Глава 4. Шепотки во тьме
8 апреля 2016 г. в 11:45
Средневековая музыка — Танец Возрождения
— Приветствую, Ботела! Со стороны прилавка послышалось недовольное кряхтение, напоминавшее скрип веток старого дерева, и за ним по всей лавке разнёсся какой-то бледно-жёлтый дым, источавший смрад не то злокрыса, не то драугра. Зелья на полке в дальнем углу покачнулись, но стоявшая рядом Муири быстро привела их в порядок, поминутно чихая от дыма. Эйдис сморщилась и отрывисто кивнула стоявшему позади Боркулу, чтобы он не светился. В отличие от того Зверя, какого она видела в Сидне — дерзкого, смертельно опасного, — этот орк являл собой почти титаническое спокойствие и беспрекословную покорность. Спустившись к прилавку с зажатым носом, Сумеречная наткнулась на сморщенное лицо с темно-красной татуировкой, которое было чуть ли не нос к носу с ней. Когда дымка рассеялась, Ботела оглядела гостью и махнула рукой, будто прогоняя нахальную девчонку, но тут же глаза её метнулись к дверям, а потом с укором воззрились на Довакина. — Кого ты ко мне притащила, девица? Удумала из меня сообщницу сделать? Думала, поди, я не узнаю эту громадину, что помогала Королю сбежать? Думала, я настолько стара?! Бесстыжая девчонка! Только женщина схватилась за первую попавшуюся склянку, как Эйди поспешила её успокаивать: — Не торопись! Разоралась она тут! — резанула девушка. — Да от твоего крика вся стража сюда сбежится и устроит именно тебе трёпку за укрывательство! Я еле провела его сюда, а ты хочешь мне все испортить? Забыла мою тебе помощь, старуха? — тут брюнетка стукнула по столу так, что подошедшая Муири подпрыгнула от испуга. Старая Ботела немигающим взглядом осмотрела потрёпанную девушку в грязном чёрном плаще и непривычном ей платье. Прилипшие к лицу чёрные волосы, горящие огнём на бледном снегу кожи карие глаза. — Ладно, ладно, — присмирела Ботела, сложив руки на груди. — Чего тебе нужно, дуреха? Зелье, яд или помощь твоему «другу»? — тут она понизила тон, показывая, что на самом деле думает о компаньоне Эйдис. Не успела девушка ответить, как у прилавка оказался сам Боркул, который будто бы и не чувствовал едкого запаха. Его глаза скользнули по старой женщине с нахальной дерзостью, а тяжёлая рука выглянула из-под плаща и легла на плечо брюнетки. Немного оскалившись, орк пробасил: — Мне бы сейчас не помешала горячая девка, но раз тут только ты, я откажусь, — в свойственной Зверю манере он быстро перескочил с шутливого тона на серьёзный. — Нам нужна твоя помощь. Маданах наслышан обо всех укрывшихся в Маркарте Изгоях, ему нужны люди. Ботела смерила недовольным взглядом представителя орочьей породы. — Я не воин, орк. Я только врачевать умею, но с вашими Богами вам ничего не грозит. — Эти Боги также и твои, старая… Договорить Боркул не успел: в лавку вошёл покупатель. Кратко кивнув Муири, старуха выпрямилась и отвернулась от гостей, принимая позу глубоко погруженной в ингредиенты и склянки с зельями. Эйдис поняла, что это спектакль, как только увидела у входа наверху альтмерку в золотых доспехах; в «Ведьмину настойку» пожаловала инспекция. А как вовремя! Маленькая девушка взяла сильную мужскую руку орсимера и, не обращая внимания на совершенно неравную расстановку сил меж ними, потащила его в комнаты. Боркул, будучи не глупым, накинул капюшон на голову и последовал за светловолосой помощницей Ботелы. — Я пришла за посылкой для Ондолемара, — отчеканила леденящим душу тоном эльфийка. Женщина обернулась и недовольно проворчала: — Да-да, я в курсе. Вот вам ваша посылка, — хозяйка лавки вручила свёрток с бутылкой прямо в руки каменнолицей альтмерки. — Надеюсь, от этого настоя он всё-таки засадит тебе свою хилую молнию, потаскуха. Фраза эта стоила бы старухе жизни, если бы не была сказана уже после ухода высокой в золотых доспехах. Присвистнув, Эйдис наигранно прикрыла рот рукой и покачала черноволосой головой. — Как же так можно выражаться, Ботела? Не удивительно, что Муири ругаться начала: плохо ты на неё влияешь! — и тут же она захохотала, как ребёнок, который счастлив от своей маленькой шалости. Седовласая фыркнула и резко окрикнула маленькую помощницу. Вместо ожидаемой девушки в дверном проёме возник Боркул, и вид его говорил лишь о великом недовольстве. Несомненно, он хотел начистить рожу каждому талморцу. — Карга, нам надо уходить, поэтому есть два варианта, как ты пойдёшь с нами. Первый, — он загнул один палец, — ты собираешься, берёшь только самое необходимое и самостоятельно покидаешь с нами город. Второй, — он загнул другой палец, — я хватаю тебя на плечо задом к верху и тащу так прямо к Королю. Выбирай, у тебя не так много времени. Эйди кивнула, словно бы подтверждая слова спутника. Ей здесь тоже делать уже нечего — встреча с другом дала больше вопросов, чем ответов. Одно она знала точно: дожидаться письма смысла не было, эти гонцы найдут её везде, даже в Совнгарде. — Чтоб вас всех! — выругалась Ботела и вышла прямо к орку. — Муири пойдёт со мной, поняли вы, ироды? Её оставлять здесь опасно, она нужна мне. В былые времена я бы жизнь отдала за Короля, но сейчас я стара, мне нужно передать кому-нибудь свои знания. А теперь пошёл отсюда, жди нас у ворот в город, — она обернулась к Эйдис. — А ты поможешь мне сложить моё добро, которое я по твоей милости должна тащить за собой прямо в бездну. Старуха ещё долго ворчала и сокрушалась, но, когда поняла, что ни Эйдис, ни Муири её не слушают, быстро замолчала, лишь изредка вздыхая. На дворе уже был вечер, а люди всё ходили туда-сюда, будто бы и не обращая внимания на трёх женщин с походными мешками. Каждый раз встречая стражника, Ботела порывалась побеседовать с ним на тему переездов, но Эйдис твёрдо её охлаждала, пока они наконец не вышли за стены. Женщина прищурилась и будто превратилась в камень. Никогда не покидавшая стен Маркарта старушка буквально приросла к земле, остекленевшим взглядом уставившись на бесконечную дорогу. Эйдис потребовалась помощь Боркула, который посадил и Ботелу, и хрупкую Муири в телегу, купленную Драконорожденной. Присев рядом со Зверем, Сумеречная нахмурила брови. Никогда раньше она не сталкивалась с такой проблемой, как невозможность закончить начатое. Только она порывалась найти вора, что опорочил её, как нашлась работа благороднее: спасти маленьких сирот. Но и тут не вышло! Теперь она должна ехать к Маданаху ради какого-то камня и помощи Изгоям! — Где ты подобрал этих бедняг? — стараясь отвлечься от мыслей о напасти, Эйдис кивнула в сторону сидевших в телеге мальчишки и хилого мужчины. Зверь обернулся и снова вперил взгляд на мощёную дорогу, по которой цокали копыта гнедой кобылы. — Они из Изгоев, да только Сидну и видели всю жизнь. Мы тогда сбежали, а они были в шахтах. Маданах вспомнил о них и сказал мне вытащить каждого Изгоя из Сидны, — орк покосился на притихшую брюнетку. — Слушай, хилая, я уж не знаю всех твоих бед после нашего побега, но Маданаху нужна твоя помощь. Не окаменей, как эта старуха. Нордка погладила меч на своих коленях и устремила взгляд на закатное небо. Карие глаза были кристально чисты, в них не отражалось ни одной ясной мысли, Диса витала будто бы в облаках. Все её думы были устремлены далеко от Предела и уходили корнями своими в Рифт, где совсем недавно у неё был постоянный дом, добрые подруги Векс и Тонилла, самый лучший «дядя» Делвин и орава шумных воров, что всегда относились к ней, как к сестре. И Бриньольф. Все эти люди, родная «Буйная Фляга» и добротное воровское снаряжение — всё было отнято у неё в один миг, и чего ради? Ради богатства, ради возможности прославиться и очернить её! Сумеречная мотнула головой в отрицании своим мыслям и уставилась на горные хребты, какие были слишком уж часты в Пределе. — Я не хочу не во что лезть, — внезапно высказалась Муири, — но почему мы не скрываемся, если нас везёт Изгой? Ай! — девушка вскрикнула, когда её одёрнула старая Ботела, что-то проворчавшая себе под нос. Боркул оглянулся к светловолосой девочке и вид его, казалось, совершенно не испугал её; так прям и спокоен был её взгляд. Эйди мысленно поставила на этом моменте закладку, будто всё происходящее было интересной книгой, и пообещала сама себе вернуться к размышлению об этом позже. Почти каждый суровый мужчина боялся Зверя, а девушки, кроме Довакина, конечно же, дрожали перед ним, как мышь перед котом. Но Муири была первой обычной девушкой, что смотрела на Изгоя бесстрастно, будто бы его тут и не было вовсе. — Хилая, лучше ты побеседуй с этим ребёнком, пока я не стащил её с телеги и не оставил прямо на дороге на радость каждому похотливому бандиту. С этими словами орк отвернулся от светловолосой бретонки и беспричинно хлестанул кобылу уздой, отчего животное протяжно заржало. Диса и тут поставила закладку и повернулась к Муири. — Слушай, если ты не будешь орать на всю дорогу, кто такой Зверь, то наша поездка пройдёт крайне гладко, понятно? Чего ради, думаешь, он носит эту тряпку с капюшоном — для красоты? Поэтому лучше осмотри мальчика — он очень бледен, — и успокойся. Вся дорога до нового логова Изгоев заняла вечер и всю ночь. Эйдис часто порывалась взять поводья и повести лошадь по бездорожью, дабы сократить путь, но Боркул наставительно и грозно отказывал ей и продолжал медленный путь, прикрываясь Маданахом и его желанием, чтобы всё прошло тихо. Муири и Ботела, как и наставляла Драконорождённая, осмотрели двух других попутчиков и выявили у ребёнка серьёзный ушиб ноги, но ничего путного в дороге сделать не смогли, решив отложить это до того момента, когда они окажутся на твёрдой земле. «Дожили, Король прячется в пещерах около старых нордских руин!» — эта мысль медленно отбивалась в мозгу девушки с того момента, как Зверь слез с телеги и приказал Эйдис отвезти телегу к руинам бесхозным грузом, а кобылу выпустить на волю. Сам Боркул скрылся в расположенной там же пещере. Не сказать, чтобы пещера была плоха. Наоборот, она была слишком хорошо расположена и устроена внутри, чтобы быть обычной пещерой. Но Диса, которая терпеть не могла такие примитивные убежища, привычные разбойничьей шайке, решительно отказалась там находиться и попросила уведомить Маданаха об их встрече на территории руин. От руин веяло тайнами, они нравились Довакину куда больше, нежели тёмная пещера. Высокие башни из камней, обвитые словно змеями лестницами, маленький курган с целым городом под землёй, и выступающие в скале ступени ко входу в пещеру, освещаемому факелами. В ожидании брюнетка присела у дерева и вдохнула запахи природы. Где-то далеко пробежал олень, в воздухе запахло грозой. «Добрая погода», — улыбнулась себе девушка, поглядывая на утреннее свинцовое небо. Гроза напоминала ей саму себя, хотя прозвище её было Сумеречная. Названная так, казалось бы, недавно Эйдис подумала, что её нарекли так уже очень давно. Вся её жизнь казалась такой далёкой и немыслимой здесь и сейчас, когда она ждала Изгоя, не боясь получить от него стрелу или удар ножа. На нос упала первая капля утреннего дождя, и брюнетка поморщилась, накидывая капюшон на голову. Вспомнилась бродячая жизнь, и губы девушки украсила улыбка. — Рад видеть тебя, Эйдис, — пророкотал Маданах. Довакин лениво подняла к нему глаза и поморщилась от очередной дождевой капли, щелкнувшей её по носу. Поджав к себе колени и укутавшись в плащ, она скупо кивнула. — Ты привела Ботелу, которую даже я не смог уговорить приехать. Я очень это ценю, как ценю и твоё время. Драконорождённая расправила плечи и взглянула на Короля, присевшего рядом с ней. — Приступим к делу, хорошо? Мне ещё свои дела нужно сделать. Старик прищурился и коротко усмехнулся. — Ты меня хотя бы слушаешь. Недавно ко мне присоединились некоторые группы Изгоев с дальних концов Предела, но у них нет необходимого мне качества: не задавать вопросов, а исполнять. Ты — мастер своего дела, дитя. Ты норд, но ты приняла наше право на свободу, не пытаясь меня убить, — тут он усмехнулся, увидев сардоническую улыбку на лице Драконорождённой. — Ты не задавала лишних вопросов, а потому ты очень ценный друг, — седовласый предводитель Изгоев откинулся на ствол дерева и устремил взор на разрушенную башню впереди. — Я уже давно ищу хоть одного Соловья, Эйдис. Не сказать, чтобы я ударился в даэдропоклонники, но помощь подопечных Ноктюрнал мне сейчас необходима. Они умеют сливаться с тенями, каждый Соловей в любом тайном деле на вес золота. Девушка невольно усмехнулась, вспомнив удобную броню Соловья. Пусть Ноктюрнал не вступилась за неё, — чего Сумеречная и не ждала, — пусть Эйдис не перестала быть Соловьём, но чисто формально до того, как весь этот кавардак с Гильдией закончится, Довакин решила оставить любимое дело. «Хотя теперь мне придётся посетить Ноктюрнал», — хмыкнула она и заговорила: — А чего ты ждёшь от меня, Маданах? Мои связи глубоки и обширны в Скайриме благодаря моему происхождению, но даже я знаю о Соловьях не больше, чем любой обычный человек. Не известно, существуют ли они вообще, ты сам об этом знаешь. Король-в-лохмотьях пожал плечами и перевёл взгляд на одинокую кобылу, которая до сих пор не покинула это место. Уловив, что старик не хочет или не может пока ответить на этот вопрос, Эйдис перевела тему: — А что случилось с оплотом Друадах? Я слышала, как стражники в Вайтране судачили об удачно отбитом у Изгоев пункте, но не знала о каком именно шла речь. — Мы потеряли оплот месяца два назад. Многие из нас отправились к Старым Богам, но большинство уцелели и перебрались сюда. Я готовил это место на случай важных собраний, но вышло так, что оно стало новым оплотом нашего народа. Битва в оплоте Друадах была слишком кровопролитной и только потому дошла до Вайтрана. На минуту на поляне среди разбросанных забытых сооружений и кусков камней, окружённых скалами, воцарилась тишина. Дождь во всю барабанил по чёрному плащу девушки и крупными каплями стекал по лицу Короля Изгоев. Где-то в небесах слышался слишком далёкий для опасности грохот грома, ни одной молнии пока не было. «Здесь не хватает музыки», — подумалось Эйдис, но она смолчала и подняла глаза к свинцовому, почти чёрному небу. Гром напомнил ей барабан, а дождевые капли будто стали походить на его звонкое эхо. Шелестевшая на ветру листва на дереве отдалась в сердце переливами струн, а завывания ветра послышались настроем к природной мелодии: тяжёлые, протяжные, как нынешний Скайрим. Сумеречная ощутила и пропустила через себя этот призыв к песне и уже набрала в лёгкие воздух, как её грубо перебил Маданах: — Помня о твоём долге — мы вытащили твой зад из Сидны с незапятнанной репутацией, если ты забыла, — я прошу тебя вернуть его посредством розыска Соловья. Я дам тебе ещё несколько поручений здесь, но главной твоей задачей есть Соловей. Недавно у меня выкрали камень, который, как я считал, мог указать мне на Соловья, а потому я прошу твоей помощи. Брюнетка уже второй раз за это утро невольно улыбнулась. Камень Короля лежал в её походной сумке, но показать его она не могла. — Начнём с того, что на моих плечах ещё есть очень рисковое дело, старик. Я ищу похитителей детей из Рифтенского приюта, а потому услуга за две моих — и мы будем квиты. Я прошу немного: всего лишь, чтобы каждый твой Изгой иногда поглядывал по дорогам и докладывал о любом перевозящем ребёнка человеке или караване. Маданах прищурился и лицо его будто постарело на двадцать лет. — Ты понимаешь, о чём ты просишь? Ты предлагаешь моим людям следить за караванами ради каких-то сирот? Я, конечно, могу не знать всего, но считаю это… В мгновение ока девушка вытащила кинжал из сапога и уже хотела прижать его к шее Короля, но тот умело выхватил оружие, схватившись за лезвие. Их глаза встретились и поединок продолжился на уровне телепатии. Наконец, Драконорождённая вздохнула и отвернулась, будто ничего и не было. — Я когда-то была такой же «какой-то сиротой». Я знаю, через что проходит ребёнок, оставшийся без родителей. А вот знаешь ли это ты, Маданах? Она спокойно поднялась и забрала у Короля кинжал, запихнув его в сапог. Также спокойно она подошла к гнедой кобыле и погладила её по шее. «Снова ты вспылила, Эйдис. Чем старше ты становиться, тем меньше держишь себя в руках», — пожурила она сама себя и вскочила на рассёдланную лошадь, придерживаясь за гриву животного. Маданах оказался около неё и коснулся лошадиной морды. Так просто он не сдастся. — Ты выполнишь свой долг? Девушка отрывисто кивнула и пустила кобылу резвым бегом по почти глухой местности. Мороз находился под хорошей защитой в Маркарте, поэтому она могла только порадоваться этому.***
— Вам письмо! «Чёртовы бумажки», — фыркнула Эйдис, утирая покрасневший от эля и мёда нос. Бросив хмурый взгляд на щуплого мальца, она протянула руку. — Давай уже сюда и ступай по добру по здорову. Я не в том настроении, чтобы быть приветливой. Паренёк вложил в руку Довакина хрустящий конверт и отошёл от стола, пробормотав что-то, сильно похожее на «Я уж вижу». Кареглазая разбираться не стала, а просто разорвала цветастый конверт. Буквы расплывались перед глазами, слова путались в голове и Эйдис обессиленно чертыхнулась. — Тебе помочь? — спросил кто-то рядом. — Нет, сама справлюсь, — отозвалась она. Спустя полчаса напряжённой мозговой активности, от которой болело в висках, Сумеречная смогла, наконец, прочесть письмо. Тринн переслал письмо с отчётом, как и положено, через связного и изложил в нём всё необходимое: состояние Франсуа и Руны и новый график отправления судов (здесь ничего не менялось, Тринн предусмотрительно сверял новый график и месячное состояние порта Солитьюда). Помимо всего прочего, вор описывал некоторые особо щепетильные случаи и обещал написать, если по своим связям узнает об Умбранокс что-то интересное. Эйдис сидела в Маркарте уже без малого неделю и заливала свою скуку кружкой доброго эля. В камине весело плясал огонь, Хроки иногда напевала всевозможные старинные песни Предела и танцевала по таверне для развлечения посетителей, а Огмунд пел свои песни старого скальда. Обычно у Довакина было слишком много дел, чтобы вот так дурака валять, но Маданах дал скучное задание: следи, мол, за городом. Когда она спросила у старика о слухах с призраком, он умело отвертелся: видите ли, всё это пустые слухи не для её ушей. «Ну да, а ещё мне пять лет и зовут меня Гертруда! Чёртов Король-в-лохмотьях!» — буркнула про себя девушка, припоминая и о том, что видела в Маркарте старика одного, с тростью. Да и тут Маданах смолчал, будь он не ладен! Уже в который раз за неделю закрывая дверь своей комнаты, Эйдис прибегла к единственно любимой ею магии: вызову Тёмного Брата для беседы. Обычно Люсьен понимал её и помогал найти ответ практически на любой вопрос, а ещё Эйди было интересно послушать о его прошлом, когда его знали как Уведомителя Чёрной Руки. Какой давно забытый титул, не правда ли? Сейчас Уведомителей нет. — О чём ты хотела поговорить? — вопрошал Лашанс, умудряясь даже призраком казаться живым. Сказать по правде, Дисе нравились не столько их разговоры, сколько его неподражаемый голос. Если бы она не знала Бриньольфа и родилась лет двести назад, обязательно бы влюбилась в ассасина. — Ты и сам знаешь, Люсьен, — Довакин настороженно прислушалась к шагам за дверью и продолжила, когда они стихли. — Всю свою сознательную жизнь я воровала и добралась до Гильдии. А теперь меня оттуда под зад вышвырнули. Теперь ещё Изгои напомнили о себе… Как ты думаешь, может, мне стоит залечь на дно и для разнообразия взять у РасʼАтти пару контрактов? Спектральный дух из Пустоты сложил руки на груди и нахмурил бледно-голубоватые брови на бледно-голубоватом лице. Лашанс часто был её собеседником и часто находил выход в ситуациях, которые девушке казались безвыходными. Обычно он отвечал сразу, но сейчас его будто что-то занимало. Глаза его смотрели в пол, а потом метнулись к блюду на столе. — Скучаю я по Сиродилу: отравленные яблоки, загадочные смерти… — констатировал он тихо и хрипло. — Ты другая, сестра. Я помню далёкую Третью Эру, когда Ситис послал меня к новому члену нашего Братства. Её назвали Слышащим, но я не увидел этого. Не в жизни, конечно же, но в смерти познал я гордость за моего протеже. — А каким был твой протеже? Ты постоянно отмалчиваешься, — брюнетка взяла одно зелёное яблоко с блюда и откусила его; в этот момент зоркие глаза имперца немного сузились. Ассасин усмехнулся и превратился в дымку, бросив только: — Я расскажу об этом позже… Эйдис ничего не могла поделать с загадочным Тёмным Братом и, доев яблоко, улеглась на жёсткую кровать. Кажется, скоро её кости к этому привыкнут. За тяжёлой дверью послышались шаги, и фигура брюнетки замерла, обратившись в слух. Человек остановился около двери и заговорил: — Слышал, о чём в Рифтене судачат? Я был там два дня назад, так мне тамошний нищий сказал, что какого-то вора поймали у «Пчелы и Жала», когда он впаривал странные зелья гостям города. Ярл Лайла определила его на время в тюрьму. Сердце девушки упало куда-то в пятки, а мысли о неправдоподобности подобных баек развеяла на ветру страшная догадка. Бриньольф. — Да отпустят его, Мавен крепко там всё держит! — воскликнул собеседник. — Я бы так не сказал. Этот пройдоха подозревается в мошенничестве и кражах, Рука Закона на то и Рука Закона… Собеседник, видно, отмахнулся и бросил, уже будучи где-то далеко от дверей: — А всё равно его отпустят, вот увидишь! Они там, в Рифтене, вечно всяких мелких карманников отпускают! Что им какой-то мошенник? На этом всё стихло, но уснуть Драконорождённая уже не смогла. Поднявшись с кровати, она принялась ходить взад-вперёд, пока в её голове роились бессвязные мысли, выражавшие только страх и противоречие. «Они не могли взять Бриньольфа. Мавен Чёрный Вереск не дура, она вытащит его. Обязана вытащить, — поняв, что её мысли ушли куда-то в — по её мнению, — область фантастики, Эйдис помотала головой. — А если это не он? Да ведь точно, не могли какие-то тупые стражники поймать на краже Бриньольфа! Он не желторотый юнец!» Вытащив из походной сумки бумагу, перо и чернила, Эйдис быстро вывела пару строк и обернула бумагу тонкой верёвкой. На её счастье, гонец ещё сидел и пил, поэтому она быстро всучила ему завёрнутое трубочкой письмо. Утром следующего дня, вскочив на своего Мороза, Диса во весь опор поспешила в тайный оплот Маданаха. Король-в-лохмотьях как раз вышел из пещеры на свою обычную разветку местности вместе с Боркулом, когда благородный конь остановился у входа и от неожиданной остановки поднялся на дыбы с диким ржанием. Спешившись, Довакин прошла мимо Маданаха и коротко ему кивнула в сторону руин. На лбу старого Изгоя пролегла тяжёлая складка: он ожидал плохих новостей. Зверь, не желая оставаться в стороне, последовал за Королём. — Чего ты хотела, Эйдис? Появились новости? — внешне спокойно спросил Маданах, но в его глазах угадывалось нетерпение. Драконорождённая не стала церемониться, как обычно это мог сделать стоящий перед ней старик. — Мне нужно отбыть из Предела на неопределённый срок. Не могу знать, сколько времени это займёт, но мне это просто необходимо. Маданах не спешил отвечать. Он лениво оглядел девушку перед собой и только скрестил руки на груди. Орк немного прищурился, но, будто прочитав скрытую причину в карих глазах, только неопределённо кивнул. — Только забери с собой эту даэдрову девчонку! — отрезал он. — Если тебя что-то не устраивает в Муири — это твоё личное дело, Зверь, — спокойно осадил Изгой. — Она и Ботела вылечили уже не одного нашего воина после твоей недавней «оплошности», если ты забыл. А ещё она помогла Рэмсе родить. Поэтому держи язык за зубами или разбирайся во всём сам. «Кажется, я многое пропустила за эту неделю», — подумала Диса, невольно хмыкнув вслух. Боркул нахмурился и всё его тело напряглось от недовольства, в то время как Маданах только неопределённо покачал головой и обратил взгляд на брюнетку. — Я понимаю, что твои дела важнее, чем наши. К тому же, после недавней «оплошности», — тут он многозначительно покосился на орсимера; Зверь нахмурился ещё больше, — у нас осталось много раненых. Я не могу утверждать, что твоё решение меня не затронуло, но, думаю, в своих странствиях ты поищешь для меня нечто, касающееся Соловьёв? Эйдис уловила подтекст. Маданах определённо догадывался о её связях с Гильдией Воров. А от Гильдии недалеко и до Соловьёв. «Ты ближе к истине, чем ты сам это осознаёшь, старик», — мысленно обратилась к Королю девушка. Конечно, вслух она никогда такого не скажешь, ибо грозится этим нарушить данную Ноктюрнал, но прежде — Карлии, клятву. — Конечно, сделаю всё, что в моих силах, старик. Простившись с Изгоями, Сумеречная призвала Тёмного Брата. Люсьен Лашанс предстал перед ней и только лукаво ухмыльнулся. Похоже, из Пустоты очень удобно наблюдать за происходящим. Эйдис сейчас бы не помешало место в первых рядах, лишь бы только не участвовать в суматохе Нирна. — Шепотки во тьме подсказывают мне, что тебя ожидает трудный путь, сестра, — его голос, как всегда, звучал хрипловато. Они двигались в сторону Сумеречной гробницы. Во тьме леса послышался свист. Эйдис была уже далеко от оплота Изгоев, поэтому моментально схватилась за лук. Перед ней оказался Изгой с вереском вместо сердца, а позади него оказались две крепкие девушки из Изгоев. Мужчина кивнул, из его руки в Лашанса метнулась молния. Не успела Эйдис сообразить, как к её горлу была прижата рукоять топора, грозившая переломать шею. Не особо следя за словами, Драконорождённая бросила хриплое: — Я из оплота Маданаха. Изгой-вересковое-сердце усмехнулся. За ним дернулись уголки губ у двух позади него стоящих воительниц. Оказавшись совсем близко к Довакину, мужчина снял свой шлем. Ей в глаза смотрел абсолютно слепой старик с бледными светлыми волосами, напоминавшими солнечный свет. Пусть глаза его были слепы, но брюнетка ощутила его взгляд, пробравший её до костей. Наконец, он выдохнул свой ответ. Выдохнул вместе со смрадом, который обычно остаётся там, где лежит труп. Смрад смерти исторгся из его рта, наполнив окружавший девушку воздух собой. Карие глаза заслезились и ресницы превратились в стрелочки, стоило Эйдис моргнуть. — И это очень хорошо, девочка. Я хотел захватить Ботелу, но ты даже больше подойдёшь. Маданах же не просто так прибрал к рукам Довакина? Глаза нордки расширились от удивления. Пересилив отвращение к смрадному воздуху, она выдала жалкий шёпот: — Откуда?.. Ответа она не получила. Что-то тяжёлое прилетело ей по голове, и на Довакина обрушилась тьма. Изгой, ударивший её, кивнул в сторону Мороза, но старик покачал головой и надел на голову шлем. — Это добрый конь, я заберу его себе, — слепой подошёл в встревоженному коню и выставил руку перед мордой животного. — Не бойся, отныне ты принадлежишь мне. Но Мороз ответил ему диким ржанием и, поднявшись на дыбы, умчал по дороге, ведущей в Маркарт. Старый Изгой чертыхнулся и сплюнул. — Тупая скотина! Далеко не убежит — волки сожрут. А ты, Аг, неси её в крепость, чего встал? Не хватало нам, чтобы она очнулась и всех нас положила!
