Классика жанра

Амелина с улыбкой разливала чай детям, кося левым глазом в сторону углового столика, где уютно устроились две подружки – Ведерникова Тамара и Ковалева Елизавета. Оксана старалась подобраться как можно ближе, чтобы уловить, о чем они говорят, но, к сожалению, до нее долетали лишь обрывки фраз. - Хорошо, что ее тут больше нет, - уверенно говорила Тамара. - Так вернется же – из комы выйдет и придет… Думаешь, видела?.. - …нам с тобой бояться нечего… - И кормить перестали нормально! – вдруг энергично выпалила Елизавета. – Думаешь, без него хуже будет? – она тут же понизила тон. - Ну ты нашла, кого вспомнить! – рассмеялась Ведерникова. – Тоже мне проблема – народ в столовку найти. Не одна так другая. Да и взяла вроде Коршунова кого-то… Допив чай, дамы убрали стаканы на соответствующий поднос и вышли из столовой. Амелина с трудом дождалась, пока перемена закончится и помещение освободится, чтобы можно было позвонить. Только хотела Оксана уйти на кухню, как оттуда, пользуясь тем, что в столовой никого постороннего нет, вышла Валя, сообщив о звонке Рогозиной, но умолчав об эпизоде с Селивановым. Может, он еще и не приедет. Дай бог! Наверное… - Слушай, я вот сейчас о том же подумала, - кивнула Амелина, доставая свой телефон. – Алло, Андрей? Проверь мне одну информацию. У нас с тобой в списках школьных сотрудников кроме кухарок в столовой еще кто-нибудь числится? - Нет, только Забродина и Чижейко, - отозвался Холодов, дождавшись результатов программы. - Они обе кухарки? Ну должен же быть какой-то начальник у них, кто продукты закупает и вообще. - Погоди-ка… - Андрей на секунду замолчал, и только стук клавиш да сопение программиста выдавало, что связь не оборвалась. – Вот. Смотри. До недавнего времени они обе были кухарки, был у них начальник по кухне Григорьев – тот самый заведующий производством, а ответственный за поставку всех продуктов – Сухарев. Но Сухарев уволился две недели назад, вроде как по собственному, а за ним ушел и Григорьев. Заведующей производством временно назначили Забродину, ну до конца учебного года, а главной по продуктам – Чижейко. Директриса, видимо, не хотела никого брать под конец года, решив обойтись своими силами. - А у нас есть ДНК и пальчики Сухарева и Григорьева? – спросила Оксана. - Нет, этих клиентов нет, потому что на момент отравления они уже не работали в школе. - Слушай, звони Рогозиной, пусть наши проверят все на этих двух товарищей. Как знать, может, они не так любезно расстались с директрисой и решили напоследок ей сюрприз оставить, - Амелина говорила Андрею, но смотрела на Валю. - А это мысль, - медленно проговорила Антонова, когда телефонный разговор закончился. – Ведь оба прекрасно знали все ходы и выходы, могли заранее сделать себе ключ, чтобы пройти незаметно. - Да они что угодно могли сделать, - согласилась Оксана. – И если Чижейко застала тут кого-то из них уже после увольнения, то могла легко догадаться, чьих рук это дело. Она же знала, что мы всех проверили, но никого не нашли. И, тем не менее, это был кто-то свой. - Непонятно одно – та смска про деньги. Неужели, работая в столовой, можно накопить миллионы, чтобы потом стать объектом шантажа? - Ну мы же не знаем – может, они там богатые наследники, - улыбнулась Амелина. – Может, они и уволились, потому что наследство получили. - Скажешь тоже, - усмехнулась Валя, покачав головой. – Давай лучше чайку попьем, пока одни. - Давай, - согласилась напарница и призналась: - Когда училась в школе, казалось, что урок так долго тянется… А теперь стою здесь, и не покидает ощущение, что перемена длиннее, а урок вообще – пролетает за секунду. Антонова рассмеялась и ушла за чистыми стаканами на кухню. - Ну что, хорошо сидим, - не выдержал, наконец, Лисицын, бросив быстрый взгляд на Соколову. - Что ж хорошего, если бестолку, - невесело отозвалась та. - Вот и я о том же… Начал фразу и оборвал сам. Почти полдня один на один в машине – бесцельно потраченное время. Уже и за кофе бегали, и бутерброды все съели, и зарядку – три круга вокруг машины и пятнадцать приседаний – неоднократно делали, и все общие новости обсудили… Костя снова посмотрел на хмурую напарницу. В другой раз он бы придумал чего-нибудь, чтобы скрасить унылое ожидание. Да и унылым бы оно не было: наедине в замкнутом пространстве, не имея толком работы на руках, – мечта! Но у нее дети… и муж… А, может, все же нет мужа? Ну вот ни разу он не видел, чтобы она кому-то мило звонила или смски писала. Нет, она, конечно, оперативница и хорошо шифруется… наверное… но… А ведь сколько раз задерживалась на работе – как минимум предупредить должна была! А пару раз он слышал только ее звонки какой-то Наташе. Может, няня детей? Значит, мужа нет? - Какую дедуктивную мысль вы пытаетесь прочитать на моем лбу, товарищ майор? – вывел его из раздумий раздраженный голос Соколовой. Она терпеть не могла такое пустое времяпровождение. Столько дел, а они тут сиднем сидят! Юля внутренне бесилась и скрипела зубами. Она любила работу и результат, а не бить баклуши, протирая пятой точкой автомобильные кресла. Да еще в такой компании. Вот о чем он сейчас думает? Судя по выражению лица, явно не о работе. Не хватало еще, чтобы снова про ее детей вспомнил. Вот же дернул ее тогда черт за язык! - Никакую, - бросил Лисицын, отворачиваясь, и Юля закусила губу. Может, сказать? Все равно ничем не заняты, времени полно, чтобы объясниться, убедить, что это всего лишь недоразумение, но… Объяснять ничего не хотелось. От бесполезного торчания в машине она уставала больше, чем от беготни по городу, и ей уже не хотелось совсем ничего. - Бонд. Агент 007, - вдруг брякнул Костя, и Соколова обернулась, вытаращив на него непонимающий взгляд. - Чего? - Говорю, хороший из тебя шпион получился, - усмехнулся Лисицын. – Как же тебе удалось столько времени детей скрывать? Ведь не первый год вместе работаем, это сколько уже лет им должно быть… - Ох, господи! – шумно выдохнула Юля. Вспомнил-таки! – Никого я не скрываю, товарищ майор, - недовольно бросила она и, резко дернув дверь, вышла из машины, чтобы оборвать разговор. - Ну да, - хмыкнул он, глянув на нее через боковое стекло. – Не скрываю… Конечно – я ж не спрашивал раньше… - пробормотал Костя себе под нос и вздрогнул от нарушившего тишину телефонного звонка. – Да, Галина Николаевна!.. Понял! – он бросил трубку в карман и вышел из машины. Соколова обернулась на звук захлопывающейся дверцы. - Рогозина звонила, - сообщил Лисицын. – Нужно поговорить с директрисой по поводу уволившихся Сухарева и Григорьева, Холодов сейчас пришлет информацию. - Отлично! – обрадовалась Юля возможности чем-то заняться. – Вот я и поговорю. А ты оставайся дежурить – мало ли что, - и, прежде чем он возразит, она достала мобильный. – Андрей, скинь мне на телефон все про Григорьева и Сухарева – я пойду к директрисе. Да, жду. Лисицын усмехнулся, но ничего не сказал. Под занавес рабочего дня Рогозина устроила традиционное совещание, чтобы понять, что происходит и что делать дальше. - Поговорила я с Коршуновой на предмет этих двоих, - начала Соколова. – Выяснилось, что Сухарев действительно уволился по собственному, ссылаясь на здоровье и все такое прочее. Коршунова говорит, что он собирался сначала в какой-то санаторий – подлечиться, а потом переехать в деревню к какой-то своей дальней родственнице. А дальше начинается самое интересное, - улыбнулась она, и полковник удвоила внимание. – По словам директрисы, после заявления Сухарева в ней пришел Григорьев и стал расспрашивать, кто будет теперь на месте Сухарева. Коршунова сказала, что будет искать нового человека, а Григорьев предложил свою кандидатуру, сказав, что будет совмещать две должности, ну и… две зарплаты. - Не промах мужик, - усмехнулся Лисицын. - А Коршунова что? – спросил Холодов. - А Коршунова говорит, что Григорьев ей всегда мало нравился, мол, ничего серьезного инкриминировать ему она не может, но раздолбай порядочный. А еще, - она обвела коллег загадочным взглядом, - Коршунова сказала, что у него были какие-то особые отношения с Чижейко. Ну, - Юля выразительно округлила глаза, - свечку она не держала, конечно, но… - То есть что у нас получается, - задумчиво нахмурила лоб Рогозина. – Григорьев претендовал на место Сухарева, а в итоге его получила Чижейко. - При этом сам Григорьев уволился, и его место получила Забродина, - добавила Оксана. - Коршунова говорит, что Григорьев очень разозлился, когда узнал, что директриса даже не думала его повышать, так сказать, - продолжила свой рассказ Соколова. – Он тут же написал по собственному, заявил, что найдет себе место лучше, чем в этой грязной школе, и ушел, хлопнув дверью. - Прям шекспировские трагедии, - усмехнулась Антонова. – Неужели такое хлебное место эта должность по продуктам? - Хотите сменить профессиональную стезю, Валентина Владимировна? – ехидно хихикнул Холодов. - Нет, Андрюшенька, - расплылась та в улыбке, - я своих клиентов ни на каких других не променяю. Они у меня тихие, спокойные, послушные – лежат себе дружными рядами молча и не капризничают. - Да уж, - согласилась Амелина, пока остальные пытались сдержать смех, - никогда не думала, что школьники – это такой галдеж! Неужели мы такими были? - А где сейчас этот Григорьев? – вернула дискуссию в рабочее русло Рогозина. - Судя по мобильному телефону, он вернулся к себе в Ногинск, сейчас ищет работу, - доложил Холодов. - Так, а с Чижейко он продолжал общаться? - Да, Галина Николаевна, они созванивались постоянно, но в последнее время все реже. Причем больше звонил он ей, а не она. - А что мы знаем про эту Чижейко? – вдруг спросил Лисицын. - Сорок восемь лет, разведена, есть взрослый сын, учится в институте, - доложил Андрей. - Даже если предположить, что диверсию с чаем устроил Григорьев, чтобы отомстить директрисе, - начала Амелина, - то дальше-то уже явно не он был. Зачем ему Забродину убивать? - А если он зашел в столовую, ну зачем-нибудь, - предположил Костя, - и Забродина вдруг что-то вспомнила? - Или догадалась, - подхватила Юля. – Пока его не было, о нем никто и не думал, а тут случилась трагедия, и если он появился, то это подозрительно. - Но на камерах его не было, - напомнила Оксана. - Григорьев проработал в школе без малого десять лет, - сообщил Холодов, - он знает в ней все ходы и выходы, включая пожарные лестницы. Не думаю, что у него была проблема пройти в школу. - А может, он и не проходил, - неожиданно встрепенулась Соколова. – Если он был главным по кухне, то ему ничего не стоило подмешать отраву, например, в сахар перед своим уходом. Когда последний сахар высыпали в чай, он был уже давно уволенным. - Но мы нашли упаковку из-под яда, - напомнил Лисицын. – Кстати, ее нашла Ведерникова, думая, что это дело рук Забродиной. - А что если это сговор? – вынесла новую версию на обсуждение Амелина. – Григорьев спелся с Ведерниковой, у каждого была своя цель. Он хотел отомстить директрисе, а она – насолить Забродиной. Или подставить, чтобы потом шантажировать. - Но Забродину пытались убить, - напомнила Юля. - Значит, что-то пошло не так, - сделала вывод Рогозина. – Вот что. Андрей, пробей все на этого Григорьева, посмотри, общался ли он с Ведерниковой или еще с кем из школы, ну, чтобы часто. - Не общался, Галина Николаевна, - тут же ответил Холодов. – У меня есть его звонки, там нет номера Ведерниковой, как и других каких-то подозрительных. Только его друзья по Москве и Ногинску, доставка пиццы и всякое такое. Только Чижейко из школы была с ним на связи. - Но если они работают в одной школе, то им и не надо перезваниваться, - подала голос Антонова. – Это даже удобнее – никто потом не докажет сговор. - Значит, завтра с утра Лисицын и Соколова едут к Григорьеву. Нам нужны его ДНК, отпечатки пальцев и почерк. Предъявить нам ему нечего, поэтому добыть нужно оперативным путем. - Сделаем, - кивнул за двоих Костя. - А тот второй, кстати, - вспомнила полковник, - который первым уволился… - Сухарев? – подсмотрел в бумаги Андрей. - Да. Он где был все это время? - Сразу после увольнения уехал в Подмосковье, в санаторий в Монино. Судя по местонахождению его телефона, он и сейчас там. - С ним бы тоже не помешало поговорить, - заметила Рогозина. - Так это ж по дороге в Ногинск, - отозвался Лисицын. – Поговорим с одним, потом другим, - пожал плечами он. - Добро, - кивнуло начальство. – А кто сейчас придет на их место в столовую? - Некто Купцов, - вновь заглянул в распечатку Холодов. – Сорок лет, женат, двое детей. С виду вполне себе нормальный человек. Он вышел работать на следующий день после покушения на Забродину – вчера. Но после убийства Чижейко столовую закрыли, поэтому сегодня его не было. Но должен быть завтра. - То есть он вышел на работу в день убийства Чижейко? – уточнила Амелина. – Слушайте, а если это друг какой-то Григорьева? Ну как-то быстро он в столовую-то устроился работать. Смотрите, Чижейко стала сводить на нет общение с Григорьевым, может, он подослал Купцова, чтобы убрать ее? Что если это Чижейко с Григорьевым были в сговоре? Ну, например, хотели на двоих себе столовую заполучить – каждому по две должности. А потом что-то пошло не так. А Чижейко – ненужный свидетель. И Забродина могла что-то узнать, поэтому ее убрали. - Ну прямо не столовая, а золотая жила какая-то! – всплеснула руками Рогозина. – Все хотят ее заполучить! - Но ведь все крутится вокруг нее, Галина Николаевна, - резонно заметила Соколова. – Значит, есть там что-то… такое… - повертела она пятерней. - Надо бы проверить бухгалтерию, - подала идею Антонова. – Может, там под прикрытием столовой организовано что-то еще? - То не было версий, то не знаешь, какую выбрать, - хмуро прокомментировала полковник. – Осталось только понять, где на все людей взять. Хотя… тут Селиванов вызывался помочь, если что. Видимо, надо будет дернуть. Пока сделаем так: Юля с Костей едут с утра к Григорьеву и Сухареву, потом сразу к вам в школу – поговорить с Купцовым. Там будет видно, нужно ли заняться бухгалтерией. До приезда оперативников ничего не предпринимать, понятно? – погрозила пальцем Рогозина, и Оксана с Валей ответственно кивнули. – Ведете себя как обычные кухарки. - Может, мне табельное оружие взять? – рискнула Амелина. – Ну, на всякий случай. - И где ты его прятать будешь? – поинтересовался Холодов. - Не надо нам табельного оружия, - сгладила углы Антонова. – У нас там нетабельного – выше крыши. Одних только ножей десяток, самого разного калибра. Мы будем вести себя тихо и ждать оперативников, - уверенно заявила она, добавив про себя, что и без присутствия отдыхающих коллег они прекрасно справятся. Должны справиться. Весь день Селиванов не находил себе места. Мысль о том, что Антонова с Амелиной находятся одни в той самой школе, не давала ему покоя. А когда вечером он сам позвонил Рогозиной, чтобы узнать о новостях, и выслушал последние наработки, то сердце и вовсе ушло в пятки – все утро Оксана с Валентиной будут одни, без прикрытия. А если преступник – Купцов? Заподозрит что-нибудь и убьет сразу! А если у него с этой Ведерниковой какие-то шашни? Ведь судя по всему, учительница там – дама шустрая и хитрая, могла крутить романы с нужными людьми. Рогозина в очередной раз попросила не нагнетать, и Борис старался сдерживаться, чтобы такой азарт не стал подозрителен. Он в отпуске, в конце концов! Однако ночью Селиванову спалось из рук вон плохо – снилась Валентина. То она на кухне строгала какой-то салат, то стояла у его окна при свечах, а то кричала и звала на помощь. От одного из таких криков Борис и проснулся – подскочил в ужасе на кровати и не сразу понял, что это был крик петуха, извещавший о рассвете. Чувствуя, как беспокойство все больше овладевает им, Селиванов решил вернуться в столицу. В конце концов, он и так собирался приехать в пятницу, а то, что так рано, так то его дело – мало ли, зачем ему надо домой. Борис торопливо нарезал бутерброды и думал, что домой ему как раз совсем не хочется. Его настолько занимает сейчас совершенно другая ситуация, что разговаривать с Ларисой о том, во что превратилась их семейная жизнь, ему казалось абсолютно неуместным. В крайнем случае, можно сразу приехать в офис, размышлял он, запивая бутерброды кофе. Или ехать сразу в школу? Противоречивые мысли одолевали Селиванова по дороге в Москву. Путь предстоял неблизкий и небыстрый, учитывая количество дачников, спешащих заранее покинуть душный город. Борис решил, что, когда будет уже ближе к месту событий, позвонит Рогозиной, чтоб узнать свежую информацию, и, исходя из нее, выберет, куда лучше ему направиться на помощь. Он был просто уверен, что ей нужна его помощь.