ее. Но она украла не только жизнь моего брата, но и оружие. И я начал искать ее и нашел, когда она уже выскочила замуж за Билла, охотника из ее клана, и родила тебя. И я снова не смог, а после влез в голову к твоему папаше, и вытянул где Лиз, но в итоге, твоя семейка вновь одурачила меня. Билл маг, он узнал, что Кол и Фрея в гробах и закололи их колом из белого дуба, а после бросили меня в море гнить, а Элайджа лишился чувств. Так спроси себя Кэролайн кто здесь монстр, твоя семья, убившая троих моих близких, вампиров, которые никому не угрожали, или я, полюбивший дочь убийц, которых когда-то отпустил. Это Элайджа выбрал отмщение.       Элизабет, совсем молоденькая девчонка со своеобразным характером сидела за столиком в кафе. Она, откусив мороженного, поморщилась от холода, и улыбнулась рядом сидящему мужчине.       Он выглядел старше, намного. Казалось это ее старший брат или дядя, но то, как он смотрел на нее, никак нельзя было связать родственными узами. – Клаус, я тебе нравлюсь? – Конечно, милая. – Не отрывая от нее взгляда, говорит он. – Тогда ты должен показать мне его. – Боюсь, это невозможно, Лиз. Тебе вообще не нужно вникать в особенности вампирской жизни. – Но ты заинтриговал меня,– она сощурила глаза,– этот кол словно реликвия, я должна его увидеть.       Я, выставив вперед подсвечник, тяжело дышала, мне казалось, это подступает паника, но после поняла, что это ярость. – Я тебе не верю. – Лиз и Билл были охотниками. Я говорю правду, которую так боюсь.       Я не верю. Он и мама. Это бред. Клаус шагает вперед. Лицо полное сожаления, а я не могу управлять собой. Резко вытягиваю руку вперед, а подсвечник пронзает живот Клауса. Он замирает, а я бегу.       Я выбежала из особняка и побежала в сторону леса. Солнце в зените и жарит кожу, Подбегаю к кромке и ныряю вглубь прохлады и темноты. Я, очередной раз, обернувшись, чтобы оценить расстояние от преследователя, зацепляюсь ногой за корягу и валюсь на землю, по инерции крутясь, и кубарем скатываюсь с ложка в природную яму.       Останавливаюсь, ударяясь спиной об корни дерева. Поднимаю голову, чувствуя, как грязь залипает глаза, вытягиваю рукав и вытираю лицо.       На глаза попадаются камни, и я потягаюсь к ним. Снимаю с пальца кольцо, смотрю на темный камень и кладу на холодную поверхность. Беру второй и бью. Бью. Бью. А боль все не уходит.