Классика жанра

- Скажите мне, Нина, в каких отношениях вы состоите с Конюховым Сергеем? - начала допрос Соколова. - С Серегой-то? – беспечно развалилась на стуле девица, разглядывая свой безупречный маникюр. – Жених он мой, через две недели свадьба. А что? Юля открыла рот, чтобы ответить, но вдруг хитро прищурилась и спросила: - А откуда вы узнали про его дочь, Иру Лапину? - А откуда вы знаете, что я об этом знаю? – тут же выпрямила спину Зверева и испуганно посмотрела на капитана. - Такая работа, - ответила та, загадочно улыбаясь, чем напугала еще больше подозреваемую, хотя на самом деле Юля просто радовалась, что маневр удался. - Ну подслушала я как-то его телефонный разговор, - нехотя созналась Нина, - а потом увидела эти письма из клиник, ну, про ДНК. Только ему не говорите, ладно? - И что было дальше? – нарочно не ответила на ее вопрос Соколова. - Да ничего, - пожала плечами Зверева. – А что должно было быть? - Ну, например, вам не понравилось, что вы в одночасье станете мачехой, и вы решили устранить проблему… радикально. - Да вы что?! – чуть не подскочила на стуле Нина. – Вы что, намекаете, что я ее убила? Какая чушь! Юля заглянула в распечатку и снова улыбнулась: - Я ведь правильно понимаю, что вы работаете учителем химии в той школе, где учится Ира? Училась, - поправила она. - И что с того? – напряглась Зверева. – Погодите, так что, всех отравили ядами из химлабы, что ли? Так я не единственный учитель химии в школе! Элка еще есть, ну, Эльвира Вазина. Да и вообще – ключ от шкафчика с ядами мог взять кто угодно! Что сразу я-то? – негодовала она. - У вас был мотив, - невозмутимо отозвалась Соколова. - Послушайте, ну не я это, - наклонилась в ее сторону Нина, прижимая руки к своей груди. – Ну зачем мне ее убивать моими же ядами? Ну я бы ее могла… не знаю… стукнуть там по голове в укромном углу, ну или… да не знаю! Мне не надо было! Но это же глупо – убивать так, что сама сразу первой подозреваемой становишься! – не находила она себе места. – Ну не я это! Не я! Юля вздохнула и, оставив подозреваемую под присмотром лейтенанта, отправилась в Зазеркалье, где за допросом наблюдала Рогозина. - Ну что, - подытожила Соколова, - убивать своим же ядом и правда глупо. Метод – отравление в столовой – ненадежный. На шкафчике с химикатами ее пальчики – объяснимо. Перед нужной нам переменой у нее был урок, и она никуда не выходила – Лисицын проверил, спросил у ребят. - Надо отпускать, - кивнула Галина Николаевна. – Пока нам предъявить ей нечего – Селиванов подтвердил слова родителей Иры Лапиной, - она задумчиво посмотрела на Юлю. – Меня не отпускает тот момент, что в столовой не было никого постороннего. Вот ты была там – скажи, можно ли на перемене незаметно пробраться к кастрюле с чаем, чтобы всыпать в нее порошок? - Ну… - Соколова скривила губы, вспоминая обстановку. – Незаметно – вряд ли. На третьей перемене полно народу – как незаметно-то? - Вот! – подняла указательный палец вверх Рогозина. – Что если убийца подсыпал яд в стаканы, а потом, пользуясь всеобщей суматохой, остаток высыпал в кастрюлю? - Пока все заняты пострадавшими и кухня без присмотра, - дополнила Юля, что-то прокручивая в голове. - Именно. - То есть вы предполагаете, что кто-то хотел убить всех этих людей? У нас же восемь трупов и еще полно пострадавших в больнице! – взмахнула рукой Соколова. - Не обязательно, - покачала головой полковник. – Вполне возможно, что истинная жертва – одна, и она у нас в морге. Остальные выбраны наугад – для отвода глаз и без системы, чтобы нельзя было вычислить, кто это и зачем. - Ну и школьники у нас пошли… - на эмоциях прошептала Юля, и Галина Николаевна хмыкнула: - Ну почему сразу школьники? Преподаватели тоже посещали эту столовую. - Но вы же не думаете… - капитан развела руками и замерла. – Нет, ну чтобы столько жертв из-за одного человека… И это учителя? Нет, когда у меня будет свой ребенок, я его в государственную школу точно не отдам, - решила она. – Или не так – он не будет ничего там есть и пить, вот! – энергично тряхнула она головой, но полковник лишь рассмеялась. - Да погоди ты – мы же еще не знаем, что там произошло. - Да какая разница! Трупы у нас есть? Есть! Важен результат! – не отступала Юля от своей идеи, и в этот момент в маленькую комнатушку заглянул Лисицын. - Что это вы тут так бурно обсуждаете? - Детей, - улыбнулась Рогозина, вставая со стула, и хитро добавила: - Юлиных, - после чего вышла из Зазеркалья. - Каких детей? – оторопело посмотрел на Соколову Лисицын. – Откуда у тебя дети? – смерил он ее удивленным взглядом с ног до головы. - А вы что же, товарищ майор, не знаете, откуда дети берутся? – заговорщически прошептала она, наклоняясь к его голове, затем бодро выпрямилась, дунула на свою челку и, прежде чем он успел что-либо сообразить, устремилась на выход. - Дорогу! Костя отскочил в сторону, ошарашено смотря ей вслед. - У Соколовой дети? – изумленно пробормотал он, сам не веря в то, что говорит. – Не может быть… Антонова сидела в палате дочерей, ожидая, когда они проснутся. Отравленный организм был еще слаб – пока Валя ехала в больницу, девочки успели наговориться с отцом и снова уснули. Степан встретил жену на выходе из палаты. - Ну что? Известно что-нибудь? – с места в карьер пустился он. – Им что-нибудь угрожает? - Скорее всего – нет, - попыталась успокоить его Антонова, - но пока полной картины нет. - Что это значит? Ты можешь говорить как человек, а не как ваши там полицаи? – раздраженно отозвался он, и Валя тяжело вздохнула. - Степ, есть оперативная информация, которую я не могу тебе раскрыть, – это тайна следствия. Но пока все указывает на то, что наши девочки – случайные жертвы. Как они? - Нормально, - буркнул муж. – Про тебя спрашивали – удивились, конечно, не обнаружив родную мать возле постели в такой момент! - Степ, что происходит? – нахмурилась Валя, ясно слыша сарказм в последних словах. - Наших дочерей чуть не отравили, а ты меня спрашиваешь, что происходит? – взвился он. - Прекрати истерику, - строго оборвала его Антонова, внутренне напрягаясь, словно предстояло иметь дело с душевно больным. – Девочки уже вне опасности, за дело взялась ФЭС. И я знаю, что Галя сделает все, чтобы узнать правду. - Конечно, это ее работа! У нее-то нет детей – ей-то чего волноваться! - Антонов, я тебя не узнаю, - изумленно смотрела на мужа Валя, и он выдохнул и выдохся одновременно. - Прости, - кисло проговорил Степан. – Все это выбило меня из колеи… Скажи, а никого чужого в школе не было в тот день? - Насколько я знаю, нет… А почему ты спрашиваешь? – насторожилась жена. - Да подумал я тут… - мужчина неловко почесал затылок. - Что подумал? Степа, говори, нам важна любая мелочь, - подбадривала его Антонова. - А вдруг это конкуренты? Ну, решили нейтрализовать меня вот таким способом. Они же знают, как я люблю семью, понимают, что я буду переживать и могу выйти из проекта. Ты же знаешь, что у нас сейчас очень важный проект идет, и я уже пропустил одно совещание… - Способ реализации меня не убеждает, - медленно начала Валя, - но сама мысль… Я сообщу Рогозиной на всякий случай – чтобы проверили родителей всех пострадавших. - И опять мне ничего не скажешь, да? – горько усмехнулся он и спародировал ее интонацию: - Есть оперативная информация, которую я не могу тебе раскрыть… - Если это будет связано с тобой – скажу, - пообещала Антонова и попыталась улыбнуться, чтобы приободрить расклеившегося мужа. - Ладно, коль ты пришла, я поеду – у меня и так проект горит. Звони, если что, - он быстро чмокнул ее куда-то в бровь и поспешил на выход. Валя проводила Степана задумчивым взглядом и вошла в палату. И вот уже полчаса она сидит, разглядывает то обшарпанные стены, то умиротворенные лица своих девочек. Бледные, но спокойные. Мысли Антоновой в свободном полете кружились над всем, что было связано с этим делом, и неожиданно для нее остановились на встрече с коллегой по цеху. Да уж, подходящее место и время, а главное – ситуация, чтобы познакомиться живьем со своим сменщиком. Валя даже улыбнулась. Она как-то не задавалась вопросом, виделись они когда-то или нет, пока Рогозина не спросила. В одну смену никогда не пересекались, вот с Ромашиным – да, было дело, когда они вместе колдовали над сложным делом, а с Селивановым – нет. Да ей и не надо было, ей было достаточно того общения, которое само сложилось в рамках служебных обязанностей, а на всех корпоративах она предпочитала всегда компанию тех, с кем общалась постоянно живьем, да и что скрывать – интереснее всего было посплетничать с девочками, чем вести себя как дама в компании мальчиков. Как дама… Улыбка медленно стиралась с губ. Она никогда над этим не задумывалась раньше, возможно, потому что уже столько лет знает коллег, с которыми работает, они улыбаются друг другу, иногда подшучивают – надо же как-то снимать стресс и напряжение от такой тяжелой работы, но сегодня… Борис смотрел на нее как-то странно. Она даже не сразу поняла, не сразу поймала этот взгляд, а когда сообразила, было уже поздно обращать все в шутку. Он смотрел на нее не как на коллегу или случайную посетительницу, за которую принял, он смотрел на нее как на женщину, просто женщину. Не то чтобы все остальные видели в ней мужика, нет, надо признать, что природа ее наградила эффектной внешностью, но… Валя не осознавала – не могла просто, – насколько мечтательным стал ее взгляд. Когда последний раз на нее так смотрел мужчина? На нее – замужнюю женщину в возрасте, многодетную мать. С таким нескрываемым восхищением и… Она не смогла бы описать словами все то, что в несколько секунд заставил ее почувствовать Борис. Она словно ожила, вынырнула из рутины, зажглась внутри и – тут же застыдилась этого. Она – взрослая дама, у нее семья, да и ситуация была сейчас далека от романтической… Почему она вдруг так оробела под этим взглядом? Антонова вздохнула, потирая ладонями лицо. Господи, ну о чем она думает у постели больных дочерей? Ей хотелось рассердиться на саму себя, но вместо этого мозг продолжал вспоминать и анализировать. С мужем у нее уже давно устоявшиеся отношения, романтику можно было ждать лишь в день рождения или восьмого марта, и то – не всегда. - Валечка, ну мы взрослые люди, не первый год женаты, - иногда разводил руками Степан, и она соглашалась, что да, конечно, что это ее вдруг как подростка потянуло на какие-то бредовые идеи и порывы. С коллегами отношения были ровные и теплые, они были одной командой, и так уж сложилось исторически, что сфера, в которой все они трудились, предполагала, что каждый из них – боец. Она – невидимого фронта, но все равно боец. От нее ждали результатов, желательно нестандартных, чтобы можно было уцепиться за что-нибудь и раскрыть преступление. И она так привыкла к этому, что перестала замечать серость и обыденность своей жизни, считая это нормой. Ведь все так живут, верно? А сегодня Борис своим взглядом вдруг всколыхнул все то, что было попрятано в глубине души, что она заперла на замок, потому что не пристало в ее возрасте и положении вести себя вот так и вот этак. Сегодня на несколько минут она ощутила себя женщиной, слабой и беззащитной, как и положено природой, чтобы кто-то заботился и защищал. «Простите, я могу вам чем-то помочь? Вы к кому-то пришли? Вас проводить? Может, вам валерьяночки предложить?» - вспомнила она слова Селиванова и чуть не рассмеялась. Глупая ситуация, нелепая, но в то же время такая… Антонова закусила губу. Нельзя было признаваться даже себе, что ей понравилось, что на какие-то мгновения она почувствовала, что все не так плохо, что все образуется… что рядом есть кто-то, кто сильнее нее. К концу рабочего дня Рогозина собрала экспертов у себя в кабинете, чтобы подвести первые итоги и выдвинуть новые пути расследования дела, которое стало громким. Сверху давили, требовали результаты в кратчайшие сроки – нужно было успокоить запаниковавший народ: в некоторых школах начался массовый отказ от питания в столовых, родители требовали вернуть деньги и провести независимую экспертизу помещения и продуктов. - Кто начнет? – устало поинтересовалась полковник. - Могу я, - отозвался Селиванов, - но у меня негусто. Все жертвы получили крысиный яд перорально с чаем. На теле я не обнаружил никаких следов насилия или еще каких-то странностей. Единственной была Ира Лапина, но бедной девочке действительно искололи все вены, когда брали кровь на анализ. - Алиби и Зверевой, и Конюхова подтвердилось, - продолжил Лисицын. – Учительница была все время на уроке и на той перемене в столовую не заходила – ей звонила подруга, и они все время проболтали по телефону. Конюхов был у себя в офисе, да и охранник говорил, что никого постороннего не видел в школе. - А охранник хорошо знает всех родителей? – засомневалась Рогозина и пояснила: - Звонила Валя, выдвинула новую версию: если вдруг кто-то совершил это злодейство для устрашения родителей учеников? - Как это? – не понял Холодов. - Версию подбросил Степан, муж Антоновой. У него сейчас на фирме идет какой-то важный проект, и он думает, что конкуренты могли устроить диверсию, чтобы вывести его из игры. Мол, он будет волноваться за детей и сдаст позиции. - Да как-то несерьезно, Галина Николаевна, - не поверила Соколова. – Я понимаю, если бы детей похитили и требовали выкуп, ну или выйти из этого проекта, но вот так – чтобы восемь трупов и полтора десятка в больнице… - всем своим видом она показывала, что версию считает несостоятельной. - Если похитить и требовать, то легче найти преступника, - высказался Лисицын, ловя на себя внимательный взгляд Юли. – Особенно если знать, что жена работает в ФЭС. Мы ж легко вычислим, кто украл детей, первый раз, что ли? А если устроить что-то вот такое, то конкурент будет устранен, а мы еще долго будем топтаться на месте и думать, что это было. - Но для этого надо знать, что жертва точно выпьет яд, - не согласилась Соколова. – Откуда преступник мог знать, что Валины дочки отравятся? Тем более что они в больнице и у них все хорошо. - Так, может, на то и расчет был – попугать и все, - улыбнулся упрямой напарнице Костя. – Вроде жертва не пострадала, а конкурент устранен. - Слабо, - вмешалась Рогозина. – Во-первых, конкурент не устранен – насколько я знаю, Валя сменила мужа в больнице, и он поехал в офис – продолжать работать. Во-вторых, нужно было точно знать, что девочки слегка отравятся, а не умрут, а я не вижу, как преступник из сферы бизнеса отца мог владеть такой информацией. В-третьих, жертвы есть, и их много. Убить восьмерых, чтобы просто попугать конкурента? Соколова сделала выразительные глаза майору, мол, понял, не только я считаю, что ты неправ. - Друзья мои, а почему мы зациклились на детях Антоновой? – вступил в беседу Селиванов. – Возможно, сама догадка верная, но истинной жертвой были не они, а кто-то другой, кто как раз лежит у нас в морге. - У меня была мысль, что отравить хотели кого-то одного, - кивнула Галина Николаевна. – Я сегодня говорила Юле как раз: преступник подсыпал яд в чай жертве, потом еще наобум нескольким людям, чтобы запутать следы, а когда началась паника с отравлением, незаметно высыпал остаток в кастрюлю. - Но тогда у него должен был остаться пакетик или какая-то емкость, где он держал яд, - заметил Андрей. – Директриса сразу вызвала полицию и из школы никого не выпускали, а значит, эта емкость спрятана где-то в здании школы. - Но мы проверили все мусорные баки и урны в помещении – там ничего не было, - возразила Юля. - Значит, спрятано это было где-то в другом месте, - настаивал Холодов. – А когда всех распустили, преступник спокойно вынес предмет из школы и потом уже выкинул за ее пределами. - Вопрос – где, - пробормотал Лисицын. - Ну я не думаю, что он будет очень долго носить с собой эту баночку или пакетик, - пожал плечами лаборант. – Там же теперь полицейские на каждом шагу, а это улика. - Да он наверняка там и отпечатки стер, и выбросил где-нибудь… не пойми где, - махнул рукой Костя. - Но проверить надо, - встала на сторону Андрея полковник. – Так, сейчас уже поздно, но… - размышляла она вслух. – Нет, ждать нельзя, преступник может вернуться ночью и забрать, если... Лисицын с Соколовой понимающе переглянулись – вечер явно переставал быть томным. - Галина Николаевна, а у меня есть мысль получше, - предложил Холодов. – А если мы сейчас отправим Лисицына с Соколовой развесить камеры по всей школе, пока там никого нет, а наутро пусть они появятся и скажут по всеуслышание, что собираются искать емкость из-под яда. Если преступник выбросил или спрятал ее где-нибудь недалеко, он захочет вернуться за ней и вынести за территорию школы. Мы увидим в камеры. Если он вернется сегодня ночью – тоже. Для пущей убедительности можно сказать, что у них есть прибор, позволяющий даже под землей находить объекты с высокой дозой мышьяка, - мало ли он его закопал. Ну, мы же ФЭС – всем известно, что у нас аппаратура не для средних умов. - Молодец! – с улыбкой похвалила Рогозина. – Расчет на то, что преступник испугается. Значит так, выдай им все необходимое, - она кивнула в сторону оперативников и перевела на них взгляд, - ну а вы – отправляетесь расставлять ловушки. Согласно кивнув, эксперты покинули кабинет полковника.