* * *
— Приветствую тебя, Лисса. Женщина отодвинула чашку кофе в сторону, а затем подняла на подошедшего свои большие темно-синие глаза. — Здравствуй, Нортон. — Извини за задержку, — произнес Огнев-старший, присаживаясь на стул напротив Лиссы. К нему тут же подошел официант, предложив меню, но мужчина отрицательно покачал головой и сказал, обращаясь к матери Василисы: — Я и так уже на семьдесят процентов состою из кофе, а не из воды. Женщина дернула уголком губ. Она не преминула отметить, что, пусть Нортон и выглядел как всегда, собранно и подтянуто, глаза его были усталыми. Когда официант отошел от их столика, Огнев заговорил снова: — Итак, тогда сразу перейдем к делу. По телефону мы это не смогли нормально обсудить, но все же я хотел бы знать, почему тебе так неожиданно и срочно понадобилось увозить мою дочь из города? — Нашу дочь, — иронично поправила его Лисса. Но на прямой вопрос не спешила отвечать. Сделав снова глоток горячего напитка и медленно отставив чашку в сторону, женщина кинула взгляд в окно, находившееся по правую сторону от них. Зажигались первые уличные огни, освещая дорогу людям, неспешно прогуливающимся вдоль набережной. Нортон-старший терпеливо ждал. Наконец, кинув взгляд на белую орхидею, что стояла в вазочке на их столе, Лисса в некотором волнении прочистила горло и заговорила: — Ответь мне для начала, Нортон, как ты относишься к тем отношениям, что имеют место быть между нашей Василисой и Фэшем Драгоцием? — Нортон-старший выгнул бровь, явно не ожидая вот такого ответного вопроса. — Уверена, ты был в курсе. И мне хочется услышать твое мнение. — Признаться, Лисса, ты меня сейчас слегка… ошеломила, — медленно протянул отец Василисы, откидываясь на спинку стула. — Но ты права. Причем узнал я при весьма… гм… интересных обстоятельствах. — Он дернул губами, перехватив заинтересованный взгляд синих глаз. — Думаю, в данный момент та история не имеет особого значения. Но, — сделал он ударение на этом слове, — ты меня знаешь, и если бы я был против, то этих отношений уже бы не существовало. — Последние слова прозвучали как-то жестоко, да и лицо Нортона-старшего на миг посуровело. — Впрочем, я еще не уверен до конца и могу в любой момент поменять свою точку зрения. Повисла пауза. Огнев выглядел так, словно обдумывал, продолжать ли свою речь, и Лисса, видя это, выжидающе молчала. — И, если уж мы говорим начистоту, — наконец продолжил мужчина. — Я не в полном восторге от данного… союза. Все же мальчишка – племянник Астрагора. И признаться, Фэша Драгоция спасает только то, что он сын Диамана. На лицо отца Василисы вдруг набежала тень. — Да, — вздохнула Лисса, и в глазах ее отблеском света отразилась печаль. — Но мальчик просто копия Селены, за исключением разве что глаз. Забывшись, Лисса провела пальцем по ободку кофейной чашки. Да, благодаря Нортону Огневу она в свое время успела познакомиться с родителями Фэша. Самому мальчику тогда было всего около года, он вряд ли мог это помнить. Красивая была семья, любящая. Естественно, после рождения Василисы и всех тех драматичных событий, по итогу которых Огнев вернулся к Нире, связь с Драгоциями для Лиссы ослабла, но она прекрасно помнила, что Диаман и Селена души в своем сыне не чаяли. Оттого вдвойне ужасно для нее было узнать об их гибели. А особенно тяжело было видеть на похоронах маленького пятилетнего мальчика с чуть помятым букетом ландышей в маленьких руках и большими, словно у филина, испуганными и растерянными голубыми глазами. В тот момент саму Лиссу дома ждала четырехлетняя Василиса, такая же маленькая и беззащитная, которую мама потом долго обнимала, весь вечер не выпуская из рук. Женщина упрямо мотнула головой, возвращаясь в реальность. Нортон-старший же, словно тоже очнувшись, поморгал несколько раз и вновь устремил свои серо-зеленые глаза на мать Василисы. — Итак, мы отвлеклись, — сказал он. — Изволь просветить меня, с чего вдруг ты решила обсудить личную жизнь нашего ребенка? — Лисса медлила, и тогда Огнев добавил более резким тоном: — Весь этот балаган случился из-за мальчишки? — он прищурился. — Если он обидел ее, то я быстро… Лисса решительно перебила: — Нет, Нортон. Боюсь, весь этот, как ты выразился, балаган, увы, случился именно из-за нашей дочери. В этом случае дров наломала она. Брови старшего Огнева взметнулись. — Я не буду вдаваться в подробности, сейчас это уже не так важно, — продолжила Лисса. — Просто я хотела услышать твое мнение, и я его услышала, спасибо. С нашей девочкой все в порядке, — уточнила она. — И вмешиваться в это дело, Нортон, тоже не нужно. Думаю, дети сами разберутся. Нортон-старший иронично хмыкнул, но смолчал. — В любом случае, это жизнь Василисы, ее право набивать шишки и совершать ошибки. Когда это делать, как не в восемнадцать? — вздохнув, Лисса поднялась с места, рукой прося официанта поднести счет. Уже через секунду к ним подлетел молодой парень, положив на стол прямоугольную коробочку. Женщина уже было потянула к ней руку, но Нортон-старший уверенным жестом подвинул коробочку к себе. — Я угощаю, — безапелляционно заявил он, вслед за ней поднимаясь с места. — Что ж, Лисса, ты права отчасти. Но если это дело вдруг зайдет слишком далеко… — Не думаю, что в этом вопросе Василисе понадобится твоя помощь, — усмехнувшись, качнула головой Лисса. — Я сказала тебе, потому что считаю, что, как ее отец, ты просто должен знать. Большего от тебя не требуется. — И, развернувшись, она бросила на прощание: — До свидания, Нортон. Огнев проводил ее усталыми глазами. — До свидания, Лисса…* * *
В спортивном зале работал кондиционер, но все равно было душновато. Золотистые лучи вечернего солнца проникали внутрь через большие прямоугольные окна, делая видимыми летающие в воздухе крохотные пылинки. Людей в этот будний вечер было мало: девушка в наушниках, уже довольно давно шагавшая по беговой дорожке, мужчина средних лет с повязкой на лысой голове, с усердием выполняющий силовые упражнения, да двое молодых парней, по очереди отрабатывающих боксерские удары, ударяя друг друга в специальные перчатки в форме овала. Как Ник и предполагал, когда пришла очередь Фэша, тот начал бить с двойной силой. Но Лазарев был к этому готов: уж пусть его лучший друг вот так выплескивает свою злость. Тем более самое неприятное еще впереди. Эх, а ведь у Фэша сегодня было довольно сносное настроение: он улыбался иногда, один раз посмеялся и даже успел отвесить пару своих снисходительных шуток. И у Ника аж от сердца отлегло. Но он обещал Диане, а значит, разговор о Василисе был неизбежен. Лазарев так задумался, что не заметил, как расслабил руки и чуть не получил боксерской перчаткой в нос – вовремя увернулся. Фэш издал смешок, пользуясь паузой, чтобы убрать взмокшие волосы со лба. — Ник, прости, конечно, но я бы с удовольствием расквасил нос Ляхтичу, но уж точно не тебе. — Ник в ответ неловко усмехнулся, и его друг приподнял левую бровь. «Ну, понеслась», — подумал про себя Ник. Глубоко вздохнув, он посмотрел Фэшу прямо в глаза. Тот, уже вставший в стойку для новой серии ударов, невольно опустил руки и еще больше нахмурился. — В общем, — начал решительно Лазарев, — я хотел поговорить с тобой насчет… гм… Василисы. Лицо Фэша вмиг переменилось. — Нет, — заявил он. — Но… — Я сказал - нет. Ник вновь предпринял попытку заговорить, но Фэш предсказуемо не дал этого сделать: — Только если ты хочешь со мной поругаться, — и он, стянув боксерские перчатки, направился в раздевалку. Ник остался на месте, раздумывая мучительные пять секунд. А потом решительно пошел за лучшим другом. В раздевалке, кроме них двоих, больше никого не оказалось, и младший Лазарев со спокойной душой закрыл дверь, разворачиваясь к Фэшу лицом. Большие карие глаза внимательно следили за действиями друга. Ну а тот, естественно, намеренно его игнорировал. И вдруг Фэш не выдержал: стянув через голову мокрую от занятий футболку, он на несколько секунд замер вместе с ней в руках, сжимая зубы, а потом взял и с размаху кинул ее на пол. Ник не шелохнулся. — Ну что? — поворачиваясь к нему лицом, раздраженно спросил Фэш. Голубые глаза метали молнии. — Что ты хочешь от меня? — Узнать, что ты думаешь по поводу всей сложившейся ситуации. — Фэш закатил глаза, а Ник продолжил: — Потому что ты, как всегда, все держишь в себе, а нам всем хотелось бы знать, что происходит в твоей гол… — Ах вот оно что, — перебил Драгоций, зло усмехаясь. — Это тебя Захарра подослала? Или Диана? А может, и сама Огнева, а? Лазарев покачал головой. — Василиса здесь вообще ни при чем. Фэш несколько секунд смотрел на друга в упор. Затем, со злостью мотнув головой, отвернулся и принялся переодеваться молча, вновь игнорируя парня. — Я не желаю ее больше видеть, — тихо, но четко сказал он через некоторое время, когда Ник уже отчаялся что-либо услышать. Закончив с переодеванием, Фэш вновь взглянул на Лазарева, закидывая спортивную сумку на плечо. — Никогда. Ясно? По своему обыкновению Ник сложил брови домиком. Фэш решительно направился к выходу, справедливо полагая, что своим красноречивым ответом положил конец раздражающему разговору. Но не тут-то было: Ник и не думал отступать в сторону, загородив ему путь. — Это неправда, — вдруг произнес он, проницательно вглядываясь в столь знакомое лицо. Скулы Фэша напряглись, но Ника это не смутило: он знал своего друга, как облупленного, понимая, что вся эта напускная злость и показное равнодушие – всего лишь очередная защитная реакция и попытка скрыть истинные чувства. — Ты пытаешься обмануть сам себя, Фэш. — Драгоций раздраженно фыркнул, привычно закатив глаза к потолку, и снова ринулся вперед, намереваясь отодвинуть Лазарева в сторону, но тот остановил его, крепко придержав за плечо. — Да ведь сам посуди! Откинь на секундочку в сторону свою гордость и самолюбие и поразмысли здраво! Ты был увлечен якобы Алисой, но, скажи мне, к кому ты мчался, чтобы успеть на день рождения? Для кого ты два часа таскался по магазинам, чтобы найти именно это чертово кольцо с синим камнем? Ради кого ты договаривался со мной и крался по зарослям на заднем дворе, чтобы просто сделать сюрприз, а? «И за кем, как последний идиот, пошел через эти самые заросли в какую-то заброшенную беседку», — против воли мрачно подумал Драгоций. Он молча смотрел куда-то вперед, сквозь Ника. Только желваки ходили на скулах. — Я знаю тебя почти всю свою сознательную жизнь, Фэш, — продолжил Ник. — Я знаю, ради кого. И ты знаешь. Просто отрицаешь, потому что обижен. Но ведь у нее же были на то какие-то причины, верно? Фэш наконец поднял на Ника взгляд. Солнечный зайчик скользнул к его лицу и на миг выхватил ярко-голубые глаза, на дне зрачков которых, скрываясь где-то в самой глубине души, в эту минуту бушевал самый настоящий ураган. — Повторю еще раз: поразмысли здраво. Отказываясь от Василисы, кому ты сделаешь лучше – своей гордости или своему сердцу? Ответом Нику Лазареву стал грубый толчок локтем под ребро и громко хлопнувшая дверь мужской раздевалки. Парень охнул, схватившись за пострадавший бок, но лицо его почему-то озарилось улыбкой. — Я тебя понял.* * *
Темнота на улице сгущалась – на город медленно опускалась ночь. Прямо в эту секунду зажегся яркий фонарь, осветив деревянную лавочку и небольшое асфальтированное пространство перед подъездом, на котором каким-то удивительным образом до сих пор сохранились остатки былого поздравления. Если бы кто-то спросил сейчас Фэша Драгоция, что он делает здесь уже второй час, сверля глазами сквозь лобовое стекло машины окно второго этажа, он бы, наверное, даже при всем своем остроумии, не нашелся бы с ответом. Подумав об этом, Фэш моргнул, фыркнул и отвел взгляд от зашторенного окна. Ей-богу, маньяк какой-то. Но слова Ника не выходили из головы, как бы, черт возьми, он не старался. Да и слова Примаро, некогда сказанные на веранде деревянного домика, тоже. «— Кто судит книгу по обложке, брат?» Очевидно, его брат тоже был в курсе происходящего и таким завуалированным образом хотел приоткрыть Фэшу глаза, но, черт его подери, разве нельзя было сказать прямо?! «— Ну, допустим, тебе дали книгу, — начал среброкосый Драгоций. — Невзрачную, с простенькой, обыкновенной обложкой. Ты посмотрел, покрутил ее в руках и, фыркнув, откинул куда-нибудь в сторону. Ведь, судя по виду, ее содержание будет таким же серым и скучным, подумал ты. Через некоторое время тебе дарят другую книгу. На этот раз красивую, в цепляющей, сверкающей обложке. Возможно, даже с небольшим замком, что придает ей даже большей загадочности, и тогда тебе, чтобы прочесть эту книгу, нужно немного потрудиться и найти подходящий ключ. Но ведь книга так манит, что ты не можешь удержаться, и вот, в один прекрасный момент, наконец, открываешь замок, после чего с наслаждением погружаешься в долгожданное чтение. С каждой страницей погружаешься все глубже и глубже, тебе становится так интересно, что ты не можешь оторваться от чтения. Но когда ты доходишь почти до середины, то вдруг нечаянно цепляешь уголок книги ногтем и бумага, которая, как ты думал, была обложкой, отрывается, а перед тобой внезапно предстает та книга, которую ты не так давно посчитал неинтересной. Та самая, с простенькой и обыкновенной обложкой. Но ведь тебе все равно хочется читать дальше, узнать, чем все закончится, не так ли?..» Впрочем, ничего удивительного: Примаро всегда говорил какими-то загадками. Да и сам он идиот, конечно, как можно было не заметить очевидного?! Ведь знал же, чувствовал, что что-то тут нечисто! Фэш против воли сжал пальцами ободок руля. Ему казалось, что все, что он способен сейчас ощущать, – это злость. Ему надо злиться. Ведь это, черт возьми, правильно. И он злился. Злился на Ника, на Примаро, на Захарру, Василису, но больше всего - злился на самого себя. Злился, потому что, зарядив лучшему другу под дых, он вышел из спортзала с яростью и полной решимостью послать всех, кто еще хоть раз заикнется при нем о Василисе-Алисе Огневой, куда подальше, но почему-то сам в итоге оказался под окнами ее дома. Злился, потому что Ник был прав. Фэш прекрасно понимал, по какой причине Василиса вздумала перевоплотиться в Алису, чтобы «проучить» его. И прекрасно помнил тот день, когда повел себя как самая последняя скотина. «— Ты не привлекаешь меня. Ты обычная, ничем не примечательная. Серая мышка с парой-тройкой друзей, которая никогда не сможет сказать ничего поперек. Даже заговорить со мной не смогла без поддержки Захарры…» Ему вдруг свело скулы, но воспоминание было таким ярким, что сознание не слушалось, добивая Фэша его же словами: «— Даже не можешь ответить мне сейчас, потому что ты — бесхребетная. — Он откинулся на спинку стула и, видимо, решив добить, кинул: — Ты противна мне». Злился, потому что понимал, что, в принципе, спровоцировал Василису сам. И в то же время злился на Огневу, потому что она оказалась ничем не лучше его самого. «...И ты понимаешь, что все дело вовсе не в обложке. Главное то, что находится внутри. Неожиданно ты осознаешь, каким был дураком, ведь, кажется, эта книга – лучшее, что ты читал в своей жизни». И, в конце концов, злился, потому что на самом деле Фэш Драгоций хотел ее видеть и, черт возьми, ничего не мог собой поделать. Костяшки пальцев побелели, и парень, заметив это, отпустил несчастный руль. Затем глубоко вдохнул и медленно поводил головой из стороны в сторону, разминая затекшую шею. Внезапно в кармане завибрировал телефон. Увидев на экране имя звонившего, Фэш сделал глубокий вдох, переждал пару секунд и все-таки ответил. Кажется, пришла пора сделать так, чтобы на одну проблему стало меньше. — Я тебя слушаю. — Привет, — послышался на той стороне провода тихий, но твердый голос Захарры. — Да виделись уже вроде как. Захарра шумно вздохнула, и Фэш холодно поинтересовался: — У тебя что-то срочное? — и, не выдержав, едко добавил: — Или опять какой-нибудь обман с Огневой замышляете, и ты проверяешь, где я, чтобы ненароком не попасться, а? Бурная реакция не заставила себя долго ждать. — Да я уже миллион раз извинилась, дурья ты башка! — Фэш быстро отнял телефон от уха, чтобы не оглохнуть. — Что мне еще сделать, на коленях перед тобой проползти? Ее брат неожиданно хохотнул, что повергло Захарру в еще больший шок; она так и застыла, сидя на своей кровати, с телефоном возле уха и разинутым ртом. — На коленях было бы неплохо, — прокомментировал Фэш. — И забавно так получается, извинялась ты, а дурья башка – я? — Ты издеваешься, да? — Да, — последовал лаконичный ответ. Захарра недоуменно прищурилась. Такое поведение Фэша ее настораживало, но одновременно с этим как будто камень с плеч свалился. Неужели... — Ладно, — первым нарушил затянувшуюся паузу Фэш вдруг посерьезневшим голосом. — Расслабься, сестричка. Я больше не сержусь на тебя. Против воли из груди Захарры вырвался долгий облегченный выдох. На щеках Фэша сверкнули ямочки, но тут же исчезли, потому что его внимание привлекло какое-то движение около двери подъезда. Она громко хлопнула, пропуская на улицу хрупкую фигуру с длинными и распущенными волосами темно-рыжего оттенка. Фэш мгновенно подобрался, быстро бросив Захарре, что сейчас он занят, но скоро будет дома, и внимательно проследил за знакомым силуэтом: та чуть ли не бегом направилась к подъехавшему такси и быстро забралась на заднее сидение. Левая бровь Фэша Драгоция в недоумении изогнулась. Прежде, чем парень вообще успел сообразить, что делает, его рука повернула ключ, заводя мотор, а когда такси тронулось с места, нога надавила на педаль газа.* * *
Огонь мирно и успокаивающе потрескивал в камине. Тишина в комнате действовала как колыбельная, но Василиса, несмотря на поздний час, спать и не думала. Рядом, на кофейном столике, дымилась кружка свежезаваренного кофе. Увы, растворимого, но в летнем домике отца другого не нашлось, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть. Оранжево-золотые отблески тепла отражались на деревянных стенах и пледе, в котором девушка грела ноги. В ее голове промелькнула мысль, что в этом году выдалось какое-то холодное и чересчур дождливое лето. В левой руке была ручка, в правой - простая тетрадь в клеточку, а вокруг, на пледе, греющем ноги, – несколько скомканных листов. Хотелось написать много, но слова никак не хотели складываться во что-то приемлемое и адекватное. Василиса глубоко вздохнула и в следующий момент почувствовала, как под чьей-то тяжестью просел диван. Лисса, в домашнем халате и со слегка растрепанным пучком темно-рыжих волос, присела рядом, держа в руках точно такую же дымящуюся кружку. — Почему не спишь? — спросила Василиса, рукой откидывая ворох перечеркнутых бумажек в сторону. — А ты? — ввернула Лисса, улыбаясь, на что дочь только пожала плечами. Темно-синие глаза бегло оценили обстановку на пледе. — Ну и как успехи? Василиса вздохнула. — Никак, — честно призналась она. — Сейчас я вообще считаю эту затею с письмом бредом, — она подняла на маму точно такие же васильково-синие глаза и уверенно заявила: — Он порвет его, даже не открыв. Теперь пришел черед вздыхать Лиссе. Она поставила кружку на кофейный столик и облокотилась на спинку дивана, обхватывая Василису за плечи и крепко прижимая к себе. Они обе замолчали, любуясь огненными всполохами, но через некоторое время Василиса вновь услышала рядом тихий и успокаивающий голос мамы: — Все мы, так или иначе, совершаем ошибки, — она тихо вздохнула, принявшись пальцами перебирать рыжие пряди дочери. — Вот, к примеру, мы с твоим отцом. Мне тогда было примерно столько же, сколько и тебе сейчас, и я, святая наивность, думала, что встретила любовь всей своей жизни, — Лисса иронично приподняла уголки губ, а Василиса слушала, затаив дыхание. — Витала в облаках и не желала слушать никого, кто говорил о том, что я разрушаю чужую семью. Я не понимала тогда, что для Нортона была всего лишь девушкой, которая отвлекала его от ссор, детского плача и постоянного напряжения в доме. Чтобы скрыться от всего этого, он сбегал ко мне. Хотел забыться. Лисса замолчала. Некоторое время снова был слышен лишь только треск полыхающих деревяшек, но она продолжила: — Теперь, конечно же, я понимаю, что мы оба совершили глупость, и Нира на самом деле очень сильна духом, раз смогла все-таки простить твоего отца. Но ведь именно благодаря нашей с ним глупости я сейчас обнимаю тебя. — По коже Василисы непроизвольно пробежали мурашки. — Твой отец подарил мне тебя, сделав этим самым счастливым на Земле человеком, несмотря на то, что потом исчез из моей жизни. Наша ошибка – это ты, Василиса, — Лисса приподняла голову дочери за подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза, и тепло улыбнулась. — Моя самая лучшая ошибка. Василисе не оставалось ничего, кроме как шмыгнуть носом и сильнее прижаться к маме. Теперь она точно знала, что хочет написать на простом тетрадном листе.* * *
Если бы жизнь была книгой, каким-нибудь рассказом или даже фанфиком, то в данный момент у автора подрагивали бы пальцы, с замиранием сердца останавливаясь над клавиатурой после каждого написанного предложения.
* * *
Василиса выскочила из такси, едва вежливый водитель успел сказать ей «до свидания». И решительно направилась к той самой, скрытой и маленькой, калитке, даже не замечая, как сразу после отъехавшего такси к дому подъехала еще одна машина. В руке она сжимала простой тетрадный листочек, на который наткнулась буквально час назад, разбираю сумку после поездки в летний домик отца. И решила, что плевать ей на то, что подумает Фэш Драгоций, когда она заявится в полдвенадцатого ночи с разбором полетов. Она и так догадывалась: сначала накричит, прогонит, а потом разорвет ее листочек к чертям, не разворачивая. Но это уже будет всецело его решение. Потому что все, что зависело от нее, она уже сделает. Вот только пальцы на руках почему-то предательски дрожали.* * *
Фэш осторожно вылез из машины, не отводя взгляда от колышущихся в разные стороны из-за быстрой ходьбы рыжих волос, обладательница которых по-хозяйски направилась к задней калитке его же двора. Внутри парня, где-то в районе солнечного сплетения, что-то невыносимо сильно пульсировало. Интересно, знала ли Василиса Огнева, что на «запасной» калитке неделю назад поменяли замок?* * *
Василиса недоуменно нахмурилась, когда калитка не поддалась ее ладоням. Тогда она потянулась к замку, чтобы щелкнуть, по всей видимости, закрытой щеколдой, но таковой там вообще не обнаружила и потому нахмурилась еще сильнее, невольно уперев руки в бока. И вот тогда, чуть ли не доводя девушку до инфаркта, позади нее, очень и очень близко, прозвучал тихий и вкрадчивый голос: — Помочь? Огнева молниеносно обернулась, против воли хватаясь за сердце. Подбородок Фэша и ее нос просто чудом избежали столкновения. Дыхание перехватило, и Василиса некоторое время смотрела в одну точку – пульсирующую жилку на шее Фэша, не в силах заставить себя поднять взгляд. Затем, со злостью на саму себя, взяла себя в руки и решительно подняла голову, мгновенно попав под прицел пронзительно-голубых глаз. — Привет, — произнесли они вдруг одновременно. Уголок губ Фэша привычно дернулся в усмешке, но уже через секунду его лицо озарилось недоумением, потому что Василиса, решив не терять времени и больше всего боясь передумать, смело протянула ему руку, в которой все это время был зажат заветный тетрадный листок. При этом она сделала аккуратный шаг назад, потому что столь неожиданная близость Фэша действовала на нее как-то слишком волнительно. Фэш, по обыкновению, вскинул бровь, переведя непонимающий и нахмуренный взгляд со сложенного вчетверо листочка на Василису. Причем от его внимания не ускользнуло ее отстранение, что породило внутри странную волну неудовольствия, что парень быстро постарался скрыть. — Ты, — Василиса запнулась, но уверено продолжила: — ты должен это прочесть, в общем. Больше я ничего не прошу. — Ты хочешь сказать, что примчалась сюда в полдвенадцатого ночи, чтобы просто отдать мне этот листок? — не удержавшись от ехидства, уточнил Фэш. Василиса глубоко вздохнула, все так же держа перед ним протянутую руку, которая уже начала порядком затекать. На ее безымянном пальце таинственно переливался синий камешек, обрамленный сверкающим серебром. — Да. То обстоятельство, что Фэш Драгоций, как это ни удивительно, не слал ее куда подальше и не пытался испепелить ненавидящим взглядом, уже само по себе действовало успокаивающе. Фыркнув, парень принял «письмо», и их пальцы непроизвольно соприкоснулись: ледяные – Василисы, и удивительно теплые в такую погоду – Фэша. Внезапно Василису осенила новая мысль, и она озвучила ее быстрее, чем успела это осознать: — Постой, а что ты сам делаешь на своем заднем дворе в полдвенадцатого ночи, а? — Ну, допустим, гуляю, — не глядя на нее, спокойно ответил Фэш, уже было принявшийся разворачивать записку, а Василиса, порываясь его остановить, остановила ладонь на полпути. Сама ведь хотела разделаться со всем как можно быстрее! Но почему-то сейчас, когда ее мысли в буквальном смысле уже были у Фэша в руках, Василису охватило какое-то странное и непонятное ощущение: стыд, нетерпение и волнение одновременно. Она закусила губу, даже не замечая этого, и ее внимание вновь привлекла пульсирующая жилка на шее парня. Василиса смотрела на нее, не мигая, потому что ей нужно было на чем-то фокусировать внимание все то время, пока Фэша был занят чтением, иначе она просто-напросто могла бы разорваться! Счет времени потерялся, и Василиса настолько задумалась, что не заметила, как парень, дочитав, сжал зубы, некоторое время глядя в листок невидящим взглядом. Оба молодых людей сейчас представляли собой весьма необычную картину: две тени, застывшие в ночном полумраке на фоне кустарников, деревьев и закрытой калитки. Не было слышно ничего, кроме пения невидимых сверчков, едва уловимого шелеста листьев, да и их собственного дыхания. Вдруг листок в руке Фэша дрогнул. Прошло еще несколько мгновений, и Василиса наконец-таки почувствовала: что-то в обстановке неуловимо переменилось. Подняла голову, вновь встречаясь взглядом с ярко-голубыми, такими пронзительными, глазами. По рукам ее невольно побежали мурашки. Фэш некоторое время глядел на нее, не мигая, но, наконец, сказал: — Я не гулял. — Чего? — не поняла Василиса. — Я не гулял, — повторил Фэш, оставаясь совершенно серьезным. — Я два часа сидел в машине под твоим подъездом, а потом, когда увидел тебя, поехал за такси. И я говорю это, потому что сейчас решил, что ты просто должна это знать. Он произнес это так просто, что у Василисы невольно отвисла челюсть. Заметив это, Фэш привычно усмехнулся, но сразу за этим вновь посерьезнел. — Теперь один на один, Василиса. Не боишься? — в голубых глазах, от которых Василиса не отводила внимательного взгляда, зажглись знакомые нахально-озорные огоньки. Прищурившись, девушка отчеканила: — Нет. Главное, чтобы ты не боялся. На его щеках вдруг сверкнули ямочки, и Драгоций больше не стал терять времени даром: свободной ладонью обхватив Василису за шею, а той, в которой была записка, за талию, он притянул ее к себе и, наконец, поцеловал.Что же? Конец у этой сказки оказался хорошим.
* * *
«Привет, Фэш. Предостерегая все те мысли, что сейчас могут возникнуть в твоей голове, я скажу сразу: я писала это письмо не с целью вымолить прощение или как-то оправдаться в своем обмане.