Непрожитая жизнь

      Белокурая девочка, с замыслом напугать маму внезапным криком кралась по коридору, остановившись у приоткрытой двери, Кэролайн заметила Лиз. Женщина ножом отковырнула деревянную панель от стены и положила в образовавшуюся полость сверток. – Мам?– забыв о плане, девочка толкнула дверь и пошла в спальню родителей.       Лиз торопливо накинула на полость дощечку, и широко улыбнувшись, повернулась к дочери. – Что ты делаешь? – Я,– она протянула дочь к себе, усаживая на калено,– прячу важную вещь. – Что это за вещь? – Это предмет защиты, дорогая. Когда ты вырастешь, то станешь полноправной владелицей.       Я открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света. В нос сразу ударил запах лекарств и, открыв глаза, я поняла, что нахожусь в больнице.       Я попыталась подняться, но сразу же услышала голос мужчины. Он поднялся со стула в углу комнаты и подошел ко мне. – Осторожней вы слабы? – Где я? – Центральная больница Нового Орлеана, вы помните, как вас зовут?       Он сел на кровать, чуть задевая мои ноги. Я же чувствовала себя потерянной и поспешила поделиться информацией. – Кэролайн. Кэролайн Форбс. – Я офицер Милс,– он поднялся с кушетки, и как видимо не любил медлить,– мы прогнали вас по базе данных, мисс Форбс. Двадцатого сентября в психиатрической лечебнице было совершенно убийство.       Он говорит, а я понимаю, к чему он клонит. Психованная сука убила санитара и сбежала из больницы, прихватив его ключи. Меня начинает трясти. – Санитар по имени Маркус Гансалес был найден в вашей палате со сломанной шеей, исследовав вашу медицинскую карту, мы сделали выводы, что с повышенной агрессией и уже бывавшими случаями нападения вы вполне могли совершить убийство. – Нет.       Я шепчу. Я знаю, что со мной будет. Меня отправят в больницу, обратно. Начнут качать наркотиками, и жестоко относиться за убийство своего человека. Но он был монстром, он хотел меня изнасиловать. Голова начинала болеть, и это путало мысли, я отрицательно лишь качала головой. – Руководствуясь ордером окружного прокурора, я немедленно отвезу вас в закрытую секцию больницы Святого Петра,– он достал наручники,– врач одобрил переезд.       Я не могу вернуться. Почему всю жизнь меня заставляют делать то, что я не хочу? Меня обвиняли в сумасшествий, потом в убийстве. А ведь это даже не я. Это вампиры, это Клаус. Клаус. Злоба с каждой секундой одолевает меня, и оно действует как наркотик.       Офицер нацепляет на меня наручники, и я тяжело вдыхая, наклоняюсь, и из меня льется рвота, густого красного цвета. – Что за черт?       Я смотрю на это жижу крови. Как оно мажет быть во мне? Вспоминаю слова Клауса, вспоминаю историю семьи. Мой отец маг, и кольцо, связывающее меня с Клаусом из магии, сидящей во мне. – Это кровь.       Я говорю, а офицер, совершенно наполненный непониманием и испугом, наклоняется ко мне. Мне хватает секунды, чтобы накинуть наручники на его шею и насесть на него. – Кольцо. Связь с Клаусом сводила, мня с ума. Это поражало тьму в моем сердце. Я безумна, я безумна лишь из-за него. И мне нужно вернуться и исполнить обещание данное мне самой.       Офицер брыкается, шатается и в конечном итоге оседает на пол, хрипит и умирает. Его сердце остановилось.       Я же тяжело дышу, понимаю, что убила его. Убила человека... Но он же хотел сделать мне зло. Ссылаюсь на тьму, которая не дает и капли сожаления по поступку. И меня это пугает, как и одна мысль - нужно бежать.       Подхожу к стулу где сидел офицер и обшариваю карманы пиджака. Снимаю наручники и одеваю его поверх больничной сорочки. Проверяю наличность в кошельке и сбегаю из больницы.       Теперь я преступница и на мне два убийства. Захожу в магазинчик на углу улицы и покупаю одежду. Продавщица обеспокоена такой покупательницей, но я быстро ухожу прочь.       Я знаю, куда мне нужно. Ведь глубоко внутри понимала, что знаю больше. Покупаю билет и сажусь на поезд. Отыскиваю в конце состава полупустой вагон, и, натянув кепку на лоб, сворачиваюсь в калач на холодном сиденье.       Я плачу. Совсем тихо, закусывая кулак, чтобы не кричать. Сейчас понимаю, как избавление от кольца изменило меня. Чувствую силы и контроль над собой, но не чувствую себя человеком.       Разве это моя судьба? Быть одержимой сущность Клауса, которая отравляла меня тринадцать лет? А после полюбить его, и быть проклятой от этой связи.       До меня не сразу доходит вся суть. Он испытывал страдания на дне, я же страдала в больнице, что отчасти не имело отношение к смерти родителей. Он пил кровь, как вернулся, меня же начало рвать в это время, связь делало свое дело, а организм отторгал эту суть питания.       Чёртово кольцо ломало меня, моя магия не принимала связь с Клаусом и сама же ее не разрывала. Это сложно и лишь мои догадки. Я не знаю всю правду и надеюсь отыскать хоть какую-то ведьму и докопаться до истины. Но это будет после.       Просыпаюсь от голоса из динамика и иду к выходу. Место почти неузнаваемо, но я помню эту станцию, помню ее из детства.       Я останавливаюсь и чувствую, как неудобна купленная наспех обувь натерла пятки. Не сдерживаю слезы, но не от этого, а от дома, который у меня перед глазами.       Не знаю, сколько прошло времени после того, как я сбежала от Клауса, но ведение Элайджи казалась старым, и это было лишь ширмой, пора вступить внутрь.       Клаус. При воспоминании его глаз, душа просится наружу, думаю к нему. Я испугалась и запаниковала, ведь я не здорова, поэтому я сбежала от него. А сейчас, я хочу вернуться и я вернусь. Ведь чувства... их не выкинешь из сердца, и я не вижу причин не быть с ним. Мне плевать на все. И все же, буду ли я с ним, остается большим вопросом.       Дом выглядит как развалина. Уже разбитые стекла в окнах заколочены, крыша прохудилась, а крыльцо обвалилось. Конечно, за отсутствием хозяев и присутствием массового убийства, этот дом так и не познал новых хозяев.       Дверь с заднего хода отсутствует, и я просто захожу в дом. Считала, что мебель осталась на месте, но здесь совершенно пусто.       Прохожу в гостиную, лишь листья с улицы и старый шкаф. Провожу ладонью по полу, где когда-то я видела свою маму последний раз.       Рука дрожит, а перед глазами все еще стеклянный взгляд офицера. Зажмуриваюсь в попытке подавить наступающую истерику и побеждаю.       Медлить нечего, поэтому направлюсь в комнату, где когда-то спали родители. На душе пусто и грудь сжимается от одних лишь воспоминаний. Я не знала, что возвращение сюда вызовет такие эмоции, и я еще сдержана. Терплю муку не зарыдать, упасть и обнимать эти сухие листья, не кричать мама или же папа. А поэтому достаю дощечку, вынимаю сверток. Мама была права, когда сказала, что повзрослев, я стану его обладательницей. Это кол, видимо тот самый, который отнял жизни братьев и сестры Клауса. Из-за всего этого я и здесь.

***

      В доме Клауса тихо. Словно все живое ушло вместе со мной или допускаю себя к мысли, что он в порыве злости прикончил всех. Задаюсь вопросом, а почему же он меня не искал?       Марсель выходит из коридора и поднимает на меня глаза. Я стою в мятой одежде и не в лучшей форме. Бродяга. На лице лишь один вопрос - где он.       Марсель глубоко вдыхает и кивает наверх, я же расцениваю этот жест, как ответ. Он наверху. Поднимаюсь по лестнице и ахаю, видя Киру в луже крови, ее глаза открыты. С горечью закрываю глаза, вспоминая ее стремление быть одной из них. Но получила лишь смерть, а не бессмертный дар.       Клаус в дальней комнате, так сказать мастерской. Я медленно открываю дверь, которая чуть скрипит и он замирает, замахнувшись кистью. – Клаус.       Его спина напрягается, я даже вижу это сквозь его рубашку. А он лишь продолжает рисовать. Смотрю на холст, который красно черный.       Подхожу к нему и кладу руки на спину, сжимаю руками рубашку и наклоняю голову, опираясь, слом в лопатки. – Прости, что ранила тебя. И я не говорю о подсвечнике, я говорю о сердце. Я поняла нашу связь кольца, когда ты сказал что это магия отца. И сегодня я убила человека.       Он медленно разворачивается, когда я замолкаю и просто плачу ему в спину. Ему руки обнимают меня и прижимают к себе. – Я так люблю тебя, что не обращаю внимания на прошлое ведь мы в настоящем и я, я хочу, чтобы ты просто был со мной.       Он лишь поднимает мой подбородок и целует в губы. От этого бабочки в животе порхают, и тело трясет от сладости чувств. – Прости, что ударил тебя. Прости, что не искал тебя. Прости, что соврал. Ведь во мне столько чувств… – Я понимаю,– заставляю его замолчать, приложив палец к губам,– сделай для меня одну вещь. Я хочу встретиться с Элайджей.

***

– Я был весьма удивлен, когда шестерки Клауса осмелились и обратились ко мне с посланием. Что-то хочешь прояснить?       Я не знаю, куда меня принес Элайджа. Он осторожен и это похвально. Я и Клаус вышли на улицу, и порыв ветра принес меня сюда, в незнакомое здание.       Он потрогал запонки пиджака и ухмыльнулся. Я глубоко вдохнула, отбросив все сомнения, и подошла к нему.       Элайджа замер в удивлении, я же схватила его за ворот пиджака, мня дорогую ткань, и посмотрела в глаза. – Покажи мне. – Показать что?– уточнил требовательно он. – Ту ночь, когда ты убил моих родителей. – Ой, ну перестань,– отмахнулся он, – знаешь, мне иногда кажется, что тебе просто нравится со мной целоваться. – Я хочу увидеть тот момент, то на что тебя подтолкнули действия Клауса. Я не навожу его всей душой, эгоистичная сосущая кровь тварь,– выплевывала я ему слова в лицо, а он смотрел на меня с недоверием,– у меня не хватает сил на месть, ведь я люблю его, но увидев, что произошло из-за него, я потрачу всю свою жизнь, чтобы наказать его.       Он щурит глаза в поисках подвоха, а я же со злостью в глазах смотрю на него. И видимо не найдя он впивается в мои губы, отчего я проваливаюсь в воспоминание.       Элайджа сидит за кухонным столом, когда Билл открывает холодильник. Закрыв его, он разглядывает в руках бутылку молока, а когда поднимает глаза, то видит Элайджу и стекло со звоном бьется, Билл бросается к подставке дня ножей, но Элайджа уже у нее и сбивает на пол, а после вгрызается в горло.       Я не понимаю, почему он остановился, но вспомнив, осознаю, что этот бесчувственный вампир пропускает момент, когда он разорвал моего отца на куски. – Билл, что происходит.       Лиз обеспокоенно спускается сверху и смотрит на Элайджу, замерев. Женщина не бросается к мертвому мужу или же в бегство, она знает, что не помочь, не сбежать она не сможет. – Наша смерть не изменит ничего, Элайджа. Клан вечен, охотники по всему миру, а смерть их друзей только усугубит ваше положение. Знай, что рано или поздно они придут за тобой.       Элайджа шагнул вперед, а Лиз лишь выпрямилась, поднимая подбородок выше.       Он отрывается от моих губ и смотрит мне в глаза. Они пусты или же я вижу в них ожидание моей реакции. – Думаю, мама была права. Вам не сбежать.       Элайджа болезненно выдохнул, и я отошла от него. Из его груди торчал кол и он, покрываясь синевой и черными венами, оседал на пол. Ловя жадно воздух, его тело начинало дымиться, и когда Элайджа затих, тело вспыхнуло.       Не знаю, почему, но из глаз текут слезы. Я подошла к телу и, обернув руку шарфом, вытащила кол. Я совершила правосудие, исполнила желание убить убийцу родителей. И я осталась жива. План сработал, и я все еще в это не верю. Но он брат Клауса, этого я боюсь…       Выхожу из этого здания и вижу что нахожусь неподалеку от набережной, где когда-то я и Клаус ели мороженное. Дорога не забылась, и я иду обратно к брату того, кого сейчас убила.       Когда я захожу в дом, то Клаус оказывается возле меня. Он обеспокоен моим исчезновением но, почуяв запах крови и гари опускает взгляд на кол, который я все еще держу в руках. Он отходит назад, отрицательно качая головой. Я же всем взглядом пытаюсь доказать что мне жаль, но я должна была. – Ты убила Элайджу? Я киваю. И чувствую, как голова бьется об камень. Стою уже не у входа, а у стены. Дыхания не хватает, так как Клаус сжимает мою шею и показывает оскал. Ему больно за брата, а мне больно, потому что я не знала, что он так отреагирует. – Я думала, ты ненавидишь его. – Ненавидеть и хотеть убить разные вещи Кэролайн. Разве ты не заметила что за все это время, обвиняя меня, он не тронул ни тебя не меня. – Я не могу дышать.       Осознаю, что это так и есть. Элайджа виноват лишь в одном, он убил мою семью, я же убила его. Клаус расслабляет руку, и я беру его за запястья, шагаю вперед, все еще восстанавливая дыхание. – Мой разум прозревает с того момента как я уничтожила кольцо. Я чувствую силу и могу контролировать свои эмоции. Мне кажется, за день я повзрослела на двадцать лет. Но, Клаус, одно осталось неизменным, я все так же люблю тебя.       Он вырывает свои руки и забирает кол. Клаус уже надел маску безразличия, и она поглотила его. – Уходи. Пока я могу сдержаться и не убить тебя.       Я подхожу к нему и смотрю в глаза, Клаус же смотрит сквозь меня, а я чувствую его боль. Целую его в губы, коротко и иду к выходу. – Но знай, что помимо меня есть еще первородные вампиры, часть семьи, и они не дрогнут и найдут тебя. И тогда я не буду противостоять им. – Вампиры разрушили мою жизнь, и я так же попытаюсь выжить, приняв сущность моих родителей,– я делаю несколько шагов и останавливаюсь,– но в отличие от Лиз, я люблю тебя.       Клаус кивает, но я уже этого не вижу, и мне не нужно, я знаю, что он и так же любит меня, иначе бы не отпустил.

***

      Выхожу из дома и не хочу оборачиваться на прощание ведь это слишком сильно для меня. Проходу по улицам на другой конец города, понимаю, что у меня нет ни документов, не денег и выгляжу как бродящий человек. Сажусь на лавочку в парке, когда заканчиваются силы, а в желудке разразилась голодная буря. – Привет, лапа,– я поднимаю глаза и вижу светловолосого мужчину, в плаще и красном галстуке, – Тебя днем с огнем не сыщешь. – Кто вы? – Думаю, тебе пора вернуться домой, в клан, – он закуривает сигарету,– и да, я Джон Константин.