Классика жанра

Не успела Антонова вернуться в столовую после передачи важных улик местному оперативнику, как на нее налетела Амелина. - Ну наконец-то! – выпалила она. - А что случилось? – напряглась Валентина, напарница выглядела чересчур взбудоражено. Оглянувшись по сторонам на всякий случай, потому что шел урок и столовая стояла пустая, Оксана понизила голос: - Я тут случайно один разговор услышала. Не знаю, имеет ли он отношение к нашему делу, но все же. Ведерникова разговаривала со своей подруженцией. Та спрашивала, не достает ли ее старичок, а Тамара ей так насмешливо ответила: «Этот? Да он уже и думать про меня забыл. Надеюсь! Тем лучше для него!» А потом еще добавила, что скорей бы уже эта Машка очухалась, а то Андрюшенька все время торчит в той квартире со своими сопляками – не дай бог, еще передумает жениться на ней. - И что? – не понимая, нахмурилась Антонова. - А то, что я подумала, что если этот старичок – какой-то ухажер нашей Тамары, то у нас уже не любовный треугольник, а любовный квадрат! Забродин, Забродина, Ведерникова и тот самый старичок, - довольно сложила руки на груди Амелина. - Погоди-погоди, я все равно не понимаю, какое это отношение имеет к делу? – не разделяла ее радости Валя. - Да кто ж его знает! – Оксана всплеснула руками. – Просто есть еще один тип, которого надо проверить. - Ну да, осталось только понять, кто он. Холодов вроде проверял звонки Ведерниковой и ничего странного там не обнаружил. - Разумеется, - улыбнулась Амелина. – Если этот самый старичок из школы, то, во-первых, им не нужно созваниваться, чтобы общаться, а во-вторых, мы его не заподозрили, потому что коллега. У нее половина номеров из этой школы. - Получается, нам нужно взять на вооружение преподавательский состав, - прищурилась Антонова, прикидывая план действий. - Не обязательно. Может, это вообще охранник. Если я правильно помню, Ведерниковой двадцать семь, так что она вполне может считать его старичком. - Надо позвонить нашим, - кивнула Валентина. – Хотя я пока не понимаю, как все это может быть связано с преступлениями. Старичок захотел отравить Ведерникову через чай в столовой? Как-то… - А может, не Ведерникову – может, Забродину! – предположила Оксана. - А ее-то зачем? – недоумевающе уставилась на нее напарница. - Ну смотри, - принялась Амелина интерпретировать события. – Допустим, что у Ведерниковой был роман с каким-то старичком. - Это вряд ли, - быстро оборвала ее Антонова. – Забродин вытащил ее из деревни и сам устроил в школу. - Хм, - Оксана на секунду задумалась. – Хорошо, тогда предположим, что есть какой-то старичок в школе, который познакомился с ней здесь и влюбился. Шило в мешке не утаишь, то есть он очень быстро выясняет, что у нее есть любовник Забродин, который муж кухарки. Судя по словам Лизы, этот старичок подкатывал к Тамаре, но, видимо, она его отшила. Тогда он мог решить устранить соперника. - Но до Забродина ему не добраться, - заметила Валя. - Это верно, - согласилась напарница. – Но, с другой стороны, у Забродиных есть дети. И если устранить мать, то они должны остаться с отцом. Тамара не горит желанием стать им второй мамой. Ну, учитывая, как она о них отзывалась, - пожала плечами она. - А в этом что-то есть, - пробормотала Антонова. – Получается, что целью изначально была Забродина? Погоди, она же пьет чай обычно перед переменой. Возможно, убийца рассчитывал, что она выпьет, отравится – тут же поднимут тревогу, и больше никто не пострадает. - Ну да, а она не выпила, зато выпили другие, началась вся эта катавасия, и он временно залег на дно. А потом, когда все утихло, решил повторить свой план, но теперь уже адресно – подсыпал ей в стакан. - Но Чижейко обнаружила Забродину слишком рано, и ее успели спасти, - подхватила Валя. – Но тогда странно, что он не пришел добивать ее в больницу. - А может, передумал? – закусила губу Оксана. – Ну, зачем брать грех на душу, если Забродина и так нейтрализована, а соперник погряз в проблемах детей. - Грех на душу? – вздернула бровь Антонова. – Это после восьмерых отравленных-то? - Ну… - напарница лишь развела руками. – Мало ли что у него в голове. - Да уж… - пробормотала Валя. – Вообще какой-то очень сложный план, чтобы просто устранить соперника. - А по-моему, простой, - пожала плечами Оксана. – Он просто хотел отравить Забродину. Просто все пошло не по плану, поэтому пришлось каждый раз что-то предпринимать. - Может быть… Вообще, логично получается, что Чижейко могла знать, кто это, ведь в одной школе работают. Могла тоже что-то услышать, догадаться, и за это ее… - Во-от! А я что говорю! – просияла Амелина. - Ладно, Шерлок Холмс, - усмехнулась Антонова, - позвони нашим, пусть покопаются – может, найдут что. Оксана набрала номер, но тут же скорчила гримасу, убирая телефон в карман фартука. - Занято. Ладно, попозже звякну. Все равно было велено сидеть тихо и не высовываться, - улыбнулась она. – Валь, я тут подумала: погуляю-ка я немного по коридорам – осмотрюсь, ладно? До звонка еще много времени. - Конечно, - кивнула Антонова. – А я пойду как раз обед проверю. А то с этим телефоном… Амелина шустро развязала фартук и, бросив его на стул рядом с раковиной, упорхнула в коридор. Завязав свой передник, Валентина отправилась к кастрюлям. Идея Оксаны не выходила у нее из головы. Убить мать, чтобы отец вернулся к детям и женщина освободилась? Какой извращенный ум надо иметь. Впрочем, им не привыкать… Мысли почему-то сами перескочили на Бориса, пробежались по их семьям – супругам и детям, затем вернулись обратно. На что только люди не идут в порыве страсти. Именно поэтому так важно сохранять здравость ума и ясность рассудка, когда есть семья. И не поддаваться всяким там непонятным чувствам. Антонова рассердилась сама на себя: опять двадцать пять! Когда она уже закроет эту тему! Селиванов нервно теребил руль. Проклятые пробки! Столько времени потерять на въезде, а теперь как назло собирать все красные светофоры на своем пути. Словно мироздание специально смеется над ним, заставляя терять самообладание! Он, прошедший огонь, воду и медные трубы и не растерявшийся в самых критических ситуациях, ерзает на своем кресле, как будто на гвоздях сидит, и молчаливо психует в машине. Хотя – почему молчаливо? Вон тому олуху в красном Опеле досталось крепко. Понапокупают права!.. Когда Борис последний раз звонил Рогозиной, она нервно ответила, что сама в пути – еще не доехала, Лисицын с Соколовой тоже не отчитывались. Ему было уже плевать, кто что может про него подумать. Чем дольше длилась тишина и неизвестность, тем мрачнее картины выдавало подсознание: Валентина похищенная, связанная или убитая. С их работой любой из вариантов легко реализуем. В конце концов, не в первый раз – уже и похищали Антонову, и утопить пытались, и огнестрел ее не миновал. Машина жалобно пискнула, когда перед школой Селиванов резко затормозил, быстро крутанул ключи, выскочил, захлопнул дверцу и понесся к крыльцу. Шла перемена, в коридорах галдели школьники, но громче всего было у дверей столовой, которую прикрывал своей грудью охранник, не пуская внутрь ни учеников, ни учителей. - Расступись! Федеральная экспертная служба! – гаркнул Борис, ринувшись в толпу и распихивая школьников, как старый медведь Балу раскидывал бандерлогов. Корочки у него с собой не было, но, видимо, свирепого взгляда оказалось достаточно, чтобы охранник посторонился и дал ему войти. - Что случилось? – с порога бросил Селиванов, увидев спины собравшихся возле раздаточного стола коллег, и поспешил к ним, но звон бьющегося стекла заставил его невольно замереть на месте. На его голос обернулись Рогозина, Лисицын и Соколова, открыв стоявшую лицом к нему Антонову. Их взгляды на секунду встретились, ее глаза испугано расширились и… пальцы выпустили стакан с водой. У Селиванова перехватило дыхание: ее волосы были растрепаны, руки дрожали, на щеке проступала едва заметная пока гематома, и общий помятый вид свидетельствовал о том, что ей явно пришлось с кем-то бороться. Какой мерзавец посмел поднять на нее руку?! Внутри все закипело, Борис сам не заметил, как кулаки его сжались, гораздо больше его занимал тот факт, что в ее глазах он увидел слезы. И если бы никого не было, он бы не раздумывая подошел и обнял крепко. Как тогда – на даче. И обнимал бы, пока она бы не успокоилась. Но они были не одни, и Валентина понимала это лучше него, потому что опустила взгляд и принялась бормотать: - Простите, это нервное, после случившегося… Неожиданно… стакан разбился, - она хотела присесть и собрать осколки, но Рогозина перехватила ее и принудительно усадила на стул. - Черт с этим стаканом, Валя! – почти зло проговорила она. – Юля, дай воды, пожалуйста! – И Соколова быстро метнулась к подносу с графином и стаканами. – Как ты себя чувствуешь? - В порядке, - Антонова сидела на стуле в окружении коллег, но головы не поднимала, потому что Селиванов стоял там. Она видела его ноги, сокращавшие дистанцию между ними, и ее до сих пор трясло от его взгляда. Если раньше его глаза казались ей спокойным теплым морем, в которое хотелось погрузиться по самую шейку и не вылезать долго-долго, то сейчас она явно увидела в них шторм, бурю, ураган двенадцати баллов по шкале Бофорта. Слезы навернулись на глаза, пальцы онемели, впуская стакан, бессильная злость охватила ее: зачем он приехал? Она же не в том состоянии, чтобы держать себя в руках! Ей и так досталось, а теперь еще следи за каждым своим действием, за каждым взглядом, каждым словом! Какого черта?! Неужели она не заслужила хоть немножечко покоя? - Что произошло? – его негромкий голос снова заставил ее вздрогнуть, хотя она понимала, что с таким количеством народу в столовой отвечать не обязана – есть, кому рассказать. - Убийца был здесь, - лаконично отозвалась Рогозина. – Видимо, хотел зачистить концы… до конца. - Галина Николаевна, - подал голос Лисицын, - я думаю, нужно еще раз поговорить с Ведерниковой. - Причем лучше у нас в конторе, - подхватила Соколова, пылая взглядом, - чтобы если что – было, куда отправить на подумать! - Вот вы этим и займитесь, - кивнула полковник, и оперативники поспешили на выход. - Галина Николаевна, у меня все, - из недр кухни спешила Амелина с полными руками улик в пакетиках и пробирках. – Надо срочно проводить экспертизу. Борис? – удивилась она, приостановившись. - Привет, - бросил он, только сейчас поняв, что ни с кем не поздоровался. Впрочем, как и коллеги с ним – не до этикета было. – Не могли до вас дозвониться, поэтому все спешили сюда. Я в пробку попал. Так что все-таки произошло? - После перемены я вышла погулять по коридорам школы – осмотреться, послушать разговоры школьников, у которых окно, - охотно рассказала Амелина. – Сняла фартук, даже не подумала, что телефон там остался. Прихожу, а столовая запертая. Стучу – не открывает никто. Я к охраннику, говорю, мол, дверь ломай. Он мне сначала – не положено, права не имею. Ну, пришлось припугнуть соучастием и все такое. Когда попали в столовую, увидели, что нет никого. Стали обыскивать – нашли Валю на полу без сознания. А тут звонок на перемену. Я охранника выдворила, чтобы никого не пускал, сама Валю стала в чувство приводить, - она бросила быстрый взгляд на Антонову и продолжила: - Валя его разглядеть не успела, только форму охранника и резиновые перчатки. Я думаю, что кто-то специально переоделся в спецовку, чтобы не вызывать подозрений, потому что Валя говорит, что он был выше нее, а настоящий охранник примерно такого же роста, даже чуть ниже. - Вези улики в ФЭС, - распорядилась Рогозина, посмотрев на Оксану, и та, кивнув, поспешила на выход, - а я, пожалуй, побеседую с директрисой, коль все равно здесь. Валечка, ты как себя чувствуешь? – участливо спросила она Антонову. - Нормально, Галь, - еле слышно ответила она. - Врача вызывали? Осматривали? – с трудом сохранял выдержку Селиванов. - Нет, но… - Все в порядке, – с нажимом перебила Валентина полковника, хотя отвечала совсем не ей. – Просто ударилась немного головой, - она украдкой вытерла слезы. - Я думаю, тебе лучше поехать домой, - решила Рогозина, - и отдохнуть. - Я отвезу, - вызвался Борис, - все равно на машине. - Нет, - встрепенулась Антонова, впервые подняв голову. – Я лучше поеду в ФЭС. Вдруг что еще вспомню. Галя, его нужно поймать как можно скорее! - Мне все равно, куда везти, - пожал плечами Селиванов, глядя на Рогозину, и та кивнула. - Хорошо, езжайте в ФЭС тогда, - она подняла указательный палец и деловито добавила: - Головой отвечаешь. - Так точно, товарищ полковник, - усмехнулся Борис, провожая ее взглядом. На пороге Рогозина обернулась. - Я пришлю сейчас местных, чтобы опечатали столовую, - и вышла. Селиванов повернулся к Валентине, заметил, как она быстро отвела свой взгляд в сторону, судорожно сжимая пустой стакан. - Еще воды? – заботливо предложил он. - Нет, спасибо, все уже хорошо! - заставила себя бодро ответить Антонова, резко вставая. Звездочки моментально затанцевали в глазах, она пошатнулась, ища рукой опору, и чуть снова не выронила стакан. - Валентина, - услышала она мягкий укор в голосе Бориса, его руки поймали ее за талию, помогая удержать равновесие, предварительно забрав стакан и поставив его на стол, - ну что за детский сад… - совсем как в грозу произнес он. Она приложила ладонь к глазам, пытаясь прийти в себя, а на самом деле – лишь бы не встречаться с ним взглядом. Потому что это безумие! Совершеннейшее безумие! Ладно еще на даче, где они были одни, но тут же в любой момент войдет оперативник, чтобы опечатывать столовую, да и просто охранник может заглянуть! Так, стоп! Что значит «ладно еще на даче»? - словно пришла в себя от удара совесть. Никаких ладно! Сбросила его руки и четкой походкой направилась на выход! Но руки не слушались, ноги – подавно. Все тело ныло от желания упасть ему на плечо и выдохнуть, ощутив себя в безопасности. От осознания, насколько неправильные мысли, посещают ее ушибленную голову, Антонова тяжело вздохнула. - Что вы здесь делаете? – упавшим голосом пробормотала она. – У вас же отпуск, – она провела ладонью по лбу, пытаясь унять дрожь, молясь, чтобы он не почувствовал ее, потому что руки его продолжали держать ее, словно она могла рухнуть на пол, если он их уберет. – Зачем вы приехали? - Вы знаете… И было в его спокойной интонации столько твердости, что Валя в ошеломлении, позабыв обо всем на свете, подняла глаза. Буря стихла, лишь изредка проскакивали в сером взгляде волны беспокойства. - Я предлагаю все-таки отвезти вас в больницу, а потом уже в ФЭС. Пусть осмотрят, сделают все необходимые анализы… - он видел, что ее синие от волнения глаза все еще блестели от слез, и боялся сделать неверный шаг. - Не стоит, - через силу ответила Антонова, нервно сглотнув и неловко ступая назад, надеясь, что он сам уберет руки, но он лишь сделал шаг вперед, чтобы не отпускать. – Со мной правда уже все хорошо, - она пыталась придать своему голосу решимости, но он дребезжал как старая телега на мостовой. - Мне так будет спокойнее, - уверенно, но без нажима. Черт! Это удар ниже пояса. Глаза ее снова наполнились слезами. - Боря, пожалуйста… Эти слова он не услышал – прочитал по губам, настолько тихо она их сказала. И да, он понимал, что ведет себя глупо и безрассудно, что в любой момент вломится этот чертов оперативник, которому велено опечатать столовую, но ничего не мог с собой поделать – он слишком переволновался за нее. И мысль, что права на это беспокойство он не имеет, лишь сильнее подстегивала его эмоции, увеличивая их в геометрической прогрессии. Слезы уже бежали по ее щекам, и он наклонился, чтобы вытереть их губами, услышал, как она всхлипнула, не сдержавшись, и крепко прижал, наконец, к себе, пока окончательно не зашел за грань. Антонова не устояла – вцепилась в него и разрыдалась, как маленькая девочка, которой наконец-то позволили быть слабой и беззащитной, а не бесстрашной, смелой и боевой. Все события произошли так быстро, что она еще не успела обрести так необходимое ей и давно потерянное душевное равновесие. Этот незнакомец, чье присутствие она услышала, пока вертелась среди кастрюль; шорох его шагов и фартука, из которого он доставал телефон Амелиной. Она думала, что это уже Оксана вернулась, и хотела попросить передать соль, как чья-то рука зажала ей рот, а другая принялась нагло лапать все тело. От ужаса Валя не сразу сообразила, что преступник всего лишь ищет телефон. Потом уже она попыталась нащупать что-нибудь, чтобы отбиться, но драгоценные секунды были потеряны. Незнакомец резко ударил ее локтем в челюсть, и, падая, Антонова успела только увидеть его спину в форме охранника, черную кепку и свой телефон в резиновой перчатке правой руки, прежде чем отключилась, ударившись головой о стул. Очнулась Валентина от ощущения влаги на лице. Обеспокоенный голос Амелиной настойчиво твердил ее имя, пока сама Оксана опрыскивала ее лицо водой из стакана. Откуда ни возьмись, появились оперативники, почти одновременно с Рогозиной. Оказалось, что преступник ушел через дверь в кладовке, заперев ее с внешней стороны на замок. Оставив напарницу с прибывшими, Амелина отправилась снимать отпечатки, искать следы и изымать записи с камер, чтобы посмотреть, не попал ли злодей в прицел объектива… - Обопритесь на меня, Валентина Владимировна, - вдруг услышала она строгий голос Селиванова и, отпрянув, увидела, как на пороге переминается с ноги на ногу молодой лейтенант. - Спасибо, мне уже лучше, - едва слышно пробормотала Антонова и позволила Борису увести себя под неловкие взгляды оперативника.