Классика жанра

Селиванов аккуратно открыл дверь в комнату сына и остановился на пороге. Алексей сидел за компьютером, но, увидев отца, помрачнел и отодвинулся от стола. - Надо поговорить, - без вступлений сказал Борис, заходя в комнату, ожидая, что парень его выгонит, но тот лишь резко вскочил с кресла и сжал кулаки. - Я тебе ничего не скажу! – выпалил он, словно повстанец на допросе. – С матерью разговаривай! - С ней я уже поговорил, - спокойно заметил отец. – Теперь с тобой хочу… - Что она тебе сказала? – недоверчиво покосился подросток. - Что ты считаешь, что я веду себя неправильно, - усмехнулся Борис. – Хотя в мое время говорили, что яйца курицу не учат. - Она не сказала тебе, - срывающимся голосом проговорил Лешка, не глядя в глаза отцу. – А ты теперь хочешь вытянуть все из меня. Не выйдет! – он резко повернул голову. – Я ничего тебе не скажу – я не предатель! - Это я уже слышал, - флегматично отозвался Селиванов-старший и вдруг нахмурился. – Погоди, так это и была та самая проблема, о которой ты не хотел мне рассказывать? Когда мы ужин готовили… ты еще сказал, что это не твой тайна или что-то в этом роде. - Какая разница, - дернул плечом сын, и Борис вспомнил его слова: «А ты маму все еще любишь?» - Значит так, - вздохнул отец. – Если ты собираешься вести себя как маленький обиженный ребенок, то ничего не получится. Но если ты готов к взрослому серьезному разговору, то мне многое нужно тебе сказать. Как мужчина мужчине. Алексей быстро глянул на него, затем подошел к дивану и сел, уперев локти в колени, а взгляд – в пол, словно занял оборонительную позицию. - Валяй. Борис снова вздохнул и осторожно сел рядом с сыном. - Твоя мама рассказала, как ты вернулся раньше из школы, - начал он. – И что ты увидел – тоже. – Парень сжал кулаки, но не проронил ни звука. – Я увидел то же самое, ну, полагаю, просто позже – когда вернулся с работы... – Лешка резко поднял голову, во взгляде смешалось непонимание с удивлением. – Да, я тоже пришел домой не вовремя, так сказать, - кивнул отец. – Как раз после этого я и уехал на дачу не неделю, помнишь? Чтобы подумать… - И? – не выдержал Алексей. - Ситуация оказалась не такой простой, с одной стороны, но и не такой сложной – с другой. Честно говоря, самым трудным моментом во всей этой истории оказался ты. - В смысле? – нахмурился сын. - В смысле, что ты оказался втянутым в то, что тебя не касается. Вот не бесись сейчас, - строго добавил Борис, заметив поползновение, - а послушай и подумай головой. Наши отношения – это наши отношения, они касаются только твоей мамы и меня. Что бы мы ни сделали друг другу, к тебе это отношения не имеет. Ты всегда будешь нашим сыном, которого мы оба любим. - Стандартная отмазка, - не выдержал Лешка. – Все родители говорят, что любят своих детей, а потом делают такие вещи, от которых детям плохо. И еще пытаются убедить, что это им во благо! – в порыве взмахнул он руками. - От чего конкретно тебе плохо? – внимательно наблюдал Селиванов-старший за реакциями подростка. - А ты думаешь, я должен быть счастлив, что она… - он указал рукой на дверь, - кувыркается с другим, а ты ведешь себя, как осел, словно ничего не случилось, пока тебе рога наставляют! - И что же, по твоему мнению, я должен был сделать? – невозмутимо поинтересовался Борис. – Избить твою мать? Выставить ее с вещами на улицу? Покрушить мебель в зале, как, кстати, это сделал ты? Набить морду любовнику? Застрелить его из винтовки? Пырнуть ножом? Или обоих сразу?.. Давай, не стесняйся, что я, по-твоему, должен был сделать? Видя, как отец флегматично перечисляет не самые мирные поступки, Алексей несколько успокоился и настороженно посмотрел на него. Глядя, как отпрыск мрачно сопит рядом, Борис продолжил: - Я тебе всегда говорил и повторяю еще раз: кулаки идут в ход тогда, когда не помогают слова. А мы с твоей мамой умные цивилизованные люди – мы можем договориться обо всем без криков, скандалов и рукоприкладства. Ясно тебе? Лешка молчал. Отец тоже не стал ничего говорить, давая сыну возможность осознать и переварить информацию. - Па, что теперь будет? – глухо спросил он, наконец. - Мы с твоей мамой разведемся, - сохранял спокойствие тот. - Ты ее не простишь, да? – Алексей поднял тревожный взгляд. - Дело не в прощении, - вздохнул Борис. – Поступок твоей матери выявил банальную истину, которую мы сами не замечали в последнее время. - Какую? – непонимающе нахмурился сын. - Мы стали с ней чужими друг другу. Я помню, как ты спрашивал, люблю ли я ее, - быстро добавил Селиванов-старший, видя разочарование в глазах подростка. – И я ответил положительно, не задумываясь, автоматически. - А на деле, значит, не любишь… - Люблю… просто не так, как мужчина любит женщину. Мы прожили с ней больше пятнадцати лет вместе – это тебе не хухры-мухры. И прожили хорошо. Но со временем наши отношения превратились в рутину, и наши чувства… - он замялся, пытаясь подобрать верные слова. - Ну понятно, - резко вставил Лешка, - любовь прошла – завяли помидоры! - Она не прошла – она претерпела изменения, - Борис старался не замечать язвительных ноток в голосе сына. – Мы стали друг другу боевыми товарищами, надежными спутниками, но при этом перестали давать то внимание, в котором нуждается каждый из нас. Поэтому твоя мама нашла его на стороне. - Да ладно! – Алексей даже выпрямился. – Ты хочешь сказать, что вы больше не… - он покраснел и отвернулся. – У вас, между прочим, кровать скрипит, ну если… - он недоговорил, и Борис усмехнулся. - Это не одно и то же. Вот когда ты вырастешь, ты поймешь, что есть физиология, а есть духовные потребности. Вот когда ты женишься… - Не-не-не! – тут же замахал руками подросток. – Это без меня! В гробу я видал все это! Я лучше никогда не женюсь! - И зря, - улыбнулся Селиванов-старший. – Семья – это здорово. Когда ты приходишь домой, а тебя ждут. И дети – это тоже здорово. - Ну да, особенно когда они огрызаются и ломают мебель в зале, - за усмешкой Лешка прятал чувство вины. - Ну, это уже потом, - довольно протянул Борис, видя, как сын меняет свою позицию. – Сначала они не дают тебе спать ночами, потом рисуют на обоях и вырезают из твоих штанов пиратские банданы, затем… - Правда, что ль? – прыснул юноша. – Я вырезал из твоих штанов пиратские банданы? - Четыре года тебе было, - улыбнулся отец. – Мать оставила тебя играть с машинками, чтобы проверить суп на плите и что-то туда закинуть. Приходит, а мои брюки – в хлам. Зато ты довольный скачешь по комнате. Кстати, именно тогда ты упал с кресла и вывихнул себе правую руку, неудачно приземлившись на пол. - И что ты сделал? – с интересом ждал ответа Лешка. - Я был на работе. А мама твоя вызвала Скорую, потому что испугалась, что у тебя перелом – ты так орал. - Потом, наверное, мне влетело, да? – догадался сын, и Борис выдержал паузу. - Потом твоя мама неделю кормила тебя из ложечки, потому что доктор велел не нагружать запястье, пока оно не перестанет болеть. - И всю неделю болело? - Подозреваю, что нет, - отец улыбнулся. – Но тебе так нравилось, что она вокруг тебя суетится, что ты хитрил и жаловался на боль. Пока через неделю доктор не сказал, что все в порядке. Селивановы молча смотрели друг на друга. - Поэтому к пятнадцати годам, - словно в продолжение давней мысли сказал вдруг Борис, - к разгромленному залу уже относишься философски. - Но оно же денег стоит… - неловко ответил Алексей. - Деньги можно заработать, - пожал плечами отец. – И это, кстати, хорошая мысль. Вот сдашь все экзамены, и найдем тебе общественно-полезный труд в качестве возмещения ущерба. Рожденный строить ломать не будет, - закончил он. - Па, - после долгого молчания решился сын, - а как теперь дальше будет? Ну, если вы разведетесь, то… - А это мы должны обсудить все втроем. Вставай, - Борис сам поднялся с дивана. – Пойдем разговаривать с мамой. Она, наверное, волнуется, что мы так давно сидим в комнате и не выходим. - Ну да, небось, думает, что мы тут поубивали друг друга втихую, - рассмеялся подросток, но тут же посерьезнел. – Па… То есть тебе вот прям совсем все равно, что мама… ну… с другим… - Не совсем, конечно, - улыбнулся Селиванов-старший. – Но мы взрослые люди и умеем держать себя в руках. К тому же, бессмысленно пытаться изменить то, что уже случилось. Назад не отмотаешь. Остается лишь принять ситуацию и найти из нее лучший выход. Повторяю: у нас с твоей мамой отношения давно стали просто дружескими. Ты же не бесишься, если твои друзья с другими ребятами общаются? - Ну, это не одно и то же, - задумчиво отозвался Лешка. – Па, - снова позвал он. – Ты говорил про внимание, ну, которое нужно каждому. Мама нашла себе внимание, а… ты… как же ты? – пристально посмотрел он на отца, и тому стоило больших усилий сохранить невозмутимость. - Всему свое время, - нашел Борис нейтральные слова. – Пошли поговорим с мамой. Ларису мужчины нашли в зале. Она стояла у окна, не шелохнувшись, словно на улице происходило что-то интересное. Обернувшись, Селиванова быстро оценила ситуацию и вымолвила одно лишь слово: - Поговорили? - Вдвоем – да, - ответил по праву старшего Борис, видя в ее глазах волнение и потраченное за это время нервы, несмотря на внешнее спокойствие. – Теперь надо обсудить втроем нашу дальнейшую жизнь, - и, не давая никому вставить ни слова, быстро продолжил: - Сегодня я говорил с начальством и коллегами и договорился, что буду работать по графику два через два. Два свободных дня я буду жить на даче. Ночь между двумя рабочими мне бы хотелось проводить здесь. Ну, если не будет возражений. - Па, ты чего? Это и твой дом тоже! – воскликнул Лешка и лишь потом заметил, что последний комментарий был адресован не ему, – по взгляду родителей: они смотрели друг на друга молча, пока Лариса не выдохнула: - Пойдемте чаю попьем? И все спокойно разложим по полочкам. - Пойдемте, - согласился Борис. Сын не ответил, просто следуя за родителями на кухню. Он вдруг почувствовал, что присутствует при какой-то очень серьезной беседе, не для детских ушей, что его включили в нее, как взрослого. Но поскольку сориентироваться Алексей еще не успел, то решил, что самым разумным будет прикинуться ветошью и не отсвечивать, лишь иногда, если его спросят, подавая признаки жизни. Ему внезапно стало страшно и гордо одновременно. Он пока не осознал до конца, что такой семьи, к которой он привык, уже не будет, но понял, что сейчас, на его глазах, будет строиться что-то новое. И ему в кои-то веки не сообщат решение постфактум, а пригласили к столу переговоров на общих основаниях. Сам того не подозревая, Лешка боялся сделать неверный шаг и не оправдать оказанное ему доверие и статус. Он вдруг почувствовал себя таким важным, словно и вправду был взрослым, полноправным членом семьи, а не ребенком, которого всегда отправляли в комнату, когда назревал важный разговор. Селиванов-старший посмотрел на притихшего сына, на молчащую жену, заваривавшую чай, отметил, что руки у нее подрагивают, догадался, что волнуется, хоть они все и обговорили уже ранее, и решил брать быка за рога. В конце концов, он мужчина – ему и править бал. Да и Лешка явно нуждается в авторитете отца, чтобы гордиться и брать пример. - Я хочу основательно отремонтировать дачу, чтобы она стала пригодна для жилья, - заявил Борис, когда они уселись за стол. – На это потребуется время, поэтому сразу съехать я не смогу. - Тебя никто не гонит, - ровным голосом ответила Лариса. – И мое предложение насчет квартиры остается в силе. - Какое предложение? – рискнул Лешка, стараясь спрятаться за своей кружкой на случай, если ему влетит, что вмешивается. - Твоя мама предлагает разменять нашу трешку, - спокойно озвучил отец. - Тогда получатся две однушки, - смелее ответил сын. - Именно поэтому я не считаю это подходящим вариантом, - кивнул Борис. – Разменять квартиру мы всегда сможем, спешить не стоит, - он выдержал паузу, но никто не открыл рта, тогда он продолжил: - В ночь между рабочими днями я могу спать в гостиной на диване. Единственное… мне бы не хотелось столкнуться в доме с посторонними людьми. - Если ты обо мне, то можешь быть спокоен, - усмехнулась Лариса. – Все посторонние люди, - подчеркнула она предпоследнее слово, - будут находиться в доме в другие дни и часы. Если еще будут. Муж улыбнулся, и атмосфера словно начала потихонечку разряжаться. - А я? – подал голос Лешка. – Я где буду? - Здесь, конечно, - почувствовав, как он напрягся, решил Борис, даже не глянув на Ларису. – Это твой дом. – Парень молчал. – Что не так? - А с тобой я теперь буду иметь право видеться каждые вторые выходные, так? – в голосе слышалась горечь. – А, еще половину каникул! Как там положено? Обстановка, не успев остыть, накалялась вновь. - Ты можешь видеться с отцом, когда захочешь, - молниеносно среагировала Лариса. – Никто не будет указывать тебе, когда это делать и сколько раз в неделю. Леша, пойми: то, что мы с твоим отцом разводимся, означает только наше с ним расставание, ничье другое. - Это во-первых. А во-вторых, каждую четвертую ночь я буду здесь, - начал Борис, видя, что недовольство сына не проходит. – А это значит, что вечер у нас с тобой есть и утро, если рано встанешь. Всегда, когда захочешь, ты можешь приезжать ко мне в деревню, пока у тебя каникулы. Или подъезжай в офис – поедем вместе. Кстати, помнишь, мы говорили об общественно-полезном труде? Вот заодно и поможешь навести там порядок и перестройку сделать. В конце концов, одна комната там твоя. - И я смогу ее сделать, как мне хочется? – глаза подростка загорелись. - Конечно, - с улыбкой кивнул отец. - Ух ты! Круто! Мне нравится тема, - одобрил Лешка. - Я только не понимаю, - вмешалась Лариса. – Лето пройдет, ну осень еще ты сможешь там быть, а дальше? Зимой, например? - До зимы я надеюсь закончить самое необходимое из ремонта, - ответил супруг. – К тому же, там есть печка. Надо будет только ее расчистить и привести в рабочий вид. - Какая печка, Боря! – ахнула жена. – Там весь дом как картонка! Шарахнет минус тридцать – никакая печка тебя не спасет! А удобства? Это летом можно во дворе, а зимой? Нет, это никуда не годится! - Еще немного, и я решу, что ты за меня волнуешься, - посмеиваясь, ответил Селиванов-старший. - Ну, конечно, волнуюсь! Не чужие люди же! – всплеснула она руками. – Я не хочу, чтобы в одно морозное утро мне позвонили из полиции с объявлением, что нашли твой закоченевший труп! - Я тоже, - с улыбкой ответил муж. – Хотя если что, думаю, вскрывать отправят в ФЭС. - Боря! На секунду на кухне повисла тишина, пока Лешка не прыснул: - Ну, предки, вы даете! – он посмотрел сначала на мать, потом на отца, который вдруг задумался и перестал улыбаться. – И не скажешь, что разводиться собираетесь. Слушайте, а мне нравится тема! К зиме мы там все вычистим, утеплим и обустроим. Будет у нас не старая дача, а загородный коттэдж! – специально исковеркав последнее слово, продекламировал юноша. Лариса слабо улыбнулась. Борис молчал: в его голове вдруг мелькнула идея, что его труп привезли бы вскрывать ей. И он представил в картинках, как она откинет простынь и увидит его, как изменится выражение ее лица и… Селиванов-старший резко выпрямился, заставив себя отмести подобные мысли и сосредоточиться на семье. Трое парней не спеша потягивали фруктовые смузи из трубочек, обсуждая очередной экзамен. - Думаю, результат должен быть приличным, - довольно откинулся на спину стула Юра. – Вроде все написал. А вы? – Друзья согласно кивнули. – Остался еще один экзамен и – гуляй, рванина! Ну что, какие планы на лето? Можно куда-нибудь забуриться и оторваться по полной! - Без меня! – поднял руку Лешка. – Я на дачу к отцу поеду. Мы там с ним такую перестройку замутили – ого-го! – важно заявил он. – Правда сначала нужно расчистить и вынести весь хлам. Вдвоем не быстро получается. - Слушай, а возьми меня! – взбодрился Сашка. – За крышу над головой и еду я готов пахать с утра до вечера. В выходные, когда я не работаю, - уверенно говорил он и вдруг процедил сквозь зубы: - Куда угодно, лишь бы отца не видеть! - Не, я не понял, а я? – быстро встрял Юрка, пока тема Забродина не получила развитие – они все знали, что с тех пор как семья воссоединилась, у отца со старшим сыном отношения были хуже некуда. – Я тоже хочу быть в команде! - Да не вопрос, ребята, - улыбнулся Лешка. – Думаю, отец против не будет, а я – только за! Вместе и быстрее, и веселее! - Заметано, значит, - энергично кивнул Антонов. – Отец говорит, что мужчина должен уметь делать все! – гордо заявил он, не замечая переглядок друзей. – Кстати, я могу с ним договориться, если нужны какие стройматериалы, чтобы со скидкой. - Не надо, - уклончиво ответил Лешка. – Мы сами справимся. - Не я правда могу, он мне не откажет. К тому же, он знает, какие качественные, а какие нет. И поставщиков надежных – тоже, - настаивал Юра, и Селиванов не сдержался. - Слушай, не приплетай сюда своего отца, ладно? Достаточно уже было! – он осекся и тяжело вздохнул. – Слышать про него больше не могу… - пробубнил Алексей. Антонов перевел взгляд на Забродина, но тот лишь молча смотрел то на одного друга, то на другого, словно решая, что делать – в очередной раз обойти опасную тему или уже вскрыть, наконец, эту загнивающую рану.