Никогда не говори никогда

Могилы были низенькими и невзрачными. Они располагались неаккуратными серыми рядами на земле. Он подошел к одному из надгробий наугад и прочитал выгравированную надпись. Имя больше ничего не значило. Чье-то прошлое заросло травой и никогда больше не вернется. В чем он, собственно, и был уверен, до тех, пока среди кучки спутников царства мертвых не возник один единственный. Он прошел к центру кладбища, туда, где ряды могил плотнели. Ветер поглаживал бесстрастные мертвые камни, пролетая между ними. Тучи нехотя двинулись с места. Парень присел у могилы, которая располагалась в самой сердцевине кладбища. Почему-то на этом надгробии не было имени – наверное, табличка с именем просто отвалилась. Он осмотрел землю, но ничего не было видно. Может, надгробие временное, и потому имя пока не написали. Маловероятно, но возможно. Возможно, потому что тот самый человек умер давным-давно. Он провел рукой по гладкой поверхности камня и закрыл глаза. Почему он не может вспомнить, о ком идет речь? Кто умер и почему?.. В голове только кучка хаотичных картинок и все. Остальное пустота, хотя то, что он увидел здесь в прошлый раз – заставило поразмыслить. Ведь именно той фотографии просто не могло быть. Соул медленно посмотрел на одинокий город, среди холмов, и сунул руки в карманы черной куртки. Странное стечение обстоятельств: ветер есть только здесь, но стоит покинуть пределы кладбища, как он исчезает. В городе больше нет призраков. Все исчезли, даже скрипка. Остался только он один. Вот она – очередная прогулка в мире мертвых без смысла и должного внимания. Казалось, что его ведет слепой глупец. Нет мотивов, одни сплошные глупые гипотезы. Что делать? Куда идти? Он не знал. А ведь это место имеет некое сходство с кладбищем из его прошлого. Все практически тоже самое. Если это так, то… Он резко развернулся и направился в самый конец. Как и ожидалось, могил не стало меньше или больше. Появились пустые вазы с цветами, и простенькие ограждения. Между серыми рядами проскользнули те самые тюльпаны, которые он оставил очень давно. Жаль, что имя и фотография были стерты временем или кем-то. И не удивительно, ведь он старался все забыть. Мака уже несколько минут безразлично крутила ложку перед глазами. Блер жалобно мяукнула, стараясь напомнить, что в этой квартире она не одна, однако девушка оставалась на своей волне, изредка бросая взгляд на гитару. Глубоко вздохнув, она оставила ложку в покое и резко встала. Выходит, кто-то оплатил операцию, но, со слов Блека, даже Соул не знает, кто это сделал. Возможно, его брат? – Тогда, – ударив кулаком по столу, она разозлилась, – какого черта он отдал мне свою гитару? Ведьмочка чуть не свалилась со стола, вместе с кружкой горячего чая и сумкой. «Ненормальная!» – Мысленно добавила она и спешно скрылась в другой комнате. Албарн злобно прошипела очередное ругательство и схватила сумку, в которой уже во всю трезвонил телефон. На экране высветилось имя одного из парней группы. Проведя по экрану большим пальцем, она приложила мобильник к уху. – Привет, Мак, ты меня не помнишь, но тут такое дело. Не могла бы ты прийти завтра. Есть разговор. Девушка присела на стул и постучала пальцами по деревянной поверхности. С одной стороны, она могла бы воспользоваться случаем, но с другой это было не правильно. – Прости,… – Дерек, – подсказал тот. – Да. Я не смогу. У меня дела, – отключившись, она нашла в контакте номер Кида. У сына Смерти всегда найдется хоть какая-то мысль, в то время, как в ее голове не одной. – Сбросила, – фыркнул парень, сжав мобильник, – а я то думал, что они с Соулом встречаются. Килик, до этого играющий ненавязчивый мотив, остановился. – Девушка, естественно, иначе он не отдал бы ей свою гитару, – звучало довольно убедительно, но сам парень определенно не верил в это, – ладно, у них там сейчас тяжелые времена. Так что… Он призадумался, взвешивая несколько разных идей, пока в конец не пришел к одной мысли. – Слушайте, а когда там у него операция? – Послезавтра, вроде. – Вот и отлично! Есть одна мысль. Когда она открыла глаза, было непривычно темно. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, а небо по-прежнему оставалось мрачным и дождливым. Что с ней произошло? Где машина?.. Вопрос был риторическим. Недалеко, всего в нескольких шагах от нее, догорали последние куски металла. Фонари, расставленные буквально через каждые три метра, покрывали улицу, давая надежду путникам. Женщина медленно поднялась на ноги и огляделась. Ее трясло. Руки до сих пор дрожат. Где она?.. Вокруг стеной стоял лес и дорога. Тишина, безмолвная. Ни одного лишнего шороха или постороннего звука. Она сделала несколько неуверенных шагов и ринулась бежать, не задумываясь. Подальше от него. Подальше от всего. Она не могла понять, откуда такой липкий страх, заполняющий ее изнутри, и куда делись все ее беззаботные мысли. Теперь, она, как мышь, загнанная в угол. Ей не укрыться. Не замечая ничего вокруг себя, но и не сбавляя темп ни на мгновенье, она несется вперед, когда вдруг неожиданно врезалась во что-то крупное и большое. – Ну и ну, моя милая Аманда Вейд, – хриплый голос мужчины раздался эхом в голове у женщины. – Алекс?.. – Она отходит от него подальше. Шаг, еще один, затем другой. – Что ты здесь делаешь? – Что? – Он склонил голову на бок и теперь она могла уловить этот дьявольский блеск в его глазах. – Вспомни нашу прошлую встречу, Аманда. Я тебе говорил, что Судьба существует. Возможно, не совсем так, как хотелось бы, но факт остается фактом. Ты ведь любишь факты, милая. Он выпрямил правую руку, так, что кости захрустели, а пальцы согнулись под неестественным углом. – Вот тебе факт, – за спиной появились огромные черные крылья, а в правой руке сквозь огонь стал появляться меч. – Ну, что скажешь, – хитро улыбнулся он, – красиво, не так ли, но ты этого больше не увидишь… Женщина резко вскочила со стула. Несколько капелек пота появились на белой коже. Она тяжело дышала, практически чувствуя, как сердце сжимается в груди, а в помещении становится душно и жарко. – Вам плохо? Стоит принести воды или кого-то позвать? – Вейс поднялся с кресла, держа зеленую папку в руках. Он знал, что с бумагой не нужно обращаться, так бережно, но в эти файлы было вложено много надежд. – Ты то, как сюда вошел? Парень нисколько не изменился в лице, лишь устало потер лоб рукой. – Мой братец лежит у вас с маленькими проблемами, – произнес он, возвращаясь к стулу, – мне бы хотелось побывать на операции, чтобы убедиться в мелочах. Я в курсе, как должен выглядеть больной с таким страшным диагнозом. Честно говоря, я удивился, когда увидел, что он может двигаться. Вы хороший врач. – Обойдемся без лести, – парировала она, – давайте поговорим на чистоту. – Хорошо, – улыбнулся Вейс, – я хочу присутствовать на операции, но не хочу, чтобы об этом знал мой брат. – У вас хорошие отношения? – А у вас хорошие нервы, – скучающим голосом ответил он. Она нахмурилась. Разозлилась. – И как это понимать? – Как хотите, – он развернулся к окну, рассматривая пейзаж, – мне бы хотелось, чтобы вы с кое-чем ознакомились. Вы ведь любите факты. В зеленой папке на вашем столе есть еще масса «приятных» вещей. – Соул, дружище! – Блек Стар запрыгнул на кровать неожиданно, отчего Итер даже не успел выругаться. Мобильник оказался на полу вместе с наушниками и тетрадью. – Блек Стар, твою мать! – Заорал парень и попытался сесть, но спина отозвалась болью, отчего он лег обратно, застонав. – Дружище ты чего это? – Он потрепал его по плечу, пытаясь привести в чувство. – Стоит позвать врача? Итер слабо улыбнулся: – Нет, это так. Пустяки. Пройдет. Как вы там?.. – Да в норме, – улыбнулся тот, – но я тут не один. Он повернулся в сторону двери и прокричал: – Заходите! Мака медленно шла по коридору, пребывая в своих мыслях. Соул сегодня был какой-то другой. Что-то произошло? Конечно, лезть к нему в голову – гиблое дело, но вдруг она сможет помочь. Кто знает? Подойдя к двери, что вела в палату парня, Албарн слегка приоткрыла ее, но не вошла. В палате вместе с Соулом уже кто-то был. Аманда? Оглядевшись по сторонам и никого не заметив, она вплотную подошла к двери и начала вслушиваться в разговор. – Когда это началось? – Женщина посмотрела на капельницу, и на свои часы. Примерно еще сорок минут осталось. – Несколько дней назад. Вейд прищурилась и поправила очки на переносице, явно недовольная таким ответом. Соул тяжело вздохнул и возвел глаза к потолку. – Вот только не начинайте. – И не буду, хотя мог и раньше сказать, а сейчас придется ждать, когда лекарство подействует. – Вот и отлично, – ухмыльнулся юноша, – вы будете здесь или уйдете? – Нет, я останусь, – женщина перевела взгляд на дверь и нахмурилась. Маку передернуло; казалось, ее заметили. «Черт, вот ведь!» – Что-то не так? – Спросил Итер. – Нет. Все в порядке. Мака медленно закрыла дверь, стараясь не издавать лишних звуков. Хорошо, что замок новый и пока еще не скрипит. Глубоко вздохнув, девушка направилась в другой коридор. Не важно куда, главное, что не заметили и все обошлось. – Мисс Албарн, вы не могли бы меня подменить, – девушка остановилась и сжала руки в кулаки. Все-таки заметили?.. – Да, конечно, – развернувшись, слабо улыбнулась. Когда она вошла, то заметила, что он смотрит в окно. Задумчивый и печальный. Интересно, о чем он думает?.. – Так ты все слышала? А я то думал, что ты хорошая девочка, – ухмыляется и слегка поворачивает голову в ее сторону. Теперь уже в глазах нет прежней тоски. Одно тепло. – Вообще-то, я не подслушивала, – закрыв дверь, она садиться на стул и поправляет края халата. – Тогда как это называется: стоять под дверью и вторгаться в личную жизнь других людей, а, Мака? – Не ерничай! Ничего такого не было. – Тогда что было? Просвети?.. – Почему ты ничего никому не сказал сегодня? – Ты о чем? – И бровью не повел. Да как так можно вообще?! – Если у тебя болит спина, и ты устал – мог бы сказать, – она замолчала, – ведь у тебя завтра операция. – Килик сказал, ты отказалась от репетиции, – в своей прежней манере начал он. Зачем продолжать ту тему, которая уже и так достала. – Да, потому что не могу… – Что? Играть?.. – Разозлился он. – Мака, это же смешно. Уж, что-что, но играть на гитаре ты точно можешь. Не считая прошлого раза, конечно, когда ты решила, что я ничего не знаю, хотя, – он разблокировал экран на телефоне и открыл нужный сайт, продемонстрировал его девушке. Ее сайт. – Если знал, зачем тогда попросил сыграть? – Возмутилась она. Получается, он солгал. – Любопытство. «Любопытство, значит?» – Девушка нащупала свою книгу и уже хотела треснуть его как следует, но быстро опомнилась. Убрала ее и закрыла глаза, начала считать от одного до десяти и обратно. Он ведет себя так из-за операции и, в этом нет ничего удивительного. Все обычно нервничают, но не каждый способен, открыто говорить о своих переживаниях. Не хватало, чтобы они поссорились н кануне операции. Это все испортит. Открыв глаза, она постаралась улыбнуться. – Выходит, тебе понравилось, раз ты доверил мне свою гитару. Эванс недовольно хмыкнул: – Верно подметила. Мне нечего больше добавить. – А вы, как и всегда, скупы на комплементы, мистер Эванс. – Не правда, я тебя похвалил в прошлый раз. Не думай, что это будет происходить чаще. Ты не настолько идеальна в своей игре. – Мне большего и не надо, – девушка посмотрела на капельницу. Половина осталась. – Может, тебе стоит лечь сегодня пораньше? – Зачем? Я и так проваляюсь в кровати еще несколько недель, – буркнул он. – Возможно и все же, это бы помогло. – Мне и так лучше. Кстати, насчет скрипки. Я не уверен, что ты потянешь, – рассмеялся Соул, представляя себе девушку, идеально играющую Поганини, – если это и получится, я буду нереально крут. – Кто бы говорил, – недовольно ответила Албарн, скрестив руки на груди, – так ты собираешься меня учить? – Это не то. Не верно. Скорее считай это сделкой. Ты подменишь меня, а я помогу тебе. И то, если увижу, что толку от тебя ноль, времени тратить не стану. – Значит, согласен? – С долей недоверия уточнила она. – Да, довольна? Мака ошеломленно смотрела на него, уже представляя, что ее ждет в будущем, затем кивнула и тихо пробормотала себе под нос: – Даже не знаю, что у тебя за методы. – И не нужно, – усмехнулся Соул, – долго еще? – Нет, – девушка прищурилась, – немного. «Интересно, а получиться?» Когда тьма опустилась на город, забирая его в свои владения, из сгустков теней за окном появился ворон. Птица неуклюже попыталась удержаться на скользкой поверхности окна, чуть не свалившись вниз вместе с двумя черными перышками. Соул слушал очередного джаз музыканта, иногда бросая взгляд на девушку с очередной подушкой и одеялом. И почему она, собственно, решила остаться?.. Могла и у себя поспать. Но вопрос он так и не задал. Не решился. Албарн вот уже несколько минут читала одну и ту же книгу. Серую, ветхую. Перелистывая одну страницу, она с замиранием сердца читала новую строчку. Соул устало вздохнул. «Словно там может быть что-то интересное?» Вот только название, Кроатан – тайны исчезнувшей колонии, говорило о другом. Эванс убрал наушники и выключил музыку. Города-призраки, чудовища в озерах, ангелы и демоны. Мрачноватый мотивчик. К тому же, в голове отчетливо всплыл образ озера Шамплейн в Америке. У Маки была фотография с этим озером, где она вместе со своим отцом, вроде. Если это ее отец, то она совершенно на него не похожа. Точно, отец. Внизу была надпись: «Он научил меня играть на гитаре». Закрыв книгу и оставив на нужном месте закладку, она посмотрела на парня. – Что-то не так? – Что с твоим отцом? – Ничего, – отмахнулась она, – с ним все хорошо. Просто… Есть вещи о которых не хочется вспоминать. И, если честно, то я его очень люблю, но дело даже не в этом. Любить можно, но простить нельзя и мне, кажется, что со стороны это смориться глупо, ведь, в сущности, он ни в чем не виноват. Его подставили, а я еще гну свою палку, но… Девушка закрыла книгу и отложила ее в сторону. Она мысленно вновь и вновь возвращалась к тому дню, обдумывая, поступила ли она правильно. Она открывала мобильный, несколько раз натыкалась на знакомую фамилию, но всякий раз старалась стереть номер. Ведь прошлое не вернуть. Прошлое остается там, где и все остальные воспоминания. Для одних это будут пустые слова, а для других нечто намного большее. Но не пустое. Она помнит, как мать била посуду, как отец приносил домой спиртное и всякие раз садился у окна. Он никогда и не на что не жаловался, а молча любовался видом города. Скупая квартира. У них даже денег не было на ремонт, стены разваливались на глазах, а соседи внизу жаловались на шум. И всегда одно и тоже. Мать говорила, что такая жизнь ей не нужна. Она собирается жить для себя, но все равно спустя сутки возвращалась домой с улыбкой на лице. Грустное положение дел. Ужасная судьба. – Мака. – А он все пил и пил, ничего не делал. Он думал, что улыбка спасет мир, вот ведь идиот, – девушка покачала головой, не замечая, как по глазам катятся слезы. – Мака. – А потом он встретил того мужчину и все пошло на перекосяк. Это просто фарс, Соул, он ведь ничего плохого не сделал. Его посадили, а мать уехала. Я… Словно очнувшись, девушка огляделась по сторонам. Птица за окном смотрела на нее безмолвными черными глазами, скрывая эмоции под непроницаемой маской. Эванс горестно вздохнул, спокойно начал: – И чего ты плачешь то? Девушка встрепенулась, совершенно не ожидая такого. – А что веселого? – Сама посуди, – он начал загибать пальцы на левой руке, – твой отец жив, мать тоже – уже плюс, потом, с тобой все в норме, значит, ты можешь что-то изменить. Я не знаю всего положения дел, но слезами ты навряд ли что-то изменишь, нужно действовать. – Говорит человек, который не переносит своего брата! Итер покачал головой: – Да нет. Мы ладим, но по-своему. Тебе не понять. – Мне то уж точно не понять. У меня ведь нет брата, – безапелляционно и серьезно. Парень улыбнулся. – Знаешь, а ты не такая, какой я себе представлял. – Скорее всего, ты решил, что я очередная помешанная на тебе фанатка? – Что-то вроде того. – Спасибо за искренность. Уж как мне ее не хватало, – рыкнула девушка. – Как я и сказал ранее, я не знаю всего положения дел у тебя в семье. – И знать не хочу, – добавила девушка, – я это уже поняла. – Учти, что это не мои слова. – Ну конечно. Обычно ты говоришь именно что-то такое. – Но не сегодня. – А сегодня особенный день? – Именно, – самодовольно улыбнулся парень, – сегодня пятница. Албарн хотела что-то сказать, но в голове так и крутился один нерешенный момент: – Да, как ты мог мне вообще не сказать, что знал о моем сайте?!.. – О таких мелочах не говорят. И только птица за окном молча кивала, иногда участвуя во всем этом диалоге, хотя на душе и без того было не спокойно. «Когда одна маленькая девочка плакала – на помощь к ней пришел лгун, а когда эти плачут, на помощь приходит сама жизнь. И где здесь справедливость?..» Когда сюда входил главный врач, все быстро успокаивались, словно обладая гипнозом, он мог подчинить себе всех остальных людей. И если раньше черные глаза были символом безмолвия и отчуждения, то сегодня был особенный день. Сейчас там было много света и тепла, однако это не мешало ей командовать остальными. Соул глубоко вздохнул и стал разглядывать потолок. Наконец-то хоть что-то сдвинулось с места. Но что будет дальше – он не знал, и это чувство внутри угнетало и беспокоило его. В операционной было холодно, из невидимого магнитофона доносились звуки джаза. Парень улыбнулся. Хоть что-то успокаивает, теперь понятно, почему она спрашивала у него про музыку хотела приободрить. Обычно хирурги сами выбирали музыку, которая звучит во время операции, но сегодня все по-другому. Справа от него (чуть подальше) стояла операционная сестра перед лотком с инструментами. У противоположного края стола стоял ассистент. «Все, как и думал», – Итер постарался закрыть глаза и не следить за происходящей суматохой. Во тьме легче воспринимать реальность. Там спокойно. – Эй, – кто-то потрепал его по плечу. Он недовольно открыл глаза. – Вам что-то надо? Вейд. Это точно она. Только у нее такие черные глаза. Она посмотрела на очередного напарника и кивнула. – Когда наденут маску, сосчитай до десяти. – Мне казалось, что вы… – Соул, – перебила его она, – обычно сны зависят от человека. Раз тут такое дело, то постарайся вспомнить что-то светлое, хорошо? И она снова вернулась к старому врачу. Они еще что-то долго обсуждали, а потом ему надели маску и он начал считать, хотя сверху, над головой было огромное прямоугольное стекло, где он видел Маку, Блек Стара, Лиз, Тсубаки, Веса, Патти и Килика. Интересно, что забыл здесь его брат?.. Неужели он… Соул постарался что-то вспомнить, когда все вокруг уже начало расплываться. Мир стал серым, затем черным и исчез. Он медленно закрыл глаза, прислушиваясь к звукам леса. Он стоял около ее могилы и всматривался в мутную грязную траву. Почему он оказался именно здесь? Что такого особенного в ней, хотя… Молодой человек неловко почесал затылок. Он много думал, что сказал бы ей, будь у них второй шанс, но второго шанса не было, да и сказать что-то хорошее или попросить прощение – тоже не мог. Он не считал себя до конца виноватым. – Знаешь, из всех призраков я хотел меньше всего увидеть здесь именно тебя, – он усмехнулся и слегка пожал плечами, – похоже, это взаимное чувство. Не находишь? И нахрена я все это говорю? Ты ведь все равно не придешь, да и я сам докатился до такой прекрасной жизни. Не жди от меня откровенных речей и драматизма. Поверь, я от всего этого устал еще тогда… В больнице… И как это вышло?.. Он неосознанно сжал руки в кулаки. Пытался сдержать эмоции, которых было выше крыши. Он вспомнил, как сидел возле ее палаты и ждал, когда кто-нибудь подойдет к нему и скажет, что все хорошо, но все проносились мимо него, словно тени. Врачи, медсестры – все. Прошло не так много времени, но он был уверен, что это была вечность. Именно так она выглядит. Тяжелая, страшная, болезненная. Его руки до сих пор тряслись, когда врач вылетел из палаты вместе с его отцом. Разговор был на повышенных тонах и явно не из приятных. Судорожная тряска от этого только усилилась, перед глазами появилась пелена. Это кошмар, это все сон. Обычный дурной сон. Это не может быть реальностью! Он резко срывается с места и практически открывает дверь, врывается в палату, но его останавливает брат. Вейс и еще парочка людей. – Соул, пошли, тебе не следует здесь находиться. – Но я… Впервые в жизни, он растерялся, заметив накрытое белой тканью тело. – Нет, она же не могла… – Соул, – Вейс замолчал, сделал вид, что задумался, но, как только пара человек начали выпроваживать их – он тихо и без лишних слов потащил за собой подростка. – Пошли-пошли, для таких событий нужна трезвая голова. – Для каких событий? – Не заставляй меня говорить об этом вслух. Брат слегка прищурился и достал сигарету, когда они вышли в коридор. Вид у него был спокойный и равнодушный, будто и вовсе ничего не произошло и это обычный день и обычная новость. Соул впервые за эти годы заметил напряжение в его глазах. – Я рад, что ты приехал, – Вейс со скукой оглядел со всех сторон сигарету и уставился в одну точку на окне. Вид был обычным. Не привлекательным, но он все равно смотрел куда-то вдаль. – Погоди, как такое могло произойти?! Черт побери, да почему я всегда узнаю обо всем последним?! Молодой человек хмыкает и сжимает сигарету в руках со всей силы. Это один из тех самых дней, когда ему просто хотелось повернуться и вмазать своему брату как следует. Его с детства не замечают, все его обходят стороной этого особенного мальчика. Никто и никогда не прислушивается к его мнению, хотя все должны, ведь семья – это уважение и любовь. Верно? – Я звонил тебе раз сорок, но ты, как и всегда, вне зоны доступа. Выключил телефон и забыл, что есть хотя бы те, кто о тебе волнуются, Соул. Уважение то, уважение это… Ты похож на избалованного ребенка, и поверь мне, если бы я мог вернуть время вспять, то, скорее всего ей было бы проще избавиться от тебя, ведь именно после тебя все это началось!.. Все эти чертовы осложнения! Все именно после тебя! Ты орал на каждом углу, что тебя не любят? Братец мой, врачи сказали, что она, скорее всего умрет, чем сможет родить тебя, но нет – ей было плевать на свою жизнь, главное, чтобы с тобой было все хорошо, чтобы у тебя было все нормально. Плевать она хотела на нас с отцом, пока внутри нее был ты! Соул-Соул, все время только Соул! Ни это ли называют любовью?! – Поняв, что сболтнул лишнего, он застыл, не в силах больше ничего произнести. Парень так и не проронил ни слова, остался стоять, словно тень в коридоре, как вкопанный. Не заметил, как его брат пытался ему что-то сказать, подобрать слова, но они застыли комом в горле. Застряли где-то очень глубоко и далеко. – Выходит, эти ее перепады настроения… Резкие изменения… Все это… И тут только до него дошло. Только сейчас и именно в этот момент стало не по себе. Когда эта жуткая мозайка постепенно начала сходиться у него в голове, ему стало плохо. Говорят, слова могут убить и этого вполне достаточно. Достаточно, чтобы перечеркнуть к чертовой матери всю жизнь. Перевернуть ее вверх дном. Он стоит и мотает головой, отрицая все сказанное. Такого не может быть. Он не виноват. Он не знал. Почему ему никто не сказал? Это просто нереально. Откуда он мог знать, что она больна? Откуда он мог знать, что ей нельзя нервничать? Дальше все было, как в тумане. Он не помнил, как оказался дома, как прошел к себе в комнату и долгое время лежал в полной темноте и тупо смотрел в потолок. Что значит потерять близкого человека и осознавать, что в этом есть и толика твоей вины? Долго и тошно тянется время. Медленно и очень плавно минуты растягиваются на секунды и ждешь, когда уже пройдет хоть пять или десять минут. Когда наконец-то эта гробовая тишина сменится ритмом чьих-то шагов. Пусть кто-то войдет и скажет ему хоть что-то – неважно что. Брат или отец, да хоть прислуга, но никто не приходил. Никому нет до него дело. Время замерло или часы остановились только у него. Только здесь, в этой чертовой отдельной вселенной. Почему она ему ничего не сказала? Зачем скрыла?.. Он медленно сел и начал оглядываться по сторонам. Все до тошноты аккуратно. Этот идиотский стиль барокко со своими воздушными ракушками и прочими принадлежностями его уже порядком взбесил. Все слишком чисто и слишком аккуратно. Соул раздраженно стукнул кулаком по кровати и встал. Чисто. Слишком чисто. Как же его раздражает эта чистота! Как же его все достало! Да пусть хоть все сгниет, никто не узнает об этом. Чертова авария, чертова скрипка, чертов сайт и та фотография! Какого, да и вообще почему в его жизни все именно так сложилась? Зачем он вспомнил об ее отце? Почему теперь обо всем сожалеет? Не стоило ему убегать тогда, во время похорон, да он и на них не явился. Он терпеть не может все это и она!.. Зачем ей понадобилось ехать в город за этой скрипкой? «Или за тобой.» Он резко останавливается, осознавая одну простую вещь. Как бы прискорбно это не звучало, но он ее не до конца знал. Он никогда не понимал, какая на самом деле была его мать. Может, он и вовсе не хотел этого знать, ведь проще верить в тот образ, что появляется в твоей голове, чем в истину, которая может ранить. Соул завидовал Маке, завидовал своим друзьям, им всем. У них все хорошо. У них все живы. У них есть время, чтобы что-то изменить, сказать то, что на самом деле накопилось. У них есть возможность все исправить, а у него больше нет. Да и будь у него такая возможность, смог бы он смотреть ей в глаза? Он этого просто не вынес бы. – И как не старайся, когда больно – то болит и ничего с этим не сделаешь. Разве можно пережить то, что и так не смог исправить? Да и чтобы он ей сказал? Ничего. – Если ты пришел меня убить, то сделай это быстро. Зачем мешкаешь? Он медленно поднял голову, которая весила сейчас не меньше полтонны. Сперва не удавалось воспринимать все то, что было не так близко. Вещи казались размытыми. Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы глаза привыкли к источнику света, а именно единственному силуэту на кладбище. – Так это ты та тварь, что подстроила аварию и сделала меня таким? – Прошипел он, всматриваясь в нечеткий контур. – Отвечай! Мне нужно знать?! Соул думал, что за всем этим будет стоять некто совсем иной. Возможно, призрак или кто-то еще, но никак не ожидал увидеть ее. Из нечеткого света стал формироваться образ. Девочка. Маленькая девочка с пепельным цветом волос и голубыми, как чистое небо, глазами. Она смотрела на него спокойно, склонив голову на бок, затем едва коснулась его лба, отчего парень напрягся. Он видел ее раньше в своих снах. Девочка в белом платье, что играет на скрипке, но ее никто не слушает. Никто и никогда. – Ты ведь Соул, верно? Он медленно садится на траве и касается своего лба. – У тебя жар. В этом нет ничего удивительного, Соул. – А ты еще кто такая? Это все из-за тебя со мной происходит?.. Она медленно поднялась с земли и отряхнула платье. – Я не виновата, что ты решил поехать туда, я не виновата, что в это самое время на тебя летело несколько машин. Это было только твое решение и это твоя судьба. – Сдохнуть на операционном столе? – Фыркнул он, вставая на ноги. – К черту такую судьбу! Я не для того был рожден, чтобы так… – Противоречишь себе. После ее смерти, ты очень много думал о том свете и о том, как там оказаться, Соул. – Прекрати нести чушь! Ничего я не думал! – Хорошо, не думал. Если хочешь, мы закроем эту тему. Поговорим о чем-нибудь более приятном. О чем хочешь, Соул, – она посмотрела вверх на черное небо, – ведь ровно через десять минут твое сердце остановится, и я перережу твою нить жизни. Кровотечение не останавливалось. Врач давно перестал быть хладнокровным и время от времени тревожно смотрел на открытую рану. Музыка тоже умолкла. – Аманда, – прошептал он, чтобы его никто не услышал, – мы уже трижды переливали кровь, но ее не хватает. Сердце начинает сдавать. Женщина метнула в его сторону отчаянный взгляд и жестом попросил углубить наркоз. Его проще погрузить в наркотический сон и потом остановить кровотечение, но кровь просто не желала свертываться. «Что… происходит?» – Торакотомия! – крикнул кто-то собравшимся вокруг стола сестрам. И тут решились на последнее средство – вскрыть грудную клетку и начать прямой массаж сердца, заставив его качать кровь до тех пор, пока она вся не вытечет из парня, но молодой человек лежал на животе, да и спина с такой глубокой раной. – Нельзя! Это безумие! – Вейд смерила врачей гневным взглядом. – Так станет только хуже. – Тогда, что делать? – По анализам у него этого не должно быть. «Не должно.» Парень зашипел от боли в спине. Это неприятное чувство расползлось от кончиков пальцев до солнечного сплетения, завершая свой ход где-то в районе головы. Малышка посмотрела на него со спокойным выражением на лице, а ворон слегка склонил голову на бок. «Перестань. Хватит с него. Достаточно! Остановись!» Но она была непреклонна. – Это всего лишь боль. Она не вечна. «Если ты ее не ощущаешь, это не значит, что другие подобны тебе.» – Я здесь не ради тебя, птица, а ради него, – кивком головы она указала на парня. – А я не помню, когда именно тебя звал. Может, я хочу провести эти последние минуты своей жизни в одиночестве. – Сомневаюсь, – безмятежно ответила девочка. – Пусть так, но я звал не тебя, а ее – свою мать. Она посмотрела на него все с тем же спокойствием и хладнокровием, затем потянула свою правую руку к нему: – Ты несколько лет звал одну и ту же душу, после аварии все чаще и чаще, теперь эта душа здесь и перед тобой, Соул. Я не прихожу просто так, но ты звал именно меня. Смирись. Эванс уже знал это чувство: ты думаешь, что все, как обычно, но какие-то детали не сходятся, словно врешь сам себе. Адски болит голова, а изнутри наружу рвется что-то омерзительное. Сдерживать это чудовище внутри себя, кажется невыносимым. – Тогда, ответь мне на один вопрос, – нервно сглотнул юноша. – Я отвечу на все твои вопросы, но не сейчас. Она не любила церкви, но она не могла там оставаться. Конечно, она человек неверующий, но ангел. Все же ангел. Тонкие пальцы сжались в кулаки, отчего девушка зашипела. Больно, но там, внутри, еще больней. Соул должен был выжить. Он не мог умереть. Не мог. Всего полтора часа назад оборвалась жизнь еще одного человека.