Классика жанра

- Рассказывайте! – дала отмашку началу совещания Рогозина. Лисицын бросил строгий взгляд на Соколову и приступил: - На месте все напоминает случай с первой школой, только без трупов. Камеры не работают, никто ничего подозрительного не видел и не слышал. В кабинете химии все яды, реактивы и прочие запасы на месте. В актовом зале всех собрали, воспитательную работу со всеми провели, телефон для связи оставили… - Но в этот раз никто из школьников не пожелал нам ничего сообщить, - вставила Юля, воспользовавшись секундной паузой в докладе напарника, за что ей тут же влетело. - Где тебя учили перебивать старших по званию, капитан?! – Костя наградил ее возмущенно-презрительным взглядом. - Ах, простите, пожалуйста! – ошарашенно выкатив глаза, Соколова подняла руки вверх, словно защищалась. – Я думала, вы закончили, товарищ майор! - Нет, не закончил, - не сбавлял обороты тот и добавил, уже глядя на начальство: - Мало того, что никто не пожелал ничего сообщить, так еще и вели себя так, словно все дружно что-то скрывают. Ну, знаете, глаза отводили, прямо не смотрели. Такое ощущение, что знают, но молчат. - А смысл? Еще одна секта в школе? - недоверчиво нахмурилась Галина Николаевна. – В каком классе такое было? Или все школьники так себя вели? - Ну… - запнулся Лисицын, вспоминая, когда он заметил подобное, и не сразу увидел язвительно-ослепительную улыбку сидящей напротив него напарницы. - Разрешите доложить, товарищ майор? – самым что ни на есть уставным тоном произнесла она. - Докладывай, капитан, - буркнул он, злясь, что даже в этой ситуации она оказывается в выигрышном положении. Как с гуся вода. - Галина Николаевна, - Юля перестала сиять и посмотрела на Рогозину, - заговорщически себя вели пятый и шестой классы. Мы собрали их вместе, там всего по два в каждой параллели, и обнаружили некую общую сплоченность. - Мысль интересная, - дернув головой, хмыкнула полковник. - Галина Николаевна, можно? – в кабинет заглянул Холодов. - Да, Андрей, проходи. Что у тебя? - Мышьяк из одной школы не совпадает с мышьяком из другой школы, - он положил распечатки на стол начальству. – В первом случае это какой-то бабушкин крысиный яд, а во втором – достаточно свежий, я бы сказал, препарат. - Свежий, говоришь… - пробормотала Рогозина, краем глаза замечая войну взглядов между оперативниками. – А проверь-ка мне учащихся и учителей этих школ на совпадение. А заодно посмотри, не просочилась ли в прессу какая-либо информация о первом случае. - Хорошо, - Холодов поспешил ретироваться в лабораторию. - С родственниками жертв поговорили? - Да, - кивнул Лисицын, видя демонстративное молчание напарницы. – Но они понятия не имеют, что могло случиться. Все говорят, что врагов у детей особо не было. И еще… - он достал сложенный вчетверо листок и протянул его начальству. – Это список пострадавших, они все из разных классов. - То есть яд опять сыпали наугад? – видя, что Костя пожимает плечами, Галина Николаевна перевела взгляд на Юлю, но та лишь развела руками, вновь красноречиво округлив глаза. – Ладно, - Рогозина с трудом сдержала улыбку. – Даю вам пять минут на кофе. Как только у Холодова будут результаты, вернемся к работе. Есть у меня одна мысль. Оперативники синхронно поднялись, когда полковник словно спохватилась: - Костя, задержись на секунду. Соколова вышла, не оборачиваясь, Лисицын подошел ближе к начальству, вопросительно заглянув в глаза. - А что у вас с Юлей происходит? – словно ведя светский разговор, спросила Рогозина. - Ничего, - небрежно повел он плечами, машинально распрямляя спину. – Просто на работе нужно работать. А то распоясались тут… - уклончиво ответил он, не уточняя, кто именно распоясался. - А, ну понятно, - Галина Николаевна мужественно сохраняла серьезное выражение лица. - Что? – тут же вскинулся Лисицын, почувствовав фальшь. - Ничего, - строго произнесла Рогозина и для пущей убедительности добавила: - Дисциплина – это очень важно. Полностью согласна с вами, товарищ майор! - Я могу идти? – осторожно осведомился тот, нутром ощущая подвох. - Свободен, - кивком подтвердила свои слова Галина Николаевна и, дождавшись, когда он уйдет, рассмеялась. – Нет, ну надо же! Классика жанра прямо… И, покачав головой, взяла со стола телефонную трубку. Вот уже целый час Антонова с Селивановым вместе трудились в морге. Рабочая обстановка хорошо остужала мозг, словно замораживая непутевые мысли и сосредотачивая на главном. - Ну что, у меня получается, что жертвы опять выпили чай с мышьяком, - первой нарушила тишину Валентина, не отрываясь от монитора. - Да, у меня та же картина, - подтвердил Борис, глядя ей в спину. – Андрей сказал, что яд в двух случаях был разный. В принципе анализ крови тоже свидетельствует об этом, - он замолчал, не зная, что еще добавить. Антонова повернулась к нему лицом, синие глаза смотрели задумчиво, чуть обеспокоенно. - Сколько думаю, не могу понять, кому понадобилось убивать столько народа? Зачем? Чтобы скрыть одно какое-то преступление? - Наши не нашли ничего выдающегося, - Селиванов заставил себя отвести взгляд. – Только одна девочка сначала нам показалась подозрительной, а остальные – обычные школьники. Никаких заклятых врагов, угроз, убийственных проблем с учебой или конфликтов. - Но зачем тогда все это? – недоумевала Валя. – Может, кого-то хотели припугнуть? Но тоже странно как-то… Диверсия? Я спрашивала своих девчонок, но они ничего такого мне не рассказали, - она вдруг улыбнулась и с теплотой произнесла: - Рвутся обратно в школу, говорят, что будут вести собственное расследование. - Хорошая мысль. Селиванов сидел, зачарованный этой улыбкой, и не сразу понял, что ляпнул глупость. Лицо Антоновой мгновенно преобразилось, возмущение полыхнуло в ее глазах, она даже вскочила со стула и нервно прошла к принтеру. - Да вы что! Дети должны учиться! Нечего им лезть в это дело! Борис тоже встал, думая, как же выкрутиться из ситуации. - Дети могут достать ту информацию, которую не достанем мы, - мягко заметил он. – Если это кто-то из учеников, то среди своих информация промелькнет, но до нас не дойдет. К тому же, не стоит недооценивать их смекалку, - он вспомнил про сына. – Иногда они хитрее и предприимчивее, чем мы думаем. - Вы это по опыту говорите? – оттаивала Антонова, вновь поворачиваясь к коллеге и делая несколько шагов в его сторону. – У вас же тоже есть семья, верно? - Да, жена… сын… - он замолчал. Борис никогда не лез за словом в карман, но почему-то в ее присутствии разум становился девственно чистым, словно все былое корова языком слизала, и уцепиться было не за что, чтобы спасти положение. Как ни странно, молчать в ее компании было комфортно, будто она вовсе и не ждала, что он должен что-то ей рассказывать или спрашивать. Она просто смотрела на него, не шевелясь, и, вероятно, думала о чем-то своем. - А у меня трое… - наконец, медленно произнесла Антонова, а потом вдруг встрепенулась. – В смысле – детей трое. Муж-то, конечно, один, - сдержать улыбку не получилось. Селиванов тоже улыбнулся, наблюдая, как она смущенно отводит взгляд, и, сам не зная как, вдруг выдал: - А я уже представил вас в окружении трех богатырей… Сказал и замер – она резко подняла на него глаза, ни тени смущения или растерянности теперь в них не значилось. Взгляд стал любопытствующим и немного кокетливым. Или он себе это придумал? - Да где же в наше время найдешь трех богатырей… - неторопливо проговаривая слова, ответила Валя. Не придумал. В голосе явно слышалась провокация. Внутри у Бориса словно моторчик включился, из последних сил он сохранял остатки самообладания и здравого смысла. - Ну хотя бы у нас тут, - занял Селиванов нейтральную позицию – единственную возможную, чтобы не быть сраженным ее пристальным взглядом. – Все наши оперативники – бравые ребята. Чем не богатыри? Ее губы выдавали иронию и явно задуманную ловушку, но голос прозвучал достаточно небрежно. - Наши оперативники для меня мальчики – я их всех старше. Разве что Круглов подойдет, но… вместе с мужем получится два богатыря. Как ни крути – третьего не хватает… Борис мужественно молчал, внутренне вытянувшись, как в армии, прекрасно видя, куда она клонит, и одновременно обалдевая от осознания витавших в воздухе намеков. Ему бы хотелось что-то ответить, сделать ход в этой невольно начатой игре, но ни одна спасительная мысль не приходила в голову. Улыбка исчезла с ее губ, и он мог бы поклясться, что она разочарована, но виду не подает. - В любом случае, - в этот раз в словах сквозила холодность и равнодушие, - в наше время ни один мужчина не захочет делить свою женщину с двумя другими богатырями. - Такую женщину – точно! – фраза вылетела из глубины души яркой эмоцией, прежде чем он успел подумать о том, что говорит, и ее глаза снова вспыхнули озорством и лукавством. И неизвестно, чем бы закончилась эта беседа, если бы у Селиванова не зазвонил телефон. - Да, Галь, - облегченно выдохнул он, ощущая, как колдовские оковы пали и он снова может дышать полной грудью. – Да, понял… сейчас зайду, - он убрал трубку в карман и абсолютно рабочим тоном сообщил: - Рогозина вызывает. Не дожидаясь ответа, Борис вышел из морга и направился, куда глаза глядят. Рогозина не вызывала – он просто воспользовался этим звонком, чтобы сбежать с игрового поля, где почувствовал себя не в своей тарелке, не готовый к такому повороту; он не понимал, как вести себя дальше, чтобы сохранить хрупкий баланс деловых отношений. Валентина проводила Селиванова взглядом и с тяжелым вздохом опустилась на стул. - Господи, Антонова, что ты творишь?! – простонала она, роняя голову на руки. Но деваться от совести было некуда. Как птица-секретарь, отличающаяся умом и сообразительностью, подсознание выдавало, что все те порхающие бабочки в ее организме, говорят о том, что ей ужасно понравилось то, что только что произошло. Хотя если так подумать – ничего особенного не случилось. Но как, скажите, пожалуйста, как можно отказаться от возможности снова поймать на себе этот взгляд? Как удержаться и не усугубить ситуацию, чтобы получить доказательства того, что ты все еще привлекательная женщина, что можешь будоражить кровь одним своим присутствием? Как добровольно запретить себе быть счастливой? Пусть сиюминутно, неуловимо и даже… глупо, но ведь счастливой! Валентина выпрямилась, пальцы нервно застучали по столу. Так нельзя. Ну и пусть она чувствует себя юной и беззаботной девушкой, настолько, что кокетство, как самая естественная составляющая женского организма, просыпается в ней сама, без вызова, – она замужняя дама! Ну и пусть адреналин заставляет бежать кровь быстрее по венам и совершать безумно опасные поступки – у нее семья: муж и дети! Нельзя поддаваться, нельзя себе позволять! Так, вдох-выдох. Проехали. Забыли. Соколова сидела в буфете на диванчике, откинув голову на спинку и закрыв глаза. Нарисовавшийся на пороге Лисицын хотел было уже что-то сказать, но потом махнул рукой и пробрался к шкафчику, чтобы сделать себе кофе. Похоже, Рогозина что-то заподозрила – ненатурально выглядело ее согласие и одобрение. Надо держать себя в руках, лучше просто не обращать внимания. Да, точно, представить, что это не Соколова, а… Котов, например. Довольный принятым решением, Лисицын обернулся и чуть не уронил чашку – Юля стояла перед ним молча, ждала, когда освободит место, чтобы налить кофе и себе, голубые глаза осуждающе смотрели на майора, но губы не шевельнулись, чтобы высказать недовольство. Черт! Вот попробуй представить, что это Котов! Волевым усилием Лисицын заставил себя поставить чашку на стол и сесть на стул. Соколова по-прежнему хранила молчание, налив себе кофе и устроившись напротив Кости. Лицо ее в кои-то веки отражало полное безразличие и невозмутимость. Надоело флиртовать с напарником? Стоило заткнуть ее разочек, так все, поняла, что с ним в такие игрушки лучше не играть? Бессильная злость просыпалась сама волнами, медленно разрастаясь до размеров цунами. - Что хотела Рогозина? – вдруг нарушила тишину Соколова и нейтральным тоном добавила: - Если можно узнать, конечно. - Ничего, что бы тебе следовало знать, - постарался выдержать ровную интонацию Лисицын и поднес чашку к губам, делая вид, что он чрезвычайно поглощен процессом. Юля пожала плечами, равнодушно дернув бровью, и как-то неловко обронила: - Ты сегодня какой-то странный. Что-то случилось? - Ничего не случилось, - брякнул Костя чашкой о блюдце. – Просто на работе надо работать, а не зря терять время на всякие… - он недоговорил и, вздохнув, не удержался: - Раньше закончим – раньше домой попадем. Ты ведь тоже в этом заинтересована – тебя же ждут. - В смысле? – нахмурилась Соколова, не понимая, к чему он клонит. - В прямом, - гаркнул он строго. – Дети, муж. Семьей заниматься надо, а не тут... так… - Что? – ахнула девушка, раскрыв рот от изумления. - Что-что… - буркнул Лисицын, вновь утыкаясь в свою чашку. - Подожди, - медленно начала Юля, лицо ее постепенно светлело от поразившей молнией идеи, - то есть ты хочешь сказать, что все вот это, - она сделала неопределенный круг рукой в воздухе, - было из-за мужа и детей? – вопрос закончился ее яркой улыбкой. Костя в ответ лишь хмыкнул, продолжая делать вид, что наслаждается кофе. Широко улыбаясь, Соколова покачала головой, во все глаза глядя на напарника, затем хихикнула, спрыгнула со стула и вышла из буфета. Не успел Лисицын перевести дух, как из коридора к нему зашла Рогозина. Он предложил кофе, полковник согласилась. - Я только что столкнулась с Юлей – она вся сияет, - заметила она, ожидая интересных новостей, но Костя лишь пожал плечами. - Соколову вообще трудно понять – то она светится как пятак, то злится на ровном месте. - Так уж и на ровном? – улыбнулась Галина Николаевна и с удовольствием пригубила горячий напиток. - Ну, для меня – на ровном, - твердо заявил майор. – Ну вот сами посудите: вчера я спросил у нее про детей – сначала она разозлилась, а потом расхохоталась. А потом снова разозлилась. - Про каких детей ты у нее спросил? – Рогозина еле-еле сдерживала улыбку, понимая теперь, где собака зарыта. - Ну как, про ее. Вы ж сами тогда в Зазеркалье говорили о ее детях, когда я пришел. Только Галина Николаевна открыла рот, чтобы прояснить недоразумение, как в буфет зашел замученный Холодов. - Кофе пьете, да-а, - завистливо протянул он. - Ну, если принес хорошие новости, то и тебе нальем, - ободряюще улыбнулась полковник, но Андрей лишь обреченно вздохнул. - А если плохие, то на плаху? Как в древние времена? – Не дождавшись ответа, лаборант продолжил: - Совпадений между учащимися школы нет, в прессе информации тоже не было… - он замолчал, услышав телефонный звонок. - Рогозина, слушаю!.. Задержали?.. Нет, ничего не предпринимать, я сейчас пришлю нашего сотрудника. Никого не выпускать из школы! – отдав приказ, полковник положила телефон. – Задержали ученика тридцать пятой школы, когда он пытался выкинуть упаковку из-под крысиного яда. Мужчины встрепенулись. - Так я поехал, Галина Николаевна? – тут же вскочил Лисицын. - Нет, туда я отправлю Юлю, - жестом остановила его Рогозина. – А ты езжай во вторую школу и проверь расписание на этот день. - Зачем? – не понял майор. - Несмотря на то, что совпадений у нас нет, школы находятся в соседних дворах, а значит, сарафанное радио могло донести информацию до учеников второй школы. - Погодите, кажется, я начинаю понимать, - расплылся в улыбке Холодов. – И ученики второй школы решили повторить подвиг в мелком масштабе, чтобы сорвать уроки. - А-а, - довольно улыбнулся Лисицын, ловя мысль. – Вы полагаете, что это сделали пятиклассники или шестиклассники, потому что у них в тот день было какое-нибудь мероприятие типа контрольной? - Молодцы! – похвалила Рогозина, удовлетворенно кивнув. – Именно это я и подозреваю. Поэтому ты едешь туда и проверяешь версию. А Юля привезет нам сюда задержанного ученика из первой школы. А Андрей займется экспертизой. - Галина Николаевна, а можно хотя бы кофе выпить? У меня маковой росинки во рту с утра не было! Тихонов заболел – я один не успеваю просто все сразу. - Можно, - разрешила Рогозина, положив руку ему на плечо, и, подумав, добавила: - Вызовем тебе подмогу. Холодов издал вздох облегчения и прошел за чашкой к шкафчику.