Классика жанра

Юра легко взбежал по ступенькам вверх и остановился у столика, непонимающе глядя вдаль. - Привет! – первым поздоровался Александр, отвлекая друга, и сразу объяснил: - У Лехи какие-то проблемы дома, он не может сегодня посидеть. - Да, привет, - Юрка плюхнулся на стул, все еще поглядывая в спину удаляющегося Алексея. – А что случилось – сказал? - Нет, злой был как черт. Сказал только, что не хочет никого видеть, потому что может наговорить лишнего, а потом пожалеет. - Спортом надо заниматься, чтобы адреналин выводить, - авторитетно заявил Антонов, попросив у официанта зеленый чай. – Я его и на тренировке сегодня не видел. - Он был в самом начале, потом отпросился у тренера – типа болит что-то там, живот вроде, - нехотя ответил Забродин, потягивая свой коктейль через трубочку. – По мне, так он во что-то вляпался. И говорить не хочет, и сам уладить не может. - Подождем, - решительно дернул головой Юра. – Если через пару дней сам не расколется, будем пытать, - улыбнулся он, и парни стукнулись кулаками. – Ты-то как? Что там у тебя? Мать сказала, что твою отпустили. - Слушай, да, - мгновенно повеселел Александр. – Даже не верится. И меня отпустили, и ее. Они все-таки там работают, а не просто людей сажают! – восхищенно добавил он. - Погоди, что значит «и меня отпустили»? – нахмурился Антонов, и друг подтянулся на стуле. - Да понимаешь… - неловко начал он, потом махнул рукой и признался: - Я как узнал, что мать забрали, так и сказал сразу, что это я всех траванул. Я ж думал, что это она по ошибке чего-то не того не туда сыпанула. Тайка накануне вечером приболела, съела в саду что-то – аллергический приступ накрыл. Мать с ней полночи не спала, вот я и решил, что по рассеянности… А оказалось, что она подумала на меня – что это я всех порешил. - А тебе-то это зачем? – присвистнул Юра, чуть не выронив чашку с чаем. - Да я там… короче, было дело – вспылил, орал на отца, что грохну эту змею его подколодную. Вот она и подумала… - Фигасе… - мотнул головой Антонов, и Сашка саркастически ухмыльнулся. - Он же вчера приперся! - Кто? - Отец! Мать, видимо, сказала или Вован проболтался про всю эту историю. Типа он перепугался, что мать могут забрать или меня. Черта с два! – он со злостью сплюнул на пол и, не поднимая глаз, глухо продолжил: - Мелочь, конечно, на нем сразу повисла: «Папочка пришел!» - спародировал он писклявый голосок сестры. – Он и бабло принес. Говорит, что типа звонили ему откуда-то по поводу алиментов, вот он и раскошелился сразу. Кстати, да, спасибо, - он посмотрел на друга. – Наверняка ж твои контакты помогли. Матери хоть не так тяжело будет. - Слушай, ты вот прям совсем его видеть не хочешь, да? – осторожно спросил Юра. – Ну, не знаю, все ж отец… - он пожал плечами. - А если бы твой вот так вас кинул в одночасье ради какой-то мымры молоденькой и расфуфыренной, ты бы хотел его видеть? – моментально вскинулся Александр. - Спокуха, я не говорю, что ты на него молиться должен, - быстро отреагировал Антонов, пока не началась ссора, потом задумчиво пробормотал: - Наверное, ты прав, я даже представить себе не могу такую ситуацию… Ладно, бабло он принес. Это все? Ну, может, вернуться захотел, раскаялся? - Да черт его знает, - мрачно ответил Забродин. – Мать о чем-то с ним говорила – я не спрашивал. Как мелочь начала ныть, мол, папочка, не уходи, я и выскочил из дома. Ненавижу его! – Сашка сжал кулаки. – Мелочь в рев постоянно, да и мать… - он тяжело вздохнул. - Она тоже рыдает, когда думает, что мы все спим. Но я не сплю и все слышу… - он закусил губу и поспешил сменить тему. – Я тут сайты с вакансиями смотрел. Везде требуются совершеннолетние. Даже курьером не берут тех, кому восемнадцати нет! Замкнутый круг какой-то! Юрка промолчал – он обещал, что спросит у родителей про работу для друга, и забыл. Как-то все завертелось, закрутилось, еще и родители постоянно в конторах – не застанешь дома никого. - Слушай, я сейчас домой приду и спрошу у отца, - немного виновато сказал он. – Он с утра как раз в офис уехал, обещал к обеду вернуться. У матери-то точно ловить нечего, а у него… ну вдруг им курьер нужен. Правда, сразу хочу сказать, что отец вспыльчивый и требовательный, то есть никакой протекции и снисходительности, что ты мой друг, не будет. - И не надо! – лицо Сашки просветлело. – Пусть требовательный – даже лучше. Пойду работать в низы, всему научусь, сделаю карьеру, буду бабло заколачивать и этот… - он дернул головой в сторону, - нам больше не понадобится! Антонов лишь тяжело вздохнул. Его коробило, что друг так категорично отзывается о своем отце. Понятно, что тот подлец капитальный, но столько ненависти он у Сашки никогда не видел, а ведь с первого класса дружат. Не то, что с Лехой, который только в этом году пришел к ним в школу и еще явно не доверял ребятам настолько, раз о своих проблемах говорить не хочет. Его за грудки так просто Юрка взять не мог. Сашку бы давно отмутузил по-человечески, чтобы не хранил все в себе, ведь давно известно, что одна голова хорошо, а две – лучше. Ладно, как там говорится? Доживем до понедельника. Там и посмотрим, что с Лехой. Может, к тому времени все уже уладится и он сам расскажет постфактум. Всю субботу Селиванов ходил в приподнятом настроении, запрещая себя думать о причине такого счастья. Нет, солнце пальцем не закроешь – он прекрасно понимал, что так хорошо ему стало после прогулки с Антоновой. Как на курорт съездил – никакого отпуска не надо. Только вот чувство вины, как гремучая змея, все равно норовило заползти ему в душу, особенно когда сын-подросток под вечер неожиданно пошел на откровенный разговор. - Пап, а ты маму все еще любишь? – вдруг без обиняков спросил Алексей, и Борис даже растерялся сперва. - Ну… да. А с чего вдруг такой вопрос? – насторожился он, в голове промелькнула мысль, что сын мог увидеть их с Антоновой в машине, когда он ее подвозил. Страх разоблачения колючей проволокой вцепился в позвоночник, и в тот момент Селиванов-старший даже позабыл, что ему не в чем себя упрекнуть – он не изменял жене. - Да так… - неуклюже повел плечом Алексей, и у отца отлегло. - Если ты хочешь о чем-то поговорить – давай поговорим, - предложил он. - Да не о чем… - снова повел плечом сын, пряча взгляд. Борис вздохнул, почесал затылок и сел напротив парня. Они были на кухне – готовили ужин. В какой-то момент семейной жизни Лариса заявила, что не нанималась в прачки-служанки-кухарки и тоже хочет отдыхать хотя бы иногда. Поскольку на частые рестораны денег не было, Селиванов предложил раз в неделю освобождать ее от домашних обязанностей. Выбрана была суббота, и до того, как он перешел работать в ФЭС, все шло как по маслу. Но потом… дежурства, срочные вызовы, ненормированный рабочий день… Договоренность слетела, Лариса пыталась проявлять понимание, но все равно злилась, что не только мужа перестала видеть, но и весь семейный быт упал только на ее плечи. На домработницу зарплаты Селиванова, содержащего уже трех человек, не хватило бы, а работать сама Лариса отказалась. - Куда я пойду после стольких лет сидения дома? Кому я нужна? – недовольно отозвалась она. – И потом: выйти на работу, чтобы отдавать зарплату чужому человеку, который, в довершение всего, будет шастать по моей квартире, пока меня здесь нет? Нет уж, спасибо! Тогда-то выходной от быта у Ларисы и стал плавающим. Борис пообещал, что раз в неделю неизменно останется, но когда он будет – в субботу или другой какой день, – он не знал. Постепенно, по мере взросления сына этот день стал еще и мужским. Селиванов боялся, что мать избалует ребенка постоянным вниманием и кудахтаньем над ним, и заявил, что мужчина должен уметь все делать самостоятельно, чтобы не помереть в одиночестве. Не будет же мать вечно ему стирать-готовить-убирать! Лешка воспринял новость с любопытством – ему тогда только исполнилось десять, и все новое его чрезвычайно интересовало, – потом попытался откосить от обязанностей, когда ему надоело, но Борис не сдавался. Во время совместного хозяйствования он пытался увлечь сына каким-нибудь истинно мужским разговором, чтобы домашние дела не казались тому каторгой, и постепенно Алексей втянулся. Вот и сейчас, не выразив никакого протеста, подросток уселся чистить картошку. Отец наблюдал за его уверенными действиями, внутренне гордясь, что хотя бы в чем-то он точно преуспел – мужика вырастил настоящего, а не маменькиного сынка на перинке. - Леш, я же вижу, что что-то происходит, - мягко начал он, пытаясь вызвать того на откровенность. – Я помню, что это твое дело, что ты не хочешь, чтобы я лез, но… ты вот ходишь и вопросы задаешь. А потом огрызаешься… Я точно не могу тебе помочь? Сын пожал плечами, не отрываясь от картошки. - Алексей! – не выдержал Борис, и тот поднял голову. – Ты можешь хотя бы примерно сказать, в чем дело? Ну хотя бы не называя вещи своими именами? - Не могу, - отрезал тот, бросая очередной очищенный корнеплод в кастрюлю с водой. – Я слово дал. - Ах, вот оно что… - пробормотал отец. Теперь многое становилось ясно. Проблемы не у него – проблемы у кого-то из его друзей, вероятно. Друг поделился, но Лешка пообещал не выдавать, а теперь сам мучается, не зная, как помочь. Странное ощущение тревоги забурлило где-то в животе. А вдруг там что-то серьезное? Вот так скрывают дети от родителей свои беды, а потом получается… массовое отравление в школе. Черт! Он сам не понял, как соединил эти два факта. Профессиональная деформация? А что если… - Ну-ка посмотри на меня, - строго сказал он сыну, тот послушался. – Это имеет какое-то отношение к тому, что произошло в школе? – Алексей покачал головой, спокойно, как показалось Селиванову-старшему. – Точно? – все-таки добавил он. - Да точно, па, точно! – вновь запульнул очищенный картофель в кастрюлю парень. – Ваше преступление здесь ни при чем. Это другое. Личное… ну в смысле про отношения… - он нахмурился и жестко выпалил: - И больше я тебе ничего не скажу! Не приставай! Борис усмехнулся. Отношения? Девочку не поделили? Или тайно влюблен и не знает, как обратить на себя внимание? Или друг влюблен и совета просил? Пожалуй, действительно, не надо лезть, но как-нибудь ненавязчиво преподать пару уроков… По подоконнику запрыгал голубь, отвлекая внимание отца от сына. Взгляд машинально упал на цветы жены. Анемона корончатая… Ага, давай, преподай уроки сыну! Что ты сам-то знаешь о том, как вести себя с женщинами? Вон ходит одна такая по краю твоей жизни, а ты ей ни руку протянуть не можешь, ни прогнать не смеешь. Давно пора выкинуть из головы и успокоиться, о семье подумать, а ты все витаешь в непонятных облаках. Хуже подростка! - Я все, па, - отвлек его от гневных мыслей Алексей, и Борис поспешил переключиться на готовку, чтобы лишний раз не терзать себя вопросами, на которых он не знал ответа. Антонова неожиданно осознала, что для того чтобы отдохнуть всей семьей, совершенно необязательно уезжать в отпуск. Ведь есть же выходные. В кои-то веки есть два прекрасных дня, когда она дома, а значит, может собрать всех и поехать куда-нибудь в парк на пикник. Настрогать бутербродики, взять овощи и фрукты, чай, сок и еще чего-нибудь пожевать и отдохнуть на свежем воздухе. С этой мыслью она зашла вечером в спальню, чтобы обсудить идею с мужем. Валя была уверена, что Степа обрадуется, что она наконец-то думает не о работе, а о семье. Но, к ее удивлению, супруг встретил ее инициативу без особых эмоций. - Я пока не знаю, как у меня сложится завтрашний день, - серьезно ответил он, крутя в руках телефон. – Звонили сейчас опять по поводу этих проклятых застройщиков. Есть вероятность, что завтра с утра снова придется поехать в офис, - Степан швырнул телефон в угол кресла и откинулся на подушку, заложив руки за голову. – Но вы можете поехать без меня. Дети будут рады. Антонова осторожно села на кровать вполоборота к мужу и пожала плечами. - Можем, конечно, но я надеялась, что мы выберемся всей семьей… В кои-то веки у меня выходные, которые можно провести вместе. - У тебя выходные, и все должны построиться? – в его голосе Валя услышала сарказм и резко обернулась. - Не поняла? - Ладно, извини, - остыл супруг, но лицо его все еще сохраняло недовольную мину. – Просто задолбался с этими застройщиками. Все шло хорошо, а тут… один косяк на другом… Скорей бы сдать объект! - А кроме тебя этого никто не может решить? Есть же у тебя заместители… - предприняла последнюю попытку Антонова. - И у этих заместителей выходные! – строго ответил Степан. – Плох тот начальник, который дергает своих подчиненных в нерабочие дни. Значит, он не умеет правильно организовать процесс! - Ну… иногда процесс организовывается сам, - задумчиво ответила Валентина, вспоминая их срочные вызовы. – Бывают же форс-мажоры… - И за них отвечает директор. Или зачем я там главный? Всю текучку могут делать без меня, а важные решения должен принимать я. - Ладно, Степа, - вздохнула супруга, сдаваясь на милость судьбе, - а когда будет известно, поедешь ты в офис или нет? - Завтра с утра… - он помедлил. – Думаю, часов в десять-одиннадцать… - Ничего страшного, мы можем поехать после одиннадцати! – воодушевилась Валентина. - Посмотрим, - уклончиво бросил он, и ей снова показалось, что мужу не сильно-то хочется ехать с семьей на природу. Не удержавшись, она озвучила ему эту мысль, вставая с кровати. - Глупости, - недовольно фыркнул Степан. – Просто я устал. Хочу отдохнуть, побыть один, чтобы никто не приставал и не трогал. - Может, и я тебе мешаю? – в этот раз Валентина разозлилась. - Вот только не надо устраивать мне сцен, ладно? Я же сказал, что устал. Так сложно оставить меня в покое? – он вздохнул и попытался продолжить мягче. – Валь, ну сказал же, что проблемы на работе. Меня всю неделю дергают и дергают, а еще ты тут… - Не беспокойся! – отчеканила Антонова, выпрямляясь. – Я могу быть там! – и, резко развернувшись, вышла из комнаты. Больно укололо, что супруг не попытался ее остановить – даже не позвал. Валя постаралась взять себя в руки, посоветовав сама себе пойти попить чайку и успокоиться. В конце концов, может, его действительно задергали на работе, и он банально выдохся. Может, правда, лучше будет, если они поедут без него, но… Без него – это совсем не то, это уже не семейный выезд, а какой-то… куцый! И Юрка, небось, тоже откажется – скажет, что ему скучно. Что делать подростку с тремя девчонками, даже если они его семья? Обычно они играли в футбол вчетвером или в теннис, пока она накрывала на стол и нежилась на травке, а так… Ощущение, что не хватает чего-то основного, от чего сразу рушится компания, не покидало ее. Кухню оккупировали девчонки. Антонова совсем забыла, что после ужина к ним «на часочек» заскочили подружки, и близнецы очень просили не мешать им. Осторожно вернувшись назад по коридору, Валя хотела уже постучать в комнату сына, но через дверь услышала его эмоциональные выкрики, свидетельствовавшие о том, что он увлечен очередной компьютерной игрой. И ему тоже она будет мешать. На душе стало так тоскливо, словно стая волков разом завыла на луну. Аж слезы на глаза навернулись. Что ж это такое, что при полном доме народу она чувствует себя потерянной и никому не нужной? Впервые за долгое время она пожалела, что этот день у нее не рабочий. Постояв пару минут в коридоре, Антонова оделась, обулась и подошла к кухонной двери, чтобы предупредить, что выйдет подышать, но, едва взялась за ручку, услышала бодрое «не входить!», произнесенное в четыре голоса. Усмешка искривила губы. Иди, куда хочешь, Антонова, никому и дела до тебя нет! Валентина осторожно вышла из квартиры, неслышно закрыв за собой дверь, и спустилась вниз. Улица встретила сумерками и приятным майским теплом. Сделав пару нерешительных шагов – было так странно никуда не спешить и не бежать, – Антонова решила просто пройтись по двору, а там – куда ноги выведут. В памяти вспыхнули картинки Сиреневого сада, но было уже поздно, и она боялась, что он окажется закрытым. Она так редко там бывала, несмотря на его близость к ее дому, что совершенно не помнила часы работы. Валя прошла вдоль своего дома, потом свернула по тротуару к соседнему, потом пересекла еще пару дворов, какую-то небольшую березовую рощицу, вышла на детскую площадку, уже попрощавшуюся с малышами до утра, и села на скамейку. Большой куст сирени скрывал ее от стоящего рядом дома и случайных прохожих, возвращавшихся в такой час. Антонова обвела безжизненным взглядом песочницу, качели, горки, лестницы и другие спортивные сооружения. Ей захотелось вдруг стать маленькой девочкой, забраться на колени к маме и расплакаться, сказав, что ее обидели. Вот только она сама уже давно была мамой, и никто ее не обижал. Просто такова жизнь, что иногда никому нет до тебя дела. И вся горечь заключается в том, что происходит это исключительно в те минуты, когда тебе хочется любви, заботы и внимания. От жалости к себе любимой комок вновь подступил к горлу, но Валя старалась держаться, напоминая себе, что ее, вероятно, тоже очень часто нет рядом с родными, когда она им нужна. Просто сегодня не ее день. Надо было лечь спать, следуя мудрой пословице про утро и вечер, а не выходить куда-то бродить… или сидеть… А то сейчас можно так досидеться, что все вокруг покажется Армагеддоном, а ты – самой несчастной на планете. Зачем это нужно? Точно, надо пойти лечь спать. Антонова кивнула сама себе и встала со скамейки, но тут же невольно отшатнулась – чья-то тень неожиданно упала на дорожку. Фонарь находился чуть впереди, слепя взгляд и мешая разглядеть, кто это такой высокий и большой идет ей навстречу размеренными, аккуратными шагами, как подкрадывается. Валя словно очнулась, поняв, что на улице ни души, и случись сейчас что – никто и не увидит, и не услышит. Прежде чем липкий страх сковал все тело, в голове промелькнула мысль, что хотя бы дело будет вести ФЭС – Рогозина точно просто так этого не оставит.