Непрожитая жизнь

      Ночь. Тихое дуновение ветра, шелест листвы и невероятно завораживающий свет луны. Только вот эту идиллию нарушает тяжелое дыхание и глухой стук стоп об влажную от росы землю вперемешку с отчаянными всхлипами. Кэролайн бежит по лесу, снова. Девушка, казалось, вышла из глухоты леса, где пробыла полжизни. Лицо в грязи, пижама местами разорвана от веток, которые весь ее путь цеплялись и рвали шелковистую ткань. Девушка, очередной раз, обернувшись, чтобы оценить расстояние от преследователя, зацепляется ногой за корягу и валится на землю, по инерции крутясь, и кубарем скатывается с ложка в природную яму. – Боже...       Девушка взмаливается к всевышнему, когда безумная до потери сознания боль распространяется от ноги по всему телу. Она поднимает голову, видя, как в области щиколотки выступает кровь и торчит белая, словно снег, кость. – Это не правда, это сон,– словно безумец шепчет она под нос.       Кэролайн замирает, когда позади нее слышится шуршание. Шаги. Они неторопливые, чуть раскрепощенные, уверенные. – Вот незадача.       Она уже узнает этот голос. Ее вечный преследователь, вампир, убивший родителей, который теперь охотится за ней. Она кричит и умолкает, когда вслед за ней начинает кричать он, с такой яростью, с порывом вперед, что его уложенная челка сваливается на бок. – Тебя никто не услышит. Не надо орать! – Ты не настоящий,– она, кривясь от боли, пытается подняться, но получается лишь сесть. – Ты в этом уверена?– она предстает перед ней,– вижу что боль, которую ты испытываешь вполне реальна.       Кэролайн смотрит на рану, из которой струйкой стекает кровь и земля принимает ее, словно в годовую засуху. Мужчина приседает на корточки, и, наклоняя голову, смотрит на ее замешательство. – Клаус найдет меня. – Клаус?– он растягивает губы в улыбке,– все, что нужно ему, так это власть, а все что ты считаешь для него важным, это лишь дополнения к его удовольствию от жизни. Думаю, он не будет горевать по тебе… долго. – Что тебе от меня нужно. Если ты хочешь меня убить, то убей. – А как же вкус игры?– он нахмуривает лицо,– ладно хорошо, ты меня раскусила. Хочу понять, чем же ты его так зацепила, что он печется о тебе?       Кэролайн молчит и лишь смотрит в эти карие глаза с презрением и отчаянием, которое вызвано ее положением. – Почему тебя это так удивляет? Вы знакомы? – Нет,– он ехидно вытягивает губы в улыбке,– а может и да. – Для тебя это игра... – Мне нравится эта игра, Кэролайн,– он перебивает ее,– я знаю его. Мы старые знакомые... шучу, может я его отец, или брат, а еще может старый враг, жаждущий мести. – Ты сумасшедший! – Как и ты, дорогая.       Он поднимается на ноги и делает пару шагов, подняв чуть руки, словно разглядывая ногти. Он облизывает губу, словно она пересохла и вызывает дискомфорт. – Ты зря веришь ему, Кэролайн. Он потенциальный лжец, и его ложь не так просто распознать, но ты это и так поймешь. Спроси, что он сделал со своей семьей? – Пойму? Ты меня отпустишь? – Я тебя не держу милая. Ты еще не поняла? – Что? – Твой перелом, он исчез.       Я открыла глаза и передо мной белый потолок. Смотрю в него пару секунд и отрываю взгляд, я в своей комнате. Откидываю одеяло и смотрю на ногу, которая целая и невредимая, как и пижама, которая пару секунд назад была пропитана грязью. Поднимаюсь на ноги, отчего в глазах темнеет, но это быстро проходит. За окном солнечный день, что говорит о том, что я проспала не более пяти часов.       Этот человек. Может его и вправду не существует и это игры моего разума, который сломлен. Глубоко в себе я и вправду задаюсь вопросом, что же случилось с его семьей, что у него на уме. Боже, Клаус, я совсем его не знаю.       Он появляется передо мной так внезапно, что я чуть вскрикиваю, а он кротко улыбается и тут же делает серьезное лицо. – Что тебя беспокоит, милая?       Хочется улыбнуться при слове "милая", но в груди растет напряжение, и губы кривятся в порыве разреветься. – Мне плохо, Клаус. Все это время что я нахожусь здесь я просто схожу с ума. Мне постоянно кажется что-то, я вижу его и не могу быть уверена, что он реален, меня рвет кровью, и я кричу, ПОСТОЯННО. Думаю, мне стоит вернуться в больницу... – НЕТ... – Там врачи, лекарства. Я ненавижу то место, но там мне и, правда, лучше. – Нет, Кэролайн,– он отрицательно качает головой. – Но почему? Какая разница, где я. Ты ведь так отчаянно желал найти способ уберечь меня от себя. Так вот он, дерзай. Я САМА ПРОШУСЬ НАЗАД. – Говорить намного проще, когда не пытаешься осуществить свои замыслы.       Он подходит ко мне близко и кладет руки на предплечья, отчего тонкие пальцы вжимаются в кожу. Сейчас мне кажется, он боится, что я растворюсь в воздухе, и поэтому сжимает руки еще сильнее. Я смотрю в его глаза, в них страх, вот только я не могу понять страх чего. Потерять меня? Неужели он боится и я ему настолько дорога. Это еще больше подбивает меня задать ему вопрос. – Где твоя семья?       Он не отвечает, переводит взгляд на свою руку и, поглаживая плечо, кладет ладонь на шею. Клаус глубоко вдыхает и снова поднимает на меня глаза. Он словно не слышал мой вопрос, в глазах нечто другое, не мысли о семье. – Почему ты спрашиваешь? – На приеме ты говорил о них. Но я, конечно, не знаю, чем ты занимаешься, когда я схожу с ума, но в силах понять что возвращение такого вампира как ты не осталось бы не оглашенным, и они не могут не знать. – Я не могу их найти...       Его рука скользит с плеча по руке и наши пальцы переплетаются. – И они не откликаются...       Он опускает руки, и теперь я ощущаю их на талии. Он кривит уголок губ в улыбке и резко прижимает меня к себе. – Думаю, я ответил на твой вопрос, милая. Так как... голова забита другим.       Он пальцами перебирает кофту пижамы и заводит ее за шею, нагибается ближе, и я чувствую, как дыхание обдает кожу жаром. Удивительно, насколько оно у него горячее. Губы прикасаются к коже и меня, словно бьет током. Он наклоняется, заставляя меня прогнуться назад, целует в шею настойчиво, что застает меня врасплох. – Что ты делаешь?– шепчу я, словно боясь спугнуть его. – Работу над ошибками,– он выпрямляется, и наши лица становятся на расстоянии ладони,– думаю, ты не против.       Дыхание словно захватывает, когда он перемещается быстро, в голове остается шум от потока воздуха, и я ни сразу понимаю, что мы в его спальне. Мои ноги упираются в край кровати и он, смотря на меня, делает шаг назад. Стоит секунды, которые кажутся мне минутами, и в это время мне стает страшно. Его пальцы уверенно берутся за пуговицы на рубашке и он, не отрывая от меня взгляда, расстегивает ее, молча, все десять пуговиц. В горле встает ком, когда он снимает ее и снова приближается ко мне. – Расслабься, милая.       Вот теперь мне по-настоящему страшно. Не понимаю, что вчера двигало мной, когда я требовала от него секса, ведь сейчас я готова провалиться сквозь землю. Мне стыдно, меня берет мелкая дрожь, но... я не изменила своего мнения. Я этого хочу, хочу узнать, что это за запретный плод.       Клаус останавливается и смотрит на меня, когда руки берутся за край моей пижамы. Я поднимаю руки и вижу темноту, ткань скользит по лицу и в конечном итоге кофта сваливается на пол. Опускаю руки и стою, чувствую себя нашкодившим котенком. Он притягивает меня к себе и целует в губы, отчего я чувствую защищенность. Клаус нежен, но для меня это все впервые и кажется ненормальным. Трогать за грудь, то, как он проводит языком по моей шее, то, как я чувствую его эрекцию. Вампир наклоняет меня, и я чувствую помимо его ласковых прикосновений гладкость этого покрывала. Его ладонь скользит от шеи по груди, по животу и рука останавливается у резинки штанов.       Мне же кажется, я задыхаюсь, столько новых ощущений. Его пальцы сводят с ума, заставляют сердце колотиться с такой силой, которую невозможно даже испытать, тело каменеет в поисках ощущений. Клаус отстраняется от меня и выпрямляется, он расстегивает ремень, и я вижу, как его штаны торчат.       Мне кажется, я растворюсь в нем. Страх медленно пропал. Стеснения нет. Он целует меня, словно боится начать, в то время как мы оба уже ногие. – Я попытаюсь быть человечным.       Говорит он и отстраняется от меня, чуть выпрямляясь. Я же откидываюсь и смотрю в потолок, ожидая новых ощущений, чувствую, как он раздвигает мои ноги, и нечто каменное упирается в мою вагину. Член двигается вперед, совсем не спеша, даже кажется, стоит на месте, но это чувство пропадает, когда я чувствую разрывающую меня боль. Изо рта вылетает болезненный стон, и он резко наклоняется ко мне, но не отстраняется. – Ты напряжена. Расслабься.       Я киваю, но не могу не чувствовать эту боль. Он двигается медленно, что кажется мукой. Закрываю глаз и чувствую его губы на себе. Когда он касается моих губ и проникает языком, то его тело резко двигается вперед и боль разливается по моему телу, но быстро пропадает. Я не двигаюсь, как и он. Чувствую его в себе. – Все хорошо? – Да, продолжай.       Я поднимаю руки и обхватываю его, упираюсь лицом в шею, слыша его биение сердца в груди. Его движения поначалу причиняют боль, и я прячу ее в его же шее. Но после все становится по-другому. Он тяжело дышит, и мои пальцы скользят по его шее по вступающемуся поту, да и на своем лице я чувствую испарины, мне жарко, и ... хорошо. Я отрываюсь от его шеи и целую в губы, беру на себя инициативу и целую в шею. – Это так необычно.       Мы лежим на его кровати. По этим самым белым покрывалом, которое так сильно впечаталось в мое сознание. Моя спина прижата к его груди, отчего я чувствую ритм его сердца и покачивание груди от дыхания. А он молчит, и лишь уткнувшись в мой затылок, мычит в ответ "да".       Я натягиваю на себя покрывало машинально, как только слышу торопливые шаги и открывающуюся дверь. Марсель на секунду замирает и отворачиваясь быстро говорит. – Его видели, Клаус.       Клаус поднимается и садится, а меня настораживает тон его друга, или же подчиненного. Его? Кого? – Когда? – Около получаса назад, прямо на Бурбон-Стрит.       Он закрывает дверь, а Клаус поднимаемся, и начинает быстро одеваться. Я же не понимаю, что происходит. Катастрофа ли это или мелкая неприятность. – Что случилось? – Мой...знакомый городе.       Он не дает четкого ответа. И лишь одевшись, подходит к окну и смотрит в него, вернее думает. – Будь в этой комнате. Никуда не уходи. Я скоро вернусь. – Но... Клаус.       Я не успеваю договорить, он исчезает, а после него остается лишь дуновение ветерка, словно в открытое окно заглянул вечерний ветер. Я поднимаю и поднимаю свои вещи, снова одеваюсь в пижаму, которая больше предназначена для тепла, нежели для глаз. – Это так мило.       Я оборачиваюсь на голос. Он сидит в кресле, с красной обивкой, вертя в руке нечто похожее на ювелирное яйцо, взятое со стола Клауса. Не знаю, что это. Очередная игра разума, или его игра, или же он здесь. – Поздравляю теперь ты полноценная женщина. Он всегда красиво умел преподнести секс.       Мне становится неловко, и я с настороженностью отхожу назад. Он бросает яйцо на стол, и он грохотом катится и падает на пол. От этого звука я вздрагиваю. – Тебя здесь нет. Ты бы не посмел придти в этот дом. Я даже не уверена настоящий ты, это травма и ты плод моего воображения. – Плот воображения?– удивляется он, заводя руки назад и вероятно сцепляя их в замок,– как я могу быть плодом твоего воображения, если мы не знакомы лично? – Не удивлена. Зачем такому монстру как ты запоминать лица жертв. Это игра. Его игра против меня. И теперь я не уверена, что это мое воображение. – А вот сейчас ты застала меня врасплох.       Он оказывается около меня, и я готова закричать, но у меня не выходит, его ладонь крепко сжимает мой рот, а вторая рука прижимает меня к себе не давая вырваться. Он зол. Смотрит мне в глаза, словно ища ответы. Меня пугает его взгляд, в его глазах зрачки играю размером, он щурит их, когда я все так же продолжаю молчать. Не могу вырваться, хватка, я слишком слаба. – Вербена,– усмехается он, и поднимает взгляд, словно смотря в стену,– он знает, что я здесь. Поэтому не буду медлить.       Быстрое перемещение снова мутит мое сознание, я понимаю, что все еще в комнате Клауса, когда падаю на кровать. Он все еще держит мой рот, и сидит на мне сверху, не давая и шанса сбежать. Подносит палец к своим губам, и шипит. Убирает руку, но мне хватает времени, чтобы выкрикнуть имя. – Клаус!       А после я чувствую растерянность. Он снова заставляет меня замолчать, но теперь своими губами. Я не понимаю, зачем он целует меня, а я же пытаюсь отпрянуть, но ничего не выходит. В голове странно ощущение, вспышки картинок перед глазами, а после и воспоминание.       Я бы сказал, что мне жаль, малышка, но нет. Твой отец забрал у меня дорогого мне человека и на мою вежливую просьбу вернуть мне его он отказался.       Он резко распахивает глаза и обескуражено смотрит на меня, а после его лицо быстро отстраняется от меня, и я чувствую свободу. Вижу Клауса, и вампира который, отлетев в стену, быстро поднялся на ноги, не обращая внимания на сбитые полки. – Хороший поцелуй.       Он улыбается и подправляет ворот рубашки, а я чувствую, как Клаус поднимает меня с кровати и заводит за свою спину. В глазах ярость, он тяжело дышит от распирающей его злости, а я же ничего не понимаю. – Какого черта ты делаешь? – Я просто решил поближе познакомиться с девушкой своего брата.       Я каменею. Его брат? Убийца моих родителей его брат! Клаус украдкой смотрит на меня, он явно скрывает что-то. – За такие знакомства я могу вырвать твое сердце, Элайджа. – Да брось, Никлаус,– Элайджа шагает вдоль стены,– я рассчитывал на более теплый прием, ведь мы расстались при таких "замечательных" обстоятельствах! ВЕДЬ ТАК!– он кричит в конце фразы,– ты хоть в курсе, что мы знакомы с ней более тесно, чем тебе кажется, брат? – Что? – Это он убил моих родителей.       Клаус молчит и лишь задумчиво смотрит на меня. Мое признание остается без реплик. Он делает шаг вперед, но реакция Элайджи более чем понятна, вампир подается ему на встречу на вампирской скорости и ударяет его, отчего очередная вещь в комнате Клауса разлетается на части. – Каждый день, на протяжении этих лет я искал тебя, Никлаус! Каждый день я жаждал поговорить с тобой и услышать от тебя хотя бы одного слово, объясняющее твои действия. А нахожу тебя здесь, вампиром поглощенного НОВЫМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ УВЛЕЧЕНИЕМ. ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С НАМИ, НИКЛАУС! ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ, ЧТО ПРОШЛО С НАМИ ПО ТВОЕЙ ВИНЕ!– он поворачивается ко мне,– а ты хоть знаешь всю правду о нем, Кэролайн. – ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ!       Клаус рвется вперед, но останавливается на том месте, где стоял только что Элайджа. Он растворился в воздухе. – Что ты скрываешь от меня? – ВСЕ ЧТО СВЯЗАНО С МОЕЙ СЕМЬЕЙ НЕ ИМЕЕТ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ К ТЕБЕ. Я не знал, что именно он убил твоих родителей, Кэролайн.