Классика жанра

Пятница в ФЭС началась довольно пустынно – оперативники с утра пораньше уехали опрашивать бывших сотрудников школы, дамы – изображать нынешних в столовой. Холодов следил, чтобы связь не терялась и картинка на видео не меркла, и довольно улыбался. Все-таки ему досталась самая лучшая часть плана – не надо никуда ехать, ничего готовить, ни с кем вести беседы. Если бы еще Рогозина чай с печеньем разрешила в лабораторию носить, не работа была бы, а прям именины сердца! Вернее – желудка. От благостных мыслей Андрея отвлек характерный писк компьютерной программы. Поправив на переносице очки, он выпрямился и подтянулся к монитору. - Это еще что такое, - пробормотал он, хватая телефонную трубку. – Галина Николаевна, включился телефон, с которого отправляли Чижейко смску про деньги. Я звоню нашим! – отрапортовал он, тут же сбросил звонок и набрал другой номер. – Валентина Владимировна, как там у вас дела? - Вроде все в норме, - Антонова быстро оценила обстановку. Пока Амелина закрывала грудью амбразуру, выдавая всем желающим чай, кофе и вафли, Валя стерегла тылы, попутно организовывая борщ. – Что-то случилось? - Включился телефон, с которого Чижейко отправляли смску о деньгах, он в школе, более того – у вас в столовой, скорее всего. - Та-ак, - моментально выпрямилась Антонова, - и что от меня требуется? - Сообщи Амелиной, я сейчас на этот телефон позвоню, а вы смотрите в оба. Ну, спрячься там где-нибудь между стеллажей и мониторь окрестности. - Хорошо, я попробую, - скинув звонок, Валя набрала напарницу и передала инструкции Холодова, та ответила короткое «да» и включила режим повышенной наблюдательности. Когда на пороге лаборатории появилась Рогозина, Андрей набирал номер. Несколько секунд в трубки слышались лишь длинные гудки. Оксана усиленно вглядывалась и вслушивалась в шум, царящий в столовой, но не видела, чтобы кто-то отвечал на звонок. И сам звонок тоже не слышала. Его засекла Антонова, причем сначала ей показалось, что она обозналась – просто гремит там что-то в районе кухни. С другой стороны – что там может греметь? Пытаясь ступать неслышно, Валя пошла на звук, но вскоре он прекратился. - Алле… - услышал Холодов неуверенный детский голосок. - Привет, - как можно добродушнее ответил Андрей, лихорадочно соображая, что же делать. - Кто это? Отвечал явно мальчик, скорее всего, из начальной школы, навскидку определил Холодов и постарался скосить под такого же малыша, намеренно искажая голос. - Мне твой телефон Вася дал из моего класса, сказал, что ты можешь помочь с домашкой по природоведению, - на ходу врал он, надеясь, что нынешнее подрастающее поколение еще изучает такой предмет. - Вася? Какой Вася? Ты ошибся, - сбивчиво начал мальчик, но Андрей быстро заюлил: - Слушай, а ты можешь помочь? Очень надо! Училка у нас зверь, а я не въезжаю! Тебя, кстати, как зовут? - Алеша, а тебя? - А меня Андрюха, - тянул время Холодов. – Ты сечешь в природе? - Ну, немного… - неуверенно ответил Алексей и осекся. - Привет, - услышал эксперт далекий голос Антоновой. – А ты что тут делаешь? – догадался, что улыбается, чтобы не спугнуть ребенка. Мальчик тут же нажал кнопку сброса, и Андрей перезвонил Вале. - Это он, я с ним только что разговаривал и слышал тебя. Где вы? - Поняла тебя, - ответила Антонова и, не выключая телефон, положила его в нагрудный карман. – Тебя как зовут малыш, и что ты делаешь в кладовке? - Леша я, - испугано пробубнил тот, сидя на полу, прижавшись спиной к стеллажу и исподлобья глядя на незнакомую тетю. - Не бойся, - Валя улыбнулась. – Я просто услышала твой голос, поэтому зашла. Ты же учишься в этой школе, верно? – последовал кивок. – В каком классе? - Не сдавайте мне училке, тетенька, я больше не буду, - захныкал мальчонка, и Антонова присела на корточки. - Что ты не будешь? Что ты тут делаешь? Алеша, виновато опустив голову, достал из-за спины руку с вскрытой пачкой печенья. - Я не вор, просто кушать очень хотелось, не сдавайте, я завтра принесу! – умоляюще смотрел он на Валентину, и та не смогла сдержать глубокий выдох – отлегло от сердца. - Я никому не скажу, - пообещала она, придвигаясь ближе, - но с одним условием. - Каким? – насторожился мальчик. - Ты мне скажешь, как тебя зовут и где ты учишься, - зашла издалека Антонова. - Леша Гаврилов я, из второго В, - он немного успокоился. – Не скажете? - Не скажу, - с улыбкой пообещала Валя. – А почему ты в кладовке? Там же в столовой много разных плюшек вкусных продают. Можно сесть за стол, спокойно съесть. - Не-е, - энергично помотал головой Алексей. – У нас тут недавно такое было! Я там больше есть не буду! - А что было? – тут же уцепилась Антонова. – Ты знаешь, я здесь только второй день, поэтому ничего не знаю. Расскажешь? Гаврилов пожал плечами и запустил пальцы в упаковку с печеньем. Потом поколебался немного и протянул ее Вале. - Будете? – глядя, как она берет одну, мальчик начал: - На прошлой неделе у нас тут массовое отравление было в столовой. А потом кто-то пытался убить тетю Машу, а потом убили Анну Михайловну, понимаете? Опасное место. - Да что ты говоришь! – разыграла изумление Антонова. – Так вот почему меня взяли! Слушай, а нашли преступников? - В том-то и дело, что нет! – Гаврилов осмелел и стал рассказывать с энтузиазмом: - Приезжала тут особая служба, все перетряхнула, все образцы взяла, потом выяснилось, что в чае это было. А я знаете, что думаю? - Что? – с готовностью спросила Валя. - Я думаю, что яд положили в сахар! Поэтому я теперь плюшки ни-ни. В тот день, когда всех отравили, ватрушки были несладкие. Никто не обратил внимания, а я заметил! – гордо выпятил вперед грудь Леша. – И сказал там одному майору. С ним еще тетенька была. И она даже записала… - он помолчал и словно сдулся. – Только ничего они не сделали потом. Так и ходит где-то Джек-Отравитель! Ну как Джек-Потрошитель! Поэтому вы тут поосторожнее, - наставительно говорил он. – Лучше сами не ешьте все эти сладости. И чай тоже – лучше не надо. - Надо же, а я ничего не знала! Спасибо тебе большое, - Антонова соображала, как вывести тему на телефон. – Слушай, а я твой голос слышала, ты тут не один? - Да нет, - беззаботно отозвался Гаврилов. – Это мне позвонили, ну то есть не мне, а другому какому-то пацану. Понимаете, я этот телефон тут нашел, думал себе взять, но ведь нехорошо, да? Ведь его кто-то из наших потерял. А у меня увидят – скажут, что украл, - он вздохнул, повертев аппарат в руках, и Валя с трудом сдержала ликование. - А я придумала, что можно сделать! Давай, я его возьму, скажу, что тут нашла, отдам вашей директрисе или охране, а она уже найдет, кто потерял. Как тебе мысль? - Правда? И про меня не скажете? - Не скажу, - торжественно пообещала Антонова, принимая из рук ребенка такую важную улику. – А ты знаешь, ты лучше здесь не сиди. Я-то не одна работаю – вдруг кто-то еще увидит. - Да, я сейчас быстренько через наш потайной ход, - улыбнулся он. - Какой потайной ход? – насторожилась Валентина. - А не проболтаетесь? - Честное пионерское! – вырвалось у нее, и Леша засмеялся. - Да какое теперь пионерское! Ну ладно, смотрите, только не выдавайте, вы обещали! - Не выдам, - снова подтвердила Антонова и пошла за Гавриловым. Между стеллажей, в глубине рядов с крупами, был узкий проход, а за ним дверь, ведущая на улицу, между основным входом и спортзалом. - У тебя ключ, что ли, есть? – с улыбкой спросила Валя, стараясь не пробудить подозрений. - Лучше! – хвастливо ответил тот и продемонстрировал большой магнит. – Смотрите, внутри щеколда. Если я проведу вот так, то я открою дверь, а если вот так, то закрою. - И много ребят знает про эту дверь? - Да все! - И что, все сюда ходят? - Нет, магнит только у меня, - довольно сообщил Леша. – Остальные думают, что она закрыта. Ключи-то только у главного по столовой. Ему когда привозят разную еду, ну, из которой готовить, то машину сюда подгоняют и разгружают. Антонова осмотрелась – камер вокруг не было, сам вход был удачно расположен в выемке, чтобы не мешать гуляющим во дворе школьникам и… не бросаться в глаза. Попрощавшись с Гавриловым, Валя достала свой телефон. - Все слышал? - Да, - тут же ответил Холодов. – Нам нужны отпечатки с двери и этот телефон. Именно через нее убийца проник в столовую – и чтобы грохнуть кухарок, и чтобы отравить чай. - Я сейчас все сделаю, а где там наши – Лисицын и Соколова? - Они пока зависли в области, но… - Рогозина выхватила у него трубку. - Валя, я сейчас пришлю местного оперативника – ты выйдешь за ворота и передашь все ему, поняла? - Так точно, товарищ полковник, - отрапортовала Антонова. Положив трубку, Галина Николаевна повернулась к Холодову. - А мы разве не проверяли эту дверь? - Проверяли, - кивнул он, находя нужные фотографии в папке. – В день отравления на ней висел замок с внешней стороны, открывался только родным ключом, отпечатки Забродиной и Чижейко, что логично. После покушения на Забродину и убийства Чижейко дверь также была закрыта на замок. А сейчас, судя по тому, что этот пацанчик туда влез, замок не повесили – он же только магнитом дверь открыл. - Видимо, преступник сделал все, что хотел, и для него это стало непринципиально, - задумчиво проговорила Рогозина. - Мавр сделал свое дело – мавр может уходить, - подытожил Андрей и тут же осекся. – Извините, Галина Николаевна. - Или его кто-то спугнул, - пропустила его комментарий мимо ушей полковник. – И он просто не успел. Потому и телефон потерял в спешке и не обратил внимания на это. Ладно, посмотрим, что передаст нам Антонова. Узнав от экспертов ФЭС о случившемся в столовой, Сухарев задумчиво почесал подбородок. Они шли втроем по зеленой аллее санатория, воспользовавшись ежедневной прогулкой больного, которому до начала процедур оставалось полчаса. - Надо же, - наконец, сказал он. – Я и не думал, что в нашей школе может произойти что-то подобное. Стекла футбольным мячом били, булки воровали, мелом стулья изрисовывали – ну это обычное дело. Но чтобы убийство… - То есть вы после увольнения ни с кем из школы связь не поддерживали? – уточнила Соколова. - Да нет, - полурастерянно ответил он, словно продолжая что-то вспоминать. – Ну, может, звонила мне Коршунова раза два – финансовые вопросы обсудить, выплаты там за отпуск неотгулянный, еще что-то, но так, чтобы общаться… - Скажите, Валерий Павлович, а вы знали, что следом за вами уволился Григорьев? – задал вопрос Лисицын. - Олег-то? Да, я тогда еще бумаги ходил оформлять, слышал, как он с директрисой ругался, грозился уйти. Но я подумал, что остынет и забудет. Ушел, значит… Нда-а, дела-а… - А как по-вашему, Григорьев мог желать отомстить директрисе, ну, за все хорошее, так сказать? – прощупывала почву Соколова. - В смысле отомстить? – Сухарев даже остановился. – Вы хотите сказать, что это Олег всех поубивал? И детей, и Машу, и Аню? - Мы пока ничего не хотим сказать – мы ведем расследование, - мягко выкрутилась Юля. – Так все же? - Да нет, - Валерий Павлович задумался. – Не, не мог. Он вспыльчивый – наорать может, по матери послать или даже трехэтажным обложить. Они с нашим охранником иногда как начинали… - По какому поводу начинали? – быстро подхватил Лисицын, послав многозначительный взгляд напарнице. - Да бабу они не поделили, - нехотя ответил Сухарев. – Кухарку Аньку. Я точно не знаю, но вроде с Олегом у нее были какие-то шуры-муры, а он подозревал, что и с охранником тоже. Спросил меня как-то, не замечал ли я за ними странных отношений. - И что? Не замечали? – вздернула бровь Юля. - Милая девушка, - благодушно улыбнулся он, - я на работу ходил не за людьми шпионить, а дело свое делать. - Кстати, а почему решили уволиться? – зашел с другой стороны Лисицын. - Болячки меня совсем доконали, - Сухарев, сморщившись, распрямил спину. - Так можно же отпуск взять, больничный… - настаивала Соколова. - Можно, - кивнул он. – Но я тут недавно был в деревне у тетки – хорошо так у нее. Тишина, красота, птички поют, бабочки летают, коровы травку щиплют… Она мне и говорит, мол, бросай свою школу – к нам приезжай. Я и подумал – это ж если сдать мою квартиру в Москве, то в деревне можно спокойно жить и ни о чем не думать. Тетка-то у меня уже старая, муж помер раньше нее, дети где-то за Уралом. Буду ей помогать и отдыхать на природе. В тишине и покое. Поняв, что больше ничего полезного от него не узнать, оперативники поблагодарили Сухарева и отправились в Ногинск к Григорьеву. Отзвонившись с докладом Рогозиной, Соколова повернулась к напарнику. - Знаешь, что меня смущает? - Что? – бросил Лисицын на нее быстрый взгляд и снова уставился в лобовое стекло. - Забродина который день лежит в коме, а преступник даже не попытался ее добить. А ведь если она придет в себя, то может сдать его за милую душу. - Это если она его видела, - не согласился Костя. – Он мог подмешать ей в чай ту дрянь и просто дождаться, когда она его выпьет. Затем подложить записку и уйти. - А еще он может не знать, что она выжила, поэтому так спокойно сейчас отсиживается в укромном месте. - Григорьев подходит под этот вариант, - заметил Лисицын. – Убил и уехал. - Но тогда это не он убил Чижейко, - встрепенулась вдруг Юля. – Она же хотела нам рассказать, кто пытался убить Забродину. Если убийца был рядом и все слышал, значит, он знал, что Забродина жива. Но ничего не сделал. - Не сходится, - вздохнул Костя. – Если преступники разные, то зачем убивать Чижейко? То есть если один человек убил Забродину, ну, попытался, то, услышав звонок Чижейко, он убивает ее, чтобы избавиться от свидетеля. А если он не убивал Забродину, то какая ему разница, что знает об этом Чижейко? - Сговор, - уверенно выпалила Соколова. – Преступников двое, поэтому один выгородил другого. Если это Ведерникова траванула Забродину, как соперницу, а Григорьев убрал Чижейко, потому что Ведерникова его бы сдала сразу. - Тогда имело смысл убирать сразу Ведерникову, - размышлял майор, паркуя машину у нужного подъезда. - Не скажи, - не согласилась Юля. – Чижейко продолжала бы трещать и рассказала бы, что знала, а там можно было бы и ниточки увязать. А если убрать Чижейко, то никто никому больше ничего не скажет. - Ладно, пойдем проведаем этого Отелло, - усмехнулся Лисицын, доставая ключи из зажигания. – Может, он нам что-нибудь интересное сообщит. Григорьев встретил оперативников не очень свежим видом, лохматой головой, линялой рубашкой и вытянутыми на коленках спортивными штанами. Новость о смерти Чижейко отрезвила его в одну секунду. - Как – убита? – растерянно переводил он взгляд с одного эксперта на другого, часто моргая. – Какая сволочь на нее руку подняла? Переглянувшись с напарником, Юля осторожно поинтересовалась: - Скажите нам, Олег Юрьевич, какие отношения у вас были с Анной Михайловной? - Ну какие… обычные, ну, - он запнулся. – Ну я мужик, она баба, какие у нас могут быть отношения? - То есть вы были любовниками? – уточнил Лисицын. - Ну да, - кивнул тот. – И это бывало между нами. - А после того как вы уволились из школы?.. – не закончила фразу Соколова, и Григорьев раздраженно махнул рукой. - Динамила она меня. Небось, решила, что баба с возу – кобыле легче. Ну в смысле, что меня больше рядом нет, и не надо. Наверняка Василичу стала глазки строить. Я давно подозревал, что она на него тоже заглядывается. - А Василич – это охранник? – поинтересовался Костя. - Он. - Так может, вы случайно ее и убили в порыве ревности? – с милой улыбкой заметила Юля. – Ну, мол, не доставайся ж ты никому! - Да вы что?! – вытаращился он на нее, сбитый с толку. – Оно мне надо? Баб на свете мало, что ли? И вообще, я с того времени и в Москве-то не был, все тут… Лисицын педантично записал имена, фамилии и адреса собутыльников Григорьева, те как один подтвердили алиби бывшего заведующего производством. Уткнувшись в длинную пробку на светофоре, Селиванов набрал номер начальства, чтобы узнать новости. Не успела Рогозина кратко ввести его в курс дела, как в ее кабинет влетел запыхавшийся Холодов. - Галина Николаевна! А я вам звоню – у вас занято… - Что-то случилось? – нахмурилась она. – Борь, подожди секунду. - На телефоне, который нашел ребенок, нет отпечатков кроме его и Антоновой, но есть микрочастицы талька. Такого же, как на губах у Чижейко. - Погоди, но это лишний раз доказывает, что убийца – это тот, кого она шантажировала, - нахмурилась полковник. - Тогда почему он не стер смску в ее телефоне? Или не украл его вообще? Не разбил? И зачем в своем телефоне оставил? В новом телефоне, между прочим. - Что ты хочешь этим сказать? - Не было никакого шантажа. Поняв, что Чижейко в курсе, преступник изобразил шантаж с ее стороны специально, чтобы запутать следствие. Он не обронил телефон – он специально его нам оставил. Скорее всего, по его плану, телефон должны были найти Соколова и Лисицын, но Леша Гаврилов, сам того не зная, опередил их. - Но тогда получается… - Рогозина замерла. – Преступник очень хорошо знает школьную столовую, ориентируется во всех входах и выходах. - И это может быть только тот, кто там работает, - подтвердил Андрей. - Но мне только что звонил Лисицын – у Григорьева алиби. Сухарев все это время в санатории был. Наши разговаривали с охранником, тот говорит, что Сухарев территорию не покидал. - Остается Купцов, которого взяли сразу после покушения на Забродину, - предположил Холодов. – Я пробил подробно его биографию – он учился вместе с Григорьевым. Они оба из Ногинска. Что если это он сообщник Григорьева? Если это он пытался отравить Забродину, потому что она что-то поняла, когда его увидела? А потом также поняла и Чижейко. - Так, а Григорьев и Купцов общались между собой? - По телефону – нет. Но никто не мешал им иметь левые трубки. Именно Григорьев мог надоумить друга, как нужно поступить. И его бы не заподозрили, потому что он новенький. - Но какой мотив у Купцова идти на убийство? – недоумевала Рогозина. - Может, мы чего-то не знаем об их отношениях, - пожал плечами Андрей. – В их детстве не было мобильных телефонов и интернетов, чтобы можно было отследить, кто кому чего сказал. - Погоди, я сейчас позвоню Лисицыну. Если они еще там… - глянув на трубку, Галина Николаевна вспомнила, что на проводе у нее Селиванов. – Борь, извини… - Я все слышал, - оборвал ее тот. – Я еду в школу. Ты хоть понимаешь, что потенциальный убийца находится рядом с нашими женщинами? - Подожди, а ты где сейчас? – нахмурилась Рогозина. - На въезде в Москву, пробка здесь, - зло бросил он. – Галь, ну беда же случится! - Я предупрежу Валю с Оксаной. Держи меня в курсе, когда доедешь, - попросила полковник и, получив утвердительный ответ, набрала номер Лисицына. – Позвони пока Антоновой и Амелиной, - быстро шепнула она Андрею. – Алло, Костя? Вы еще там? Выясни у Григорьева про Купцова, нового завпроизводством. Они одноклассники. - Хорошо, Галина Николаевна, – кивнул майор и повернулся к Олегу Юрьевичу. – Когда вы в последний раз видели Купцова? - Кого? – непонимающе вытаращился тот. - Купцова Геннадия Ивановича, вашего одноклассника. - А-а, Генку, что ль? – заулыбался Григорьев. – Да вот на днях. Я как ушел, домой вернулся, ну а он сосед мой. Погодите, а причем тут Генка? - То есть вы не в курсе, что Купцов теперь новый завпроизводством в школе? – подозрительно сузила глаза Соколова. - Что?! Ах, он тварь! – Григорьев с силой ударил кулаком по стене. – Я ему по-соседски, по-дружески… а он… воспользоваться решил! Гаденыш! - То есть это не вы его туда послали? – спросила Юля. - Да зачем мне? Нет, вот же тварь. Он же тут в нашей школе одно время работал тоже в столовке. Неудивительно, что его взяли. Мерзавец! Лисицын нахмурился. Либо Григорьев – прирожденный актер, либо не врет. Но кто тогда пошел на все эти преступления? И зачем? Кивнув Юле, мол, уходим, он достал телефон, но номер набрать не успел – полковник звонила сама. - Возвращайтесь! – строго приказала она, голос звучал глухо. – Мы не можем дозвониться до Антоновой и Амелиной. Местных туда отправили, Селиванов в пути, но застрял в пробке с другого конца Москвы. Я тоже выезжаю, в ФЭС остается Холодов - координировать. Вы можете успеть раньше меня, если дорога свободна будет. - Понял, Галина Николаевна! Уже летим.