Никогда не говори никогда

– Здравствуй, милая, не отвлекаю? – Вопрос повис в воздухе, эхом разносясь по огромному помещению. Трудно было сказать и вспомнить, когда именно Алекс Мейсон смог купить свое выгодное положение в обществе, однако время не судит победителей, только тех, через кого он успел переступить за эти несколько лет. – Я слышал, у тебя проблемы. Что-то серьезное? Она молчала, впрочем, как и всегда. Мужчина слегка улыбнулся – за несколько лет дурацкие привычки только укоренились. Гордость, да. Именно это тот самый большой недостаток, который он иногда причислял и к достоинствам. Иногда, но не сейчас. Разве это изменит тот факт, что она подала на развод. – Прости, я, наверное, не вовремя. – Чего ты хочешь? – Вопрос холодный и четкий. – Ты не рада меня слышать? – И ты только ради этого мне позвонил? – Не только. Во всяком случае, я звоню, чтобы сказать тебе – развода не будет. И не надейся, милая, что так просто все закончится. Не всем легко. –Ты именно сейчас решил об этом поговорить? «Похоже, нормального разговора не будет», – мужчина перестал постукивать пальцами по столу и плюхнулся на диван, закинув ногу на ногу. – Ты же знаешь, почему все так происходит, и кто в этом виноват? Ты? Ты сделала все, что могла, Аманда, и не стоит винить во всем себя. Жизнь непредсказуема, да и кто знал, что все так обернется? Он умер, как и наш сын. Хватит винить во всем себя. Он слышит, как она до хруста сжимает свой мобильный, однако Мейсон точно знает – Вейд не выдаст ни своих истинных эмоций, ни каких-то колких фраз. Больше ничего из этого не будет. Ничего уже не будет, как раньше. Сделав глубокий вдох, он взъерошил волосы левой рукой. – Хочешь, я могу замолвить за тебя словечко, и мы вместе уедем на несколько дней куда-нибудь… – Алекс сказал это ровным голосом, в надежде услышать нечто дельное, но связь резко обрывается, отчего он так и не успел расслышать ее ответа. Хотя говорила ли она что-то? Навряд ли. Он переводит свой взгляд на стол и мысленно прокручивает в голове один момент. Почему его жена такая идеалистка? Все не может быть таким… Четким. В жизни большинство планов рушится и с чего вдруг она снова стала такой… Грубой. Мейсон хмурится, устало массируя виски. Видимо, ее последний пациент напомнил о сыне. Теперь понятно, почему она снова стала такой… Вейд молча смотрит на черный экран своего телефона еще несколько минут, пока не появляется официантка с двумя чашками кофе. – Вот ваш заказ, – радостно заверяет их девушка и медленно ставит все на столик, затем смотрит на пепельноволосого молодого человека и улыбается, – если нужно будет что-то еще – зовите. Парень кивает, сохраняя на лице все тоже привычное спокойствие и смотрит на женщину. – Мы могли бы встретиться и в другой день, раз у вас какие-то проблемы, – пока он размешивал сахар, женщина успела положить несколько файлов на стол, включая и зеленую папку. Вейс скептически наблюдал, как она протягивает ему маленький конверт с несколькими фотографиями внутри. – Вы смотрели их, не так ли? – Мистер Эванс, полагаю, это слишком личное. – Эти данные видели только вы и мой отец, также врачи в больнице четыре года назад, но только узкий круг людей знает, что произошло, – он сделал глоток и посмотрел прямо на нее. Странно было встретить в этом городе женщину, которая училась в одной группе с его матерью. Впрочем, поначалу он усомнился в словах Марии и не поверил, пока не увидел ее в живую. По иронии, она оказалась очень близко, даже слишком. – Что ж, мне очень жаль, но я ничем не смогу вам помочь. – Возможно, но… Вы ничего не слышали о женщине на фотографии? Вы были знакомы в молодости и сейчас, возможно, просто общаетесь? Социальные сети многое позволяют. – Эванс говорил ровным голосом. Вейд абсолютно спокойно взглянула на него, прикидывая сошел ли он с ума или нет? Она точно знает, что его мать мертва. Об этом твердил весь интернет четыре года назад, и она была одной из многих, кто читал статью Эдгара Скво. – Ваша мать мертва, мистер Эванс. – Вейс, просто Вейс, – он поставил чашку на стол и начал свой монолог, – да, я согласен, как это выглядит со стороны, но она жива и это факт. А вы учились с ней в одной группе. Ее имя было Анна, но она потом изменила его на Аннабель. Уверен, что вы с ней говорили. Вы просто не могли с ней не общаться или я ошибаюсь? – Лукаво спросил он. Женщина ничего не ответила, да и произвело ли это на нее хоть какое-то впечатление? Нет. Открыв конверт и медленно разложив все фотографии, она еще долгое время всматривалась в лица двух мальчиков и женщины с правильными чертами лица. Почти на всех фотографиях были только трое, а там, где должен был находиться муж – фон был обрезан. Странно. Вейд внимательно рассматривала снимки – один за другим и почти за весь этот период парень так и не удосужился посмотреть в ее сторону, словно это его задевало. – Простите, но я ее совсем не помню, – она положила очередной снимок на стол, – с тех пор прошло очень много времени, но я уверена, что вам сможет помочь Мария Мьельнир. Она знает больше, чем я. Она хорошо общалась с вашей матерью. – Хм-м, странно, она заверила меня, что общалась только с вами и что именно вы написали одну песню. Думаю, мне не стоит ее включать. Вы ведь ее и так помните. – Так и есть, – незамедлительно ответила женщина, – но я ушла после первого семестра. А с вашей матерью мы особо не общались. Она больше времени проводила в компании мистера Эванса, чем в других. Вейс нахмурился и откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза. Черт побери, как же он устал смотреть в эти безразличные глаза. Он и сам готов был бы послать все куда подальше, но так и не смог. Если она ни в этом городе, тогда где? Она тут. Она точно именно здесь. Она не сменила номер, но и узнать ее местоположение это все равно что искать иглу в стоге сена. То ли часто переезжает, то ли просто лжет. Она даже его не помнит, что уж говорить о Соуле или это месть?.. Интересно, будь его брат жив, он бы ему поверил? Скорее всего нет. Гроб ведь был закрыт во время похорон, но тела внутри не было. Оно пропало спустя две недели после вскрытия и аварии. Один раз, два года назад, он уже приехал в этот город. Он видел ее. Точнее ее или нет, но очень похожую на нее женщину. Он даже привез с собой несколько альбомов, поскольку знал где-то на уровне подсознания, что она его не вспомнит. Отец сказал, что у нее еще с молодости была дурная привычка – избавляться от мусора. Причем, раньше для нее это было сложно, но теперь легко и просто. Словно, это была совсем не она. Хотя, как такое возможно? Человек не может воскреснуть, после смерти, а она… Смогла. – Я понимаю, что у вас в семье проблемы и что много всего произошло за этот период, но есть некоторые вещи, которые сами по себе нереальны. Думаю, вам стоит отдохнуть. – Тогда ответьте мне на последний вопрос – может ли мертвый звонить с того света? Я сомневаюсь, что это так, однако, мы с моей матерью уже несколько раз говорили по телефону. – Выудив из кармана дорогих брюк мобильный, он начал тщательно проверять список звонков, затем протянул его женщине. – Вот, посмотрите, – Вейд взяла предмет в руки и изучила номер. Ее брови взметнулись вверх. Она даже начала нервно постукивать пальцами по столу, словно не веря в то, что видит. Наконец она положила его на стол и перевела холодный взгляд на молодого человека: – Я прекрасно знаю обладателя этого номера, но она не может быть вашей матерью. Думаю, это какая-то ошибка. – У вас есть ее адрес? – Не унимался Вейс. – Возможно, но я не думаю, что оно того стоит. Скорее всего у вас ложные данные или же вас попросту обманули. – Это уже мне решать, – раздраженно фыркнул молодой человек. Если все так печально, то он поймет и понял бы давно, но она просто исчезла, словно ей ничего не нужно. И это что?.. Правильно? – Не волнуйтесь, я ничего не сделаю, мне просто нужно с ней поговорить. – Вы можете ей позвонить. Думаю, этого будет вполне достаточно. – Нет, это совершенно не тот эффект. Женщина кивнула, сделав вид, что поняла его. Не стала что-либо объяснять и молча написала нужный адрес на салфетке. Это должно помочь, но не так, как он думает. Мака проснулась в своей комнате с чувством того, что просыпаться сегодня не стоило. Шея затекла от неудобной позы, руки болели, а глаза опухли. Что за прекрасное утро ее ждало впереди – она не знала, да и желания вставать, как такового, не было. Но правая рука на автомате полезла под подушку, в поисках телефона. Часы показывали половину второго. День? Она обычно не спала так долго. Раньше был какой-то стимул вставать, готовить завтрак, идти на работу, возвращаться, садиться за конспекты и снова спать. Эта череда обыденных дел была нормой своеобразного ритуала, а теперь… Если она просыпается, то весь день проходит так, словно это не она проживает его, а кто-то вместо нее. Странно, но привычное рвение медленно – день за днем – гасло. И чем быстрее наступало утро, тем сильнее она понимала, что скрипка останется в сумке на полке шкафчика, а гитара все также в углу у стены. Интересно, сколько дней она уже там стоит? Девушка не помнила. Сделав над собой усилие, она лениво поднялась с кровати и направилась в ванную. Почти каждое утро повторялось одно и тоже: полусладкий кофе или чай, яичница или омлет, затем все по кругу. Пережевывая яичницу, она потянулось к газете. В маленькой колонке справа были объявления о работе, внизу целый список бессмысленных предложений о жизни звезд. И только в центре трагическая цепочка загадочных убийств. В горле застрял ком, а вилка резко оказалась на столе. «Опять? Неужели», – в голове сама собой уже всплыла пугающая догадка. Резко вскочив с места и чуть не задев ногой стул, на котором спала Блер, она помчалась к себе в комнату в поисках телефона. Нужный номер был найден быстро и в следующее мгновенье послышалась мелодия из фильма «Пираты карибского моря». – Кид, возьми трубку, ну же, – меряя шагами комнату, она наконец остановилась, услышав подуставший почти сиплый голос. – Человек, который не может спать, на проводе. Надеюсь, это что-то важное. – Прокряхтел парень. – Ты читал сегодняшнюю газету? – Если Лиз еще не успела ее выкинуть, то нет. – Прочитай статью. Там снова умерло несколько человек. – И что? Люди каждый день умирают. В этом нет ничего необычного. – Но все же… – Послушай, – перебил ее Кид, – в этих смертях нет ничего загадочного. Срок их жизни закончился и все. В общем, если в двух словах, считай, что начальство сверху приняло такое решение. – И с Соулом тоже?.. – Погоди, – брюнет убрал мобильный от уха и накрыл ладонью, заметив в дверях Лиз, многозначительно покачивающую головой. – Как она? – Боюсь, что это риторический вопрос, – прошептал тот. – Дай-ка я с ней поговорю, – Томпсон протянула руку, в которую тут же вложили телефон. – Только давай без колкостей. – Я тебя умоляю, это же Мака, – на лице девушки появилась слабая улыбка, но глаза по-прежнему выдавали беспокойство. Она прекрасно понимала, что парень больше никого не хочет впутывать во всю ту кашу, что творится в ином мире. Шинигами четко и тонко объяснил все и расставил по полочкам. Это не их проблемы, и никто сверху не станет считаться с их мнением. Лучше будет, чтобы Албарн ничего пока не знала. – Ты как? Держишься? – Я, так понимаю, мне ничего не светит? – Обреченно прошептала Мака и отправилась на кухню. – Смотря в каком плане. Я же не Смерть и в боги не записываюсь. – Так Кид ни с кем не говорил? – Томпсон перевела взгляд на дверь, проверяя не подслушивает ли ее кто-то. И снова вернулась к разговору. – Послушай, Мака, он сделал все, что мог. Перестань уже. Остановись. Тех людей не вернуть, как и Соула. Хватит. Албарн замерла напротив окна и уставилась в одну точку вдалеке. Она знала. Она понимала, но не все. Кто станет так запросто убивать людей направо и налево? Кому все это нужно? – Поверь, твой героизм здесь будет неуместен. Я знаю, о чем ты думаешь. Мака набрала в грудь побольше воздуха и хотела что-то сказать, но вместо решительных и острых замечаний в пустоту прозвучал всего один вопрос: – Кид разговаривал с той сущностью? – … Он бы не смог. Номер стерся. – Спустя несколько минут молчания, ответила она. – То есть? Как? – Непонятно. Просто взял и стерся, – пожала плечами Томпсон. – Вот как, – она села на стул и задумчиво посмотрела куда-то вдаль. Если у Кида номер пропал, то это не значит, что его нет. Должен же быть кто-то, кто его знает. – Погоди, а Шинигами? – А что Шинигами? – Он определенно должен его знать. – Ты что, решила ему позвонить? Мака молчала, глядя на улицу, освещенную теплым золотистым светом солнца. Ей не приходило в голову, что из-за одного человека ее жизнь может так измениться. Да, подобные мысли были у нее и раньше в голове, но чтобы все зашло так далеко за какой-то короткий срок. Из-за одного человека? Только из-за одного… Она откинулась на спинку стула и перевела взгляд на потолок. Она же его и толком не знает. Да они и не друзья вовсе. Просто… знакомые. Но делать что-то подобное ради себя самой – не эгоистично ли? Может Кид прав и время тех людей пришло?.. Здесь уже обстановка кажется несколько абсурдной. Да, люди умирают каждый день, но не так, чтобы в этом регионе это число приумножалось. Обычные несчастные случаи еще ладно, но загадочные убийства. – Кид ведь все это специально, как и ты? – Меньше знаешь, крепче спишь. – Вполне ожидаемо, – грустно улыбнулась Мака. Лиз только выдохнула. – Давай сменим тему. Как дела с новым наставником? Если хочешь, могу дать номер Вейса. – Нет, спасибо. Уверена, сейчас не лучшее время. Может, потом. «Или это вообще не мое…» – Хорошо, ты только скажи, – но уже никто не ответил. Разговор закончился и толком не начавшись. Оборвался, как и в прошлый раз на скрипке. Похоже Албарн и вправду надумала бросить музыку, если и вовсе закопать свою мечту где-то очень и очень глубоко, вперемешку с прошлым и неприятными воспоминаниями. Жить надо дальше… Жить или существовать?.. Смерть меняет людей и не всегда в ту сторону. Когда умирает человек, исчезает не только он, но и порой голос, отвечающий на важные вопросы. Исчезает хоть не целый мир из твоей жизни, а всего лишь маленькая ее часть. Некая такая почти незаметная частичка. Мысли, идеи, чувства, которые вроде формировались сами по себе и совершенно отдельно, но процесс этого формирования стал близок. Когда исчезает человек, на месте всего этого образуется пустота. Вакуум, который, сколько бы его не пытались заполнить, вечно будет все тем же. А то, что не так было важно, выйдет наружу и будет становиться все сильнее. Воспоминания будут нарастать и расширяться, как язва. Можно отойти в сторону и попытаться забыть и выкинуть все из головы. Но рванные ассоциации будут лезть из всех щелей. Отовсюду. Это будет глупо, и она сама понимала, что вон там, на пятом этаже Академии музыки только что у двери промелькнула ни фигура Соула, а совершенно постороннего для нее человека. И даже, если она все это понимает, то все равно… Все равно выбежит в коридор, несколько раз наткнется в толпе на знакомый образ, но это будет всего лишь образ. Он растает в тот миг, как только человек обернется и посмотрит на нее. Она осознает, что это не Соул. Странно, но ее не будет волновать, что в другом кабинете Вейсу медленно и вполне спокойно директор будет объяснять, что у этой девушки совершенно нет слуха, а если и есть, то ей здесь не рады. Просто потому, что она не такая. Пустота будет расширяться с каждым новым днем, с новым лучиком и восходом солнца. Сон, еда и ужин в одиночестве либо в компании друзей, превратится в пытку. Похоже и новый год будет одним из тех суточных и серых дней, пропахших едким запахом сырости и чего-то еще, более отвратительного. И почему, даже когда они рядом, она чувствует себя одинокой? Они ведь ее друзья, но им уже абсолютно не о чем разговаривать. И кто поменялся? Кто совершил этот маленький оборот и не смог вернуться обратно? Она или они? Может стоить сомкнуть остаток стен собственного мира, занавесить окна, закрыть все двери и никого не пускать. В одиночку бороться легче? Только с чем? С собой? Стоит сделать что-то новое. Встретить кого-то и заполнить вакуум новыми воспоминаниями, которые со временем улетят в небо и останется только слабый, но такой неприятный осадок в груди. Говорят, что время притупляет боль. На самом деле оно ее преобразует в маленькие шрамы. На заметные рубцы, которые не исчезнут с годами и всякий раз, рассматривая один из них в зеркале – ты понимаешь, что на самом деле боль осталась. Она и никуда не уходила. Все время была с тобой рядом и все. Это часть жизни и от нее нельзя так просто избавиться, но… Почему так больно от смерти человека, которого она почти не знала?.. И вот она та самая мысль в голове, которая возникает в один из сотни пасмурных дней. Такая простая, но глупая и все объясняющая. Просто, в какой-то момент этот человек стал именно близким. Возможно, но она в это не верит. Наушники летят на пол, вместе с телефоном. Звучит песня того самого Пожирателя душ, но ей как-то и особо не интересно его слушать. Музыка наталкивает на печальные мысли и больше раздражает ее, а не успокаивает. Она удалила почти все его песни со своего телефона, оставив только две или три. Что-то еще осталось на диске, так на всякий случай. Но ей, с трудом верится, что они понадобятся со временем. Музыка больше не воздух и не часть жизни, а так. Несбывшееся и не имеющее шансов на существование обычное желание. Тупая одержимость, которая никому не нужна, кроме нее. Почти несколько дней пронеслись перед глазами, как некое серое бельмо. Доходило до того, что просыпаясь рано утром, она могла провести весь день в квартире и никуда не идти. Просто не было сил и желания. Скрипка уже давно пылилась в шкафу, а гитару Килик забирать не торопился. Из всех знакомых и друзей, Мака чаще всего натыкалась на Блер в маленькой кухне. Цубаки появлялась все реже (скорее всего Лиз объяснила ей, что нужно время, но для Маки это звучало слишком преувеличенно). Почти весь день девушка слушала радио, изредка включая телевизор. Мыслями она была где-то далеко, но явно не тут. Может стоит пойти прогуляться по парку? Возможно. На улице погода была относительно хорошей, но духота никак не укладывалась в голове, когда на небе одни мрачные тучи. Какой-то молодой человек раздавал листовки с рекламой нового книжного магазина, но не это привлекло внимание девушки. Чуть дальше, среди рядов лавочек, она заметила два силуэта. Кид и Хрона. Девушка то-то прошептала у лица парня и слабо улыбнулась. Шинигами похоже что-то не понравилось, поскольку он сжал хрупкие плечи и отстранился от нее. – Ничего не выйдет, Хрона. Пойми это и лучше приходи. Никто не против твоего общества. – Я не хочу ее видеть. – Но это еще не повод не идти. Во всяком случае, тебе не помешает расслабиться, впрочем, как и нам всем. «Как и нам всем», – Лиз уже говорила нечто подобное недели три назад. Сейчас эту коронную фразу говорит Кид с жалостью, только она адресована не ей. Мака горько хмыкнула. До чего же тошно только от одного проявления жалости. Вернувшись домой, она быстро скинула с себя нежаркую куртку и попыталась найти оставленную на стуле просторную футболку. Увы, но ничего такого и в помине не было, зато девушка успешно выронила мобильный и еще несколько вещей из сумки. Пока она собирала всякую мелочевку, наткнулась на брошюру нового магазина. «Эпос? Что за дурацкое название?» – Скомкав, она выкинула ее в мусорное ведро. Потянувшись за зарядным для телефона, девушка услышала звонок в дверь. – Сейчас, погодите, – Албарн попыталась встать, но стукнулась головой о стол, – вот же! Потирая ушиб, она поднялась с пола, и поплелась к двери. – Уже иду… Блек, какого хрена ты притащил сюда эти коробки? Стар обернулся и закрыл дверь ногой: – Да вот, дома жалко оставлять, а у тебя много свободного места. – Это еще не повод приносить ко мне всякий хлам. Откуда все это? – С работы, конечно, но это еще ничего. Скоро приедет машина. – Отлично, – фыркнула Албарн, скрестив руки на груди, – можешь забрать это все прямо сейчас и валить на все четыре стороны. – Кид сказал, что видел тебя сегодня в парке. – Может это была я, либо другая девушка. – Не-е, мираж – не такой плоский. Запущенные туфли попали точно в цель. – Дура, совсем ополоумела! Я по-хорошему с ней, а она тапки… – В следующий раз я тоже «по-хорошему» притащу хлам в вашу квартиру. – Тогда с тебя елка на Новый год, – усмехнулся Блек. Щеки девушки стали пунцовыми, но отчего-то ей самой полегчало. Словно с души спал некий груз. Пожалуй, ей не хватало именно такого простого общения с друзьями. Албарн неосознанно улыбнулась: – Спасибо. – За что? – Не понял юноша. – Да так, за мелочь. – Вот только давай без своей чертовой философии, ладно, – прищурился он. – Ага, как скажешь. Может останешься? – Нет времени, лучше приходи на вечеринку. – Возможно. – Не «возможно», а приходи и пусть эти коробки побудут у тебя, – парень вышел, оставив ее одну. Если бы это была обычная встреча, то он держался вполне отстраненно, а не нервничал. Он начал тереть переносицу, выдыхая. Даже, когда машина дернулась, настроение нисколько не изменилось. Наоборот, лишь прибавилось нервозности. Что он ей скажет, как она все объяснит? Отец обрисовал все в мутных красках, поскольку и сам не верил в весь этот бред. Он провел по волосам рукой и посмотрел на часы на левой руке. Всего десять минут. Прошло всего десять минут! – Мистер Эванс, вы могли бы поговорить с клиентом в другое время. Отменить встречу, – попытался разрядить обстановку водитель. – Боюсь, это не клиент. «Не клиент. Тогда кто?» – Удивился мужчина. Вопреки всем ожиданиям, парень так и не успокоился. Он все чаще вглядывался в пейзаж за окном, уже рисуя в голове шикарный особняк или отель. Какого было его удивление, когда машина остановилась около входа заброшенной коммуналки. В нескольких метрах отсюда находилась река и парк. И это то самое место? Зная вкус матери, он был разочарован. Водитель не успел услужливо открыть дверь, поскольку молодой человек успел раньше. Сделав несколько решительных шагов, Эванс замер: вопреки всем ожиданиям и надеждам здание давно пустовало и внутри никто не жил. Свет больше не горел в окнах, нигде не было силуэтов людей, одна серая и невзрачная тишина. Даже обойдя здание и обыскав каждый закоулок внутри он ничего не нашел. Скептически настроенный водитель несколько раз пробил адрес и даже попытался свериться с картой. Увы, но данный адрес давно стерся на карте, зато в интернете многие статьи помнят о пожаре 24 давности. Увидев Маку, Килик приветливо улыбнулся, махнул рукой и вышел, оставив девушку в одиночестве. Несколько дней назад он позвонил ей сам. Решил забрать гитару, чтобы та не мешала. Албарн кивнула, хотя и не особо внутри радовалась принятому решению. За последние несколько месяцев ее словно пропустили через мясорубку. Отчасти, паршивое состояние в душе могло разбавить только общение с друзьями, но она не чувствовала себя комфортно. Почему Кид решил не вмешиваться в планы Высших сил или чудаков в мантии? Будь у нее хоть некая возможность – она бы вмешалась. Вот только нефилимов все ненавидят. И один резкий шаг будет расцениваться, как измена. Но это лучше, чем не сделать ничего. Она молчала, глядя на улицу, освещенную теплым светом множества фонарей, чуть дальше находилось море, а там и до лодок рукой подать. Ей хотелось пройтись вдоль берега. Ощутить, как морская вода касается босых ног, как стопы проваливаются в мягкий песок и ветер приятно ласкает волосы. Но эти мысли резко сменились на пустоту и холод. Вместо привычного песка под ногами уже была трава, влажная от дождя. Да, в тот день накрапывал мелкий дождь, поэтому гроб несли закрытым, закрытым же положили рядом со свежевыкопанной могилой. На крышке гроба осели овальные капли дождя. Албарн сосредоточенно смотрела на них, словно могла упустить нечто важное. Она до сих пор не могла поверить, что это все происходит на самом деле. Это была реальность, граничащая со сном. Слова священника доносились гулко, но она не вникала в их смысл. Людей было мало, но они были. Это обнадеживало. Все время ей не давало покоя ощущение, что она смотрит на нечто ненастоящее. Она украдкой оглядела присутствующих, прикрываясь полами зонта. Рядом с ней, слева стоял Блек в темном костюме. Чуть дальше группа из молодых людей сосредоточенно молчала, вслушиваясь в слова священника. И там, сзади, еще несколько человек... Было во всей этой обстановке что-то удручающее. Нет горечи потери, только эта тщательно выстроенная грусть. Насколько раз Мака пыталась разглядеть среди общих знакомых и друзей лица опечаленных родителей, но кроме Вейса тут никого не было. Из случайного диалога, девушка узнала, что отец Соула отказался приезжать, ссылаясь на работу. «Такое происходит не в первый раз», – с нескрываемой тоской подметила Цубаки. Девушка не придала ее словам особого значения, не стала расспрашивать, ибо это не та тема, которую следует обсуждать в подобной обстановке. Вскоре гроб плотно осел на глубине. Монотонная речь священника прервалась, остался лишь нескончаемый дождь. Ну вот, в бескрайнем ряду кладбища добавилась еще одна могила. Серая, пока еще выделяющаяся среди остальных. Мака с досадой прикрыла глаза – она не любила похороны, поскольку не умела прощаться. Сказать – пока, гораздо проще живому человеку, чем мертвому. Лишь мысленно от себя она добавила: «Плохая шутка, Соул. Это была глупая смерть.» Уходя, она все-таки обернулась – хотела напоследок посмотреть на могилу, но стройные ряды одинаково безликих плит уже скрыли от взора свежую горку земли. Албарн ничего не оставалось, кроме как направиться к выходу, но у самих ворот она стала свидетелем странной ситуации. Брат Соула остановил какую-то женщину и попытался с ней поговорить, но незнакомка, видимо, не поняла, о чем он. Через несколько минут все прекратилось, и недовольный юноша направился к выходу, совершенно не обращая ни на кого внимания. – Мака. Она молчала, задумчиво глядя на улицу, освещенную теплым светом множества фонарей. – Мака, пойдешь с нами? У моря лучше, – Предложила Лиз, но Албарн, по привычке, всунула наушники в уши и включила какую-то песню. – Албарн, у тебя совесть есть? – Вторила Патти, но старшая сестра лишь махнула рукой. – Ребят, идите без меня. Я скоро приду. Кид скрестил руки на груди и неодобрительно фыркнул. Девушка вздохнула: – Ей нужно привыкнуть, побыть одной и давай без нотаций. – Окей, но если ты не появишься через десять минут. Выругавшись про себя, Албарн несколько раз включила, затем выключила телефон. Музыка играла, но в наушниках ничего не было слышно. – Тут что, сеть не ловит? – Она повернулась налево, затем резко обошла весь балкон. Ничего не появилось. – Ну и славно, – бросив телефон на столик, она плюхнулась на стул и откинулась на спинку. Раздражение внутри только усилилось. – Не думала, что пиво может настолько свести человека с ума. – Я не схожу с ума. Это телефон и все… Просто… – Успокойся, я не собираюсь выносить тебе мозг, возьми вот это, – Лиз оставила маленький листок на столе. – Что это? – Помнишь, я говорила тебе о той сущности. Кид, конечно, ничего не должен узнать. Надеюсь, что так оно и будет. Томпсон протянула сложенный вчетверо листок и фыркнула: – Только спрячь. – Лиз, ты… – Мака удивленно захлопала глазами. – Да, знаю, но будет лучше, чтобы он остался у тебя. Кид нашел эту сущность. Фактически, оно в городе. Не знаю, получится ли. Я уже несколько раз пыталась позвонить, но на том конце несут всякую чушь про обслуживание номеров. Кид тоже несколько раз звонил, но наш Шинигами младший почти всегда говорит с Эпос таким тоном, что… – Эпос? Ты сказала – Эпос, – Мака потянулась за своей сумкой и начала искать брошюру, но так и не нашла. – Ты чего? – Помнишь, ты говорила, что на звонки всегда отвечают разные люди. – И что? – Возможно, это работники или кто-то, как у Шинигами – жнецы. Это не одно лицо, а несколько разных. Тут недавно открылся магазин с таким названием. – Милая моя, название еще ни о чем не говорит, – но девушка уже подорвалась с места, не забыв прихватить с собой маленький листик. Томпсон цокнула языком и покачала головой: – И ни тебе не спасибо, ни пожалуйста. Спустя пару минут, она уже сидела на остановке в ожидании своего автобуса и мысленно проклиная свой плеер, который врубил тоскливую музыку. В последнее время с телефоном творилось что-то не то. Стоило купить новый, но она не хотела. Словно с ним она выбрасывает некую часть прошлого. «Вот идиотка, – фыркнула Мака, – меланхоличная идиотка.» И почему она просто не могла набрать номер там, в отеле? Ей было неприятно от суматохи? Некомфортно? Вообще, что с ней происходило эти несколько дней? Она и сама не понимала. Набрав все цифры в нужной последовательности, она нажала кнопку вызова. – Абонент временно недоступен. Оставьте сообщение после сигнала. – Здравствуйте, возможно, мы с вами не знакомы, но не могли бы вы… Телефон отключился. Если ситуацию рассматривать со всех сторон, то все выглядело довольно смешно и нелогично – по крайней мере так расценивал Вейс, изучая взглядом данные, полученные сегодня утром. Он бы рассмеялся, если бы брат не был мертв и не лежал где-то глубоко в земле. А все из-за чего? Из-за той чертовой книги. Из-за тупой книги, которую его братец захотел продать, но покупатель, исходя из слов друзей, так и не объявился. Но какой резон убивать человека ради такой мелочи? Впрочем, если он прав, то… – Это тоже можно считать случайностью или как у вас там называется – незапланированное убийство? Розыгрыш? Шутка? – Эванс с нескрываемым призрением посмотрел на отражение ворона в стекле рамки фотографии, что была на столе. – Я, конечно, понимаю, что мой брат порой ведет себя, как беспечный кретин, который бежит к опасности, а не от нее, но это не повод убивать человека и делать все, чтобы он начинал медленно сходить с ума. «Все совершенно не так, – птица прищурилась, – я не тот, кто ты думаешь. Я не на его стороне.» – На общей? Тогда странно, что книга пропала. «Она тебе не нужна. Лучше левое плечо побереги.» – Уже планируете убийство? «Ты опоздал – кейса с письмом больше нет. Нужно было ехать год назад», – Кир медленно растворился в воздухе. Вейс даже не посмотрел на него. Все остальные дни были такими же однообразными. Повторялись в бестактном ритме и почти выбивали из колеи. Спустя несколько месяцев Цубаки переехала в другой город, чтобы помочь отцу с хозяйством. Блек почти каждый день переписывается с ней в интернете. Лиз все также работает в кафе, Кид все чаще пропадает на работе, а Мака только открывала дверь своей квартиры старым ключом. Она совсем недавно вернулась в город, не зная – останется надолго или нет. Килик сказал, что концертов запланировано немного, на что девушка лишь цокнула языком. В такой неточности он подтверждал совершенно обратное. Войдя в квартиру, она не сразу поняла, что кто-то позвал ее по имени. – Мака? Стив, оказывается, стоял совсем рядом, опершись о стену и почти сливаясь с ее тенью. Он сделал шаг к ней, попав в светлую зону. Албарн с трудом сдержала усмешку. Кто бы знал, что сосед тоже увлекается музыкой. Маленький нюанс стал платформой для обычного знакомства, которое, в скором времени, переросло в нечто другое. В дружбу? – Стив, уже поздно... – Извини, но я только полчаса назад узнал, что ты приехала. – Мог бы завтра наведаться. – Мог, – согласился брюнет, – но зачем, если можно сегодня? Непоколебимый аргумент поставил девушку в тупик. – Можно подумать, я уезжала на несколько лет, – выдохнула девушка. – Да, знаю, это глупо, но я не смог удержаться. Как поездка? – Серьезно спросил Катленд, закрывая тему. – Нормально, – отмахнулась Мака, – ты присматривал за Блер? – Никаких проблем? – Не волнуйся, твоя кошка жива, здорова. Ничего нового? – Нет. Мне советовали остаться еще на день, но я вернулась, как только смогла. Калифорния – ужасный город, – Албарн повесила серое пальто и распустила волосы. – Ясно, – он кивнул. Наступила пауза. Ветер крепчал, шурша в кустах за окном. Линия на горизонте сменила цвет на темно-серый. Мака провела ладонью по шкафу, отмечая, что давно пора заняться уборкой пока она тут. Стив молча наблюдал за ее действиями, затем сказал: – Ну, мне пора. Раз ты здесь, то встретимся завтра и... – Он щелкнул пальцами в прихожей. – Блек Стар просил передать тебе одну вещь. Она, кажется, от вашего общего знакомого… Короче, посмотри на кухне. – Посмотрю и пока ты здесь, то не мог бы занести пару пакетов, – девушка указала на дверь, – они снаружи. – Сию минуту, госпожа, – саркастично ответил парень. – Спасибо, – девушка слабо улыбнулась и прошла на кухню. Как и ожидалось, на столе лежала маленькая коробка без намека на адрес или данные об отправителе. Помедлив немного и рассмотрев ее, она все же открыла. Внутри, на самом дне, были золотые часы и сложенный лист бумаги. Отложив часы вместе с коробкой в сторону, Албарн начала читать: «Итак, скорее всего уже прошел не год, а два года (зная Блек Стара, я могу добавить еще несколько лет, но суть не в этом). Раз ты читаешь это письмо, то меня, видимо нет в живых. Жаль, не смогу сказать это лично в лицо. В некоторой степени, я ошибался на счет тебя. Ты все же решила меня подменить, но так и не поступила в Академию. Видимо, идти до самого конца – не для тебя. Тут бы я услышал массу аргументов в свой адрес, но давай опустим этот момент и посмотрим на то, что есть. Друзья, пусть и не такие, как раньше, гитара вместо скрипки и парень с глупым именем. Стив или Колин? Уже неплохо. Но что ты планируешь дальше? Только не спеши с выбором. Начни с того, что давно было рядом. С отца, к примеру. Все не настолько плохо, как тебе кажется и даже сломанные часы два раза в сутки показывают правильное время.» Серая дымка появилась в глазах, но на этот раз больно не было и это было страшнее всего. Пелена висела перед глазами тончайшей газовой тканью, облегала паутиной стены и вещи. В душу вновь закралась безумная надежда – может быть, еще не поздно, еще не все потеряно. Она судорожно коснулась рукой своей щеки. Ледяной холод проник через пальцы в самую глубину. Слезы душили ее, несколько даже скользнули по щеке, но были стерты тыльной стороной ладони. Они все это время оставались внутри, обжигая невыносимой горечью. Албарн вдруг подумала, что сейчас сойдет с ума от всех этих мыслей. Она так долго пыталась вернуться к нормальной жизни. Вычеркнуть все воспоминания из головы, стереть все образы, но так и не смогла. И ладно, если бы она так реагировала на смерть родственника или лучшего друга, но почему ей так плохо без него? Что в нем было такого особенного? Она попыталась закричать, но не смогла. Крик застревал глубоко в горле, даже не рождаясь. Уткнувшись лицом в ладони, она закрыла глаза и попыталась успокоиться, совершенно забыв, что в квартире не одна. Стив молча стоял, совершенно не понимая, что произошло. Часы на стене невозмутимо отсчитывали секунды, минуты и часы. Мака их не слышала. Она имела право быть со своим мыслями наедине, содрогаться в безмолвном плаче, разрывающем душу, уйти в забытье, ставшее для нее хрупким пристанищем. Это маленький каприз, безумие, которое уйдет спустя несколько минут. Раствориться в тишине стен, скроется при свете фонарей, когда город вновь облачиться в мантию безразличия и темноты.