* * *
Вода из крана хлестала ледяная, но Василиса этого не чувствовала. Она намочила руки и несколько раз ополоснула лицо, с силой проходясь ладонями по щекам. В маленькой ванной комнате раздался шумный выдох. Некоторое время она стояла с закрытыми глазами, запрокинув голову, а затем распахнула их и оперлась руками по бокам раковины, не в силах больше самостоятельно удерживать свой вес. Если бы Василису спросили, какое состояние, в котором она оказывалась, было самым отвратительным, она без раздумий ответила бы, что вот это. Не то, когда в седьмом классе она болела гнойной ангиной и две недели не могла нормально есть, не то, когда Василиса подвернула ногу в лесу и промерзла насквозь. Сейчас ей казалось, будто все это произошло одновременно: ангина, нога, температура. Ее даже подташнивало, а пальцы, судорожно впившиеся в края белой раковины, подрагивали. Столько всего было внутри, столько чувств, мыслей и слов, которые просились наружу и не могли быть выпущены, потому что она просто понятие не имела, как это можно сделать. И от этого так коробило. Василиса выключила воду и, помедлив, подняла голову, в упор глядя на свое зеркальное отражение. Вытерла черные разводы под глазами, хотя, честно говоря, лучше от этого не стало. Она думала о том, что сейчас происходит с Фэшем, прикидывая в голове самые разные варианты и даже не догадываясь о том, что с ним уже произошло на самом деле. Дверная ручка дернулась, Василиса вздрогнула и испуганно уставилась на дверь в отражении зеркала, мысленно ругая себя за то, что забыла ее закрыть. Но уже в следующую секунду все лишние мысли мгновенно испарились - прямо в глаза ей посмотрел Фэш. Дверь за ним тихо закрылась, послышался тихий щелчок, и рука Драгоция отнялась от замка. Они молчали, не отводя друг от друга взгляда. По коже Василисы пробежали мурашки: лед в этих знакомых голубых глазах почти физически обжигал. И она окончательно растерялась. Вцепилась в раковину сильнее, лишь бы удержаться на ногах. Как будто бы не было в их жизни последнего получаса. Внешне Фэш выглядел спокойно, но вот глаза… Василиса поняла - он в бешенстве. И в таком маленьком закрытом помещении это ощущалось особенно остро. Почти физически ощутимо. Первая мысль была о том, что Фэш злится из-за того, что она вот так убежала, но не успела девушка даже додумать ее, как Драгоций заговорил, и все ее предположения в один миг превратились в пепел: — Значит, отомстить за себя хотела, — протянул он, невозмутимо посмотрев куда-то в сторону и в два шага сократив и так маленькое расстояние между ними. Голос был жестким, холодным, и от услышанного Василиса окаменела. Осознание накрыло ее с головой. Фэш остановился прямо за ее спиной, почти вплотную приблизившись. Одну руку поставил на край раковины, как она, чуть задев побелевшие от напряжения кончики женских пальцев и, наклонившись с одного бока так, чтобы посмотреть Василисе в лицо, спросил: — Ну и как успехи? — вышло хрипловато, а правую щеку Василисы обдало горячим дыханием. — Получилось? Она дернулась, поворачиваясь к нему лицом и глядя на Фэша широко раскрытыми глазами. Они стояли близко, слишком близко, оба все еще мокрые и взъерошенные. Ее сердце колотилось в груди как чокнутое, разгоняя по телу жар, мысли путались, и никогда в жизни Василиса еще не чувствовала себя так беспомощно, как в данный момент. Как? Вопреки ее внутренним мольбам, Фэш не отпрянул - наоборот, он уперся второй ладонью с другой стороны раковины, тем самым заключая Василису в кольцо своих рук, выжидающе сверля ее взглядом. Так, как охотник смотрит на загнанного зверя. Она максимально отклонилась назад, но, увы, лишь уперлась поясницей в холодную керамику. В этот раз бежать было некуда. — Ну же, Василиса, — заговорил он зло и отрывисто. — Расскажи мне, как здорово Фэш Драгоций клюнул на твою удочку. Василиса почувствовала, что Фэш находится на грани и еле сдерживается, и потому постаралась собрать всю свою волю в кулак, чтобы хоть что-то сказать, хотя понятие не имела, какие подобрать слова: — Фэш, я хотела признаться тебе, — голос предательски задрожал, и она чуть повысила тон, чтобы говорить четче. — Правда. Еще тогда, когда мы с тобой заблудились в лесу и вернулись домой, в домик, в ту ночь я поняла, что не хочу больше мстить и хотела все это прекратить. Но я просто не знала, как это сделать! Не знала, как подобрать подходящий момент и… — И потому на следующий же день после возвращения домой ты в образе Алисы пришла к нам и говорила мне всякую чепуху о том, что я важен для тебя и… — он упрямо мотнул головой и снова посмотрел на нее. — А легенду и правда хорошую придумала. Умница. Василиса мелко дрожала, хотя сама совершенно этого не ощущала. Ей больше всего на свете хотелось успокоить Фэша и убедить его в том, что она давно уже забыла о своей мести. И что все, что в последнее время происходило между ними, не было игрой. Что все было по-настоящему. Сглотнув тяжелый ком, Василиса попыталась заговорить снова: — Я придумала все это на эмоциях, потому что была зла и обижена на тебя… Скулы Фэша заострились. — А что еще мне было делать? — продолжила она. — Мне было больно и мне хотелось, чтобы ты почувствовал то же самое, но… Драгоций резким порывом подался вперед, и девушка осеклась, так и не договорив. — О да, — зло и одновременно насмешливо фыркнул он. — Тогда считай, что своего ты добилась. Сейчас я, несомненно, ощущаю себя не так, будто выиграл в лотерею! Его голубые глаза казались почти черными - зрачки расширились настолько, что почти затопили яркую радужку. А вот ее лицо сейчас цветом скорее походило на злосчастную белую раковину. — Да послушай ты меня наконец! — не выдержала Василиса, но Фэш и в этот раз грубо перебил: — Нет, Василиса. Послушай меня ты, — не выдержав, он с размаху ударил ладонью по раковине так, что та заходила ходуном и едва не треснула, но Василиса, к своей гордости, даже не дернулась. Она сама удивилась этому, ощутив неожиданный прилив стойкости. — Я ведь догадывался, — сказал он, издав что-то наподобие смешка. Увы, далеко не веселого. — Чувствовал, что что-то тут нечисто. Все эти внезапные исчезновения, недомолвки, отговорки - это же каким идиотом надо быть! — Он на мгновение отвел взгляд, дернул головой и вновь обжег Василису своим ледяным взором. После Фэш прикрыл глаза, давая себе возможность перевести дух, но это ни черта не помогло: внутри него все кипело и взрывалось, шипело, словно масло на раскаленной сковороде. Гнев не собирался отступать, и Фэш, совершая над собой нечеловеческое усилие, медленно отстранился. Даже в таком состоянии он понимал, что должен унести ноги. Прямо сейчас. Василису потряхивало, картинка перед глазами была мутной. По его скулам ходили желваки. — Двое против одного? — последние слова прозвучали хрипловато. — По-моему, нечестно. Секунду спустя спина, обтянутая белой рубашкой, исчезла за дверью, а Василиса медленно осела на пол. Громкий хлопок эхом отдался в ее голове. И внутри вдруг стало так… пусто.* * *
Заметив, что намечается что-то неладное, Ник, Диана и Маар поспешили к Захарре. И как раз вовремя - ее руки в прямом смысле почти дотянулись до волос Резниковой, но в последний момент, стараниями Маара, перехватившего их, цапнули лишь воздух. — Что здесь происходит? — поинтересовался Ник, хмуро окинув взглядом Марка и Маришку. Диана огляделась вокруг и заметила, что некоторые из оставшихся гостей с любопытством косятся в их сторону. — Происходит то, что кто-то сует напудренный нос туда, куда не следует! — гневно выпалила Захарра, одновременно пытаясь высвободиться из хватки Маара. Но тот держал крепко, поэтому девушка, дернувшись несколько раз, сдалась, но продолжила сверлить взглядом «белобрысую парочку». — В каком это смысле? — Диана в упор посмотрела на Маришку, но та не успела и рта раскрыть, потому что ответить поспешил Марк: — По-моему, младшая Драгоций немного преувеличивает, — в своей привычной манере протянул он. — Мы всего лишь хотели помочь. Открыть бедному Фэшу его влюбленные глаза на все происходящее. Глаза Дианы удивленно округлились. Ник и Маар недоуменно переглянулись. — Да что ты говоришь, помощник, — не выдержала Захарра. — Вас об этом не просили! — А я считаю, — с нажимом проворковала Маришка, перетягивая внимание на себя. — Мы поступили куда честнее, чем его собственная сестра, которая, по всей видимости, знала обо всем с самого начала и позволяла водить брата за нос. — Захарра, это что?.. — догадалась Диана. — Ох… — Может, и нас просветите, а? — приподнял бровь Маар. Однако в следующую секунду Маришка посмотрела куда-то наверх, за их спины, и, ухмыляясь, произнесла: — А вот и он. Легок на помине. Все как по команде вздернули головы - по лестнице спускался Фэш. И вид его, мягко говоря, был так себе. Далеко не самый дружелюбный и располагающий к общению. Любому, кто знал его хорошо (и даже не очень), стало бы ясно, что сейчас его лучше не трогать, и дурак тот, кто это сделает. Но Марк Фэша знал и, по всей видимости, был дураком. Дверь на улицу была в двух шагах от лестницы. Не глядя ни на кого, Фэш молча спустился, за секунду преодолел расстояние от ступеней до выхода и лишь тогда в спину ему прозвучало: — Разбитое сердце — это так печально! — Марк притворно положил руку на левую сторону грудной клетки. — И особенно грустно, наверное, осознавать, что тебя, такого умного, сообразительного и неповторимого, обвела вокруг пальца какая-то обычная, ничем не примечательная и никчемная дев-чон-ка. Фэш остановился. Медленно обернулся, и Марк отчетливо видел, как сжались его кулаки. — Теряешь хватку, Драгоций, — триумфально довершил он. В это время Фэш просто не мог задумываться над тем, что его разозлило больше: что Марк сказал о нем или о Василисе. Последняя капля. — Не думаю. В следующий миг он набросился на Маркуса. Так стремительно, что никто и глазом не успел моргнуть. Последний, к своей чести, не попытался уклониться от удара, а наоборот — принялся отвечать тем же, причем с такой яростью, что обычная потасовка грозилась быстро перерасти в серьезную драку с не менее серьезными последствиями. Кто-то из гостей вскрикнул, Маришка испуганно отскочила в сторону и, пусть и не сразу, но Ник и Маар сориентировались: последний отпустил Захарру, и парни принялись разнимать дерущихся. Неизвестно откуда рядом нарисовался Лешка, и втроем они быстро вытащили Фэша и Марка на улицу, пока в гостиной не начался еще больший переполох. Следом за ними выскочили девочки. Марк, едва оказавшись на свежем воздухе, с презрением высвободился из хватки Маара. Чуть пошатнулся при этом, что еще раз подтвердило его очевидно не совсем трезвое состояние. В темноте было плохо видно, но под глазом у него уже темнел нехилый след от удара Фэша - к утру наверняка проявится ярче. — Кошмар, еще и руки об тебя марать, — он притворно отряхнулся. — В который раз убедился, что с вашей семейкой связываться — себе дороже. — Так и не связывался бы! — рявкнула Захарра. Марк скривился на ее реплику, а потом выдал, снова глянув на Фэша: — Ты псих, Драгоций. Фэша держали двое, но он, рыкнув, снова кинулся к Марку, но Лешка с Ником чудом сумели его удержать. Маришка вскрикнула, схватив отшатнувшегося Ляхтича за локоть, и тот, напоследок презрительно фыркнув, дал ей увести себя в дом. Как только дверь за ними закрылась, Фэш резко дернулся, вырываясь из рук друзей. Захарра сделала шаг к брату. Ее карие глаза были широко распахнуты, в них было столько отчаяния, растерянности и беспомощности, будто сейчас именно она была концентратом того, что чувствовали Фэш и Василиса. Но парень зыркнул на нее, будто ледяной водой окатил. Губа у него была рассечена, в уголке рта собралась кровь, но сам Фэш этого, наверное, не чувствовал. — Не смей подходить ко мне. Он развернулся к ним спиной, собираясь уйти, но на секунду замер: — Да. И все те, кто также знал обо всем, тоже. И - ушел. Захарра смотрела вслед брату стеклянными глазами. Диана, всегда спокойная и уравновешенная, нервно закусив губу, не знала, куда себя деть. Ник и Маар переглянулись - они, естественно, до конца не понимали, из-за чего случился переполох, но были догадки, на которые парни рассчитывали получить утверждение или же отрицание. Лешка растерянно и озадаченно чесал затылок. Повисло молчание. Ну а что здесь было еще сказать?* * *
Отец предлагал ей остаться на ночь у них. И даже предложил остаться Лиссе, когда Василиса отказалась, сославшись на то, что не хочет оставлять маму одну. Но уже тогда сама Лисса, учтиво поблагодарив Нортона-старшего за приглашение, вежливо отказалась. Мужчине ничего не оставалось кроме того, чтобы вызвать своего водителя. Все было как в тумане. Василиса плохо помнила, как вышла из ванной комнаты, как спустилась и как прощалась с гостями. Девушка даже улыбалась, шутливо отвечая на вопросы о своем «мокром» внешнем виде. Со стороны могло показаться, что все в порядке. Василиса выглядела спокойной, ни следа истерики, агонии или любого подобного явления; совершенно сухие глаза. Но вот взгляд - он выдавал свою хозяйку с головой. Стеклянный. Совершенно пустой . Будто бы мыслями она была где-то не здесь. И, в общем-то, это было абсолютной правдой. Перед глазами какие-то сплошные обрывки: она обнимает ребят, отчаянно мотая головой из стороны сторону, тем самым предотвращая поток вопросов в свою сторону; вот отец на прощание накидывает ей на плечи что-то теплое; вот они с мамой садятся в машину. За окном сменялись пейзажи ночного города, сверкая разноцветными огнями. Это было красиво и завораживающе, но перед взором Василисы сейчас мелькали совсем другие картинки. И она никак не могла это контролировать. — Что насчет танца? Клянусь, мое сердце будет разбито, если ты откажешь, — Марк приложил руку и состроил страдающее выражение лица. — Тогда можешь начать собирать его по кусочкам, Ляхтич. Василиса уже обещала танец мне. Я округлила глаза и быстро повернула голову в сторону говорившего. Фэш выглядел весьма самоуверенно. Небрежно засунув руки в карманы штанов, он насмешливо следил за реакцией Марка. — Драгоций, — протянул Марк в своей привычной манере, ни капельки не растерявшись. — Может, ты позволишь ей самой отвечать за себя? Фэш пожал плечами и обратился ко мне: — Обещала? Не понимая, что здесь вообще происходит, я недоуменно нахмурилась, переводя взгляд с одного на другого. — Я… — Обещала, — утвердительно закончил все тот же Драгоций, нагло ухмыляясь. — Так что, — он уверенно взял меня за руку, — мы оставим тебя, Марк. По рукам пробежали мурашки, и девушка зябко обхватила себя за плечи. Лисса покосилась на нее. — Василиса, — раздался спокойный голос с нотками рвущегося веселья, — дорогая, мне кажется, ты немного смущаешь нашего гостя. Гостя? Нашего? Так, стоп… Я опустила глаза, глядя на свои босые ступни и краешек белого полотенца с голубой окантовкой. И когда до меня медленно дошел смысл всей произошедшей ситуации, я взвизгнула, мгновенно почувствовав, как кровь прилила к лицу, и юркнула в первую же комнату, с громким хлопком захлопывая дверь. За ней вскоре послышался смех: сначала тихий и женский — мамин, а уже потом, видимо, к ней присоединился и Фэш. Быстро же очухался, придурок! — Фэш, не стой на пороге, проходи. Пойдем на кухню, я как раз угощу тебя чаем, про который ты спрашивал, — отсмеявшись, проговорила Лисса. — А Василиса, я надеюсь, переоденется и вскоре присоединится к нам. — Она чуть повысила голос. — Так ведь? Уголок губ дернулся. Но лишь на мгновение. — Пора заканчивать этот цирк, — Фэш приземлился перед моим диваном прямо на колени. Вот про то, что все это цирк, я с ним полностью согласна. — Я пробую в последний раз, а если не выйдет, то… Ладно. На последнем слове он протяжно выдохнул и опустил глаза, будто реально напряженно раздумывал над чем-то. Я повернулась к нему и недоуменно нахмурила брови. Фэш решительно вскинул голову. — Василиса, — произнес он негромко, но твердо. С каким-то странным проблеском в голосе, который ранее из его уст мне слышать не доводилось. Нахмурилась еще сильнее. — Прости меня, — сглотнув, Драгоций посмотрел мне в глаза и несильно прикусил нижнюю губу. — Сейчас я говорю это без всяких шуток, не ради выгоды, а всерьёз. Правда, я… Вроде бы ничего особенного. Всего лишь слова, но мне почему-то стало не по себе. И непонятно от чего: то ли от того, что он говорил как-то непривычно, то ли от того, как все это происходит. Я — полулежа, облокотившись на подлокотник дивана, а он — на полу, на коленях, чтобы наши лица находились на одном уровне. На улице давно стемнело, и в комнате горит лишь одна лампа — настольная, которую я включила немногим ранее. — Я просто сейчас подумал о том, что ты чувствовала и… — хоть в это и невозможно поверить, но было видно, что Фэш подбирает слова с заметным трудом. И, на некоторое время замолчав, он обессиленно выдохнул, так и не найдя, что еще сказать. — В общем, — через некоторое время парень собрался с силами. — Как видишь, я не умею нормально просить прощения. Поэтому просто — извини меня, Василиса Огнева. Мир? И он замолчал, просто протянув руку с вытянутым мизинцем вперед. А у меня просто не было выбора. Такое странное чувство, когда события, которые произошли всего пару месяцев назад, кажутся тебе такими далекими. Будто целая жизнь прошла. «Выгляни в окно». Я покосилась на окно с противоположной стороны, но, естественно, ничего не увидела. Тогда подошла ближе, открыла окно и слегка подалась вперед, выглядывая на улицу. И у меня чуть не случился сердечный приступ, когда одновременно с этим моим действием откуда-то снизу на руках подтянулся Фэш, держась за каменный выступ дома, словно за турник. Я отшатнулась назад, невольно приложив ладонь к груди. — Ты больной?! Еще секунда — и он бы стукнулся макушкой о мой подбородок. Но Драгоция, кажется, это мало волновало: он продолжал ослепительно улыбаться. — И тебе привет. Я закатила глаза, поджимая губы. — Чего хотел? — бросила довольно грубо. Он даже не обратил внимания на тон моего голоса, наверное, уже привыкнув к холодности. Вместо этого медленно приблизил свое лицо к моему почти вплотную и загадочно так, тихо произнес: — Спускайся вниз. — Зачем? — непонятно почему, но я спросила это так же тихо. Фэш усмехнулся, и я скорее почувствовала, чем увидела, что на его щеках появились ямочки. — Это сюрприз. — Дорогая, ты себя хорошо чувствуешь? — обеспокоенно спросила Лисса, внимательно наблюдая за дочерью. — Бледная как мел. Василиса часто заморгала, словно очнувшись ото сна. Перевела взгляд с машинного стекла на маму и — улыбнулась. Получилось вымученно и неестественно. — Все в порядке, мам. Я просто устала. Недоверие в глазах Лиссы говорило само за себя, но она промолчала. Тем более в следующую секунду машина плавно остановилась возле нужного подъезда. По пути в квартиру они молчали. Василиса шла позади, и потому женщина не видела, как ее слегка пошатывало на лестнице. Состояние было непонятное - девушка не ощущала собственного веса. Казалось, если в подъезде вдруг появится ветер, то он без особого труда унесет ее в далекие дали. Звякнули ключи. Входная дверь распахнулась, Василиса вошла первой. И вдруг застыла на месте. Ощущение невесомости испарилось вмиг, и ей стало тяжело. Как при длительном подъеме в гору с тяжелым рюкзаком на плечах. Ты пытаешься идти, а сил больше нет. И ты останавливаешься на крутом склоне, хотя прекрасно известно, что при горном подъеме сбавлять ход не желательно, иначе рискуешь повалиться назад. Василиса держалась из последних сил - зажмурившись, пыталась унять дрожь. — Дорогая?.. — Лисса сделала шаг вперед. Состояние Василисы ее пугало. — Ты уверена, что… — договорить женщина просто-напросто не успела. Из грудной клетки ее дочери вырвался какой-то неестественный звук - то ли хрип, то ли всхлип, то ли и то и другое одновременно. А затем - вопль. Громкий, будто ножом по сердцу. Почти физически ощутимый, забирающийся под самые ребра. Василиса, оставаясь на том же месте, где была, буквально рухнула на колени, не в силах больше держаться на ногах. — Бог ты мой! — воскликнула женщина. — Василиса! Она бросилась на пол, обнимая дочь, и та вцепилась в нее, как в спасательный круг. Рыдания становились громче, грозясь превратиться в истерику, но Лисса решила пока не задавать никаких вопросов. — Тише-тише, все нормально… — приговаривала она, заботливо поглаживая ее спину. — Нет, — приглушенно, но, как ни странно, твердо сказала Василиса. — Не нормально. Она сделала глубокий вдох, чтобы говорить более-менее спокойно и разборчиво - это далось ей с трудом, потому как тело продолжало содрогаться от рыданий. Но Василиса была уверена в своем решении. Вдохнув еще пару раз, она начала говорить. Говорила долго. На улице начало рассветать. Выложила матери всю историю как на духу, потому что на тот момент это было единственное, чего ей хотелось в этом мире. В конце монолога вновь сделала глубокий вдох, наблюдая за тем, как первый луч утреннего солнца скользнул по полу. Мокрые дорожки на щеках давно высохли, остались только едва заметные разводы и соленый привкус на губах. Слез больше не было. Стало чуть легче.