Забытый сон

      Когда перед носом опустилась решетка, я было вцепилась в нее, ведь с другой стороны остались мои товарищи, но латная рукавица Каллена больно сжала локоть и потащила меня в обратном направлении. С запозданием я поняла, чего он опасается, но мы не успели, грохнула еще одна решетка. Мы оказались заперты на отрезке в пять метров. Впереди Баррат и Маклай, позади Хейнс, сэр Арчибальд и Гаррет.       Я вывернулась от Каллена и подбежала к своим.        – Порождения. Много. С обеих сторон. У нас минуты две, – доложил Баррат.        – Дальше коридор все такой же?       Дикон скрылся за поворотом, мы с Барратом дергали решетку и обшаривали стены в поисках рычага, но безуспешно. За спиной чем-то гремели храмовники. Мысли лихорадочно скакали в голове, но я не видела выхода. Мы попались.       Проклятие! Нападение с двух сторон – и куда мне кинуться?        – Дальше перекресток, довольно много места, – Маклай вновь появился в поле зрения.        – Подробнее.        – Коридор через десять шагов поворачивает… хм, градусов на сорок правее, потом еще шагов двадцать – и пещера…        – Достаточно.       Далековато, но ничего, дотянусь. Я закатала рукава и вскинула руки, взывая к Тени, сплетая потоки дикой энергии и превращая их в нечто осмысленное. В идеале можно обходиться без этих хасиндских плясок и даже без посоха, но в бою нет времени медитировать и ловить концентрацию, поэтому нас с детства приучают привязывать мысль к жестам или особым предметам. Такой подход в разы убыстряет работу заклинателя, а еще не дает поддаться панике, колдовство становится у нас чем-то вроде рефлекса. Недаром о хорошо отлаженных механизмах люди говорят: «работает, как чародей».       Я замерла, удерживая готовое сорваться заклинание, нельзя потратить его впустую.        – Ты что же, бросаешь их? – спросил Баррат. Его ясный глубокий голос совсем не подходил человеку в возрасте.       Своевременный вопрос, но что ответить? Что мне жаль и я не хочу выбирать? Или что ни за что никого не брошу и буду метаться здесь из стороны в сторону, как мышь в клетке, но попытаюсь помочь всем? Как это банально и глупо. И как сдавливает грудь, от того, что все давно понятно.       Эмоций нет, выбора – тоже. Такие ситуации стали неотъемлемой частью моей жизни. Наверное, пора уже научиться чуять их за милю, но нет, я все еще надеюсь на чудо.       Не думать до самого последнего момента, зная в глубине души с первой секунды свой ответ. Не признавать, не подчиняться – и оставаться рабом примитивных страхов. Чувствовать этот груз днем и ночью, видеть расплывчатые тени, когда закрываешь глаза, искать в толпе полузабытые лица и вздрагивать, заметив кого-то похожего, но все равно чужого. До конца жизни мне будет казаться, что если оглянусь достаточно быстро, увижу за спиной призраков всех, кого не смогла спаси, кто погиб от моей руки или по моему слову. И куда бы я ни шла, мертвецов за спиной становится больше.       Когда-нибудь все прекратится, я стану частью этого парада и отвечу за свои грехи. Раньше или позже, также окажусь по ту сторону решетки, и прекрасно знаю, что сказала бы, будь там сейчас. Смерть в затхлой тьме – участь Стражей, но не храмовников. И мы всегда к этому готовы.       – Я бросаю вас, поэтому заткнитесь и не дайте себя убить, сэр.       Баррат внимательно посмотрел на меня и криво улыбнулся краешком губ:        – Ты не так глупа, как я думал.        – Благодарю за комплимент.       Теперь и я чувствовала их приближение. Много, действительно много. В горле предательски пересохло, и я сглотнула.        – Хах, не тревожься за нас. Или думаешь, мы без тебя ничего не стоим? – ухмыльнулся Маклай.       Конечно, стоят, но их лишь двое, и никто не прикроет спину.       Эхо разнесло под сводами туннеля чей-то вой, я отпустила на волю самую мощную вьюгу, какую только была способна сплести, а вдогонку послала наспех скомканную бурю. Два бьющих по площади заклинания дальнего действия, но боюсь, они сметут лишь первую волну. Это, да раскаленные докрасна мечи – все, чем я помогу своим товарищам.        – Я не собираюсь тащить на поверхность ваши трупы.        – Расслабься, командор, они никому не нужны, – с этими словами Дикон скрылся за поворотом, отсалютовав мне напоследок арбалетом. Баррат без колебаний двинулся за ним, а я развернулась ко второй решетке, за которой почти две мили тянулся извилистый, но довольно широкий ход с десятком ответвлений. Уж лучше бы был узкий, чтобы твари подходили по одной, ведь на нашей стороне качество, а не количество.       Руки зудели и не слушались после применения сложных заклятий, и я старательно растирала их, наблюдая как побледневший Гаррет быстро расставляет нехитрые ловушки, а Каллен с этой стороны заряжает сразу два арбалета. А ведь он тоже не впервые в такой ситуации.        – Не спешите умирать, – сказала я, глядя в их отрешенные лица. Во время Мора все узнали, что рана, зараженная скверной, означает смерть медленную и мучительную, а потому многие раненные предпочитали умереть в бою быстро и по-геройски. Но теперь-то я могу предложить кое-какой шанс. – Рана не всегда означает конец. Подробности излишни, им бы немного надежды.       В этот момент показалась первая тварь. Каллен мгновенно вскинул арбалет и тут же стал перезаряжать его, а гарлок с хрипом повалился на бок, хватаясь за горло.       Но следом за первым выскочили еще. Свистели болты, звенели мечи, визжали порождения. Я швыряла низшие заклятия стихийной школы в самую гущу. Убить не убью, но удар от союзников отвести смогу, да и покалечить тоже. Без ран не обошлось, но насколько я могла уследить, они были поверхностны и нанесены оружием, а не когтями и клыками. Я останавливала кровь и заживляла ткани исцелением, но с тем, на что способна в этом деле Винн, мои жалкие потуги не шли ни в какое сравнение. Кроме того, пациенты могли без особого труда «случайно» разрушить такие несложные чары.       Хейнс и сэр Тафт воспринимали лечение спокойно, а Гаррет стряхнул магию легко и непринужденно, как любой храмовник стряхивает заклятия, содержащие меньше шести-семи условных связей. Тоже своего рода рефлекс, но он совсем не полезен, когда магия дружественна.        – Глупый мальчишка, сбросишь еще раз – умрешь первым! – прикрикнула я.        – Извини!       Руки отнимались, по телу расползался противный паралич, в глазах начало двоиться. Я всегда тяну до последнего, до тех пор, пока не начну бить мимо цели. И только потом начинаю искать склянку с голубой жидкостью.       Кровь замедляет свой бег, разум мутнеет, и какое-то время мы не способны творить заклинания. Точно неизвестно, почему так происходит. Но Тень всегда забирает вдвое больше, чем ты просишь у нее, поэтому лириум так ценен. С его помощью можно обмануть саму природу.       Помню, Йован любил шутить на эту тему: «В бою маг всесилен… первые пять минут, а потом беспомощно пускает слюни. Зато такого можно без зазрения совести использовать как пушечное мясо». И улыбался такой мерзкой улыбкой, что мне жутко становилось. Вот почему он искал другой способ. И нашел.       У моих ног валялось три разбитые склянки, и я метала молнии в придавившую Хейнса тварь, когда в спину ударил сгусток энергии. Я отлетела на решетку, разбив лоб, и едва успела присесть, когда мимо промчался еще один заряд. Но от огненного шара, прилетевшего следом, увернуться было невозможно. Я закрыла руками лицо, но не ощутила боли. Справа от меня зашипел Каллен.       Эмиссар за второй решеткой. Я не хотела думать, что это означает.       С трудом раскупорила следующий пузырек, с ужасом отметила, что это последний, выпила безвкусную жидкость и застонала. Чувствительность возвращалась резко, волнами, ожоги пульсировали, но взамен я получила ясный ум и, отослав в ответ свой огненный шар, бросилась к решетке, чтобы ударить по подпаленному эмиссару и двум лучникам льдом. Потом три каменных кулака, для верности, каждому отдельный, и к ногам падают осколки. Вроде бы здесь только трое…        – Солона! – раздался крик Каллена. – Помоги Хейнсу…       И спотыкаясь, я побежала обратно.       Храмовник лежал на спине, издавая страшные булькающие звуки. Ноги подергивались, пальцы скребли каменный пол, а изо рта и разодранной шеи текла кровь. Рядом сидел Гаррет и, всхлипывая, левой рукой пытался зажать рану. Правая безжизненной плетью висела вдоль тела. На ногах оставался только Тафт, который дрался чуть впереди сразу с двумя тварями.       Я упала на колени и сплела исцеляющее заклинание, готовясь поддерживать его очень и очень долго, потому что такое мне сходу не залечить.        – Гаррет, спокойно, убери руку, приложи ткань, – строго сказала я. – Сильно не дави и немного приподними ему голову. Немного, тупица! Слушай, что говорю!       Остановить бы кровь, а уж потом…       Пока я пыталась хотя бы частично срастить края раны, а Гаррет прижимал к ней кусок материи, Каллен и сэр Арчибальд отбивались вдвоем. Они положили еще четверых порождений, и я не чувствовала новых, по крайней мере, с этой стороны.        – Там больше нет, – вздохнула я. – Тафт, поищите механизм, нужно убрать решетку…       Он заново подпалил потухший факел и, тяжело дыша, ушел по туннелю.       Только мы успели перевести дух, решетка с другой стороны со скрежетом пришла в движение. Знать бы, кто поднял ее.       Каллен без промедления отшвырнул арбалет и, подхватив меч и щит, рванул туда. Я только успела крикнуть, чтоб был осторожен. Он засиделся в этой западне, но как бы теперь не переоценил свои силы.       Проходили минуты. Потрескивал валявшийся на полу факел, хрипло дышал Гаррет, и кашлял Хейнс. Даже отсюда было видно, как он бледнеет, и вены проступают на коже. Шея, пожалуй, самая уязвимая часть тела, и на ней живого места не осталось. Не удивительно, что скверна распространяется так быстро.       Я огляделась вокруг, просунула руку сквозь решетку и подтянула ближе труп одной твари. Вылила из фляжки остатки воды, маленьким кинжалом резанула по уродливому горлу. Темная густая жидкость не хотела течь, я давила на склизкую плоть и терпеливо подставляла сосуд, пока он не наполнился.       Прислушиваясь к отдаленному звону стали, я боялась, что он прекратится, и в то же время желала этого. Наконец, все стихло, и тут же вторая решетка поползла вверх. Я стремительно нырнула под нее и подбежала к храмовникам, но успела только мельком оглядеть покореженные стальные пластины и под ними рваную рану на руке Гаррета. Из туннеля тяжело дыша выскочил Каллен. Весь заляпан кровью, но, вроде бы, не своей… А еще он был один.        – Живо, сматываемся!        – Подожди, но я не чувствую больше…        – Я видел четверых одержимых… и двух магов… – он огляделся. – Где Тафт?        – Все еще ищет…        – Не найдет. За перекрестком какое-то гномье поселение… Это все их ловушки, только там теперь засели маги…       Он подхватил Хейнса с одной стороны, а я с другой, и мы потащили его по коридору.        – И, Солона… – он запнулся на полуслове, и я поняла, что услышу дальше, – Баррат и Маклай, они… мертвы…       Я уже знала, готовилась. Вроде бы не впервой такое слышать, но сердце вдруг стало слишком тяжелым…        – Я… прости, я не успел…        – Не бери в голову, твоей вины здесь нет.       Перед глазами мелькнул Маклай и, улыбаясь, взмахнул арбалетом. Я поскорее прогнала этот образ. Потом, если выберусь отсюда, напьюсь с Огреном так, как только с ним можно напиться, и вспомню все, что вспомнится.       Сейчас нужно позаботиться о другом.        – Каллен, дела плохи у обоих, – я понизила голос, чтобы не пугать Гаррета раньше времени, – раны заражены, я почти уверена…        – Ты говорила, что знаешь способ…        – У каждого Стража есть медальон… – я с трудом переводила дыхание. – Не спрашивай, что в нем особенного… но моего будет мало, нужен еще один…        – Эти?       Он достал откуда-то две цепочки и передал мне. Доказательство смерти моих товарищей, и шанс для двух других.        – Да, – я облегченно вздохнула, – но гарантий все равно нет…       Вскоре нам навстречу вышел Тафт и перехватил у меня стонущего Хейнса. Мы стали двигаться быстрее, но все же пришлось остановиться. Гаррет начал терять сознание.       Каллен снял с него доспех и обнажил рану. Вены вокруг почернели и вздулись.        – Неужели так быстро?        – Зависит от площади поражения и особенностей организма.        – Делай, что хотела.        – Если получится, в Киркволл они не поедут.        – Они скоро вообще никуда никогда не смогут поехать.       Я вздохнула и обратилась к Тафту:        – Сэр Арчибальд, вы не ранены?       Громила оглядел себя:        – Не так, как они.       Я вздохнула снова, доставая из сумки фляжку и вспоминая, каким образом нужно зачаровывать это зелье. Никогда раньше не делала.        – Пожалуйста, отойдите куда-нибудь. Не очень далеко, но так, чтобы не видеть и не слышать нас.       Каллен подозрительно глянул на меня:        – Это еще зачем?        – У каждого ордена свои тайны. Я не лезу в ваши, вы не лезьте в мои.       Ага, кажется, понял.       Они ушли по туннелю в обратном направлении, а я принялась за дело. Лучше всего прямо во фляжке и сделать. В каждом медальоне немного крови архидемона, так сказать, порция на одного. Таким образом, один Страж может в случае необходимости привести одного новобранца. При условии, конечно, что раздобудет кровь порождений с достаточным содержанием скверны или мага, который сможет правильным образом восполнить ее недостаток. В этом плане мне проще, искать никого не надо.       Я надломила медальоны у основания, наклонила по очереди над фляжкой, и в нее упали несколько алых капель. Странно это, у порождений кровь почти черная, а у архидемона такая яркая.        – Послушайте меня внимательно, – я посмотрела на Гаррета и Хейнса, – я предлагаю вам стать Серыми Стражами. Это не подарок, верно. И доспехи у нас блестят не так красиво, как у храмовников, зато график помягче, иногда мы даже высыпаемся. А еще, для вас это единственный способ выжить.       Они молчали, и я продолжила.        – Это может убить вас, но хочу напомнить, как только начнете превращаться в вурдалаков, вас все равно убьем мы.       В глазах Гаррета я видела ужас, в глазах Хейнса – обреченность.        – У вас есть пара минут, чтобы подумать.       Я покопалась в сумке и достала мешочек с очищенным лириумным порошком. И замерла. Кто знает, как это на храмовников подействует. Может, вообще не стоит добавлять? Мы, конечно, орден без предрассудков, но о храмовниках-стражах я еще не слышала. Алистер не в счет.       Ох, и почему на мою долю выпадают такие решения. Лучше все-таки разделить на две порции. Перемешав эту гадость, я перелила половину в деревянную походную чашку, добавила в нее лириум и пустила в ход магию, соединяя компоненты. Опять начали неметь руки.        – Ну что, подумали? Кто-нибудь хочет быть первым?       Хейнс поднял руку, из-за перемотанной шеи он даже кивнуть не мог нормально.        – Вспомните самый безбашенный поступок в своей жизни, – это был мой эксперимент, попытка повысить их шансы, и, возможно, я себе льстила, но кажется, это работает. Не зря же мы такой безбашенный орден. В Амарантайне я таким образом провела ритуал для одиннадцати человек, умерли лишь двое. – Самый дикий, от которого дух захватывает. Не важно, что это: кража соседских яблок или ночь с королевой, когда ее муж в другой комнате, а за дверьми стража. Вспомните очень хорошо.       Я наблюдала за переменами в их лицах.        – Как ваши полные имена? – спросила я Гаррета.        – Роберт Хейнс и Гаррет Освилд, – дрожащим голосом ответил он.        – Что ж, начнем, – я припомнила слова и подошла ближе. Пусть мы в сыром подземелье, и вместо серебряной чаши у меня в руках дряхлая посудина, но это Посвящение. – Присоединяйтесь к нам, братья и сестры. Присоединяйтесь к нам, сокрытым тенью, где мы бдим неусыпно. Присоединяйтесь, ибо на нас возложен долг, от которого нельзя отречься. И если вам суждено погибнуть, знайте, эта жертва не будет забыта. И однажды мы присоединимся к вам.       Хейнс взял из моих рук чашку, поднес ее ко рту и сделал несколько мелких глотков. Посудина упала, остатки крови расплескались по полу. Он захрипел и завалился набок. Пока все идет как обычно.        – Отныне и навсегда ты Серый Страж, Роберт Хейнс.       Каждый раз я напоминала себе, что должна быть уверенной и твердой. Как Дункан.       Взяв своего нового брата за руку, я нащупала пульс. Через плечо заглядывал встревоженный Гаррет. Минута. Две. Жив.        – Отлично, – выдохнула я. – Ты следующий. Видишь, все в порядке.       Добавив во фляжку лириум, я передала ее Гаррету.        – Готов?        – Нет… не уверен…        – Ты когда-нибудь совершал что-то незаконное, аморальное, предосудительное? – сомневаюсь, он слишком милый для таких вещей.        – Ну, когда ты сказала про королеву…       Да быть не может!        – В общем, когда я еще жил с матерью, то как-то целовался с дочкой нашего банна…       Уф, я уж подумала…        – …Прямо у нее в комнате. А тут ее отец заходит, я за дверью спрятался в десяти сантиметрах от него, даже дышать перестал…        – Поймали? – улыбнулась я.        – Неа, – он вернул кривую улыбку и опрокинул фляжку.       В этот момент послышался шум, и из туннеля вылетел Каллен. Причем на самом деле вылетел. Спиной вперед, да еще пробороздил по камню. Мгновение я не знала к кому бежать, к нему или к оседающему на пол Гаррету, но бежать не пришлось. Следом вылетел Тафт, в полете смял меня, и мы оба рухнули чуть дальше. Не знаю, как жива осталась, ведь он рухнул поверх меня. Дыхание сперло, в голове звенели колокольчики, но я опять не чувствовала боли, а зелий больше нет.       Тафт перекатился на живот, и я, наконец, вдохнула этот прекрасный воздух. Кое-как встала, придерживаясь за стену, и увидела, как под ударами меча Каллена падет бесформенная масса плоти, бывшая когда-то человеком. Показались еще двое одержимых, а за ними вышла магесса.       Смутно знакомая, но туман в голове никак не давал вспомнить, кто она такая. Где мы встречались? И откуда это чувство вины, будто я должна была не допустить ее появления здесь? Не могу вспомнить. Мою с трудом сооруженную ледяную хватку она сбросила с улыбкой на лице и вернула должок каменным кулаком. Я успела выставить перед собой посох, в руках остались две бесполезные щепки, и меня опять швырнуло на пол.       Я слышала яростные крики Каллена, сражавшегося с последним одержимым, и рычание Тафта, который кинулся на магичку и вдруг замер в неестественной позе, запрокинув голову. Каллен бросился ему на помощь, но получил ощутимый удар в спину, обернулся, добил, но отступница была уже готова. Его движения замедлились, меч выпал из руки, а сам он упал на колени. Магесса смеялась и что-то говорила, я не смогла расслышать.       Я пыталась нащупать сумку. Еще один флакончик, только один, и мы выберемся отсюда. Но его не было. – Мы так сильны и так слабы одновременно. Смогла бы ты решиться, если бы от этого зависела жизнь? – Брось, незачем думать об этом. Моя жизнь пройдет здесь среди книг и пыли. И твоя тоже. – И ты готова смириться? – А ты нет? – Я.. я не знаю. Мы здесь не живем, а существуем. Ты никогда не хотела большего, Амелл? – … – Знаю, хотела. Я не дурак, вижу твои ужимки. Но ты связана. Ты никогда не будешь свободна. – Перестань, Йован, ты меня пугаешь. Отдай книгу, нужно вернуть ее в кабинет Ирвинга, пока он не заметил… – Лучше поищи второй том. – Ни за что! Я постараюсь забыть все, что прочла здесь, и тебе советую. – Будь я на твоем месте… – Благодарение Создателю, ты не на моем месте!       Он не простит меня.       «Конечно, нет, он просто умрет здесь, как и ты».       Я достала грязный от крови кинжал и провела острием от запястья до локтя.